Темный алехандр для принцессы светлых (СИ)

13

На мгновение в комнате становится так тихо, что даже, кажется, будто здесь никого нет. Мир вокруг живёт своей жизнью, а мы застыли как статуи. Мелан все также стоит за моей спиной. Своим вопросом я загнала его в ловушку. Да и себя тоже. Но отступать некуда, слова сказаны, обратно их не вернуть. Я уже начинаю жалеть, мне кажется, что мы стоим на пороге чего-то страшного и обратной дороги нет. Что ничего больше не будет как прежде. Моё сердце обеспокоенно бьётся в груди. Страх ползёт по спине, предчувствие плохого, что скоро свершится, сдавливает внутренности.

Мы с Меланом, согласно родовому цветку, не приходимся друг другу родственниками. Однако родители соединили нас магически. А магия для фей едва ли не важнее, чем родословная. К тому же аллгалоринни — магические близнецы — считаются даже более близкими, чем обычные. Любовная связь между ними если и возможна, то презирается любым представителем нашего народа, считается самым грязным преступлением, наряду с убийством и пытками детей. Из всего вышеизложенного выходит, что мы с моим тёмным алехандром ходим по лезвию ножа. Один неверный шаг будет стоить нам всего: и карьеры, и будущего, и жизни.

— Просто я знал, что ты уже очнулась, и решил тебя подразнить, — отвечает мне он.

Голос спокоен, но я слышу в нем притаившуюся бурю.

— Весьма двусмысленно получилось, — холодно говорю я.

Подобные его поползновения в мою сторону я должна пресечь сразу же, иначе неизвестно, к чему приведёт его дерзость в следующий раз.

— Больше никогда так не делай, — прошу его и отчаянно надеюсь не задеть.

Мне не хочется причинять ему боль, но, похоже, именно это и происходит. Всего мгновение я чувствую острую вспышку. Затем она исчезает так же внезапно, как и появилась, оставляя вокруг меня лишь эмоциональный штиль. Защитник скрыл от меня свои чувства. Я очень хочу узнать, о чем он думает. Но тут же гоню от себя эту мысль. Хоть я и могу сейчас проникнуть в его мысли, благодаря нашей связи, но прав на то у меня нет. К тому же я трусиха. Страшусь узнать, что он прячет там, в недрах своей тёмной души. Я почему-то уверена, что эти знания не доведут до добра. А своему предчувствию, как одной из доставшихся мне фейских привилегий, я склонна доверять.

— Как скажешь, принцесса, — ровным голосом отвечает Мелан, — я не хотел оскорбить тебя и прошу прощения за свой глупый поступок. Такого больше не повторится.

Я киваю на его слова. Какое счастье, что он не видит моего лица, и мои чувства для него сокрыты. Я благодарна Свету за то, что темный алехандр не видит застывших слез в моих глазах. Ведь сейчас я готова разрыдаться, настолько больно мне слышать то, что он говорит. Хочется повернуться к нему и отрезвить пощечиной. Крикнуть в лицо: очнись! Неужели ты ничего не видишь? Неужели ничего не чувствуешь?!

Но я молчу, застыв, смотря в одну точку перед собой. Так будет лучше, убеждаю себя, так будет правильно. Я принцесса фей. Я не имею права на ошибку. Мелан, ещё немного постояв за спиной, обходит меня, открывает передо мной дверь.

— Нам пора, принцесса, — и жестом приглашает пройти вперёд.

Так, словно и не было меж нами этого разговора. Словно ничего не было. Слишком безразличен тёмный алехандр.

Я ступаю вперёд, оставляя за спиной покои Симоны и её саму. Лишь бросаю короткий взгляд за плечо.

— Мы больше никогда не вернёмся сюда, — заверяет меня Мелан, как всегда, безошибочно прочитав мои мысли. — Не вернёмся в этот бордель.

Я безразлично пожимаю плечами, делая маленькие шаги вперёд. Мне что Симона, что другая его любовница, все на одно лицо. В ногах все ещё чувствуется слабость, поэтому двигаюсь я медленно. Что бы там ни хотел сказать мне Сефарин, это может немного подождать. Ровно столько, сколько мне потребуется, чтобы добраться до его дворца.

Мы спускаемся по лестнице вниз, где нас встречают Арлавиэл и слуга владельца борделя. Второй шёпотом уверяет меня, что они все уладят, взглядом мелких глазок указывая на апартаменты Симоны. А выйдя за дверь этого дома, мы обнаруживаем стражу, присланную за нами.

— Должно быть, аргх ангелов устал ждать, — недовольно бурчит мой жених.

Воины в сияющих доспехах распахивают перед нами дверь экипажа, настойчиво приглашая внутрь. Мы подчиняемся безоговорочно, ведь меж нашими народами никогда не было вражды. Однако то, что за нами явились стражи, кажется мне подозрительным.

— Хочу домой, — жалуюсь, как маленький ребёнок, мужчинам, сопровождающим меня.

Они молчат, хмурыми взглядами изучая путь, которым нас везут во дворец. Чувство скорой беды усиливается. Я громко вздыхаю, созерцая прекрасный город, и повторяю уже для себя:

— Хочу домой.

Белоснежные пегасы, взмахивая огромными крыльями, несут карету с позолотой и нас в ней в сторону дворца. Сияющий в лучах светил город ангелов переливается тысячей бликов, отражающихся в гранях самоцветов, которыми украшено все вокруг. С непривычки это сияние может причинить глазам боль, но я знакома с ним с детства.

Пока мои спутники молчат, а рассматриваю красоту вокруг и размышляю о том, с какой целью Сефарин потребовал моего возвращения во дворец. Ведь мы уже должны были вернуться домой, но задержались в борделе. Значит, причина требования аргха явиться к нему крайне серьезна, иначе он сразу бы попросил задержаться. Вероятно, случилось что-то. И, возможно, что-то неприятное, иначе нас не сопровождало бы такое количество стражников.

Ангелы парят в небе рядом с каретой, я не вижу их через окно, но ощущаю присутствие. Оно дарит ощущение покоя, словно сидишь на качелях в родном саду, и все заботы где-то там, вдали. Но и напрягает одновременно, поскольку мощь, исходящую от ангелов-воителей, сложно игнорировать. Даже мне. Поэтому меня не удивляет угрюмость моих спутников. Если уж я, фея без магии, чувствую давление со стороны аур сопровождающих, то можно только представить, что испытывают Арлавиэл и Мелан. И если первый привык к магии Света, то для Мелана, в котором ее всего на треть, она сродни чему-то не очень приятному. А еще их обоих, как и меня, терзает этот вынужденный визит.

Пегасы летают быстро, и уже совсем скоро мы оказываемся на летной площадке, устроенной на вершине дворца. Молча перед нами открывают двери, молча провожают нас по коридорам. Но не в тронный зал, где аргх обычно принимает гостей. А в просторное помещение, которое я для себя называю комнатой для советов. У родителей тоже есть такая. Только, в отличие от той, что в моем доме, это комната большая и имеет прямоугольную форму. Посредине расположен стол, за которым расположился Сефарин и его приближенные. Все присутствующие при нашем появлении поднимаются со своих мест. Так у ангелов принято приветствовать дам. Старший сын и военачальник ангелов, Габриил, уже привычно окатывает меня волной презрения. Однако сейчас меня это ни капли не волнует. Гораздо больше меня занимает вопрос, что тут делает младший сын аргха, Микаил? А еще его присутствие пугает. Поскольку из всех моих возможных недоброжелателей он входит в тройку самых опасных.

— Приветствуем, принцесса светлых, — Сефарин склоняет голову в почтительном жесте.

Его свита следует примеру. Даже сыновья повторяют, вот только у них эти поклоны выходят не почтительными, а скорее насмешливыми.

— Приветствую, господа, — отвечаю взаимностью.

Как бы я ни относилась к кому-то из них, долг и воспитание обязывают быть вежливой.

Сефарин присаживается во главе стола, а его подданные по бокам. Нам же предлагают расположиться напротив аргха. Что мы и делаем, выражая тем самым готовность к разговору. Мои сопровождающие устраиваются по обе моих руки. Арлавиэл, как и положено моему жениху, — по левую, а защитник — по правую.

— Рад видеть вас в добром здравии и прекрасном расположении духа, — говорит Сефарин.

Ну, с прекрасным расположением духа это он погорячился. Вообще, по мнению ангелов, дух присутствует только у мужчин их народа, остальные же расы такой привилегии лишены. Однако в таком контексте имеется в виду мое хорошее настроение, которое отсутствует, как бы я ни пыталась это скрыть. А вот в добром здравии... не намекает ли он на то, что ему известно о покушении?

В помещении царит тишина, в которой смешивается ожидание ангелов и растерянность фей. Немного погодя Сефарин нарушает молчание:

— Я бы предпочел видеть вас, прекраснейшая из фей, по радостным поводам, однако сейчас мы собрались, чтобы сообщить вам печальную весть.

— Что стряслось? — выталкиваю я вопрос, едва аргх заканчивает говорить.

Даже представить не могу, что такого могло случиться, чтобы светлый ангел говорил настолько подавленным тоном! Я смотрю в его чистые глаза и понимаю, что он сейчас скажет то, после чего моя жизнь разделится на «до» и «после».