Темный алехандр для принцессы светлых (СИ)

23

Дрэстан? Я никогда не слышала ни об этом мире, ни о народе, его населяющем. Или, делая вывод из увиденного, народах. Должно быть, я демонстрирую свое невежество слишком явно, поскольку на лице существа появляется подобие добродушной улыбки, и оно снисходит до пояснений:

— Мы ждали вашего появления, — он обводит рукой стражей, — черный король предупредил нас.

Черный король? Бросаю взгляд на своих спутников. Они в таком же замешательстве. Подумали о том же, о чем и я? Если я права в своих выводах, то участь наша может быть весьма незавидной.

— Не сочтите за наглость, — наконец решаюсь заговорить, — но одному из нас нужна срочная помощь.

Я указываю на Арлавиэла. Он так и не приходит в сознание. И это пугает.

— Поэтому мы встречаем вас, — говорит существо, — положите его на землю.

Габриил и Мелан послушно следуют наставлению хозяина этого мира. И только когда моего жениха укладывают, я понимаю весь ужас случившегося. Его длинные волосы спутались и выглядят теперь так, словно и вовсе не знали ухода. А кожа настолько бледная и посеревшая, будто он ненастоящий, хрупкий. Как кукла. Притронься и рассыплется. И весь вид Лава намекает, что энергии Света в нем остается очень мало. Кровь уже не настолько резво вытекает из раны, но сочится не переставая. Какой-то из тех страшных монстров все же сильно задел его.

Я наблюдаю, как похожее на растение существо подходит к нему и опускается на колени. Оно возводит свои руки-ветви над раной моего жениха и замирает. Вскоре от его ладоней начинают тянуться едва заметные нити. От них исходит бледно-зеленое свечение, и я понимаю, что это энергия Жизни. И только тут до меня доходит, что мы попали не только в мир, расположенный слишком далеко от собственных сфер. На самом деле это один из изначальных миров. А это измерение, должно быть, находится в той части Мироздания, где доминирующей силой является Жизнь. Это и объясняет то, что мы ничего о нем не знаем. Если бы ныне существующие расы имели доступ к таким мирам, те уже давно бы перестали существовать, как минимум в том виде, в котором они сейчас пребывают.

Это с виду мы такие благородные и помогаем расам, которых называем младшими. Но это скорее просто стремление выглядеть так со стороны. На деле же все старшие расы сражаются меж собой в гонке вооружений. И если бы такой мир нашел Арлавиэл, мы бы незамедлительно явились сюда и стали внедрять свою идеологию, чтобы подчинить его народ. Как это в свое время эльфы сделали с энтами. А также выкачивать ресурсы во благо своей цивилизации, часто не задумываясь о последствиях. И все это под маской благородных старших братьев. Вот только кто дал нам такое право? Кто сказал, что старшие именно мы? И, что гораздо более важно, почему мы решаем, что наше мировоззрение является более правильным?

Перебирая в голове подобные не совсем приятные мысли, я наблюдаю, как под влиянием энергии жизни, исходящей от ладоней существа, края раны Арлавиэла потихоньку начинают затягиваться. Магия жизни по-настоящему ценна. Но, к сожалению, она не сможет помочь в бою. Поэтому, если расположение их сферы станет известно кому-то из старших рас, этих дивных созданий или подчинят, или перебьют.

— Дрэстан не так беззащитны, каким ты нас видишь, — говорит существо, поднимаясь.

То как он произносит слова я списываю на не совершенно владение языком. Мне и без этого есть чему удивляться. Рана моего жениха уже затягивается сама по себе. Но это только на первый взгляд. А на самом деле я понимаю, что так работает энергия жизни, которой с ним поделился радушный хозяин этого мира.

— Ты умеешь читать мысли? — удивляюсь я.

— Читать мы не умеем, — терпеливо поясняет, — мы умеем видеть и чувствовать. И нам лестно, что ты печешься о сохранении нас.

Я киваю, не считая нужным отрицать. Ведь именно об этом я и думала.

— Однако мы достигли наивысшей степени развития, которое нам доступно, — продолжает существо. — И сможем постоять за себя.

— Ты правитель? — уточняю я. — Как мне называть тебя?

— У нас нет понимания своего «я», как у вас, — отвечает существо, обводя всех нас взглядом, — потому нет отдельных имен. Мы едины в своих стремлениях, и разум наш един, — он обводит рукой притихших стражей, — все мы — Дрэстан. А Дрэстан — это мы. А теперь, полагаю, — он смотрит в сторону своих сородичей, и оттуда выступает несколько некрупных деревьев, — вам лучше переместиться в более удобное место. Там мы и продолжим знакомство.

Дрэстан велит нам взобраться на кроны деревьев, которые они любезно наклоняют вниз для нашего удобства. Арлавиэла же, один из стражей, оплетает своими лозами и поднимает вверх. Таким образом нас доставляют в невиданной красоты рощу. В ее центре поблескивает магическими переливами большое озеро. А на берегу располагается огромное дерево, схожее с ивой. Его ветви, словно волосы красавицы, спадают вниз и разделены во все возможные цвета. Словно кто-то окрасил пряди девушки, часть которых опускается в озеро. Не знаю, сколько еще я любовалась бы красотой вокруг, но Дрэстан велит нам отдыхать. Мы устраиваемся на мягкой траве, окружив моего жениха, которого страж, принесший его, опускает прямо у ствола разноцветного дерева. Его грудь спокойно вздымается и опускается, намекая на то, что он крепко спит. Волосы фея все так же спутаны. Зато лицо уже не настолько серое, оно постепенно возвращает свой естественный оттенок. И рана полностью затянулась, что рождает во мне надежду. Все же если бы нас сочли врагами, то не стали бы церемониться и порешили прямо возле портала. То же самое случилось бы, посчитай они нас удобрением. Я смотрю на красивое дерево с разноцветными листьями. Как знать, может быть, мы всего лишь жертва этому молчаливому божеству.

Мы молчим. Нам нужно обсудить то, что мы сделали, но никто из нас не решается заговорить первым. А придумать любую другую тему для разговора у меня не получается. По выражению лиц своих спутников я понимаю, что и у них тоже. Поэтому мы лежим на траве и просто вслушиваемся в звуки мира, в который попали. Я не слышу ни птиц, ни насекомых, но это почему-то не вызывает во мне никакой тревоги. По неизвестной мне причине я совершенно уверена, что тут так и должно быть.

Вскоре я замечаю, что Габриил задремал. Его глаза сомкнулись, а черты лица разгладились. На несколько мгновений я замираю, любуясь ангелом. Все-таки Джэйда была права, когда говорила, что он хорош. Особенно когда не хмурится и его глаза не горят гневом. Ангелы очень красивые. Их внешности стараются подражать многие расы в Мироздании. И это неудивительно, ведь когда-то именно они победили драконов и покончили с их тиранией, которая, казалось, будет длиться вечно.

Я несмело направляю свое внимание на Мелана. Мне страшно посмотреть ему в глаза, но сейчас он занят созерцанием бликов на поверхности озера. Он сидит, опершись спиной о ствол дерева, взгляд его блуждает, но лицо не выражает никаких эмоций. Все они скрыты внутри. Я их чувствую. Он очень боится уснуть и остаться беззащитным. Точнее, он страшится оставить беззащитной меня.

— Поспи, Мелан, — прошу я.

И тут же жалею, что сказала это. Потому что он поворачивает голову и впивается в меня взглядом своих зеленых омутов. В них плещется Хаос в своем первозданном виде. А еще ворох незнакомых мне эмоций, которые я не могу распознать или понять.

— Поспи, — все же стою на своем, — мы сейчас зависимы от хозяев этого мира, и, если они уготовили для нас не самую завидную участь, мы уже ничего не сможем изменить.

И говорю именно то, что думаю. Мы слишком истощены, слишком устали. У нас больше нет сил сражаться. К моему удивлению, он согласно кивает и закрывает глаза. А меня начинает мучить вопрос: если бы Дремлющий показал нам такую же красоту, которую мы видим вокруг, мы бы сдались? Возможно ли, что все это не более чем сон сознания и мы все еще находимся в том страшном подземелье? Наслаждаемся прекрасным видением, пока тени жрут нас? Меня передергивает от этой мысли. И я ее отметаю. Моим внутреннему взору не за что зацепиться, чтобы поддержать эту теорию.

Хоть я и думала, что от пережитого не смогу уснуть, все же усталость берет свое, и вскоре я отключаюсь. И вижу удивительный сон. Я стою у того самого дворца, в стенах которого началась моя жизнь. На мне ангельские доспехи. Они сияют словно тысячи светил. Мои волосы заплетены в косы так, как делают валькирии. Говорят, что эти грозные девы-воительницы тоже когда-то были ангелами. Но, как я уже упоминала, было это слишком давно, и нет никого, кто бы мог подтвердить это или опровергнуть. По левую руку от меня стоит Мелан. Он в своем неизменном черном одеянии. Смотрит вперед, на дворец. А с правой стороны Арлавиэл, он в противовес темному алехандру облачен во все белое. Причем так, словно они оба не на войну собрались, а на бал. Я нигде не вижу Габриила, но во сне меня это не смущает. Словно так и должно быть. А за моей спиной молчаливой стеной стоит непроходимый лес. Деревья колышутся на ветру, шумят листвой, пощелкивают ветвями, скрипят стволами. Я оборачиваюсь и убеждаюсь, что моя изначальная догадка верна — это вовсе не деревья. Дрэстанцы. Они пришли в мой мир со мной и готовы отдать свои жизни ради моих интересов. Но почему?

— Дрэстан с тобой, принцесса светлых, — слышу тихий шелест над головой.

И понимаю, что это то самое дерево с разноцветной листвой, под которым я сейчас лежу.

Мой сон обрывается резко. Я вскакиваю, оглядываясь по сторонам. Мои спутники все еще спят. Но теперь мы не одни. Я встречаюсь со взглядом горящих красным пламенем глаз.