Тайна улицы Дезир

35

Они бок о бок сидели в коридоре, дожидаясь, пока откроется дверь, надпись на которой гласила: Ален Мирпуа, главный советник по вопросам образования. Они слышали голос человека, распекавшего кого-то, и тому, второму, видимо, приходилось несладко.

— Видишь, Ингрид, сейчас уже не говорят «старший инспектор». Наверное, это слишком напоминает полицию.

— Да, я заметила, что вы, французы, начинаете всерьез бояться слов.

Дверь открылась, и на пороге показались суровый брюнет и провинившийся подросток. Мужчина подождал, пока ученик вернется в класс, а потом его живой взгляд остановился на женщинах.

— Дамы, вам назначена встреча?

— Нет, мсье Мирпуа, но мы вас не задержим, — ответила Лола, поднимаясь и придавая своему голосу всю властность, на которую была способна.

«Лола Жост, главный советник по негодяям», — подумала Ингрид, без приглашения входя в кабинет. Она уселась на один из стульев, стоявших напротив письменного стола, и пока Мирпуа устраивался, ответила наивной улыбкой на его раздраженный взгляд.

Советник быстро взял себя в руки. Потребовалось некоторое время, чтобы устранить недоразумение: Ингрид и Лола — не родители учеников. Когда Лола объяснила, что в рамках дела об убийстве Ванессы Ринже хочет навести справки о трех бывших ученицах, Мирпуа чуть не задохнулся. Ингрид поняла, что Лола собирается соврать. Она быстро вытащила из кармана плаща свое удостоверение, и это сработало: советник Мирпуа знал о репутации комиссара Жост. Допрос пошел как по маслу.

Мирпуа хорошо помнил трех девушек, поскольку ему часто приходилось видеть их у себя в кабинете. Училась эта троица плохо. Вели они себя вполне прилично, в жизни класса участвовали мало. Оценки сперва получали удовлетворительные, но потом наметилось ухудшение. В колледже они занимались неплохо, особенно Ванесса, чьи способности были выше среднего уровня, но когда перешли в бакалавриат, ситуация совершенно изменилась. Оценки становились все ниже по мере того, как девушки переставали интересоваться учебой и своим будущим. Они практически не занимались. Родители умыли руки. Учителя устали.

— Ванесса и Хлоя с треском провалили экзамен на степень бакалавра. А Хадиджа и сдавать его не стала.

— А ее брат, Фарид Юнис?

— Это просто стихийное бедствие, комиссар! Совет по дисциплине отчислил его. Юнис не только не работал, но еще и был очень агрессивен. Неуправляемый тип.

— Насколько я знаю, он встречался с Ванессой Ринже.

— Да, и я, помнится, предостерег Ванессу от дурных знакомств.

— Как она отреагировала?

— Ограничилась вызывающим взглядом.

— Вызывающим? Ванесса? Все описывают ее нам как девушку, которая была равнодушна к мужчинам.

— Вы шутите? Да у Ванессы была репутация соблазнительницы. Она была одной из самых красивых девушек в лицее и знала это. Я прекрасно видел, как мальчишки вели себя в ее присутствии. Она обожала быть в центре внимания. Я быстро дал ей понять, что со мной эти томные взгляды не пройдут.

— А она общалась еще с кем-нибудь, кроме Фарида Юниса и этих двух девушек?

— С другими учениками… нет, я вам сказал…

— А с преподавателями?

— Нет, конечно.

— Мсье Мирпуа, я чувствую, что вы стали отвечать менее охотно.

— Да что вы, мадам, я в вашем распоряжении.

— Прошу вас, отвечайте откровенно. Следствие топчется на месте, и если так будет продолжаться, то дело Ринже пополнит собой список преступлений, оставшихся безнаказанными. Это было бы несправедливо: двадцатилетняя девушка, социальный работник…

— Да, я нашел ей работу в приюте на улице Реколле. Такая самоотверженность с ее стороны всегда меня удивляла…

— Вернемся к вашим воспоминаниям.

— Это старая история, и я не вижу, какое отношение она может иметь к тому, чем вы сейчас занимаетесь.

— Все равно расскажите.

— У нас был молодой надзиратель. Грегуар Марсан. Я очень часто видел, как он беседует с Ванессой. Слишком часто. Я напомнил ему, что между наставником и учениками должна быть дистанция. И все пришло в норму.

— То есть?

— Отношения между Марсаном и Ринже нормализовались. Мой принцип — никогда не пускать проблему на самотек.

— Где он живет, этот Грегуар Марсан?

— К сожалению, он погиб. Его тело выловили в канале. Видимо, на него сначала напали, а потом столкнули в воду. Во время летнего отпуска. По-моему, это было три года назад.

Лола несколько секунд переваривала информацию, а потом спросила, не с этого ли момента успехи девушек пошли на спад. Мирпуа что-то прикинул в уме и заявил:

— Да, пожалуй. Но я всегда думал, что это случайное совпадение или последняя капля, переполнившая чашу, если хотите.

— Крупная капля, — высказалась Ингрид, не обращая внимания на недоверчивый взгляд Лолы.

— В основе всего — проблемы в семьях, они были и у Ванессы, и у Хадиджи, и у Хлои. Я беседовал с их родителями, — по крайней мере с теми, кто соизволил явиться, — и увидел перед собой людей, пасующих перед происходящим либо очень негибких в принятии решений. Добавьте к этому, что девушки все больше и больше замыкались друг на друге, и вы получите довольно точную картину.

Лола попросила у Мирпуа адрес семьи Грегуара Марсана. Она по-прежнему жила на улице Паради. Они вышли из лицея и оказались под серым колпаком сумрачного неба. К тому же дул сильный ветер, злой и колючий; он обычно прилетает издалека, из самой Арктики, и не успокаивается прежде, чем заморозит несколько тысяч носов и в два раза больше ушей. На сей раз Ингрид воздержалась от комментариев по поводу парижской погоды: беседа с главным советником привела ее в сильное возбуждение.

— Я думаю, что мы напали на большого зайца, Лола. На ОГРОМНОГО зайца. На зверя-мутанта, прилетевшего из космоса.

— Правильнее сказать «поднять зайца», Ингрид. Но раз уж ты заговорила о зайце, вспомни басню Лафонтена. На финише черепаха его обошла. Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, деточка.

— Лола, не брюзжи!

— Несмотря на свою медлительность, Груссе уже вполне мог отработать этот след. И вполне возможно, что он оказался ложным.

Отповедь Лолы несколько охладила пыл девушки. Но Лола знала, что сейчас происходит в мозгу у ее высокой спутницы: Ингрид была захвачена следствием, как фанат Санто Гадехо пленкой с доселе неизвестным его фильмом. Такому энтузиазму можно было только позавидовать. Но Лола нервничала, потому что он был еще и заразителен. Лола знала, что любовь к своему делу не скроешь. Она полагала, что похоронила ее навеки, но вот она — живая и требовательная. Во что она в конце концов превратится, она, которая рассчитывала собирать пазлы всю оставшуюся жизнь и находить умиротворение в этом занятии, она, которая считала себя пенсионеркой и твердо решила никогда больше не вести расследований? Когда эта авантюра закончится, нужно будет сесть и подумать о завтрашнем дне. Что Лола Жост собирается делать в те прекрасные дни, которые отпущены ей на земле? Но о том, чтобы обосноваться в Сингапуре, и речи быть не может. Пальмы, жара, влажность, москиты — больше трех недель в году не требуется.

Когда Ингрид с Лолой добрались до дома Поля и Элизы Марсан, было уже около семи вечера. Элиза Марсан готовила ужин. Напоминать родителям о смерти сына — испытание, которого лучше избежать. Ингрид впервые попала в такую ситуацию и не знала, как себя вести. Она решила ни во что не вмешиваться. Ее кругленькая спутница, казалось, стала еще круглее. Она уточнила, что сама имеет сына и двух внучек. Марсаны оттаяли и рассказали, что в будущем апреле Грегуару исполнилось бы двадцать три года. Он был убит четырьмя ударами ножа, а потом сброшен в воду. Речная бригада выловила его тело в шлюзе Реколле. Не удалось найти ни одного свидетеля. Полиция сочла, что парню просто не повезло. Грегуар занимался карате и наверняка оказал нападавшим сопротивление, за что эти негодяи и ударили его ножом.

Потом Лола попросила Марсанов рассказать о знакомых Грегуара. Рассказывать было почти нечего. Молодой человек учился в подготовительном классе колледжа «Шапталь» и работал классным надзирателем в лицее «Бомарше». Подобное совместительство было настолько напряженным, что у него практически не оставалось времени на общение. И на отдых. Его убили в июле, поскольку он решил провести лето занимаясь дома. Поль Марсан вспомнил имя офицера, который вел дело. Некий Туссен Киджо. Довольно милый, но, кажется, неопытный.

Ингрид и Лола зашли в первое попавшееся кафе, чтобы выпить чего-нибудь бодрящего. Холод, накрывший город, как серая, грязная простыня, готовился проморозить парижан до костей и сломить их дух. Лола заказала грог, и Ингрид последовала ее примеру. Они дули на чашки с горячим вином, грея о них руки. Одна надвинула до самых глаз перуанский колпак, вторая — подняла воротник плаща, чтобы закрыть окоченевшие уши, ее ноги совсем заледенели в промокших лодочках.

— Не везет так не везет. Это произошло в июле. А в июле я всегда уезжаю в Сингапур к сыну. Туссену пришлось заняться делом Марсана вместо меня. А через две недели я выкинула все детали из головы.

— Попроси Бартельми полистать досье.

— В конце концов у Бартельми начнутся неприятности из-за того, что он ведет двойную игру. Мальчик рискует попасть в немилость по моей вине.

— Перестань! Все совсем наоборот. Ты делаешь ему драгоценный подарок! Ты наводишь его на след… но вообще-то…

— Что?

— Именно это тебе и не нравится! Если ты подключишь его к делу Марсана и окажется, что оно связано с делом Ринже, нас отстранят от следствия. И для тебя это непереносимо. Сначала ты не хотела ничего слышать, а теперь ты в ловушке, Лола!

— Да, временные помрачения рассудка — это любопытно. Ну что ж, и со мной случается.

Они вышли из кафе и с наслаждением выпили еще по стакану грога в «Папаше Робере» на улице Луи-Блан. Лола знала это заведение как свои пять пальцев, не говоря уже о хозяине. Знаменитый Робер, умный человек, уже привык иметь дело с полицией. Поняв взгляд Лолы, он лишь сдержанно с ней поздоровался.

— Я поклялась себе больше никогда не переступать этого порога, — пробормотала она, указывая через запотевшее стекло на вход в комиссариат, расположенный на другой стороне улицы.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Шутишь, деточка? Меня будет вполне достаточно. И не смотри на меня такими глазами.

— У меня других нет.

— Неправда. Сегодня ты мне напоминаешь бретонского спаниеля. А я привыкла к чему-то более интересному.

— А вот так тебя устроит? — спросила Ингрид, натянув свой колпак на самый нос.

— Это уже перуанский спаниель, что еще хуже.

— Ты мне когда-нибудь расскажешь, что случилось с Туссеном Киджо?

Ингрид сняла колпак, приняла невинный вид и стала ждать. Вместо ответа Лола встала и с мрачным видом вышла из «Папаши Робера». Американка увидела, как она перешла улицу Луи-Блан, остановилась у крыльца комиссариата, закурила и застыла, как старый громоотвод, готовый принять на себя удар молнии. Казалось, время остановилось. У Ингрид появилось чувство, что она смотрит на этот тяжелый силуэт уже целую вечность. Наконец бывший комиссар Жост выбросила окурок в урну и перешагнула порог. Ингрид не могла удержаться от легкой гримасы, когда за ее подругой закрылась дверь. Ей было за нее страшно.

Вернувшись, Лола держалась более свободно. Она положила на стол толстую книгу и заявила:

— Я рассказала такую историю, что дежурный моментально всему поверил. Как видишь, я отставной полицейский, которому вновь захотелось поучиться. И в качестве студентки юридического факультета я пришла забрать своего старого Даллоза. А в качестве Маты Хари местного разлива я спрятала под плащ досье дела Грегуара Марсана. Но носить его там очень неудобно.

— Браво, Лола, я тобой горжусь! — воодушевилась Ингрид, сохраняя серьезный вид.

— Я ничуть не удивлена, деточка. Ну что, пойдем к тебе или ко мне, и почитаем эту кучу бумаг.

— Я не могу. Сегодня вечером я танцую в «Калипсо».

Лола прищурилась, а потом улыбнулась. Заинтригованная Ингрид улыбнулась в ответ.

— Ты никогда не думала о том, чтобы послать ему приглашение?

— Кому, Лола?

— Тому коротышке, который сбросил тебя в воду на набережной Вальми.

— Бенжамену Нобле?

— Да, точно. Забыла его имя. Но ты, как видно, помнишь.

— Но зачем я стала бы посылать ему приглашение?

— Чтобы удивить его, конечно. Я сразу поняла, что он непростой парень. Режиссер, с мозгами, и все такое.

— Лола!

— Деточка, помни о том, что я тебе сказала: завтра настоящее умрет. И я не изменила своего мнения.