Тайна улицы Дезир

12

Хлое Гардель снилось, что ее тело было виолончелью, которую гном, вооруженный маленькой ложечкой, пытался наполнить пищей. Одной рукой он пропихивал кашу в эфы инструмента, другой изо всех сил давил на ее рот.

Она судорожно вдохнула и проснулась. Хлоя ощутила присутствие в комнате невидимого человека. Она попробовала закричать.

— Не ори!

Несмотря на страх, она узнала тембр голоса. Спокойный, ледяной. Голос из телефонной трубки.

Вспыхнул свет, и она увидела лицо. Бритый череп, бородка, как у дьявола на картинках, неподвижные глаза. И тут же она услышала голос своей подруги:

— Да отпусти же ее, кретин! Что ты делаешь?

Человек поднял руку, и она увидела Хадиджу. И Фарида.

Хлоя съежилась у стенки. Ей хотелось исчезнуть. Если случилась неприятность, значит, без Фарида не обошлось. Хадиджа была права.

— Я не хочу, чтобы она разбудила всех соседей. А в твоих интересах — забыть слово «кретин».

— Вы могли просто позвонить, а не вламываться, как Фантомас!

— Извини меня, Фарид, но твоя сестра чертовски дурно воспитана.

— Все на кухню — надо поговорить, — устало проговорил Фарид.

Хлоя натянула поверх пижамы свитер и последовала за ними в кухню. Она пыталась глубоко дышать, чтобы собраться с мыслями. Напрасно! Мысли в ее мозгу скакали, как блохи. Она завернула в ванную и выпила пару таблеток, выписанных доктором Леже. Она поймала себя на том, что надеется на его появление здесь, сейчас, глубокой ночью. Он бы приехал и уговорил Фарида и его товарища убраться вон. Он дал отпор тому бородатому полицейскому, который хотел забрать ее в участок прямо во время ее нервного срыва, и выиграл немного времени. Доктор Леже — не то что эти дикари, понимающие только язык силы. Все эти люди просто вызвали бы у него отвращение…

— Не угодно ли мадам пожаловать на кухню? Там все уже собрались.

— Я принимаю лекарство.

Это был друг Фарида. Двухметровый детина. Как она боялась этого огромного придурка! На нее нахлынула волна ужаса, и руки снова задрожали. Она ненавидела такое состояние. Моментами ей казалось, что ее нервная система функционирует теперь только в положении «непрерывная дрожь», и тогда она спрашивала себя, как она сможет играть на виолончели.

— Надеюсь, ты никуда не звонила?

— У нас только один телефон, и он стоит в прихожей.

— Сейчас у всех мобильные телефоны.

— У меня нет денег на мобильный телефон.

В кухне Хадиджа на все корки честила своего брата. Но он, казалось, ее не слушал. Склонив голову, он пристально смотрел на свои руки. Хлоя вспомнила его серебряные кольца. В ту ночь на берегу канала они блестели так ярко. А потом кровь, вся эта кровь! Хлоя подавила подступавшую к горлу тошноту и заставила себя сесть напротив Фарида; он даже не поднял на нее глаза. Она мысленно благословила доктора Леже: его таблетки помогли почти сразу. Она уже чувствовала себя лучше.

Хадиджа напоминала Жан-Люку Мистенгет. Она была настоящей маленькой парижанкой, которая будет спорить и стоять на своем до последнего. Которая, подбоченившись, не колеблясь назовет вас кретином. Жан-Люк не любил бить девушек, но этой с удовольствием влепил бы пару затрещин. Хлоя — другое дело. Она явно жила в тени своей подруги. И Жан-Люк подумал, что не стоит доверять этим застенчивым девушкам, невзрачным работницам, слишком маленьким, ненакрашенным, плохо одетым. Она была чем-то похожа на Эллен Макартур: такие же коротко подстриженные каштановые волосы, круглые щеки, курносый нос. Не исключено, что характер у этой Хлои куда сильнее, чем могло показаться с первого взгляда.

Он попытался сосредоточиться и заглянуть ей в душу, но это было невозможно, поскольку Хадиджа трещала не переставая. А ведь Фарид задал ей всего один простой вопрос: «Где деньги?» В этот момент он был Ангелом на куполе собора, роскошной химерой, дожидавшейся, пока группка смертных прекратит болтать и он наконец сможет взлететь. Он был где-то в вышине, в великой и мрачной тишине, со склоненной головой, с полуприкрытыми веками, со спокойно сложенными руками. Хлоя украдкой бросала на него быстрые взгляды, она испытывала перед ним священный ужас. Он видел это так же хорошо, как парус Эллен Макартур на телевизионном экране. Хлоя поняла, с кем имеет дело. Или Хлоя это знала. «Она знает о Фариде что-то, чего не знаю я», — подумал Жан-Люк.

— Ты влезаешь к нам, как вор, даже не думая о том, что мы умираем от страха, и единственное, что ты можешь сказать, это: «Где деньги?» Я тоже хочу тебя кое о чем спросить, Фарид. Это ты убил Ванессу?

Фарид повернул голову и посмотрел на нее. А потом сказал «нет». Просто «нет». Безукоризненный ответ.

— И я должна поверить тебе на слово?

Он ничего не ответил, лишь уставился на нее своими темными глазами, в которых плескалось мутное презрение. Жан-Люк вспомнил спор Фарида и Ноя о Хадидже. Фарид был в ярости оттого, что его сестра спала с немусульманином гораздо старше ее и вдобавок не имеющим намерения надеть ей на палец обручальное кольцо. К тому же она хотела стать актрисой или певицей. «Этот чудак Фарид — консерватор», — подумал он.

— Наша дверь не была взломана. Как ты это объяснишь? Ты ведь сейчас открыл дверь своим ключом, не так ли?

— Я не собираюсь ничего объяснять. Я повторяю вопрос: где деньги?

— О каких деньгах ты говоришь, в конце-то концов?

Фарид вздохнул, а потом на его лице появилось некое подобие печальной улыбки. Когда Жан-Люк последний раз видел такое выражение на лице у Фарида, для его собеседника все закончилось плохо.

— Нам очень повезло. Я решил отдать свою долю Ванессе.

— Последний налет на Елисейских Полях — твоих рук дело?

— Это тебя не касается. Ванесса отказалась от денег. Я настоял. Она сказала, что собирается отдать их в какую-то ассоциацию для румынских детей.

— Это правда?

— Да.

— И ты оставил ей деньги?

— Как будто ты не знаешь.

— Я не только ничего не знаю, но даже не пытаюсь понять, почему ты хотел отдать ей эти деньги.

— Правильно, и не пытайся. В любом случае тебя это не касается.

— Нет, касается! Ванесса была моей подругой, а ты мой брат. Но я не могу понять одного: почему ты пришел говорить со мной о деньгах сейчас, когда Ванесса умерла. Я думала, ты ее безумно любишь. Так это была ложь?

— Мне плевать на деньги. Я только хочу знать, не ты ли убила ее, чтобы забрать их.

— ДА ТЫ ЧТО, БОЛЬНОЙ?

— Потише! — вмешался Жан-Люк.

— Отвечай, — ледяным тоном сказал Фарид.

— Ты мне надоел! — закричала Хадиджа.

Фарид залепил ей пощечину, и она, не удержавшись на стуле, со стоном упала на выложенный плиткой пол. Фарид ударил ее ногой по ягодицам. Потом еще раз. Жан-Люк смотрел на Хлою, думая: когда ему в голову приходят подобные идеи, я скрываюсь или кричу. Но Хлоя оставалась на стуле, неподвижная, как каменное изваяние. Изредка она моргала полными слез глазами.

А Фарид все бил и бил.

Внезапно все услышали Хлою. Поначалу слабый голосок, заглушаемый криками Хадиджи и Фарида, обзывавшего сестру шлюхой, становился все пронзительнее.

— Это не она, остановись, это не она! Умоляю тебя! ОСТАНОВИСЬ, ФАРИД!

Фарид выпрямился и две секунды внимательно смотрел на Хлою. Потом он схватил ее за плечи и начал трясти изо всех сил. Но в этом не было необходимости — слова лились из нее фонтаном. Черный ангел умел заставить течь не только деньги, но и слова.

— Мы вернулись из «Красавиц». Я нашла Ванессу мертвой на кровати. Хадиджа была в ванной. Я пошла предупредить ее, а она сказала, что нужно немедленно вызвать полицию. Полиция все здесь перерыла. Но денег нигде не было. Наверное, их забрал тот, кто это сделал. И я думаю, что он еще украл дневник Ванессы. Только не бей ее больше, прошу тебя, остановись! Хадиджа ничего не сделала. Она не калечила Ванессу. И она ничего никому не говорила. Я тоже. Поэтому остановись. Умоляю тебя!

— Не калечила? Что ты говоришь?

— Он отрезал ей ноги.

Фарид оцепенел от ужаса. Жан-Люк, потрясенный выражением лица своего друга, на какой-то момент даже перестал воспринимать стоны и плач девушек. Потом он обмяк и повернулся к Хлое. Определенно, Хлоя знает что-то такое, чего не знаю я. Хадиджа тоже. Она ничего никому не говорила… и я тоже… украл дневник…

— А что полиция? — выговорил наконец Фарид.

— Ничего, — ответила Хлоя. — Они рыщут среди близких знакомых, опрашивают жителей квартала, но еще ничего не нашли.

— У Ванессы кто-нибудь был?

— Нет.

— Ты уверена?

— С тех пор, как появился ты, у нее не было никого. Я думаю, что она просто не замечала других мужчин. Все, что интересовало Ванессу — это ее работа.

— Я начинаю думать, что она, пожалуй, была права, — слабым голосом вставила Хадиджа.

Вид у нее был жалкий, но присутствие духа она сохранила. Жан-Люк выбрал удобный момент и вмешался:

— Да, но кто кроме ее дружка так просто вошел бы сюда? Он увидел деньги и, как пить дать, решил с ними смыться. Ванесса пыталась остановить его, а он ее задушил. И инсценировал убийство, совершенное маньяком. Вот и все.

— Если полиция его найдет, то я убью его, — сказал Фарид.

— Не выйдет, — парировала Хадиджа, поднимаясь.

Она продолжила:

— Ванесса сцапала его, и он решил обрезать ей коготки. А потом навел порядок в квартире. Утопил в ванне пылесос. И все, никакой ДНК. Он покалечил ее, воспользовавшись сечкой, разделочной доской, да еще покрывалом с кровати, чтобы впиталась кровь. Выходит, действовал он очень четко и продуманно, и полиции придется попотеть, прежде чем они найдут его.

— Если полиция его не найдет, этим займусь я, — продолжил Фарид, как будто его сестра ничего не говорила.

«Черт, все сложнее, чем можно было предположить», — подумал Жан-Люк. Как только из Фарида выветрился весь алкоголь, Жан-Люк успокоился. Он послал к Фариду Ноя, а сам приник ухом к двери комнаты друзей. Фарид все рассказал своему брату.

Он вошел в квартиру девушек, открыв дверь своим ключом, и присел на кровать, глядя на спящую Ванессу. Он гладил ее по волосам и по лицу, пока та наконец не проснулась. Услышав это, Жан-Люк подумал, что Ангел, должно быть, очень хорош в койке. Ванесса разговаривала с ним, как с чужим. Фарид открыл мешок и показал ей деньги: «Это тебе… я не могу больше жить без тебя…» Ванесса не реагировала, она была холодна как лед. Девушка, из которой ничего не вытрясешь. А потом она заладила: «Забери деньги, они мне не нужны». Фарид оставил деньги на кресле и вышел, чтобы не наговорить того, о чем бы потом пожалел, он хотел дать ей подумать. Последними словами Ванессы были: «Я все отдам ассоциации, помогающей беспризорным румынским детям. Когда я была маленькой, мне очень нравилась сказка «Девочка со спичками». Я думала, что нищета закончилась в девятнадцатом веке. Но я ошибалась». Фарид, выйдя на улицу, заплакал как идиот, не успокоился он и в метро. На него смотрели, но ему было наплевать. Он плакал первый раз с тех пор, как в детстве отец выдрал его ремнем. Интересная деталь.

Итак, пункт первый: теперь известно, что произошло между Ванессой и Фаридом. Не много. Пункт второй: неизвестно, как можно выйти в море и набрать высоту одновременно. Сейчас буря бушевала в душе его друга: мачта его корабля кренилась и трещала под напором урагана. Фариду хотелось расправиться с тем негодяем, который убил любовь его жизни. Это нормально. Единственная загвоздка состояла в том, что операция угрожала затянуться. Нанесенные увечья, наведение порядка, утопленный пылесос. Очень сложно, но исполнимо. Требовалось только терпение и сила характера. Как в «Пути рома».