Темный аншлаг

33 Ничем не хуже других

«Всегда впереди, всегда одинокий, – подумал Мэй. – Будь я только с самого начала подружелюбнее…»

Он снова сосредоточил внимание на вышедшем на пенсию патологоанатоме.

– Я еще не закончил. Мне ведь восемьдесят четыре, – продолжил Освальд Финч. – У меня замедленная реакция. Когда доживаешь до такого возраста, кажется, будто все остальные катаются на роликах.

– Я понимаю, Освальд, – настаивал Мэй, – но к этому времени ты уже должен был отобрать большую часть неповрежденных материалов.

– Из здания-то мы их вынесли… Это ведь не моя работа, ты понимаешь. Я здесь просто потому… ну, мне интересно выяснить, что случилось. – Он распахнул дверь кабинета, где хранились улики. – Никому не разрешено сюда входить.

Перед Лонгбрайтом и Мэем стояло около тридцати больших пластиковых пакетов с кусками обуглившегося дерева, почерневшими папками, обломками мебели, кирпичами, осколками стекла и покореженного металла.

– И это все, что осталось от отдела?

– Практически все. – Финч опустился в кресло и насупился. – Правда, воняет? Я бы не удивился, окажись среди всего этого кусочки Брайанта.

Мэй проигнорировал его замечание. Эта парочка никогда не ладила между собой. Тем не менее его удивило и даже тронуло то, что Финч оказался на месте.

– Тебе не удалось найти ничего целого из нашего оборудования?

– Целиком фактически ничего не осталось, но отдельные части сохранились, защищенные закрытыми дверями. Раймонд Лэнд считает, что это взорвались старые ручные гранаты, вот так. Мол, на это указывают пороховые пятна.

– Неужели гранаты могли нанести столь сильный ущерб?

– Ну, гранаты бывают разные, какие-то – очень мощные. Взять хоть гранату Миллса – на самом деле мелкокалиберный снаряд, содержащий до трех унций аматола. Сейчас место, где произошел взрыв, пахнет иначе, поскольку современная взрывчатка состоит из более сложных химических соединений. Здесь же был беспримесный состав. На стенах мы обнаружили следы пороха. Где-то тут должны быть остатки вашего копира.

Финч указал на угол, и Мэй с Лонгбрайт стали пробираться сквозь мешки в заданном направлении.

– Он вечно надо мной издевался, знаете, – крикнул Финч, пока они рылись в мешках. – Приклеивал мои инструменты к потолку, подбрасывал блох в портфель, отливал в мои дождемеры, подменял мои ключи, так что они подходили лишь к женскому туалету, запускал в мой аквариум пираний. Помнишь тропическое растение, от которого всех тошнило? Из него выпал тарантул и укусил мою жену. У Брайанта было очень странное чувство юмора. Наверняка мне будет его не хватать.

– Вот. – Мэй расстегнул верхнюю молнию на мешке и заглянул в него. – Похоже, это он.

– Давайте помогу. – Лонгбрайт была такой же сильной, как ее мать. Общими усилиями они достали погнувшиеся серые панели копира и разложили их на полу. Четвертьдюймовое стекло треснуло, но не разбилось. К сожалению, пластиковая крышка расплавилась и облепила его сверху, как чеддер на тосте.

– Дай мне свой перочинный ножик.

Мэй взял у Лонгбрайт швейцарское лезвие и вставил его в угол крышки.

– Вы посягаете на улики, – заныл Финч, развернув свое кресло. – Я в этом не участвую и не смотрю. – Но не смог сдержаться, чтобы не подглядывать через плечо. – Ах, вы даже перчаток не надели, вы не лучше Брайанта.

Мэй поддел лезвием ножа расплавленную крышку и осторожно оторвал ее от стекла. Под крышкой лежал опаленный лист бумаги. Кончиками пальцев он отделил его от стекла.

– Похоже, мы его достали, – сказал он Лонгбрайт, ухмыляясь.

– Вы не имеете права выносить отсюда улику, это незаконно, – прохныкал Финч. – Шестьдесят лет я вынужден мириться с подобным поведением. Почему именно я?

– Ох, прекрати ныть, Освальд, сделай вид, что ты нас в глаза не видел, – сказала Лонгбрайт.

– Вас снимает камера наблюдения, не собираюсь я из-за вас врать и рисковать своей работой.

– Тебе восемьдесят четыре, поздно беспокоиться о карьерном росте. – Лонгбрайт поднялась и положила листок на скамейку возле мешков. – Странно, – заметила она, проглядев опаленную страницу. – На полях каракули Артура, но это отнюдь не список.

– А что это? – спросил Мэй.

– По-моему, архитектурный план, – заключила Лонгбрайт. – Взгляни на штамп внизу. «План отремонтированного здания театра „Палас“, девятнадцатое сентября…» Дальше дата стерта.

– Должно быть, он прихватил его в архиве, когда вернулся в «Палас». Тогда куда он дел список пациентов клиники Уэзерби?

– Возможно, выбросил за ненадобностью. Он сказал тебе, что заходил в театр, значит, либо искал что-то, либо наткнулся на него, когда раскапывал материалы для мемуаров.

– Но что это такое?

– Не знаю, – заметила Лонгбрайт. – Освальд, здесь нигде нет фотостолика для просмотра негативов?

Они положили опаленную страницу на флюоресцентную панель, и Мэй принялся ее изучать.

– Напоминает планировку двух длинных коридоров, разветвляющихся с одного конца. Эти штриховки… поперечные сечения стен выглядят полностью круговыми. Что он приписал сбоку?

– Похоже на диаметр окружности. Коридоров с круглыми стенами обычно не строят, разве не так?

– А что если это часть театральных декораций? Жалко, даты полностью не видно. Возможно, в «Паласе» хранятся записи о декорациях.

– Мы можем их сличить, – сказала Лонгбрайт. – Так поступил бы Брайант.

– Мы не знаем, что он искал. Как бы то ни было, у меня есть идея получше. – Мэй вытащил свой мобильный. – У Артура был приятель, архитектор по имени Бофорт. Полагаю, нам нужно мнение эксперта.

– Постойте, вы не уйдете отсюда с уликами, – предупредил Финч, преградив путь к двери.

– Не будь идиотом, Освальд. Никто не узнает, если ты не скажешь. – Мэй мягко отодвинул его в сторону.

– То, чем вы занимаетесь, незаконно, – крикнул Финч им вслед. – Вы ничуть не лучше его, неужели не ясно?