Темная стража

ГЛАВА 16

Сколько док Хаксли ни предостерегала его, Макс Хэнли не собирался отказаться ни от трубки, ни от десерта, считая, что в своем возрасте заслужил право сам знать, что ему на пользу. Прослойка на талии добавила ему всего десять или пятнадцать фунтов, и хотя он не смог бы пробежать милю быстрее десяти минут, работа редко вынуждает его одолевать целую милю бегом. Так какая же разница?

Холестерин у него почти в норме, никаких признаков диабета, а кровяное давление даже чуть понижено.

Он поскреб вилкой среди клубничной глазури, растекшейся по тарелке, чтобы убедиться, что не пропустил ни одной крошки шоколадного пирога. Облизав вилку до блеска, положил ее в тарелку и с довольным стоном отодвинулся от стола.

— Все? — осведомился стюард столовой в белом кителе.

— Только потому, что без микроскопа мне последние молекулы пирога не найти. Спасибо, Морис.

Нынче вечером Макс обедал в одиночестве, но кивнул персоналу за другими столиками, покидая обшитую красным деревом столовую. Его крепкие ботинки утопали в почти дюймовом ворсе ковра. В последние несколько часов бушевал налетевший с севера шквал, так что выкурить трубку он решил у себя в каюте. И только-только устроился в шезлонге со стопкой «Интернешнл трибьюн» за неделю, доставленной на «Орегон» вертолетом, когда услышал зуммер интеркома. Снял очки для чтения, позволив им болтаться на шнурке на шее, и отложил трубку в пепельницу.

— Извините, что беспокою в ваш выходной, — послышался голос Линды Росс, находившейся в оперативном центре.

— Да ничего. В чем проблема?

— Не проблема, но вы хотели знать, нет ли у нас вестей от Эдди. Похоже, он покинул Фучжоу и направляется обратно в Шанхай.

Макс поразмыслил над сообщением.

— С точки зрения змееголовов не лишено смысла. Шанхай — один из самых оживленных портов в мире. В его суматохе куда проще протащить на борт сухогруза компанию нелегалов, чем в мелкой гавани вроде Фучжоу.

— Мерф и Эрик Стоун тоже так думают. Хотите, чтобы я позвонила председателю?

— Нет. Когда мы с ним говорили в последний раз, у него и без того хватало поводов для беспокойства. Если раздобудем данные получше, я вас попрошу их передать. Где мы находимся и как там барахтается наш друг?

— Попали в попутное течение, и сейчас делают шесть узлов. В таком темпе мы будем в сотне миль строго к востоку от Хошимина через пять часов.

Это название всегда сбивало Макса с панталыку. Для него крупнейший город Вьетнама всегда был и останется Сайгоном. Но это было в другое время и в другой войне. Когда к «Орегону» подлетал вертолет, на Хэнли то и дело обрушивались воспоминания, вышибавшие его из колеи на несколько дней.

Вообще-то эти воспоминания всегда не так уж далеко от поверхности. Но в нем засел не грохот разрывов РПГ вьетконговцев или стрекот их «АК-47». И крики, когда его сторожевой катер простреливали от носа до кормы, были лишь фоновым шумом. Острее всего в его памяти отпечатался звук лопастей «хьюи»[24], пульсирующий над черными джунглями, приближаясь к ракетам, которые Макс снова и снова запускал в ту ночь одной рукой, потому что другой придерживал кишки новобранца-пулеметчика, чтобы не вываливались. Боже, как же горяча была кровь даже в том смердящем аду! Установленная в дверях «хьюи» минипушка жужжала, как бензопила, и джунгли, обступившие эстуарий, расступались под напором трех тысяч пуль в минуту. А когда эта РПГ по дуге взмыла к «хьюи»…

Макс одернул себя, заставив вырваться из прошлого, которое переживал снова и снова. Скомканная газета была стиснута в кулаке.

— Э-э, были перемены курса? — наконец спросил он.

— Нет, по-прежнему держится на курсе сто восемьдесят пять. Если экстраполировать, направляется в Сингапур, что маловероятно, поскольку там самые неподкупные портовые служащие во всем регионе, или скоро свернет строго на юг и направится в Индонезию.

— Это больше похоже на правду, — согласился Макс.

Индонезийская береговая охрана, вынужденная патрулировать несколько тысяч островов, слишком разрежена, и пираты без труда улизнут от нее и найдут уединенное местечко, чтобы выгрузить корабль, похищенный близ Японии. Со времени несостоявшегося визита на Тайвань ставки на Филиппины и Индонезию в качестве места назначения распределялись поровну.

— Тогда ладно, — подытожил Макс, — позвоните мне, если «Маус» повернет или будет что-нибудь от Эдди или Хуана.

— Есть.

Макс разгладил скомканные страницы газеты и отложил ее в сторону. Снова раскурил трубку, пыхая ароматным дымком, пока каюта не начала благоухать. Пока что непонятно, почему пираты не нашли спокойное местечко в океане, чтобы выгрузить похищенный корабль. У них было достаточно времени, чтобы дать ему новое имя и внести косметические поправки, чтобы его не опознали, особенно если ходить на нем в других водах — скажем, у побережья Южной Америки. Так зачем же подвергаться риску, держа его в сухом доке настолько долго? Разве что у них вполне определенное место назначения. Макс надеялся, что «Маус» приведет их к пиратскому логову, но вряд ли все будет настолько просто.

В этой операции есть еще один уровень, будто скрытая от глаз матрешка. Он понимал, что не сможет это выяснить, просто занимаясь слежкой за «Маусом», но был уверен, что либо председатель, либо Эдди Сэн во всем разберутся. И уверенно ставил на то, что ниточку найдет Эдди. Для такой уверенности не было никаких оснований, просто крепкая вера в крепкого, независимого бывшего агента ЦРУ.

Знай Эдди Сэн в этот момент, что Макс возлагает мысленные надежды на него, то сказал бы президенту «Корпорации» поставить свои деньги на Кабрильо и его команду в Швейцарии.

Во время подготовки к работе в ЦРУ Эдди прошел жуткую программу, обучавшую агентов переносить тюремное заключение и пытки. Ее преподавали армейские специалисты в одном из уголков Форт-Брэгга в Северной Каролине. Перед его отъездом в Брэгг инструктор «Фермы» дал ему наугад выбранное кодовое слово — «трубкозуб». Его работа — держать его в секрете, а солдат — вытянуть из него.

Целый месяц Эдди и телом, и душой был в их власти. Его регулярно избивали шлангами, запирали в железный ящик на солнцепеке без единой капли воды и частенько травили его скудную пайку, чтобы его буквально выворачивало наизнанку. Они пытались сломить его волю, не давая спать по шесть суток кряду, выкрикивая ему в лицо все расистские ругательства, какие только могли найти. Один раз бросили его голым на муравейник огненных муравьев, а однажды ночью влили ему в горло полбутылки виски и допрашивали целый час, пока он не отключился. Давили на допросах на все кнопки, но Эдди так и не выдал кодовое слово. Он смог удержать в крохотном уголке сознания мысль, что, как бы над ним ни измывались, это лишь учеба и он не умрет.

Теперь Эдди таких иллюзий не питал. Когда грузовик подпрыгивал на ухабах, набитые в его кузов как сельди в бочку нелегалы раскачивались настолько сильно, что стоящих у задней двери давили чуть не насмерть. И он шепнул: «Трубкозуб».

Месяц в Форт-Брэгге по сравнению с шестью днями в руках змееголовов смахивает на отдых в «Клаб Меде».

В душный короб кузова набили около сотни человек. Их не кормили и не давали пить не меньше двух суток, и на ногах многие удерживались лишь потому, что упасть просто некуда. Смрад пота и испражнений буквально удушал, липкой пленкой облепив рот Эдди и обжигая легкие.

Так шло с той поры, когда Янь Ло сбыл его с рук в Фучжоу. Следующим звеном цепочки занимались члены Триады — китайской версии мафии. Сделав его фото для подложных проездных документов, его заперли в каземат под цементным заводом вместе с шестьюдесятью другими. Ни умывальника, ни туалета там не было. Они пробыли там два дня, и каждую ночь охранники приходили, чтобы выбрать пару самых привлекательных женщин. Спустя несколько часов девушки возвращались, окровавленные и поруганные.

Наутро третьего дня прибыла группа азиатов, говоривших со змееголовами по-китайски с акцентом, так что Эдди не мог определить, откуда они. Они могли быть индонезийцами, малайцами или даже филиппинцами. Но он был уверен, что их появление — отклонение от нормальных каналов экспорта мигрантов из Китая, и заподозрил, что они имеют отношение к пиратской шайке.

Мигрантов выводили из каземата группами по десять человек и демонстрировали азиатам. Те заставили его группу раздеться донага и подвергли унизительному осмотру. Эдди чувствовал себя рабом на рынке живого товара. Проверили, здоровые ли у него зубы, и осмотрели гениталии на предмет явных венерических заболеваний. Он и другие должны были доказать, что могут поднять пару шлакоблоков, подвешенных на бамбуковый шест. Азиаты отобрали троих из группы Эдди, включая его самого — самых крупных и самых сильных. Остальных отправили обратно в каземат.

Десять человек из шестидесяти в каземате посадили в грузовик. Азиатские охранники прессовали их с помощью досок, как бульдозер, чтобы впихнуть в переполненный грузовик. Теснота была такая, что невозможно вдохнуть всей грудью.

Перед тем как закрыть задние двери, толпу окатили из брандспойта. В неистовом стремлении утолить жажду нескольких человек покалечили. Эдди ухитрился набрать полный рот воды, а потом слизнуть еще немного с горячего металла, потому что стоял достаточно близко к стенке. Двери захлопнули, оставив мигрантов в полной темноте.

Но что подействовало на Эдди сильнее всего, что усугубило трудности многократно, так это молчание в машине с самого начала поездки. Никто не кричал и не жаловался, никто не требовал, чтобы его отпустили. Все готовы были мириться с любыми лишениями, только бы вырваться из Китая. Ради свободы они готовы рискнуть всем на свете.

Казалось, что поездка продолжалась не одни сутки, но на самом деле вряд ли более двадцати часов. Судя по непрерывной тряске и обилию ухабов, змееголовы придерживались окольных дорог. Многих укачало, и их страдания усугубились едкой вонью блевотины, подменившейся к ошеломительному зловонию в кузове грузовика.

После исключительно гладкого отрезка дороги грузовик вдруг под визг тормозов остановился. Открыть двери никто не подошел. Эдди показалось, что слышен рев двигателей реактивного самолета, но как-то приглушенно и невнятно. Быть может, раскат грома. Они продолжали потеть в битком набитом кузове еще час, прежде чем кто-то наконец открыл заднюю дверь.

Она распахнулась, и мигрантов ослепил яркий белый свет. Глаза Эдди наполнились слезами, но первый за день глоток свежего воздуха искупил боль. Они оказались в каком-то гигантском современном складе, а вовсе не в убогом портовом бараке, как он ожидал от змееголовов. Не будь Эдди так дезориентирован, он бы обратил внимание, что здесь нет колонн, поддерживающих металлические своды здания, и это подсказало бы ему, где они очутились.

Людям позволили покинуть машину. Многие так ослабели, что просто вываливались на гладкий наливной бетонный пол и отползали прочь, чтобы дать место следующим. Эдди с гордостью отметил, что сумел удержаться на ногах. Сделав несколько шаркающих шажков прочь от грузовика, он попытался присесть на корточки, чтобы дать отдых ноющим коленям.

Внутри склада находились четверо стражников. Эдди был практически уверен, что они индонезийцы. Одеты они были в дешевые хлопчатобумажные штаны и футболки, а обуты в пластиковые сандалии. Все были вооружены китайской версией «АК-47». Только по привычке он запечатлел их лица в памяти.

Как только нос прочистился и обоняние вернулось, Эдди ощутил другой запах — не терпкую солоноватость моря, а знакомый химический оттенок. Небрежно, чтобы не насторожить охранников, он вернулся к грузовику. По ту сторону виднелись ворота, доходящие почти до потолка. Но что привлекло его внимание, пронзив страхом до мозга костей, это функциональный силуэт коммерческого авиалайнера с четырьмя двигателями на хвосте — старый «Ил-62» российского производства.

Их группу собираются вывозить из Китая вовсе не на грузовом судне, а по воздуху. Эдди понял, что впутался в куда большие неприятности, чем предполагал. Эти люди не имеют к пиратам ни малейшего отношения. Это действительно легитимная, хоть и нелегальная контрабанда. Вся его поездка в Китай закончилась в тупике, и связи с «Орегоном» никакой. Двери авиалайнера открылись, и охранники построили людей для посадки. Ворота ангара были по-прежнему плотно закрыты, так что удрать не получится.

Мотор доставившего их сюда грузовика не работал, но Эдди подумал, что ключи могли оставить в замке зажигания. Последние мигранты уже покинули кузов и шаркали к «Илу». Эдди встал в конец очереди. Кабина грузовика оказалась всего в десяти ярдах справа от него. Можно одолеть это расстояние за секунду, запрыгнуть на сиденье и попытаться вырваться из ангара.

Он уже подобрался для броска, перенес тяжесть на одну дрожащую ногу и уже хотел было рвануть вперед, когда увидел, что водитель еще сидит в кабине. Еще долю секунды он думал попробовать все равно, хотя на усмирение противника уйдет какое-то время. Один из охранников, увидев, что он замешкался, рявкнул нечто понятное без перевода. Эдди испустил долгий выдох, позволил телу расслабиться и принял позу поражения.

Когда настала его очередь забираться в самолет, он бросил последний взгляд на грузовик. Неизвестно, что ждет его и остальных в конце полета, но в глазах тех, кого он миновал в поисках свободного кресла, читался страх. Они тоже поняли, что получили куда больше, чем хотели.

Пятнадцать минут спустя «Ил» отбуксировали из ангара, после очередной задержки двигатели его взревели, и он выехал на рулежную дорожку. Судя по размерам комплекса аэропорта и времени выруливания, Эдди заключил, что они где-то под Шанхаем. Его гипотеза подтвердилась, когда самолет оторвался от земли и пролетел над городом, прежде чем повернуть на север.

— Сколько, по-вашему, нам лететь до Америки? — прошептал его сосед по креслу — крупный деревенский парень, даже не догадывающийся, во что вляпался.

Парень все еще считал, что они направляются в Соединенные Штаты, край процветания и возможностей, прозванный Золотой Горой. Эдди не знал, куда они направляются, но понимал, что не в Штаты. Дальность полета «Ила» отнюдь не столь велика. А еще у Эдди засосало под ложечкой от подозрения, что нелегалам, утонувшим в Японском море, повезло куда больше.

— Узнаешь, когда доберемся, друг, — сказал Эдди, закрывая глаза на неизбежное. — Узнаешь, когда доберемся.

Кабрильо и его команда провели выходные, готовясь к похищению. Они работали на стройплощадке под покровом тьмы. Перенести тонны цемента — непосильный труд, отнявший всю ночь пятницы и часть ночи в субботу. Риск, что плоды их деятельности обнаружит прораб, наведавшийся на участок в выходные, был ничтожен: уж слишком привычное зрелище: мешки портланд-цемента на любой стройке. Закладку взрывчатки и проводов отложили на воскресную ночь. Благодаря большому опыту это дело прошло быстро, и к полуночи они были готовы вернуться на склад, арендованный Кабрильо в городке милях в двадцати к северу от Цюриха.

Хуан отправил остальных вперед в машинах, которыми они будут пользоваться во время операции, а они с Линком остались, чтобы прогнать последнюю проверку с трейлером. В этот поздний час на улицах не было ни души, и некому было задаться вопросом, с какой это стати водитель грузовика запирает напарника в фуре. Как только Линк запер двери, Хуан забился в угол доработанного прицепа, чтобы его не швыряло туда-сюда при езде. Он невероятно устал, и когда опускался на пол, суставы его захрустели. Мгновение спустя дизель большого тягача «МАИ» заворчал, и машина тронулась. У Хуана был с собой фонарик, но в гулком металлическом контейнере все равно ощущал легкую клаустрофобию. Мотор и система блоков, установленные под потолком, выглядели безупречно, и управлять этой нехитрой конструкцией Линк может из кабины.

Хуан включил портативный радиоприемник, но не поймал ни одной станции ни на какой частоте, а включив мобильный телефон, увидел сообщение об отсутствии сигнала.

— Меня не слышат, — проронил он вполголоса. — Хорошо.

Они установили в трейлере экраны и глушители, чтобы полностью заблокировать радиосвязь. Линк и Хали Касим опробовали оборудование на складе, но Хуан хотел убедиться, что система работает и в городе, где зона покрытия куда плотнее. Оставлять эту деталь на волю капризов закона Мерфи он ни в коем случае не хотел.

Подобную проверку он проводил каждые пять минут за время получасовой поездки, чтобы убедиться, что сотовая связь не действует. Линк выпустил его, как только Хали запер двери склада за десятиколесным прицепом.

— Было что-нибудь? — поинтересовался великан.

— По нулям, — ответил Хуан, попутно отметив, что, как только выбрался из прицепа, телефон тут же поймал ближайшую опорную станцию. — Мы вполне готовы. Надо соснуть пару часов. Фургон, везущий Рудольфа Исфординга, должен быть на позиции не позже 8:15. Я хочу, чтобы мы были готовы к 7:30. Джулия объявлялась?

Хали кивнул.

— Позвонила мне, когда вы были в грузовике. Жена Исфординга в отключке, и она возвращается в отель. В семь она будет ждать у тюрьмы и сообщит, как только фургон выедет за ворота.

— Ладно, хорошо. Она проследит за ними до города. Линк, ты будешь ждать с грузовиком позади стройплощадки. Ударный автомобиль на месте?

— Лично припарковал, — отозвался Касим. — И трижды проверил проводку в фургоне.

Хуан кивнул. На меньшее он и не рассчитывал.

— Что ж, до нынешней ночи единственным нашим правонарушением была подмена жены адвоката, да и это вряд ли противозаконно. Однако завтра утром мы нарушим едва ли не все законы, прописанные в швейцарском уголовном праве. Если операция пойдет наперекосяк, каждому попавшемуся светит несколько десятков лет в Регенсдорфской тюрьме.

Его люди понимали, на какой риск идут. За это им и платят, но Хуан взял за обычай всегда озвучивать риски перед выходом на дело. Хали, Линка и еще одного наемника «Корпорации» — бывшего парашютиста-спасателя по имени Майкл Троно — это не смутило.

Завтрашнее утро выдалось пасмурным и холодным. Когда команда вышла на намеченные позиции, начал сеяться мелкий дождь. Немногочисленные прохожие кутались в плащи или прятались под зонтами. Скверная погода на сей раз обернулась благословением, отсрочив утренний час пик.

На стройку Хуан пробрался без труда, как ни крути, уже в третий раз, а завести большой двигатель башенного крана без ключа оказалось проще простого. Карабкаясь на кран, он вымок и продрог, но, к счастью, в кабине крана обнаружился обогреватель. Включив его, Кабрильо в ожидании выпил кофе, принесенного с собой. На шее у него болтались инфракрасные очки.

Джулия снова дала о себе знать, известив команду, что бронированный фургон, везущий Руди Исфординга в город, прибудет через десять минут. Со своей верхней точки Хуан сможет заметить их за пять кварталов от стройки. Линк припарковал трейлер позади раскопанного участка. Хуан видел дымок, вьющийся из выхлопной трубы работающего на холостом ходу двигателя. Хали с остальными находился в ударной машине — небольшом фургоне с пробегом, купленном у транспортной компании в Люцерне.

Хуан их не видел, но знал, что они тоже держат наготове инфракрасные очки и противогазы.

Председатель еще раз оглядел стройплощадку. Груды стройматериалов валялись как попало рядом с переполненными мусорными контейнерами размером с автобус. Экскаваторы и бульдозеры замерли неподвижно. На участке ни малейшего движения, потому что смена еще не началась. Если строители придерживаются графика, который команда «Корпорации» наблюдала на прошлой неделе, первый рабочий покажется лишь через полчаса после операции по захвату. Семиэтажное здание в ненастье выглядело темным и зловещим — этакий скелет из стали и бетона. С высоты не видно было, где они с командой заложили заряды.

Его телефон зазвонил.

— Хуан, это я, — голос Джулии Хаксли. — Фургон Исфординга только что остановился. Один из копов из головной полицейской машины вышел переговорить с водителем. Минуточку. По-моему, все в порядке. Фараон садится в свою машину. Порядок, они снова поехали. Увидите их через секунду.

В дальнем конце улицы показалась полицейская машина, за ней бронеавтомобиль, а следом вторая патрульная машина. Они не включали ни мигалки, ни сирены, продвигаясь вперед со скоростью обычного уличного движения.

— Лады, народ, представление вот-вот начнется, — проговорил Хуан в свой телефон, переключенный в режим рации.

Вытер потные ладони и легко положил их на рычаги управления краном. Хотя ему еще ни разу не приходилось управлять башенным краном, а высота заметно искажала восприятие, сказываясь на глазомере, Хуану довелось на своем веку порядком иметь дела с дерриками и портовыми кранами, чтобы кое-как управиться с этим левиафаном. Он уже повернул стофутовую балочную стрелу поперек улицы, установив грузовую тележку ровнехонько над дорогой. Тяжелый стальной крюк был опущен до высоты в пятьдесят футов от улицы, мощеной булыжником.

— Вижу их в зеркале, — сообщил Хали из ударного автомобиля.

— Всем надеть очки. — Несмотря на ракурс, Хуан достаточно хорошо видел детали, и прежде всего инфракрасную стробоскопическую лампу, установленную на крюке крана. Ее свет, невидимый без ИК-очков, сиял в специальной оптике, как прожектор. Аналогичная технология позволяет стелс-штурмовикам сбрасывать бомбы с предельной точностью в любую погоду.

Тут внимание Хуана привлекло какое-то движение. Поглядев вверх по улице, он увидел «Феррари», вылетевший из-за угла и на скорости никак не менее восьмидесяти миль в час помчавшийся по встречной полосе. Гортанный рокот его выхлопа эхом прокатился по ущелью барочных зданий, докатившись до насеста Хуана в кабине крана на высоте сотни футов над улицей. Прикинув скорость и расстояние, он понял, что льнущий к дороге спортивный автомобиль окажется перед головной полицейской машиной в критический момент. Если Хали выскочит перед ним, кинетическая энергия соударения не только уничтожит итальянский автомобиль и убьет его водителя, но и устранит фургон, везущий Исфординга, с дороги полицейской машины, позволив эскорту проскочить сквозь так старательно подготовленную засаду.

— Хуан! — в отчаянии воззвал Хали.

— Я разберусь.

Хоть и ужасно не хотелось убирать кран из тщательно рассчитанной позиции, надо было действовать. Он тронул джойстик, и длинная стрела начала поворачиваться. Одновременно Хуан движением большого пальца сбросил защитный колпачок с клавиши, и как только стрела оказалась в нужном положении, нажал на выключатель. Крюковая подвеска весом в три тысячи фунтов рухнула с высоты на дорогу.

Водитель «Феррари» не заметил груз, летящий с небес, так что у него были считанные секунды, чтобы отреагировать, когда стальная масса рухнула на мостовую, сделав двухфутовую воронку менее чем в двух корпусах от клиновидного переда F-40. Он вдавил тормоз в пол и вывернул руль направо, огибая машину эскорта. Хуан щелкнул другим тумблером, и крюк, взмыв с мостовой и выворотив ком земли, врезался в ветровое стекло автомобиля стоимостью в миллион долларов и сорвал с него крышу, вскрыв как банку сардин. Задние колеса «Феррари» провалились в яму, и суперкар опрокинулся набок, врезавшись в патрульную машину так, что автомобили подбросило в воздух, и все замерло.

Быть может, Хали Касим и видел все это происшествие через зеркало заднего вида, но это не отвлекло его от дела. Как только первая патрульная машина миновала фургон, он рванул с места, едва не оторвав задний бампер у швейцарской полицейской машины, зацепив так, что она завертелась волчком, полностью перекрыв узкую улицу.

Бронемашина, везущая Рудольфа Исфординга, резко затормозила, едва не врезавшись в патрульное авто. Джулия Хаксли, ехавшая следом за эскортом, бросила свою машину в занос, развернув поперек, чтобы фургон не смог сдать задом, вырвавшись из западни.

И тут Хуан подорвал самодельную взрывчатку, заложенную в недостроенном здании.

Направленные заряды были расположены с точным расчетом, чтобы обеспечить максимальную результативность. Сработав, каждый направил всю силу кумулятивной струи в подобие редутов из цемента, сложенного на каждом этаже. От первого этажа до последнего каждый последующий взрыв посылал на улицу расползающееся серое облако пыли, так что стройка живо напоминала сцену крушения башен-близнецов. За считанные секунды тончайшая пыль образовала непроглядную пылевую завесу, вздымающуюся от уровня земли почти на двести футов и накрывшую город в радиусе двух кварталов. Пройдет не меньше десяти минут, прежде чем ветерок разгонит плотную пелену. А до той поры увидеть происходящее на улицах вокруг стройки не сможет ни одна живая душа.

Не обращая внимания на вопли пешеходов, Хали Касим вместе со своей группой выпрыгнул из фургона; каждый тащил за собой сплетенный в косу трос. Противогаз большую часть цементной пыли отфильтровывал, но ее вкус все равно ощущался во рту с каждым вдохом. ИК-очки позволяли увидеть спускающийся крюк и инфракрасные лампочки, прикрепленные к концам каждого троса, но в остальном это было все-равно, что бежать сквозь лесной пожар.

Водителя бронемашины наверняка обучили пробивать себе дорогу тараном в случае непредвиденных обстоятельств, и он, наверное, как раз этим и занимался, когда Кабрильо подорвал заряды. Теперь же он, как и все остальные, был парализован зрелищем чудовищного взрыва, казалось, сравнявшего окружающие здания с землей.

Ощупью найдя передок фургона, Хали обвил переднюю ось тросом, после чего с помощью припаркованной рядом легковой машины запрыгнул на крышу, держа в руках оба свободных конца. Поглядев вверх, увидел ИК-лампу крюка, плывущую в серой туче, как одинокая звезда во мраке ночи. Люди Касима пропустили свои тросы через обе задних оси и передали концы тросов Хали. Сделав свое дело, они сбросили снаряжение и смешались с паникующей толпой. Разбегающиеся прохожие, покрытые толстым слоем цементной пыли, напоминали призраков, бродящих по туманным болотам.

Тем временем Хуан на кране подвел крюк прямо к букету ИК-огней на крыше бронемашины. Он увидел, как они чуть сместились, когда Хали встал на крыше попрочнее.

— Лады, порядок. — Из-за противогаза голос Хали прозвучал приглушенно. — Он прямо надо мной. Опустите крюк футов на десять.

— Майна десять, понял. — Хуан вытравил еще немного троса, внимательно следя, как сближаются два инфракрасных огня. Без ламп найти фургон в густых клубах пыли было бы попросту невозможно.

— Стоп! — Хали нацепил петли на концах каждого троса на тяжелый крюк с предохранителем, так что ни одна из шести петель соскользнуть не могла. — Лады, председатель, она вся ваша. Дайте мне секундочку, чтобы убраться, и тащите.

Ливано-американец спрыгнул на землю и уже собирался затесаться в поток бегущих людей, чтобы тот унес его прочь отсюда, когда из облака пыли вынырнул полицейский, сидевший в головной машине. Казалось, оба таращились друг на друга целую вечность. Наконец, опознав предмет в руках Хали как противогаз, офицер широко распахнул глаза на лице, измазанном цементом. Больше никак отреагировать Касим ему не позволил. Не владея в отличие от Эдди Сэна боевыми искусствами, Хали был вынужден ограничиться пинком полицейскому в пах, после чего обратился в бегство.

Не успел он одолеть нескольких ярдов, как увидел второго полицейского, выбирающегося с пассажирского сиденья патрульной машины, ехавшей сзади. Столкновение и взрыв явно оглушили его, но у него хватило сообразительности захватить свой большой фонарь и угловатый автоматический пистолет. Он уже почти выбрался из машины, когда увидел Хали, бегущего сквозь цементную метель.

Несмотря на слой пыли, признал в чертах Хали арабское происхождение и молниеносно сделал логичное умозаключение. Попытался поднять пистолет над дверцей, хотя угол для стрельбы был совершенно неподходящий. Хали всем телом бросился на дверцу машины, сломав полицейскому лодыжку и на миг прищемив его на месте. Схватившись за пистолет, Хали понял, что фараон держит «ЗИГ-Зауэр» железной хваткой, и принялся гвоздить того локтем в лицо, пока его пальцы не разжались. Выхватив оружие, Касим снова припустил прочь, бросив бесчувственного офицера на тротуаре.

А Хуан Кабрильо высоко над схваткой чуть нажал на джойстик, чтобы поднять крюк, сперва плавно выбрав слабину тросов, прежде чем оторвать семитонную машину от земли. Подняв ее на тридцать футов над улицей, он перебросил джойстик, чтобы повернуть башенный кран против часовой стрелки, и следил, как сияние ИК-огней проплывает сквозь клубы пыли. И замедлил поворот, как только броневик приблизился к улице, где с полуприцепом ждал его Франклин Линкольн.

В ходе подготовки на складе Линк и Хали срезали верх прицепа, раскроили его газовыми резаками вдоль, а затем установили оба куска обратно на рояльных петлях, так что кузов можно было распахнуть сверху. ИК-лампы были установлены по всем углам прицепа. Хотя пыль уже начала оседать и обзор из кабины крана улучшился, трейлер пока окружали густые клубы цемента. Однако Хуан четко видел в очках прямоугольник, обозначенный огнями, бережно опуская бронемашину на предназначенное ей место.

Линк ждал, стоя на верху кабины тягача, и как только шины броневика слегка промялись под его весом, перебрался на его крышу, чтобы отцепить крюк. Сделав это, тут же радировал Хуану, что пора уходить, и вернулся в кабину. Включил первую передачу и нажал на кнопки дистанционного устройства, закрывающего крышу трейлера.

Теперь охранники отрезаны от мира, и даже если они вызывали подмогу во время захвата, в пыльной буре они ничего не видели, и местные полицейские потратят не один час, прежде чем сообразят, что это не было террористическим актом.

Прежде чем начать спуск по длинной лестнице, идущей внутри башни крана, Хуан сверился с часами. От взрыва до изоляции бронемашины прошла одна минута сорок семь секунд. На тринадцать секунд меньше, чем он предполагал, но как же иначе, ведь он работает с лучшими из лучших. Полуослепнув от пыли, он едва ли не ощупью отыскивал путь через стройплощадку. Цемент ел глаза и удушающе забивал легкие. Чтобы отыскать ворота, потребовалось целых пять долгих минут. Перебравшись через ограду из рабицы, он спрыгнул на тротуар.

Улица совершенно обезлюдела, нигде не было ни единого человека. Тончайший серый порошок усеял все вокруг, будто вулканическая пыль. Ему приходилось вести ладонью по припаркованным у обочины машинам, чтобы найти путь из самой гущи клубов пыли, прежде чем воздух прояснился настолько, чтобы можно было ориентироваться. К месту происшествия быстро съезжались полицейские машины, пробивая серую мглу вспышками проблесковых огней, будто маяки.

— Что там случилось? — полюбопытствовал англичанин, стоявший перед входом в кафе. По сравнению с покрытой цементной пылью рабочей одеждой Хуана его костюм казался девственно чистым.

— По-моему, какая-то авария на стройке, — откашливаясь, соврал Кабрильо.

— Боже милосердный! Как считаете, кто-нибудь пострадал?

Хуан оглянулся на оседающую тучу.

— Ни одна живая душа, — вымолвил он, твердо зная, что на сей раз говорит правду.

Рудольф Исфординг немного знал, как русские собираются провернуть его спасение, так что не был настолько ошеломлен, как сидевший с ним в заднем отделении бронемашины охранник, когда послышался визг тормозов и грохот металла автокатастрофы. Крупный фургон внезапно остановился. Но когда мгновение спустя здание рядом с судом будто бы рухнуло, Исфординга охватил неподдельный страх.

Ни он, ни тюремный надзиратель не могли ничего разглядеть через крохотные окошки, врезанные в борта фургона, как и не могли ничего понять, когда бронемашина вдруг начала раскачиваться. Оба ощутили небольшое центростремительное ускорение, словно они поворачивали по плавной дуге. Затем движение остановилось, броневик немного покачался, как маятник, затем чуть подпрыгнул, послышался низкий механический гул и грохот у них над головами.

Считаные секунды спустя вновь возникло ощущение движения, но на сей раз Исфординг был уверен, что они снова едут по дороге. За стенами броневика царила непроглядная темень. Охранник попытался воспользоваться сотовым телефоном, но сигнала не было, и ему оставалось лишь связаться с двумя коллегами в кабине, заколотив по отделяющей их стальной перегородке.

Движение ощущалось тридцать пять минут, словно броневик покидал город. Они чувствовали и слышали ускорение грузовика, когда тот выехал на шоссе, а потом замедлился и стал вилять, будто съехал с крупной магистрали на вспомогательную дорогу. А вскоре за тем всякое движение прекратилось. Исфординг заключил, что они прибыли туда, куда эти русские — Юрий Зайцев и женщина Людмила, выдававшая себя за Кару, — намеревались его доставить.

Они с охранником молча ждали, когда что-нибудь произойдет. Минута медленно тащилась за минутой.

Адвокату было невдомек, что Линк и остальные ждут прибытия Хуана. И как только он остановил свой внедорожный «Мерседес» между трейлером и «Фольксвагеном» Джулии, Хали закрыл большие опускающиеся сверху ворота. Из-за пасмурной погоды свет, сочащийся сквозь потолочные окна, не мог разогнать тьму, и в просторном складе царил угрюмый сумрак. Хали включил немногочисленные потолочные светильники, но и они не смогли развеять пасмурный настрой.

Внедорожник Кабрильо припорошила цементная пыль, да и сам председатель порядком в ней перепачкался. Взяв у Джулии мокрую тряпку, он как мог утер грязь с лица и выпил пол-литра воды.

— Пока что все хорошо, — поздравил он бригаду. — Похоже, все добрались сюда без проблем, так что давайте вскроем чертову жестянку и покончим с этим. Линк, я не видел, когда опускал броневик в прицеп, в какую сторону он повернут?

— Лицом к задней двери.

— Это малость облегчит дело. — Взяв с верстака автомат «Хеклер унд Кох» МР-5, Хуан закинул его ремень на плечо, заодно прихватив пару круглых гранат. Гранаты были учебные, без заряда, но по виду охранники в фургоне их от настоящих нипочем не отличат. Раздал всем черные лыжные маски и натянул свою на голову так, что остались видны только глаза и рот. Остальные тоже вооружились разнообразными пистолетами и автоматами.

Как только все встали наготове позади трейлера, он отпер дверь. Дал бригаде пятисекундный отсчет — и распахнул дверь рывком. Все пятеро ринулись в трейлер, запрыгивая на длинный капот фургона, размахивая оружием и что-то невнятно крича. Швейцарский водитель и сопровождающий стрелок держали служебные пистолеты наготове, но пуленепробиваемое стекло сделало ситуацию патовой.

И прежде чем водитель успел завести двигатель, чтобы попытаться прорваться из трейлера, Хуан осклабился в ветровое стекло и показал гранаты.

Указав по очереди на каждого, а затем на двери, он вытащил чеку, продемонстрировав свои намерения совершенно недвусмысленно.

Охранники по-прежнему смотрели на него с вызовом, но понимали, что ничего не могут поделать. Положив оружие на приборную доску, они медленно протянули руки к дверным ручкам. Как только двери открылись, у каждой уже стоял член бригады, держа наготове пластиковые наручники, повязки для глаз и кляпы. Отцепив связку ключей от блестящего ремня водителя, Хали перебросил ее Хуану.

Перебравшись через верх бронемашины, председатель мягко спрыгнул на пол трейлера. С пятой попытки вставив в замочную скважину нужный ключ, он не стал поворачивать его, а кивнул одному из своих людей.

Если что-нибудь пойдет не так, вовсе незачем, чтобы Кара и Рудольф Исфординги смогли дать одинаковые описания внешности Юрия Зайцева, так что специалист по общим операциям Майкл Троно крикнул по-английски с русским акцентом:

— Охранник герра Исфординга! Ваши двое товарищей уже сдались. Им не причинят вреда, вам тоже. Я открою дверь ровно на столько, чтобы вы выбросили оружие. В противном случае мне придется пустить слезоточивый газ. Ясно?

— Ясно, — отозвался охранник.

— Герр Исфординг, какое оружие у охранника?

— Только пистолет, — ответил адвокат.

— Очень хорошо. Он вынул его из кобуры?

— Да.

— Очень благоразумно, — одобрил Троно. — Герр Исфординг, возьмите у него пистолет и подойдите к задней двери. Сейчас я ее открою. Швырните пистолет на пол.

Кабрильо чуть приоткрыл тяжелую дверь, и черный револьвер с лязгом стукнулся о задний бампер. Хали и Джулия присоединились к ним, держа оружие наготове. Хуан кивнул им и распахнул дверь до конца. Перепуганный охранник сидел на скамье, идущей вдоль стены фургона. Он достаточно сориентировался в ситуации, чтобы уже держать сомкнутые в замок руки на макушке. Хали стянул их наручниками, загнал ему кляп, завязал глаза, пока Джулия помогала пузатому адвокату выбраться из фургона. Двух других охранников тоже втолкнули в фургон, и Хуан их запер.

Исфординг увидел пятерых вооруженных коммандос — частью в рабочей одежде, остальные в черном. Один, судя по фигуре, женщина — наверное, Людмила.

— Один из вас Юрий Зайцев? — спросил он с энтузиазмом.

— Да, — ответил по-русски один из коммандос в покрытой серым порошком одежде, а когда он стащил маску, лицо оказалось тоже пропыленным. Как Исфордингу и говорили, волосы у него оказались рыжие, а на подбородке красовалась рыжеватая эспаньолка.

— Мистер Савич передает привет, Рудольф, — пустил тот в ход имя, названное самим же Исфордингом. — Конечно, он не мог встретить вас лично, но вы увидитесь с ним довольно скоро. В том конце склада есть контора. Людмила отведет вас туда. Мы уезжаем через несколько минут.

Джулия сняла маску, чтобы он увидел, что это женщина, известная ему как Людмила, хотя на сей раз и без грима.

— Спасибо. — Исфординг тряхнул ей руку — А моя жена? Что с Карой?

— Ее сейчас доставит другая бригада, — ответила женщина по имени Людмила.

— Спасибо, — повторил адвокат. — Я благодарен всем вам за мое спасение.

— Вы не пострадали? — поинтересовалась Людмила, когда адвокат вслед за ней выбирался из трейлера. Чтобы ему было легче, Линк поставил у задней двери стремянку.

— Нет. Я в полном порядке. Разве что чуточку напуган. Пока вы не пришли в пятницу, я и не догадывался, что палестинцы охотятся за мной. Я благодарен вам всем.

Джулия одарила его улыбкой:

— Благодарите мистера Савича. Мы только выполняем приказы.

— Я знал, что он могущественный человек, но даже не представлял, что он может организовать что-то подобное.

— Ну вот, пришли, — объявила Людмила.

Обставлена контора была по-спартански — всего парочка столов и картотечных шкафов и протертый дерматиновый диван под окном с матовыми стеклами. Пол устлан истертым линолеумом, в воздухе застоявшийся табачный перегар. За задернутыми шторами — большое обзорное окно с видом на внутренность склада. Тяжело рухнув на диван, Исфординг принял бутылку воды, протянутую Людмилой.

Пару минут спустя в контору вошел Юрий Зайцев, оставив автомат на складе, но с кобурой на тонкой талии.

— Что теперь, герр Зайцев? — осведомился Исфординг.

— Дождемся еще кое-кого из моих людей, а потом отваливаем. Человек, который вел грузовик, думает, что у него был хвост, так что придется скомкать график. Мы не знаем, вышли на нас палестинцы или нет.

— Они не проводили операций за переделами Ближнего Востока много лет, — сообщил Исфординг. — Должно быть, совсем потеряли голову.

— После смерти Ясира Арафата недосчитались уймы денег, — возразил Зайцев, — достаточно, чтобы кто угодно потерял голову.

Адвокат хотел уже было ответить, когда все подскочили от грохота за стенами склада. Секундой позже донеслись хлопки, в которых легко было опознать огонь оружия с глушителями. Один из людей Зайцева испустил сдавленный крик, оборванный следующей очередью. Выхватив пистолет из кобуры, Зайцев передернул затвор.

— Оставайтесь здесь, — приказал он Людмиле. Пригибаясь, подбежал к двери. Перестрелка снаружи продолжалась. Осторожно обогнул притолоку, держа пистолет в вытянутых руках, внимательно изучая обстановку. Ругнувшись, расстрелял четыре патрона, чтобы расчистить путь из конторы. Осторожно шагнув через порог, он снова выстрелил в темный силуэт, пробежавший позади полуприцепа. Обернулся, чтобы отдать Людмиле очередной приказ, когда его подсекла длинная, яростная очередь автоматного огня, прострочившая его от колена до груди. Импульс полудюжины пуль швырнул его обратно в контору, где он мешком рухнул на стол. Грудь его представляла кровавое месиво.

Зеркальное стекло широкого окна, выходящего на склад, рассыпалось дождем осколков от заглушенного автоматного огня. Пули зарикошетили по комнате, высекая искры из металлической фурнитуры и пропахивая борозды в дешевых панелях стен. Отреагировав быстро, как кошка, Людмила бросилась на Исфординга, закрыв его своим телом от пуль и одновременно выхватывая из кобуры собственное оружие. Скатилась с него, когда в проеме разбитого окна замаячила темная фигура. Лицо боевика было закутано в куфию с шахматным узором, столь излюбленную палестинцами. Углядев Людмилу, он вскинул свою штурмовую винтовку к плечу. Она выстрелила первой, и Исфординг увидел, как голова араба буквально разлетелась вдребезги. Кровь и розовые ошметки мозгов расплескались по стене рядом с ними этакой омерзительной кляксой Роршаха. Место павшего занял другой мусульманский боевик, прошивший всю контору из своей штурмовой винтовки. У Людмилы вырвало шмат мяса из предплечья, а потом она поймала еще пару нуль в живот. Сумев издать лишь негромкий вскрик боли, она упала на грязный линолеум, распростершись в расплывающейся луже собственной крови.

Атака была настолько молниеносной и яростной, что Исфординг просто-таки оцепенел. Тесную контору заполнил запах крови и едкий смрад пороха. Нападающий — должно быть, тот самый, что убил Зайцева, ворвался в комнату. Подступив к недвижному телу Людмилы, носком ботинка перевернул труп, чтобы поглядеть на раны.

— Отличная стрельба, Мохаммад, — сказал он по-арабски стрелку в окне. Развернув куфию со своего лица, вожак террористов поглядел на Исфординга. Его острые черты прямо-таки источали угрозу, а черные глаза горели ненавистью. — Я знаю, что ты говоришь по-нашему, — бросил он Исфордингу по-прежнему по-арабски. — Ты работал на покойного председателя Арафата, припрятав деньги, которые должны были пойти на борьбу с американцами и евреями.

— Все остальные мертвы, Рафик, — доложил Мохаммад снаружи. — Здание наше.

— Я разве не говорил, что кто-нибудь попытается вытянуть эту свинью из тюрьмы? — Рафик одарил Исфординга оскалом такого превосходства, что тот, не сдержавшись, обмочил брюки. — Осталось только обождать.

Араб открыл выкидной нож, острый клинок которого сверкнул в свете люминесцентных ламп.

— Итак, поговорим о деньгах.