Шаг в неизвестность

Глава 46

— Значит так, — сказал Нейт, как будто бы немного собравшись с духом. — Если внешний мир — это цветочки, расколотый — ягодки… то мозголом является сам расколотым миром для внешней аномалии. И вонючей кучей дерьма для нас, в которую мы, к несчастью своему, умудрились вляпаться. Если в расколотом вы еще могли доверять своим глазам и ушам, то тут… Нет.

— То есть, даже твоим словам? — ехидно заметил Эдрих, видимо еще не проникшийся всей серьёзностью нашего положения.

— Тут, на окраине, не должно так сильно крыть, — парировал проводник, — так что этому доверять пока можно. Но ненадолго.

— Так почему нам не пройти по этой самой окраине на другую сторону? Или вообще не повернуть назад? — поинтересовался Дейм.

— Назад нельзя. Ни к чему хорошему это не приведет. Проверено многими, — отрезал Нейт. — А по краю… Тут много прыгунов, но попробовать чисто теоретически можно. Проблема в том, что условия реальности тут контролируют не статичные законы, а сам мозголом. Иначе говоря, если он захочет, то мы, двигаясь по его краю, все равно придем к центру. — Он повернулся к нам спиной и окинул взглядом уходящую вдаль улицу, на которой пока ничего примечательно не происходило. Разве что где-то вдалеке, где она уже почти терялась в зеленоватой туманной дымке, на ровной, устланной чуть потрескавшейся каменной плиткой, дороге медленно вспухал странный горб. Землю даже не распирало что-то изнутри, а как будто тянуло вверх. Странное дело.

— А не пора ли нам уйти с открытого места? — встрял в разговор я, не сводя взгляда со вспухающего земляного пузыря. — Как бы гости не пожаловали.

— Единственные гости тут, — туслклым и каким-то помертвевшим голосом ответил проводник, — такие же бедолаги, как и мы. — Его слова гулким эхом отдавались внутри моей черепной коробки, а пузырь дальше по улице все продолжал вспухать. — Те, кто не смог остаться в здравом уме и трезвой памяти. Пустые. Люди, чей разум заточен в иллюзорном мире, созданном мозголомом. Их тела периодически бродят по нему то тут, то там, то и дело повторяя слова, фразы и даже движения человека, находящегося в плену у собственного сознания.

— Они опасны? — поинтересовался Дейм.

— Нет. По крайней мере, пока мозголом не прикажет им напасть на тебя. Но это неточно. Я сам оказался в подобном месте впервые и лишь пересказываю то, что говорили мне.

— И как нам отсюда выбираться, если он определяет реальность, окружающую нас? — задумчиво протянул Эдрих, попытавшись почесать голову сквозь бронеуглеродное волокно шлема.

— В этом нам поможет, — Нейт на секунду замялся, пытаясь подобрать слово, — тот, кого ты зовешь своим братом.

— Реин? — настороженно спросил шутник. — Он и есть мой брат.

— Тут уж сами решайте, — покачал головой проводник, — не мне лезть в такие дела, да и не об этом сейчас надо думать. Рейн, на тебя вся местная чертовщина действовать не должна, так что тебе и вести нас вперед. Справишься?

Боец неуверенно кашлянул и помялся на месте, окинув нас удивленным взглядом.

— А вы правда видите что-то необычное? — спросил он. — Как по мне, так это все тот же расколотый мир. Причем, тот его кусок, который, вроде бы, даже неплохо сохранился.

Ну да, ничего странного. Только вот дома стоят вверх-ногами, да еще тот пузырь, уже почти оторвавшийся от земли…

— О чем я и говорил, — сказал Нейт, доставая из кармана веревку с камнем и передавая ее бойцу. — Остальные пойдут за ним. След в след. Причем неважно, что будет происходить вокруг. Какой бы бред вам не показывал мозголом — нельзя сворачивать. В одиночку человеку выжить тут практически невозможно. Вернее, сохранить рассудок и не превратиться в пустого. По-хорошему, нам надо было бы обвязаться еще одной веревкой, но ее у меня попросту не…

В этот момент пузырь идеальной круглой формы с тихим треском отсоединился от улицы и медленно поплыл вверх, а горб, из которого он высвободился, медленной тягучей волной начал растекаться по округе. Казалось, твердая каменная плитка изогнулась под ее напором, переползла через гребень и легла на то самое место, где и должна была находиться, а вал понесся дальше.

— …ту, — продолжил Нейт, глядя на покачивающиеся дома. — Да, если кому вдруг станет совсем плохо — тут же говорите. Я могу ослабить эффект воздействия на разум, но моих сил надолго не хватит.

— Тогда давайте двигаться дальше, — нервно пробормотал Дейм, — чем больше мы топчемся на месте, тем больше мне не по се…

Земляная волна докатилась и до нас. Проводник никак не отреагировал на нее, просто пропустив сквозь себя, а вот парень попытался было переставить ногу на бугор, чтобы удержать равновесие, но в следующее мгновение его ботинок провалился внутрь и он с грохотом полетел на землю. Я и Эдрих последовали примеру Нейта, а брат шутника скорее всего вообще ничего не заметил.

— Ты в порядке? — спросил он у Дейма, помогая ему подняться. — Шеф, у него кровопотери нет? А то он бледный как мел.

Я быстро пробежался взглядом по показаниям сети отряда. Нет, парень был в порядке, если верить датчикам жизнедеятельности.

— Порядок, — я показал поднятый вверх палец, насколько это позволяла неуклюжая экзоперчатка. — Это местная «атмосфера» так на него влияет. Возможно, все мы скоро станем такими. Так что, боец, на тебя вся надежда. Не подведи!

— Понял, шеф, — кивнул помрачневший Рейн, — постараюсь не подвести. Особенно, если мне подскажут, как проверять дорогу на местные ловушки.

— Подскажут, — успокоил его Нейт, — ты только описывай, что видишь. Особенно, если это что-то необычное. Ладно, хватит стоять на месте. Надо идти, а то мне уже тоже на мозги начинает давить.

В голове и правда становилось как-то муторно. Мысли постепенно начинали путаться и гаснуть, попутно играя в жуткую чехарду. Ни на одной из них не получалось сосредоточиться. Только мне начинало казаться, что удалось схватить хоть какую-то за вертлявый хвост, так она тут же выскальзывала и растворялась в тупом надоедливом писке, подобно воде просачивающемся через уши внутрь полупустой черепной коробки.

Дома по обеим сторонам проспекта тихо покачивались под порывами ветра, завывавшего где-то в вышине, над спокойным, недвижимым ковром из мутно-зеленой дымки. Впрочем, недвижимой она была лишь на первый взгляд. Внутри этого марева то и дело появлялись какие-то странные завихрения, отдаленно напоминавшие причудливых шестилапых животных. Их темные силуэты медленно бежали по полупрозрачному ковру, постепенно растворяясь в нем или перерождаясь в еще более причудливых созданий. Иногда их темные туши немного проваливались вниз, показывая черное маслянистое брюхо, кусок когтистой клешни или несколько тёмных, склизких и отвратительно извивающихся щупалец. В такие моменты дома вокруг начинали качаться и скрипеть особенно сильно, в любой момент грозясь завалиться прямо на нас.

Шли молча, стараясь не отставать, друг от друга. Временами Рейн останавливался и что-то тихо рассказывал изрядно побледневшему Нейту. У проводника снова начался кровавый кашель, а на бледном, как у мертвеца, лице проступила испарина. Правда… Не думаю, что я… Зараза… Как же то слово звучало… Было… Выглядеть… Выглядел лучше. Мысли в голове практически полностью испарились, и на их место пришел нудный, всепоглощающий тихий писк, наконец-то заполнивший черепную коробку до краев. Он вобрал в себя все. Силы. Мысли. Эмоции.

Их не осталось даже чтобы удивиться тому, как два небоскреба вдруг вырвались из земли и с глухим грохотом медленно прошли перед нами, как будто бы были окончаниями чьих-то ног. Пересекли проспект, глухо стуча крышами и скрежеща металлом и, расталкивая соседние небоскребы в разные стороны, медленно побрели дальше. Все, за исключением Рейна, проводили их мутными, бессмысленным взглядами.

Затем пошел дождь. Пошел в небо. Вода просачивалась сквозь каменную плитку, собираясь в лужи, а затем небольшими мутными ручейками растекались по сухой тротуарной плитке. Спустя мгновение ее поверхность снова высыхала, а вода превращалась в небольшие полупрозрачные шарики, неспешно улетавшие куда-то вверх.

— Не могу… Не могу больше… — тихо простонал Дейм, неуклюже закидывая руку за спину. — Голос… Не могу ответить. Не могу… — в этот момент его рука схватилась за винтовку и отстегнула ее от магнитного крепления. — Надо ответить, надо сказать…

Боец медленно, дрожащими руками выставил ее перед собой, направив дуло прямо в визор собственного шлема. Кажется, он собирался за… убить. Освободиться. Чтобы сказать. Голосу? Нет. Он неправ. Голосам. Их множество. И они звучат. Каждый дом, каждое окно тихо шепчет на каком-то странном, причудливом языке. И цифры. Почему-то есть цифры. Один, один, два, три, пять, восемь… На нашем. Людском. Почему? Надо…

В этот момент повернулся Рейн. Он, моментально оценив ситуацию, рванулся вперед, оттолкнув проводника в сторону, и со всего разгона врезался в Дейма, выбив винтовку у него из рук. Завороженный голосами боец упал на землю и больше не двигался. Брат шутника поднял с земли винтовку и взял ее в руки.

— Н-надо… Нн-адо помочь, — неуверенно, заикаясь протянул Нейт. Он медленной деревянной походкой подошел к лежащему на земле парню и склонился над ним. Руки в черных кожаных перчатках легли на бронестекло шлема, под которым скрывалось бледное перекошенное лицо бойца.

Мгновение… Другое… Третье… Капли дождя продолжали тихо улетать вверх, растворяясь в зеленой дымке. А может час? Два? Не знаю. День… Неделя… Голоса постепенно становятся громче, заглушая противный писк. Они текут. Пронизывают серебристыми потоками все пространство. Сталь и бетон, раскачивающихся на ветру небоскребов, водяную пыль, висящую в воздухе, нас.

Нейт закашлялся и согнулся пополам, чуть не рухнув на землю. Изо рта на асфальт у него тут же потекла черная слизь. Или это была кровь? Не знаю. Но она тоже говорила. Шептала тысячей тихих голосов, записывая на подкорку мозга бессмысленные и в то же время понятные и до боли знакомые связки мыслей… Слов… Знаний.

Дейм зашевелился, встал, и чуть прояснившимся взором окинул окрестности. Затем посмотрел на блюющего кровью проводника, что-то нечленораздельно промычал и уставился куда-то вдаль.

Рейн, не говоря ни слова, поднял Нейта на ноги, встряхнул его, спросил не нужна ли помощь, на что в ответ получил невнятное бормотание, в котором все же угадывался отказ, и мы медленно двинулись дальше.

Голоса с каждой минутой становились настойчивее. Теперь я отчетливо видел, что они лились, тянулись к моей голове из подмигивающих черных провалов окон. А те… Были будто живые. То закрывались, то открывались, словно живые глаза. Черные бездонные глаза. У некоторых веки срастались, образовывая монолитную стальную поверхность, другие наоборот, расширялись, обнажая маслянисто-поблескивающее нутро.

Затем была площадь с извивающимся фонтаном. Его каменный бортик, некогда бывший круглым, теперь вытянулся в длинную серо-зеленую змею с небольшим углублением по центру. Вытянулся и неспешно ползал по кругу, то и дело вертя неким подобием каменной головы, безглазой и безротой, в разные стороны. На нас существо не обратило никакого внимания. Лишь на мгновение остановилось, чуть раскрыв свою спину и выпустив новую порцию серебристо-желтых голосов, которые в следующее мгновение окутали нас. Они пронизывали тело насквозь, проникали в самые отдаленные уголки воспоминаний. А еще сладко пахли. Их запах напоминал духи Ани. Ани… Кто это? Какое-то существо. Близкое мне. Но не тут. В другой жизни. Теперь есть лишь голоса. Они — самое ценное. Надо запоминать их. Записывать. Чтобы потом воспроизводить. Но нет. Не получается. Места не хватит. Надо очиститься. Забыть… Чтобы ответить. Очистить… Дагор… Воспоминания начинали проноситься перед глазами, медленно растворяясь в сером небытии. Голова трещала, неохотно отдавая их, но холодные цепкие пальцы голосов вырывали некогда образы с кусками серого, кровоточащего мяса. Все ради освобождения.

Перед глазами снова всплыло знакомое лицо. Женское. Кажется когда-то я знал её имя. А мозг отчаянно хватался за это воспоминание, не желая его отдавать. Постепенно картинка становилась все четче… Вокруг женщины… девушки возникал какой-то до боли знакомый бар с пухлым и немного косоглазым барменом.

— Извини, это я виновата, — внезапно сказала девушка, отведя взгляд в сторону. — Пришлось полностью прочистить память твоего импланта. Эти Директоратские шавки успели запустить к тебе вирус-шпион, который выдал бы…

Картинка начала таять, медленно, неотвратимо растворяясь в серо-зеленом мареве, окутывавшем пустынную улицу. Растекаться между мрачными силуэтами небоскребов, которые словно деревья на холодном осеннем ветру, качались из стороны в сторону. Я не хотел отпускать это воспоминание. Не хотел забывать… ее? Кого? Кажется… звали ее Ани… Да, вроде Ани.

Я отчаянно зацепился за это воспоминание, но оно продолжало медленно растворяться. Ускальзывать в небытие. И тут меня разобрала злость. Отчаянная, веселая злость. Суки! Я не отдам вам свою личность. И не дам в ней копаться, как не дал нашему проводнику. Идите в жопу и засуньте свои голоса себе в пасти, глаза, да, Дагор, куда хотите.

Злость немножко отрезвила. Прояснила мысли. А в глубине что-то неспешно заворочалось. Тело медленно наливалось каким-то странным теплом, а в груди и ладонях рук начали набухать сгустки голубовато-белого света. Они соединялись друг с другом тонкими, едва заметными нитями, по которым текла энергия. От большего к меньшим. От груди к рукам. Мгновение… Другое… Третье… А может минута? Или год? Не знаю. Но голоса смолкли и напряглись, все плотнее окутывая нас. Затягивая в свою паутину.

А в следующее мгновение произошел взрыв. Сгустки света, набухавшие у меня в руках и уже ощутимо обжигавшие ладони, лопнули. Лопнули, и залили своим содержимым всю округу, разметав по сторонам ядовитый зеленый туман, разорвав паутину голосов, куски которых просто сгорали в яркой всепоглощающей вспышке и ослепив нас.

— Шеф… — голос раздался откуда-то сверху. А перед глазами почему-то маячила серая потрескавшаяся каменная плитка.

— Порядок, — ответил я поднимаясь. В голове прояснилось. Она, конечно, раскалывалась и противно ныла, а в ушах до сих пор стоял легкий звон, но никаких голосов уже не было. Да и воспоминания… Остались вроде как на месте. Только из носа стекала солоноватая горячая струйка. — Теперь порядок.

Рейн помог мне подняться и скептически оглядел.

— Выглядишь, конечно, хреново, но получше вот этих, пускающих слюни, — он указал на Эдриха и Дейма, которые в ответ лишь тупо уставились на него. У шутника с отвисшей губы стекала тонкая ниточка слюны. Проводник стоял неподалеку, тяжело опираясь на свой посох-трубу. Видок у него был паршивый, но взгляд все еще не потерял осмысленность.

Я огляделся по сторонам. Мы стояли посреди широкого проспекта, окруженного с двух сторон однообразными серыми небоскребами. Самыми обычными. Ни глаз-окон, ни крыши, ни фундамента, скрывающегося в мутной серо-зеленой вышине. Небо было чистое и с него на нас светило бледное солнце.

— Кажись, меня отпустило, — бросил я, на всякий случай помотав головой.

— Это радует, — вяло улыбнулся Рейн. — Хотя бы будет кому помочь мне. А то тут один уже чуть не застрелился.

— Я видел.

— И ничего не сделал? — удивленно поднял бровь Реин.

— Тогда мне это казалось неважным, — задумчиво протянул я, пытаясь вспомнить свои ощущения. — Да и все остальное тоже. Меня вообще как будто не было. И в то же время я был.

— Может вы потом… поделитесь впечатлениями, — прохрипел Нейт, выплевывая на мостовую еще один сгусток крови. — Они, — он кивнул на пускающих слюни парней, — совсем скоро превратятся в овощи. У меня почти не осталось сил, чтобы… помочь им. Надо спешить, пока и за мной… не явились.

Тут проводник был прав. И нам ничего не оставалось, кроме как последовать его совету. Или просьбе.

Двигались медленно. Дейм то и дело останавливался, проверяя дорогу камнями. Чутья проводника у него не было, потому парень постоянно перестраховывался. Я же, пропустив чуть вперед Нейта, тащил за собой остальных ребят. Воли у них своей уже не было, но переставлять ногами они все еще были способны. Ну и хорошо. Потому что двоих пятисоткилограммовых бойцов не поднимет ни один костюм.

Мозголом все еще пытался давить на голову, но каждый раз, как его натиск усиливался, я вспоминал ту веселую злость, которая совсем недавно привела к… К чему? Дагор его разберет. Но навязчивые мысли и призрачные образы, пытавшиеся проявиться поверх реальности, отступали и растворялись в воздухе. А вот с парнями дела обстояли все хуже. Спокойно идущие вслед за нами, они то и дело пытались брыкаться и несли бессвязный бред про то, что надо очиститься и ответить голосам. Эдрих даже пытался достать оружие. Пришлось его успокоить и отобрать пушку, пока не подстрелил себя или еще кого-то, находясь в безумном припадке. Коробчатый магазин полетел на землю, а сама винтовка кое-как прикрепилась к набедренному магниту. Руки мне сейчас нужны были для другого.

Иногда нам по пути попадались пустые. Человеческие тела с серыми безжизненными взглядами, бредущие неизвестно куда и неизвестно зачем. Их изможденные, покрытые грязным тряпьем, тела на первый взгляд смотрелись вполне нормально. Нормально для человека, годами страдающего от недоедания. Бледна кожа, мутные глаза, перекошенные в безумном оскале рты с желтыми, кое-где подсгнившими, зубами. Некоторые из них иногда начинали выкрикивать бессвязные фразы, другие вскидывали вверх руки, как будто молясь какому-нибудь невидимому божеству, третьи… просто стояли на месте, пуская слюни. Прямо как Дейм и Эдрих.

— Все, больше тянуть… нельзя… — остановил нас Нейт, — иначе они, — проводник указал на бредущих за мной парней, — тоже превратятся в пустых. Уложите их на землю, чтобы я мог… помочь им.

Я недолго думая двумя ударами опрокинул парней. Система амортизации их костюма не даст им почувствовать боль от падения, да и кости останутся целы, а вот времени удастся сэкономить порядочно. Особенно, если вдруг на счету у нас каждая секунда.

Проводник тут же склонился над Эдрихом и положил ему руки на стекло шлема. Парень, до этого вяло дергавшийся, затих, а спустя мгновение выдал: «Кто и зачем выключил свет?» Ну да, это был точно он. Ни с кем не спутаешь.

Закончив с шутником, Нейт склонился над Деймом. Тот не сопротивлялся. Просто лежал, пуская слюни и продолжая нести бессвязный бред. С ним проводник возился дольше. Не меньше минуты он сидел над парнем, что-то невнятно бормоча и раскачиваясь из стороны в сторону. А затем… захрипел и упал, харкая на землю кровью.

Я подошел к нему и перевернул на спину, помахав перед бледным, покрытым крупной испариной, лицом, экзоперчаткой.

— Эй, ты в порядке…

Он ничего не ответил. Только повернулся на бок, выхаркивая еще одну порцию крови. А затем через силу прохрипел: «Унесите… Отсюда. Не хочу тут… Как один из пр…». Он снова закашлялся. Зараза, как бы не умер. Надо и правда быстрее уходить отсюда.

Я рывком поднял Дейма на ноги и посмотрел ему в глаза. Порядок. Парень в сознании.

— Рейн, прокладываешь маршрут! Так быстро, как можешь.

— Есть, — ответил боец, передал Дейму ствол и набрал с земли целую горсть камней.

— Эдрих, Дейм — постарайтесь не отставать, — коротко скомандовал я, передавая шутнику его оружие. — Если почувствуете дурноту — сразу говорите. Нейт вам помог, но эффект, судя по всему, временный. Так что сейчас наши жизни зависят лишь от скорости. Наши и его, — с этими словами я поднял с земли бесчувственное тело проводника и взвалил его себе на плечо.

Мы побежали, тяжело бухая ботинками по старой, кое-где разъехавшейся под потоками ливня и ростками упрямой травы, тротуарной плитке. Мимо проносились дома. Серые и покинутые, и до ужаса однообразные, они сейчас напоминали какую-то армию древних мертвецов, поднятых из могилы неведомой силой. Но нам сейчас было не до них. Бежавший впереди Рейн одной рукой то и дело кидал перед собой камни, а другой периодически отшвыривал в сторону попадавшихся на дороге пустых. Их с каждой минутой по неведомой причине становилось все больше. И они как будто начинали обращать на нас внимание. Или это мозголом их заставлял.

Один, другой, третий… Четвертому Рейн просто оторвал голову, со всей силы ударив по челюсти. Четвертый, пятый, седьмой. Я оглянулся. Пустые были повсюду. Несколько десятков перегородило проспект сзади. Они неспешно брели вслед за нами, иногда все же срываясь на бег. Спереди картина обстояла не лучше. Мозголом понял, что добыча ускользает из его цепких лап, но не намеревался сдаваться без боя.

Проводнику становилось все хуже. Он то и дело натужно хрипел и продолжал блевать кровью, после чего на время затихал. Иногда просил его вынести отсюда. Говорил, что хочет умереть человеком, а не превратиться в серого призрака без прошлого и будущего. По крайней мере именно это мне удалось разобрать несмотря на кашель и периодическое бессвязное бормотание. Вот только отвечать было некогда. Надо было спешить.

— Эдрих! Дейм! — На бегу крикнул я, но парни и без дальнейших указаний поняли, что нужно делать. Выхватив из-за спины винтовки, они дали длинные очереди в обе стороны проспекта. Тела, серые и безжизненные, падали как подкошенные, заливая старую тротуарную плитку своей черной кровью. Некоторым отрывало конечности, другим прошибало головы, а третьих и вовсе разрывало пополам. Те, что были ранены не тяжело, еще шевелились, но нам помешать уже не могли. Дорога была свободна.

Мы рванули вперед, но тут же остановились снова. Один из камней, брошенных Рейном, пропал. Зараза, еще эти прыгуны! Но это хорошо. Даже очень хорошо.

— Рейн, давай шустрее! Мы почти выбрались!

— Стараюсь, шеф! — крикнул парень, кидая перед собой камень на веревке. Один бросок. Другой. Третий. Есть! Пережгло. И путь впереди чист.

— Вперед, — рявкнул я, и сам рванул к месту разрыва. Шаг, еще один, и еще. Прыжок…

Мир изменился. На небе над головой показались звезды, заливавшие своим тусклым светом пустую улицу и покинутые небоскребы, следившие за нами своими черными провалами окон. Дул тихий прохладный ветерок, периодически подвывая в пустых узких проулках. Сквозь серую плитку тротуара то тут, то там пробивались ростки травы. Нормальной зеленой травы. А это могло означать только одно. Мы выбрались. Из мозголома. И из расколотого мира.

Я, стараясь действовать как можно аккуратнее, положил проводника на землю. Он не двигался, но все еще тяжело дышал. На бледных растрескавшихся губах застыла черная корка крови. Взгляд бедолаги затуманился, а глаза как будто подернулись какой-то странной белой пленкой.

— Как он? — спросил Рейн, подойдя поближе.

— Плохо, — ответил я, — нам бы медика сюда. Или хотя-бы мобильную медстанцию.

— Надо его вытащить, — на этот раз вполне серьёзно бросил Эдрих. — Он спас нас. Спас меня и Дейма. И Дагор меня сожри, мы будем последними сволочами, если дадим ему после этого вот так сдохнуть!

— Единственное, что мы можем, — ответил я, — это донести его до лагеря. А там… Может у местных найдется какое-то оборудование или лекарства. Не знаю.

— Не… — прохрипел проводник откашливаясь, — не нужно… Вы уже… Спасли… Вытащили, — его снова вырвало кровью. — Я знал. Еще до похода зна… Спасибо, — он снова затих. И перестал дышать.

— Шеф! Твою ж мать, мы можем хоть что-то сделать? — рванул меня за плечо Эдрих. Дейм и Рейн смотрели на меня с тем же немым вопросом. Вот только я в ответ смог лишь угрюмо покачать головой. Сделать мы ничего не могли. Не было ни оборудования, ни знаний, ни понимания того, какая зараза пожирала Нейта изнутри. Или уже сожрала.

— Сука, — рявкнул шутник, и со всего маху саданул кулаком по железному столбу, стоявшему неподалеку. От удара тот согнулся чуть ли не пополам, а затем надломился и с грохотом упал поперек улицы.

И Дагор меня сожри, как же я жалел, что это был единственный уцелевший столб на всю округу. А ещё о том, что мне сейчас следовало вести себя как командиру. Холодному и рассчетливому. Иначе говоря, подавить рвущиеся наружу эмоции. Подавить, привести в чувство всех остальных и доделать то дело, ради которого Нейт и пожертвовал собой. Принести разведданные, составить план наступления, и вытащить всех оставшихся в живых бедолаг с этой проклятой планеты.

— Так, мужики. Я понимаю все ваши чувства, — слова комом застревали у меня в глотке. — Понимаю и разделяю их. Но единственное, что мы можем сделать в текущей ситуации — закончить работу. Спасти людей. Иначе его жертва будет напрасной. Так что подберите сопли, хотя бы до поры до времени, и сосредоточьтесь на деле. Как поняли?

— Так точно, — угрюмо буркнул Рейн, — тут ты прав. Вот только… Погано все равно.

Наш «видящий» молча кивнул, а Эдрих чуть ли не скрипя зубами от злости сверлил взглядом пол.

— Тогда выдвигаемся. Дейм, бери Нейта. Возможно он просто впал в кому и у нас получится его откачать потом. А даже если нет… Он не заслуживает того, чтобы его сожрали местные твари. Рейн, Эдрих — врубите свои карты и начинайте поиск совпадений с ближайшими объектами. Дагор его знает, где нас выкинуло из расколотого мира, но дорогу назад надо найти. И чем скорее, тем лучше.

— Ясно, шеф, — кивнули братья.

— Тогда убираемся отсюда, пока эта проклятая аномалия не передумала и не отправила за нами погоню.

К лагерю мы вышли, уже когда на востоке начинало разгораться зарево рассвета, заливая своими красноватыми лучами покинутые улицы города-призрака, который как будто решил взять небольшую передышку. На дороге нам попалось лишь несколько тварей, да и те, только завидев нас, быстро удрали в проулки. Решили не рисковать своими шкурами лишний раз. Нейт за всю ночь так ни разу и не подал признаков жизни. Парни пытались его растормошить и как-то привести в чувство, но безрезультатно. К смерти они еще не привыкли.

Я уже было думал, что на этот раз обойдется без сюрпризов и мы спокойно доберемся до своих, но новые неприятности не заставили себя долго ждать. Над площадью, на которой расположились остатки крепости выживших, поднимались жирные столбы густого черного дыма.

— Выглядит паршиво, — угрюмо прокомментировал ситуацию Эдрих, — даже отсюда.

Я ничего не ответил. Лишь дал знак ему отстегнуть от спины дрона-разведчика и отправил машинку вперед.

Площадь была изрыта воронками, над которыми и поднимался дым. Глубокие и раскуроченные земляные ямы, вокруг которых лежали обгорелые и разорванные тела десятков тварей. Такое могла сделать только тяжелая бронетехника. Неужели шавки Бермута, когда улетали, просто оставили…

Мои мысли оборвались спустя секунду, когда дрон пролетел чуть дальше и его камера засекла движение. Перед крепостью выстроился строй почти из сотни солдат в одинаковой черно-серой форме. А за ними стояли до боли знакомые по прошлой жизни, в которой я был солдатом Директората, антигравитационные танки. Вернее не стояли, а парили над растрескавшейся серой плиткой.

Все еще теша себя надеждой, я приблизил изображение одной из машин, пытаясь разглядеть эмблему на ее борту. И от увиденного внутри у меня все похолодело. Белый круг, в котором переплетались три черных змеи. Это было Братство.