В четыре тридцать Бэнкрофт вернулся в кабинет Мейсона.
– Вот карта, где точно указано то место. Видите, это заправочный причал. Яхта была примерно в тридцати-пятидесяти футах от него, когда якорь за что-то зацепился и жена прыгнула за борт.
– Ас какого борта?
– С левого.
– С того, что был дальше от причала?
– Да.
– Хорошо. Теперь вот что. Я хочу, чтобы ваша жена не отвечала ни на какие вопросы. Она должна отсылать всех к своему адвокату.
– Я как раз хотел сказать вам об этом. Но как пишут в газетах, это самый плохой способ завоевать симпатии публики. Все начинают думать, что моя жена виновата.
– Я понимаю, – сказал Мейсон. – Репортерам за это платят. Вот они и стараются.
– А почему моя жена на может рассказать все сейчас?
– Потому что сложились слишком неблагоприятные обстоятельства, и можно наделать ошибок, если не быть очень осторожным. Разве вы не понимаете, что этот служащий из яхт-клуба будет давать показания в суде? Он же утверждает, что видел вашу жену с Джилли. И что она сама отвезла его на яхту.
– Что? – воскликнул Бэнкрофт. – Он спятил. С ней же был Фордайс.
– А где Фордайс сейчас?
– Не знаю. И никто не знает. Но как этот подслеповатый старикашка мог такое сказать? Вы ведь говорите о Дрю Кэрби?
– Я не знаю имени этого работника яхт-клуба, – ответил Мейсон.
– Да, это он, Дрю Кэрби. Это же просто безумие какое-то.
– Возможно. Но теперь вам нужно делать лишь то, что я скажу. Ваша жена расскажет все только тогда, когда я попрошу ее это сделать. Ее рассказ должен прозвучать в самый драматический момент. Вот тогда мы и пошлем водолазов, чтобы они отыскали сумочку и пистолет.
– А вдруг сумочку унесет отливом?
– Не думаю. В том месте прилив очень слабый, и ветра почти нет.
– Но это же риск.
– Да. Приходится рисковать. Мы играем теми картами, которые нам сдали.
– Мейсон, я полагаюсь на ваш опыт и суждения. Больше мне ничего не остается.
– Это точно. Больше вам ничего не остается.