Тайное общение с игроком

14

Стелла

Я выбегаю из спальни, одной рукой засовываю телефон в сумочку, а другой закрываю за собой дверь. Еще я улыбаюсь как дура, потому что Бо меня забирает.

Когда я поднимаю глаза, Феликс стоит в другом конце коридора.

— Привет, — говорю я, пытаясь выглядеть непринужденно, как будто я не собираюсь идти с его заклятым врагом. На мне платье и больше макияжа, чем обычно, поэтому я сомневаюсь, что обманываю его.

— Привет. — Его рот открывается и закрывается, как будто он хочет сказать больше, но он зажимает его, и его челюсть сгибается.

Мы почти не разговаривали за период каникул. Дело не в том, что я злюсь именно на него, хотя меня определенно до сих пор раздражает то, как все произошло в ту ночь, когда Бо появился на курорте. Но Феликс — мой брат. Я люблю его, даже когда злюсь на него. Я думаю, это больше разочарование. Мы в тупике. Я не хочу переставать встречаться с Бо, но я хочу, чтобы между мной и Феликсом тоже все было хорошо.

— Я думала, ты сегодня вечером тусуешься с Тедди?

— Я тусовался, — говорит он. — Он и Холли хотели покататься и посмотреть рождественские гирлянды. Я решил что уйду пораньше.

— Ох. — Я киваю. То же самое мы с Бо сделали несколько ночей назад. Вот только мы добрались только до одного района, прежде чем нам было больше интересно разговаривать и целоваться, чем смотреть на огни. Думаю, я понимаю, почему Феликсу это не понравилось.

— Куда ты направляешься? — он спрашивает. Его тон и твердая челюсть говорят мне, что он уже знает.

— Просто отойду ненадолго. — Я поправляю ремень сумки на плече. — Увидимся утром.

С этими словами я начинаю спускаться по лестнице.

— Стелла, — зовет Феликс.

Я делаю еще два шага, прежде чем остановиться и оглянуться через плечо.

— Будь осторожна, — говорит он. — Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

— Ага. — Я сглатываю комок в горле. — Я сделаю это.

Я бегу к обочине, натягивая шапку, которую Бо подарил мне вчера вечером, когда он останавливается перед домом.

— Привет. — Я быстро забираюсь внутрь и наклоняюсь над консолью, чтобы поцеловать его.

— Привет, — шепчет он мне в губы. Его взгляд скользнул по дому, а затем снова ко мне. Он усмехается моей шапке. — Ты хорошо выглядишь. Я почти представляю, как ты сидишь в сторонке и подбадриваешь меня.

— Спасибо. И ты тоже. — На нем джинсы и белая футболка с черной кожаной курткой. Простой и непринужденный, но чертовски красивый. Его темные волосы аккуратно уложены, и он носит очки в золотой оправе, которые мне так нравятся.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, когда он уезжает из дома.

— Это сюрприз. — Он игриво поднимает обе брови. Его правая рука отрывается от руля и ложится мне на колено.

Я не обращаю особого внимания, пока он водит машину, и никто из нас много не говорит. Он включает музыку, и мне нравится чувствовать, как его пальцы касаются моего обнаженного бедра, и то, как он покачивает головой в такт, время от времени оглядываясь, чтобы поразить меня улыбкой. Мы провели так много времени в наших отношениях, разговаривая, что приятно быть вместе и просто впитывать это.

Бо съезжает на гравийную дорогу. Дорога проходит около полумили, пока мы не доходим до живописного места съезда. Здесь темно, поэтому мы ничего не видим, но создается ощущение безмятежности, и на горизонте видны цветные точки от всех праздничных огней в отдаленных кварталах.

Он пятится на небольшую полянку, выходит, обходит переднюю часть машины и открывает мою дверь.

— Куда мы идем? — Я спрашиваю. Я одолжила пару туфель Холли, в которых мои ноги выглядят потрясающе, но они не подходят для пеших прогулок.

— Недалеко, — говорит он. Он подтягивает меня к задней части внедорожника и приподнимает заднюю часть. У меня отвисает челюсть, когда я вижу разложенные повсюду одеяла и подушки.

Одна рука в переднем кармане джинсов, другая потирает подбородок. — Слишком глупо? Я только увидел это во второй раз так, как ты, должно быть, это видишь. Я просто подумал, что мы могли бы встретиться и поговорить. Я не веду тебя в укромное место, чтобы заняться сексом. Если хочешь, мы могли бы сходить куда-нибудь поесть или в кино.

Смеясь, я прижимаюсь своими губами к его. — Мне это нравится, и если ты не попытаешься ощутить меня в этом платье, то я буду очень разочарована.

Я сажусь, вытянув ноги перед собой, и смотрю в заднюю часть машины на темное ночное небо.

Он ухмыляется и садится рядом со мной.

— Твой отец знает, что ты превратил его машину в секс-фургон?

— Одеяла уже были здесь. — Он делает паузу, как будто его слова медленно усваиваются.

Я рассмеялась. — Я уверена, что это для пикников и тому подобного.

— Да, — ворчит он. — Давай согласимся с этим.

Он тянется за термосом и двумя кружками, протягивает мне одну и наполняет обе горячим шоколадом.

— Зефир? — спрашивает он, держа в руках пакет с мини-конвертами.

— Абсолютно.

Он насыпает немного в каждую из наших чашек, а затем кладет еще немного в рот. Мы сидим плечом к плечу, потягиваем напитки и смотрим на темный горизонт, усеянный огнями.

— Это мило. — Я наклоняюсь к нему и кладу голову ему на плечо.

— Ага. — Он ставит кружку, а затем меняет место и сидит позади меня. Моя спина упирается в его грудь, а голова спрятана под его подбородком.

Я не уверена, что когда-либо была более довольна своей жизнью. Сидеть здесь с Бо кажется достаточным, чего я не могу описать.

Когда мы доедаем горячий шоколад, он включает музыку, и мы говорим о школе, наших друзьях и универе. Мы говорим обо всем, пока не остается единственная тема, которую мы избегали.

— Сегодня вечером я видела Феликса, когда выходила из дома. — Я опускаю взгляд, не в силах смотреть ему в глаза. Я действительно думала, что он уже пришел в себя, но с каждым днем, когда он этого не делает, становится все труднее.

Он одаривает меня легкой извиняющейся улыбкой. — Ненавижу, что я создаю напряженность между тобой и ним. Я знаю, насколько вы близки.

— Я не знаю, что делать, — признаюсь я. — Я думал, что все, что ему нужно, это время, чтобы привыкнуть к тому, что мы вместе. Что, если он никогда не привыкнет? — Эта мысль вызывает у меня тошноту.

— Может, мне с ним поговорить? — предлагает Бо.

— И что сказать?

Его смех тихий и грубый. — Да, хороший момент. Я не знаю. Однако я думал о том, что ты сказала вчера вечером, о Феликсе, Гаррисоне, той игре и обо всем этом.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Моя игра в футбол — это все для моей семьи. Это три поколения надежд и мечтаний, которые ждут, чтобы я сделал то, что они не могли или не имели возможности сделать. Я знаю, что не несу ответственности за то, чтобы соответствовать этому, но какая-то часть меня хочет этого, понимаешь? Это заводит меня и, возможно, иногда делает меня неряшливым и безрассудным, но я не пытался уничтожить Гаррисона.

— Я знаю. — Я касаюсь его щеки. — Ты хороший парень.

— Спасибо, — говорит он тихо.

— Я не знакома с твоей семьей, но сомневаюсь, что они знают, как их действия влияют на тебя.

Его челюсть работает вперед и назад. Он сказал мне, что его семья не любит разговоров, и я вижу это сейчас по тому, как он, кажется, собирается похоронить это и продолжать позволять этому съедать себя.

— Планируешь ли ты играть в НФЛ?

— Я не знаю, — говорит он.

— Я уверена, что твоя семья этого захочет, так что тебе, вероятно, следует просто спланировать это. О, и, возможно, ты мог бы стать телеведущим, когда выйдешь на пенсию, или даже стать тренером.

Его брови сошлись вместе.

— Я хочу сказать, что если ты продолжишь принимать решения, основываясь на счастье других людей, ты в конечном итоге получишь жизнь, которая тебе не нужна. И это глупо. Я слышала, что у нас есть только одна жизнь.

Немного напряжение спадает с его лица. — Хорошо, всезнайка.

— Я очень мудрая, — щебечу я. — Ты должен поговорить с ними. Скоро.

Он кивает в знак согласия. — Что ты собираешься делать после универа?

— Я не планировала так далеко вперед. Сейчас я мечтаю о золотой медали.

— Да? — Одна сторона его рта приподнимается. — Я знал это.

У меня в животе кружатся бабочки, когда я думаю о такой возможности.

— Моя девушка — такая крутышка.

Он берет мой рот и проводит рукой мне за шею, его язык немедленно ищет вход, и я забираюсь к нему на колени. Он опускает руки на мои бедра и скользит ими под юбку моего платья.

Мое сердце колотится, и мое сердце пульсирует. Я выгибаюсь к нему, и кончики его пальцев касаются моих трусиков.

Он стонет, проводя большим пальцем по моему клитору сквозь влажную ткань. У меня перехватывает дыхание, когда он разрывает поцелуй и смотрит мне в глаза. Эти зеленые глаза видят прямо мою душу.

Я сбрасываю с его плеч куртку и хватаюсь за подол его футболки. Верхняя часть его тела широкая и рельефная. Я провожу руками по каждому дюйму его теплой, подтянутой кожи.

— У тебя есть презервативы? — спрашиваю я, все еще переводя дыхание.

Его взгляд ищет мой. — Ты уверена?

— Да.

Он закрывает заднюю часть внедорожника, а затем, когда он достает из бумажника пакет из фольги, я нажимаю кнопку на его джинсах. Вместе мы стаскиваем с его ног джинсы и боксеры.

Мой пульс учащается, когда я обнимаю его пальцами. Он длинный и гладкий и пульсирует от моих прикосновений.

Бо тяжело дышит. — Иди сюда.

Он хватает меня за талию и возвращает к себе на колени. Кажется, мы не можем достаточно плотно сомкнуть рты. Мое тело покалывает повсюду, когда мы целуемся, и я трусь над ним. Мои трусики по-прежнему не позволяют нам соприкасаться кожа к коже, но это не мешает моему оргазму подняться до грани.

Когда я брежу, дрожа и трясясь, он тянется к пакету и разрывает его. Я пытаюсь снять трусики, а он раскатывает презерватив по всей длине.

Моя грудь вздымается, когда мы смотрим друг на друга на заднем сиденье темного внедорожника. Пока он наблюдает, я расстегиваю боковую молнию платья, а затем поднимаю руки, позволяя ему снять его через голову. Он это делает, и затем я слышу от него еще один восхитительный стон, когда он понимает, что я теперь полностью обнажена.

— Ты потрясающая, детка.

Я загораюсь от его слов и не могу удержаться чтобы поцеловать его снова. Я кладу руки ему на плечи, и он медленно ведет меня вниз, пока не погружается в меня

— Ох, черт, — выдавливает он. — Ты чувствуешься слишком хорошо.

Я издала дрожащий смех, который вызвал новую волну ощущений в моем сердце, и Бо стонет. Его рот сливается с моим, и мы теряемся в новых жадных поцелуях. Я не уверена, кто из нас двигается первым, но вскоре я поднимаюсь и опускаюсь в устойчивом ритме, держа его руки на своей талии. Мы прекращаем целоваться только тогда, когда ощущение становится слишком сильным, и я прижимаюсь к нему лбом и вздыхаю.

— Я так близко, — говорю я ему.

С этим знанием его прикосновения стали более грубыми, а бедра приподнялись, чтобы вонзиться в меня снизу. Мой оргазм нахлынул на крючок и взорвался, когда он прошептал мое имя гортанным хрипловатым тоном.

Я прижимаюсь к нему, почти рыдая от удовольствия, а он следует за мной через край.

Мы убираемся, а затем еще немного тусуемся, разговаривая и целуясь. Но в конце концов мы оба зеваем и боремся со сном, поэтому неохотно садимся в переднюю часть машины, и он отвозит меня домой.

Бо паркуется перед домом. Темно, за исключением рождественской елки, которая все еще горит в переднем окне. Должно быть, все уже пошли спать.

— Что ты делаешь завтра? — спрашивает Бо.

— Ничего. Почему?

— Ты едешь в Вэлли на Новый год, а я уезжаю на следующий день.

— Завтра наш последний день вместе, — говорю я. Я знала, что наше время ограничено, но оно ощущалось тяжестью в глубине живота.

— В этой поездке. — Он убирает мои волосы с лица, а затем проводит большим пальцем по моей дрожащей нижней губе. — Не грусти. Это были мои любимые рождественские каникулы.

— Ага. У меня тоже.

— Я обещал своему кузену, что поиграю с ним в футбол, но мы должны закончить к обеду. Подождешь?

— Завтра вечером я собираюсь посмотреть спектакль с Холли и моей мамой. Мы делаем это каждый год. Я свободна до этого и, возможно, после.

— Я возьму все, что смогу получить. — Он наклоняется вперед и накрывает мой рот своим. — Увидимся завтра.

На следующий день я подъезжаю к парковке средней школы и еду обратно на футбольное поле, где, по словам Бо, он будет. Из машины я не вижу большую часть поля, а он не отвечает на телефонные звонки, поэтому я выхожу и иду.

Их легко заметить, если подойти поближе, по крайней мере, Бо. Его окружают дети вдвое моложе и ростом. На нем шорты и футболка, облегающая его широкую грудь и мускулистые руки. То, как он бежит по полю, легко ловя неудачный бросок, а затем зигзагом проносясь сквозь игроков, вызывает у меня улыбку.

Я сижу на первом ряду трибун и наблюдаю за ним. Он выглядит настолько счастливым, настолько в своей стихии, что если бы я не знала о давлении со стороны его семьи, я бы никогда не поверила, что его любовь к игре не была на сто процентов искренней.

После того, как он несет мяч в зачетную зону, он бросает его мальчику лет двенадцати с лохматыми каштановыми волосами, которые Бо ерошит, когда приближается. Мальчик видит меня первым, говорит что-то Бо, а секунду спустя эти зеленые глаза находят меня. Он взмахивает рукой и подбегает ко мне, потный и широко улыбающийся.

— Привет. — Он наклоняется, чтобы провести своими губами по моим. — Ты рано или я опаздываю?

— Последнее, но это нормально. Я не против. Я ни капельки не возражаю.

— Дашь мне пять минут? — он спрашивает.

— Конечно.

— Я хочу позволить Скотти пробежаться еще раз, и тогда я весь твой. — Он подмигивает и бежит назад на поле.