Тайное общение с игроком

5

Бо

В среду вечером я вместе с остальными ребятами отправляюсь в дом за пределами кампуса к товарищу по команде. Многие студенты уехали домой на длинные выходные, но любой, кто этого не сделал, готов уйти.

Завтра у нас ранняя открытая тренировка. Члены семьи, которые приехали в город на День Благодарения, могут прийти и посмотреть на нас, а затем всех ждет обед. Это хороший способ убедиться, что у всех будет праздничный обед, потому что у многих парней семьи слишком далеко, чтобы его приготовить.

Мои мама и папа прилетели сегодня вечером раньше. Мы устроили командный ужин, а затем они вернулись в отель, чтобы переночевать. Моя кожа чешется от этого небольшого взаимодействия. Для Бо Риччи-старшего футбол — это все. Я родом из длинной семьи футболистов. Мой дедушка привел свою команду к чемпионату штата среди старшеклассников. Мой отец и трое его братьев носили футболки, но никто из них не играл в студенческий мяч. У моего отца был шанс, но в последний год обучения в старшей школе, он сломал себе колено.

С раннего возраста футбол был волшебным, почти религиозным занятием, которым занималась моя семья, и ожидали, что я буду продолжать заниматься этим. На встречах мы торопились с едой, чтобы начать игру. Воскресный Суперкубок ждут больше, чем Рождество.

Мне всегда нравилось играть. Мне нравятся умственные и физические испытания, а также стабильность, которую они привносят в мою жизнь. Когда у меня был плохой день, мой отец брал футбольный мяч, и мы решали его, перебрасывая его взад и вперед, пока я не мог вспомнить, что меня расстраивало. Работай на поле — вот наш девиз. Мы не семья, которая все обсуждает; решаем проблемы потом.

Я не задавался этим вопросом, когда был моложе. Это было у меня в крови. Риччи играет в футбол. Но с тех пор, как я поступил в универ, я начал чувствовать, что надежды и мечты каждого мужчины в моей семье лежат на моих плечах.

Каждая игра — это для меня еще одна возможность услышать, как я все порчу. Все, о чем мой отец мог говорить сегодня вечером, это то, что мое выступление в этом сезоне не будет лучшим в НФЛ.

Я люблю футбол, но понятия не имею, есть ли у меня все необходимое, чтобы играть профессионально, и хочу ли я этого вообще. Я знаю, что не могу себе представить, как буду слушать его критику каждой игры, в которую я играю, всю оставшуюся жизнь. Он ездит на моей заднице сильнее, чем мои тренеры. Он уже отправил сообщение с основными пунктами ужина. Знаете, на случай, если я не услышал его в первый раз.

— Риччи! Ты сделал это. — Аарон поднимает подбородок в знак признательности, когда я иду в гостиную, где сидят несколько моих товарищей по команде с пивом в руках. Группа девушек прижимается к дивану, шепча и хихикая.

— Привет. — Я поднимаю руку и позволяю своему взгляду бродить по комнате, приветствуя всех.

— Внимание! — кричит кто-то, и в мою сторону бросают пиво.

Я хватаю его одной рукой и сажусь на деревянный стул, перенесенный из столовой в качестве дополнительного места. — Спасибо.

Ребята играют в видеоигры, поэтому я открываю холодное пиво и откидываюсь назад, чтобы посмотреть. Как только холодная жидкость стекает мне в горло, я чувствую, как напряжение после ужина начинает спадать. После разговора с отцом мне нужно схватить кого-нибудь на футбольном поле или немного притупить чувства.

Дженни, девушка, с которой я целовался однажды пьяным вечером после игры, встает с того места, где она сидела на диване со своими друзьями, и подходит ко мне.

— Привет, Бо. Я писала тебе. Твой телефон все еще сломан?

Аарон кашляет и чуть не выплевывает пиво.

— Прости, — он пытается взять себя в руки. — Неправильная трубка.

— Я был занят, — говорю я ей. Это неправда, но мог ли я найти время, чтобы дать ей ответ? Учитывая, сколько сообщений я обменялся со Стеллой за последние несколько дней, я думаю, что ответ на этот вопрос определенно нет.

Она закатывает глаза, смеется и плюхается мне на колени, прежде чем я понимаю, что она делает. — Как ты относишься к пиво-понгу?

— Я отношусь прекрасно к нему. — Я поднимаю ее с себя и встаю. Я беру из кухни еще пива и бегу вниз по лестнице вслед за ней.

Мы присоединяемся к друзьям, которые только начинают новую игру. Мои мышцы расслабляются, когда я концентрируюсь на том, чтобы забить мяч в чашки другой команды. Музыка тоже приятно отвлекает, она настолько громкая, что трудно поддерживать разговор.

Мой телефон жужжит в кармане. Я стону, предполагая, что это мой отец пишет сообщение с еще одной критикой или пятнадцатью, но приятно удивляюсь, когда вижу, что сообщение от кого-то, с кем я хочу поговорить.

Стелла: Угадай что?!

Одна сторона моего рта приподнимается.

Я: Ты выиграла в лотерею?

Стелла: Я бы хотела, но нет.

Я: Справилась с тестом?

Стелла: Даже лучше.

Я: Поспала пять часов, проснулась и съела чизбургер.

Я: Нет, ДВА чизбургера.

Стелла: Ну, теперь я хочу есть, но нет.

Я: У меня нет догадок. Что удивительного с тобой произошло?

Я: Подожди. Ты встретила парня?

В такт музыке во мне пульсирует нотка ревности.

Стелла: Нет. Меня назвали спортсменкой месяца в университете Вэлли! У меня есть красивая табличка с моим именем и всем остальным.

Она присылает свою фотографию, на которой она держит мемориальную доску. Проклятие. Она еще более великолепна, чем я помню.

— Хочешь поехать со мной и друзьями в Сигму? — Дженни подходит ко мне и смотрит на меня большими голубыми глазами.

Я кладу телефон обратно в карман. — Для чего?

Она хихикает. — Чтобы продолжать тусоваться, глупый.

Я? Во мне все еще чувствуется нотка раздражения. Сколько еще пива понадобится?

— Бо? — Ее брови сошлись вместе, она смотрит на меня, ожидая ответа.

— Неа. Я так не думаю.

— Ну давай же. — Она надула нижнюю губу.

Я качаю головой.

— А что, если вместо этого мы вернемся ко мне?

— Нет, спасибо. Думаю, я назову это ранним вечером.

— Ты?

— Ага.

— Не глупи. Еще рано. Ну давай же. — Она обнимает меня за бицепс и тянет.

Я не знаю, из-за ее неспособности услышать слово «нет» или из-за затянувшегося разочарования от встречи с моим отцом ранее, но я чувствую, что сейчас взорвусь. И я думаю, раз уж у меня в голове свист, я так и сделаю.

Я немного заржавел, но мне удается издать небольшой звук.

Голова Дженни наклоняется, а челюсть отвисает, как будто она не знает, что сказать или сделать. Итак, я продолжаю свистеть. Я поднимаю брови и обхожу ее стороной. Я думаю, это раздражает.

Я сообщаю своим приятелям, что выхожу на следующую игру, и кружу внизу, избегая Дженни (хотя при необходимости я готов снова начать свистеть), а затем возвращаюсь наверх.

Рядом с кухней небольшой балкон. Я выхожу и достаю из кармана телефон. Я набираю ответ на последнее сообщение Стеллы, когда мой телефон звонит по FaceTime. “Стелла”. Я ошарашен, но адреналин зашкаливает.

Я принимаю звонок и подношу телефон к лицу. — Привет.

Появляется Стелла с широко раскрытыми глазами. — Боже мой. Мне очень жаль. Я не хотела тебе звонить.

Она исчезает, и камера переворачивается, и я вижу пол и, как я предполагаю, босые ноги Стеллы. На заднем плане слышен слабый шум. Может быть, телевизор.

— Я сейчас положу трубку.

— Подожди! Не вешай трубку. Я рад, что ты позвонила.

— Ты рад?

— Ага. Я как раз собирался написать тебе, но так проще.

Раздается шорох, а затем камера снова переворачивается.

— Привет, — говорю я, рассматривая ее мокрые волосы и обнаженные плечи, настороженную улыбку на ее губах.

— Привет. Мне так неловко. Я только что вышла из душа. — Она наклоняет телефон, чтобы показать мне верх синего пушистого полотенца, обернутого вокруг нее. — Где ты?

— Некоторые из моей команды… — начинаю я, но потом ловлю себя. — Домашняя вечеринка за пределами кампуса. Поздравляем спортсмена месяца. Это здорово.

Я прислоняюсь к перилам и улыбаюсь девушке, с которой безостановочно переписываюсь с этих выходных. И впервые за всю ночь мне не хочется бить стену.

— Спасибо. — Она улыбается мне.

— Какие планы на вечер? Готовишься выйти?

— Нет. Я так не думаю. Холли гуляла с парой девушек на нашем этаже, но у меня была поздняя тренировка, и завтра утром мои родители будут здесь на футбольном матче. Я просто не чувствую этого сегодня вечером. Одну секунду. Мне нужны обе руки, чтобы одеться.

— На самом деле, я как раз собираюсь уйти. Сегодня вечером я тоже этого не чувствую. Могу я перезвонить тебе, когда доберусь до общежития?

— Ага. — Она одаривает меня улыбкой, от которой мое сердцебиение ускоряется.

Дорога домой занимает всего семь минут. Я натягиваю спортивный костюм и футболку, прежде чем перезвонить Стелле.

На этот раз, когда она появляется, нерешительная улыбка исчезла. — Посмотри, что у меня есть.

Одной рукой она поднимает чизбургер, от чего у меня урчит в животе. — О, это выглядит хорошо.

— Так и есть. — Она устраивает большое шоу, откусывая и жуя. Ее глаза закрываются, и она стонет. Стон, который доходит прямо до моего члена.

Она заканчивает жевать и спрашивает: — Как прошла вечеринка?

Я прочищаю горло. — Отлично.

— Так хорошо, что ты ушёл оттуда раньше? Все в порядке?

— Длинный день, — признаюсь я. — Хотя мне следует поблагодарить твоего бывшего.

— Моего бывшего?

— Ага. Я использовал его трюк.

— Я не верю. — Ее карие глаза щурятся на меня.

Я рассказываю ей историю о том, как я насвистывал, пока Дженни не почувствовала себя некомфортно и смутилась.

— Ты этого не сделал.

— Она не приняла ответ «нет», и это меня раздражало.

Стелла прикрывает рот рукой и смеется. — Это забавно. Эта цыпочка Дженни — бывшая?

— Не совсем. Мы поцеловались. Один раз. Мне сейчас не очень интересно с кем-то встречаться.

— Верно. У тебя нет времени. — Она использует воздушные кавычки, бросая мне в ответ мои слова.

— Это правда. Футбол отнимает у меня так много времени… — Я резко замолкаю, конец предложения повисает между нами. Мое лицо горит. Ах черт. Я хотел ей сказать, но не так.

— Ты сказал футбол? — она задает вопрос медленно, как будто не уверена, что правильно меня расслышала.

— Не волнуйся.

— Почему я должна волноваться? — Стелла сидит немного прямее, и, клянусь, я вижу, как стоическая маска натягивает ее лицо.

— Я играю в футбол в Колорадо.

— Почему бы тебе не сказать мне это?

— Я также родом из Аризоны. Я учился в средней школе Рочестера.

— Я знаю эту школу. Это недалеко от того места, куда я ходила. — Ее тон — что-то среднее между растерянностью и удивлением.

— Ага. — Я проглатываю комок размером с мяч для гольфа. — Мы играли с твоей школой.

Осознание приходит. Я вижу это в ту же секунду, как это происходит. Вся дерзость и игривость, которых я ожидал от Стеллы, исчезли. — Ты знаешь Феликса.

— Ага. Мы играли друг против друга с детства.

Я ненавижу боль в ее голосе, когда она говорит: — Ты вел себя так, будто понятия не имел, кто я.

— Сначала я этого не знал. Пока ты не назвала мне свое имя. Я надеялся, что это странное совпадение, но после того, как ты побежала на свой рейс, я тебя разыскал.

— Это было несколько дней назад. Почему ты мне не сказал? Я чувствую себя такой идиоткой.

— Я должен был сказать тебе. Я хотел, но потом подумал, что это может сделать ситуацию странной. Мне жаль.

— Мне плевать, что ты играешь в футбол.

— Хорошо.

— Я серьезно. Какая разница?

— Может, и нет, но твоему брату это не понравится. У нас было соперничество на протяжении многих лет. Он не мой самый большой поклонник.

— Послушай, без обид, но у Феликса много парней, желающих его победить. Он, вероятно, даже не знает, кто ты.

Я почти рассмеялся, это так нелепо. — О, он знает.

— Ты в порядке?

— Ага. Я в порядке.

Она трясет головой, заставляя рыжие пряди отражать свет. — Ты уверен? Я не считала тебя футболистом.

— Тебе нужны доказательства?

Она кивает.

Я встаю, беру с собой телефон и поворачиваю камеру, чтобы показать ей свою сумку, валяющуюся на полу. Я роюсь вокруг, пока не нахожу вонючую тренировочную майку, ленту, перчатки и немного синяков для глаз [Прим.: Он часто используется американским футболом, бейсболом, софтболом и игроками лакросса для смягчения последствий яркого солнечного света или прожекторов стадиона].

— Наверное, у меня здесь также есть чашка, если ты хочешь это увидеть.

— Нет. — Она вздыхает. — Я верю тебе. Ты либо футболист, либо действительно предан лжи.

— И?

Еще один глубокий вздох раздувает ее щеки. — Я не знаю.