Темный алехандр для принцессы светлых (СИ)

20

Все трудности, с которыми мне пришлось столкнуться на жизненном пути, не смогут сравниться с той, которую я пытаюсь преодолеть сейчас. Государственный переворот, взятие моих родителей под стражу и стремление вернуть свою жизнь в прежнее русло — все это меркнет и бледнеет по сравнению с желанием выжить. А выжить в нашем случае значит двигаться вперед. Каждый новый шаг дается с еще большим трудом, чем предыдущий, но я продолжаю упрямо переставлять ноги. Самое время пожалеть о том, что не имею крыльев. У моих предков они были, но затем с каждым новым поколением они становились все слабее. Ведь феи освоили магию, и крылья уже были не настолько нужны. Так что вскоре они и вовсе исчезли. А еще через несколько поколений бескрылые феи перестали считаться недоразвитыми уродами и сделались самыми обычными. Теперь уродами считают тех, у кого нет способности к магии. Надолго ли? Сколько еще должно родиться таких, как я, чтобы подобное стало нормой в нашем обществе?

Я бы не отказалась сейчас от крыльев. Взмыла бы вверх и добралась наконец-то до прохода. Да что там! Я бы перелетела эту страшную черную пропасть.

«Ничего у тебя нет, кроме упрямого нрава», — слышу голос в голове. Не отвечаю. Нет смысла спорить с ним.

А ведь Габриил тоже не умеет летать. Только планировать. Ангелы хоть и сумели после ухода Люцифера сохранить свои роскошные пернатые крылья, но способность парить и подниматься вверх утратили. Мы все изменились после того события. Точнее, изменились наши народы. А мы уже родились такими, какие есть. И если в этой темноте у самого военачальника светлых ангелов нет сил призвать на помощь Свет, тогда на что я надеюсь?

На очередной ступеньке я проскальзываю и падаю. Коленками больно ударяюсь о камень. На мгновение боль ослепляет. Но вскоре я с ужасом понимаю, что не могу вновь подняться. Давление слишком сильно.

«Что ж, ты победила, — нашептывает Дремлющий, — я признаю в тебе свою дочь и оставлю при себе. Только сдайся».

— Лучше умереть, чем вечно блуждать во Тьме, — отвечаю я.

Но голоса своего больше не слышу. Его заглушает песня темного монстра.

Я не сдамся, нет. Потому продолжаю движение. Ползком. Поднимаюсь на четвереньки и карабкаюсь вверх. Останавливаюсь и оборачиваюсь. Мои спутники все еще на ногах. Они волочат Арлавиэла, и я вижу, как нелегко это им дается. Мелан взглядом спрашивает, бросить ли ему фея, чтобы помочь мне. Я отрицательно качаю головой, давая понять, что намерена справиться самостоятельно. Мой жених ранен. Если темный алехандр оставит его на ангела, то второму придется его бросить. А я не гордая, могу и на четвереньках ползти. Какая, в конце концов, разница, насколько тяжело дается подъем, если удастся достигнуть цели. И я продолжаю путь. Упрямо цепляюсь пальцами за скользкие ступени.

— О Свет, — шепчу я, пытаясь хоть ненадолго отвлечься от голоса, звучащего в сознании. — Я никогда и ни о чем не просила тебя. И сейчас не прошу о спасении. Я умоляю лишь дать сил пережить все это. Преодолеть расстояние, добраться до прохода. Ведь ты зачем-то привел меня сюда. Это какое-то испытание?

Я хватаюсь ладонью за следующую ступеньку. Но она слишком скользкая, моим пальцам не за что зацепиться. Они соскальзывают и задевают неровный край. Нежная кожа не выдерживает такого обращения, и вскоре я вижу маленькие капли крови. Они похожи на жемчужные бусинки, собираются в аккуратные шарики и удивительно поблескивают в темноте. Странно, завораживающе и слишком ярко. Я на мгновение замираю, наслаждаясь их красотой. И настолько мне все происходящее кажется невообразимым, словно я вижу чудо, которое творится прямо на моих глазах. Как будто невидимый демиург запел свою песню, и этот прекрасный звук окутывает меня покоем. Он меняет все вокруг меня, преображая действительность. Неважными становятся все мои стремления: желание оправдать надежды родителей, забота о своем народе и будущее моего мира. Зачем мне вся эта суета? Ведь в Мироздании есть вещи гораздо важнее. А вся моя предыдущая жизнь лишь тлен. Я оборачиваюсь на мужчин, которые остановились и смотрят тяжелыми взглядами. Они устали. И я устала. Достаточно для нас всех сражений. Я не помню их имен, но чувствую с ними близость. А также знаю, что одного из них мне нужно отпустить. Он уйдет в далекие миры, и я не должна оплакивать потерю. А двое других останутся со мной. Я стану им супругой, и у нас появятся дети. Не могу вспомнить, почему мы не могли быть вместе раньше. Но сейчас это уже неважно. Главное, теперь они со мной.

Я снова бросаю взгляд на капельки собственной крови. И ступени, за которые все еще держусь. Куда я спешу? Куда стремлюсь и зачем? Я ведь уже и так дома. Тут есть все, что мне нужно. И я все смогу получить. Стоит только захотеть и попросить об этом демиурга. Ведь он слышит. Тот, другой, бог, которому я поклонялась и молилась, никогда не отвечал мне. А этот слушает внимательно и готов исполнить любое желание. Тогда куда и почему я хочу уйти? Или уже не хочу?

Я снова оборачиваюсь назад и смотрю на своих мужчин. Их осталось двое. Третий ушел, как и обещал бог-отец. А я и не оплакиваю, как мне и было велено. Почему я вообще должна плакать, если все хорошо? Мы же все равно встретимся, разве нет? Кроме того, у меня осталось двое мужчин, которые нуждаются во мне как никогда. Они смотрят на меня как на источник воды в пустошах. А я замираю, не способная пошевелиться. Слишком много чувствую в них неприкрытого желания. Оно сжирает их изнутри, заставляя ощущать нестерпимый голод. Голод, который я могу утолить.

Я поворачиваю голову и смотрю перед собой. Перед моим расплывающимся взором зияет пустынной аркой проход. Куда он ведет? И почему я так хотела шагнуть в него? От кого спасалась и почему?

В оглушающей тишине я слышу шаги за спиной. Продолжаю стоять на четвереньках и не оборачиваюсь даже тогда, когда чувствую, как подол моего платья ползет вверх. Как воздух пробегает по влажной коже и чьи-то пальцы касаются меня. Все это вызывает внутренний трепет. Он вырывается наружу со стоном, который я не могу сдержать. Да и зачем сдерживаться? Я не вижу, но уверена, что сзади меня тот, на ком светлые доспехи. Я еще помню, как они сияют, и увижу, как потускнеют окончательно. Они станут черными, как и его крылья, уподобившись царящей вокруг темноте. Каждой клеточкой своего тела я ощущаю исходящий от него жар и жажду. Но он медлит. Не представляю откуда, но знаю, что ему подобная близость внове, и он все никак не может решиться. Словно существует для него какой-то неизвестный мне запрет. Порог, который он все еще не переступил, однако, если переступит, обратного пути не будет.

А мне уже очень хочется ощутить его в себе. Насладиться его мощью и впитать эмоции. И потому я начинаю беспокойно ерзать, подаваясь навстречу.

— Давай же! — подбадриваю его, и мой собственный голос звучит словно песня, отражаясь от каменных стен.

Это звучание на мгновение глушает меня, настолько громким был вскрик. И чудится, что я даже немного трезвею. Что я делаю? Почему стою на месте? Почему не двигаюсь вперед? Почему застыла во Тьме? Столько разных почему одновременно, и ни одного ответа вспомнить не могу. А ведь где-то в моем сознании спрятаны ответы. Но я не могу до них дотянуться. Резко дергаюсь вперед и намереваюсь ползти, но сильные руки обхватывают меня за бедра и притягивают обратно. А у меня нет сил на повторный рывок. И я застываю, намереваясь возобновить движение вперед, как только почувствую, что смогу это сделать.

Однако понимаю, что произойдет это нескоро. Меня не выпустят. Слышу шорох ткани и позвякивание металла. А после чувствую упирающуюся в меня обнаженную мужскую плоть. Он возбужден, тверд и тяжело дышит. Скользит, размазывая мою собственную влагу. И наконец решается. Толкается вперед, проникая в меня одним резким толчком. Нанизывает на себя как бабочку, вырывая не то стон, не то крик. Звук разлетается вокруг, и кажется мне, что он, как вода, ударяется о твердые преграды и рассыпается на капли.

Я снова начинаю трезветь и пытаюсь дернуться вперед. Что это со мной? Кто я? Но ускользнуть мне не дают, придерживая на месте. Он наваливается сверху, придавливая весом к ступеням. Обездвиживает, чтобы я не смогла сбежать.

— Не дергайся, — слышу шепот в затылок, и только тогда до меня доходит, что ожидание закончилось.

Он переступил тот самый порог, перешагнув который, никогда не сможет вернуться обратно. А значит, нет дороги назад и для меня. Он не отпустит, раз уж поймал. Не даст сбежать. Не после того, как толкнулся бедрами вперед и почувствовал мой жар, стискивающий его член. Ему слишком хорошо, чтобы он отказывал себе в этом удовольствии.

И он начинает двигаться. Выскальзывает почти полностью, медленно, и толкается опять, так же резко, как и в первый раз. Затем снова выскальзывает и снова толкается. Потом повторяет. И еще, и еще. И каждый его выпад я считаю вскриками удовольствия, которое он мне доставляет.

Мне хочется прокричать его имя, но я его не помню, как и свое собственное. Поэтому практически скулю, когда он ускоряется. Затуманенным взглядом я вижу свою кровь, которая сочится из порезов на ладонях, и размазываю ее по холодным ступеням. Но сейчас это неважно. Потому что я утоляю его голод. И насыщаюсь сама. Подаюсь сладким движениям навстречу и осознаю, что готова вот-вот сорваться в бездну. Провалиться в еще более кромешную тьму. И это происходит, потому что сдержаться я не могу. Замираю и проваливаюсь. А он еще не закончил и продолжает наслаждаться происходящим. Долго, со всей сдерживаемой до сих пор страстью. Я даже теряю счет времени, точнее, те жалкие его остатки, которые способна была ощутить до его вторжения и до своего оргазма. Не знаю, сколько проходит мгновений, когда он со стоном изливается в меня. Наполняет собой до самого края.

Я не успеваю порадоваться, что все закончилось, поскольку вымотана до предела, как чувствую неожиданную свободу. Подняться еще не могу. Но вскоре ощущаю над собой присутствие. Так самозабвенно отдаваясь рыцарю в светлых доспехах, я успела забыть, что с нами еще один мужчина. Он наблюдал за нами и терпеливо ждал своей очереди. И вот черед его настал. Он темный, и Хаос бушует в нем неукротимой бурей. Он желает меня. Всегда желал, я это чувствую так же отчетливо, как ощущала предыдущего мужчину в себе. Я хочу сообщить ему, что страшно устала, и чтобы он дал мне несколько мгновений отдыха. Но он прижимает меня собой и тихо рычит на ухо:

— Будь послушной, принцесса.