Тень демона

Глава 31

Я посмотрела на свои руки, которыми вдавливала формочки для печенья в раскатанное тесто, и осознала, что работаю на автомате, хотя очень давно уже не пекла печенья. Я делала все по инерции, как во сне. Возможно, я все еще сплю. На меня навалилось приятное чувство усталости. Аккуратно приподняв лопаткой вырезанную из теста фигуру, пахнувшую молоком, я перенесла ее на противень. Печенье имело форму ёлки, хотя по ощущениям на солнцестояние было непохоже. Слишком тепло.

Отложив формочку, я поднесла второе печенье к противню и замерла. Первое печенье исчезло. Подняв голову, я глянула в раковину. Свет из окна был слишком ярким, и мне не удалось ничего рассмотреть. Потолок тоже выглядел туманно белым, как и пол. Я даже своих ступней не различала, но это меня не волновало.

— Как странно, — произнесла я, собираясь выглянуть в окно.

Казалось, что этот свет смыл весь окружающий мир. Я обернулась и увидела, что стены, возле которой стоял большой письменный стол Айви, тоже не стало. Почему-то меня это совсем не испугало. Стол на месте, а вот стена превратилась в мутный белый туман.

Меня и это не волновало. Вероятно, так было уже давно, а я лишь сейчас заметила, вот и все. Даже нетронутый круг раскатанного теста и пустой противень казались в порядке вещей. Я всегда буду делать печенье. Равнодушная, я подошла к центральному столу и вырезала еще одно печенье. Ничего не было важно.

Я напевала, пока перекладывала печенье на противень, в голове у меня крутилась одна и та же песенка: «Ta na shay, cooreen na da». Она повторялась снова и снова, и я прислушалась к ней. Мне нравилось, что она крутится у меня в голове. Я не знала значения слов, но мелодия не причиняла боли, а отсутствие боли — это очень хорошо.

Хотя, надо признать, у меня на кухне было жутко тихо: обычно она заполнена громкими голосами гомонящих пикси. Положив еще одно печенье на пустой противень, я снова взглянула на туманную стену. На ней появилось темное пятно около восьми дюймов в высоту и несколько дюймов в ширину на уровне груди. Я прищурилась, пытаясь понять, приближается ли фигура.

«Кистен?», — подумала я, и силуэт принял мужские очертания, подрагивая как мираж в пустыне, но плечи были широковаты для Кистена.

Может, это Дженкс? Но не было и следа пиксиной пыльцы. И, кроме того, Дженкс не такой высокий. Силуэт медленно приближался, покачивая руками при ходьбе. Внезапно став цветным, он шагнул на кухню.

— Трент? — спросила я удивлено, когда он смахнул с себя туман. В черных брюках и легкой рубашке с коротким рукавом, такой опрятный, яркий и немного потерянный, он выглядел обновленным и собранным.

— Не совсем, — сказал он, и я стерла муку с рук о передник, не совсем понимая, что он говорит. — Ну, типа того, — поправился он и пожал плечами. — Это ты скажи мне, ведь я плод твоего подсознания.

От удивления я приоткрыла рот и снова взглянула на несуществующие пол и потолок.

— Ты поместил мою душу в бутылку, — произнесла я, удивившись, что мне не страшно.

Трент присел на стол Айви и, наклонившись, отщипнул кусочек от идеального круга раскатанного теста, которое ожидало, пока его порежут формочкой.

— Я этого не делал. Я лишь плод твоего воображения. Это твой разум, а не мой, создает все вокруг, чтобы смягчить принятие реальности.

Нахмурившись, я внимательно уставилась на него.

— Так я могла вместо тебя представить Айви, стоящую посреди моей кухни? — спросила я, подумав о ней, и Трент тихо засмеялся, облизнув остатки теста с пальцев.

— Нет. Трент пытается дотянуться до тебя. Именно поэтому я здесь. Частички его сознания проникают сюда, но их недостаточно.

Но я уже знала все это, ведь он был частью моего подсознания и мог лишь озвучивать рассуждения, появлявшиеся в моей голове. Это был странный способ разговаривать.

Трент соскользнул со стола и, обойдя центральный стол, подошел ко мне. Он протянул руки, и я отпрянула, когда он оказался слишком близко.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросила я, оттолкнув его, и Трент отступил назад, опустив руки.

— Пытаюсь поцеловать тебя, — ответил он.

— Зачем? — бросила я раздраженно. Боже, сны всегда такие нелепые.

— Трент пытается вернуть твою душу в тело, — сказал Трент, выглядя слегка смущенно. — Но он не может этого сделать без твоего согласия.

Ах, да. Эльфийская магия. В ней используются убеждение и обман. Звучит правдоподобно.

— И поцелуй — это единственный способ выразить согласие? — поддразнила я, отступив так, чтобы стол оказался между нами. Пол стал видимым, он потемнел, и я заметила на нем царапины. Моя душа начинала сопоставлять факты.

— Эй, и сколько времени я тут пробыла? — спросила я, и Трент в ответ пожал плечами. Видимо, мое подсознание этого не знало.

Трент равнодушно повертел в руках формочку для печенья.

— Ты же хочешь выбраться отсюда, правда?

Я уставилась на него, стоящего посреди моей кухни, и задумалась, действительно ли он так хорош или это мое подсознание добавляет ему сексуальной привлекательности.

— Да, — сказала я, подойдя ближе.

Он вручил мне лопатку.

— Мы должны работать вместе.

Думаю, он имел в виду — выпечь еще печенья. Я приподняла лопаткой вырезанную фигурку и переложила ее на противень.

— Я хочу выбраться отсюда. Разве этого недостаточно?

Второе печенье оказалось на противне рядом с первым, и я удивленно приподняла брови. На этот раз первое печенье не исчезло.

— Теперь ты начала понимать, — произнес Трент, а потом, казалось, вздрогнул. — Ты пробыла здесь три дня, — сказал он, его облик перестал быть опрятным и потерянным, он стал измученным. Рука, которой он вырезал печенье, распухла, и на ней не хватало двух пальцев, на их месте была белая повязка. Это не я представила его таким. Что-то вторгалось снаружи и воздействовало на меня.

— Трент? — окликнула я и испуганно отступила назад, когда он стал оседать. Его глаза выглядели покрасневшими от усталости, а волосы торчали в беспорядке. На нем все еще были черные брюки и черная рубашка, но они стали помятыми, как будто он не снимал их несколько дней.

— Да, — сказал он, его взгляд переместился к потолку. — Это я.

Было не похоже, чтобы я все еще разговаривала со своим подсознанием. Я отложила лопатку, и на место легкого испуга пришел страх.

— Что происходит?

Он перевел взгляд на меня, и я обхватила себя руками.

— Я пытаюсь вытащить тебя отсюда, но столкнулся с неожиданным препятствием.

— Ты же говорил, что сможешь сделать это! — воскликнула я, и он вздохнул, на лице смешались раздражение и стыд. — О Боже, мое тело мертво? — пискнула я, и эльф покачал головой, протестующе подняв руку.

— С твоим телом все в порядке, — сказал он, посмотрев на свою руку и на недостающие пальцы. — Оно находится в отдельной комнате, и я сижу прямо рядом с ним. Просто…

Дурное предчувствие усилилось.

— Что? — спросила я резко.

Он посмотрел на меня, скорчившись, как будто испытывал отвращение.

— Это очень старые чары, — начал он. — У меня не было выбора. Ты умирала. Рядом со мной был лишь перепуганный молодой горгулья и древние тексты, с которыми я забавлялся. Я изучал их прошлые шесть месяцев, пытаясь отделить правду от, мм, вымыслов.

— Так в чем проблема, Трент? — спросила я. Я ощущала его запах, что-то вроде кислого вина, возможно, с примесью уксуса.

— Мм-м, думаю, поможет, если ты поцелуешь меня, — сказал он, не столько смущенно, сколько раздраженно.

Я отступила назад.

— Не поняла?

Он отвернулся и вырезал еще одно печенье.

— Ну, знаешь… Поцелуй, который разрушит чары и пробудит, мм, девушку? Это же эльфийская магия. Как еще можно это понять?

— Стоп! Подожди! — воскликнула я, когда до меня дошло. — Ты говоришь о поцелуе возлюбленного? Это не сработает! Я не люблю тебя!

Он нахмурился, когда увидел, что его печенье исчезло с противня, а мои два остались на месте.

— Это необязательно должен быть поцелуй возлюбленного, — сказал он. — Просто кто-то пытался приукрасить историю. Но это должен быть настоящий поцелуй, — почти рассердившись, он неуклюже сжал формочку оставшимися пальцами и отвернулся от меня. — Да, Боже мой, Рэйчел. Неужели я настолько противен тебе, что ты не сможешь вынести один поцелуй ради спасения своей жизни?

— Нет, — сказала я, застигнутая врасплох. — Но я не люблю тебя и не смогу притвориться. — Не смогу? Нет, не смогу. Я уверена в этом.

Он вздохнул, задержав дыхание, как будто три секунды раздумывал об этом.

— Хорошо, — решился он, отдавая мне лопатку. — Хорошо. Так, если ты просто поцелуешь меня, мы выберемся отсюда.

Я взяла протянутую лопатку, подошла ближе и положила третье печенье на противень.

— Значит, просто поцеловать тебя, да? — переспросила я, и он вздохнул.

— Мы в твоем подсознании, — сказал он. — Никто никогда не узнает. Кроме нас, — наши глаза встретились, и в его взгляде появилась самодовольная ухмылка. — Ты ведь проделывала это в своих мечтах еще с того времени, как тебе было десять.

Я нахмурилась и положила на противень четвертое печенье.

— Неправда. И вообще, повзрослей уже.

Он отложил формочку и ожидающе уставился на меня. Внутри меня закружились возбуждение и предвкушение. Поцеловать Трента? Ладно, может, подобная мысль и посещала меня раз или два, но она всегда была вызвана лишь любопытством. Ведь он хорошо выглядит, несмотря на щетину и сильную усталость. Но я бы ни за что… в смысле, это же Трент, и я ненавижу его. Ладно, больше не ненавижу, но поцеловать?…

«Прекрати уже, Рэйчел», — подумала я, вытерев руки о передник и повернувшись к нему.

Он оказался слишком близко, и я задрожала, когда он обнял меня за талию.

— Надо полагать, поцелуй в щечку не поможет? — спросила я, когда эльф склонился ко мне. Оказалось, он лишь немного выше меня, и я вдруг занервничала в сто раз сильнее. Он практиковал дикую магию и мог песней усыпить своего врага или засунуть душу в бутылку. Теперь он был опасен, дразняще опасен, а раньше он просто раздражал. Когда я подумала об этом, пульс у меня зашкалило.

Я замерла, и Трент тоже остановился.

— Извини, — сказал он и притянул меня. Я ужасно нервничала и не знала, что делать с руками. Было забавно ощущать их на его бедрах, но я оставила их лежать там — лучший вариант в сложившейся ситуации. Я прикрыла глаза, когда он наклонился слишком близко, и меня окутали запахи корицы и вина.

Я подняла голову, и тут наши губы встретились.

Он осторожно касался меня, как будто боялся или, что вероятнее, не хотел до меня дотрагиваться. Я почувствовала легчайшее касание на губах, а потом он склонился ближе, обнял меня руками и притянул к себе. Его губы шевельнулись, а я замерла, сердце колотилось. Я ощущала его вкус: дуб, листья и солнце, сверкающее на поверхности воды. Разряд дикой магии проскочил по моей коже, как электрический ток, соблазнительный, но опасный. Я почувствовала, как Трент потянул из меня энергию. Задержав дыхание, я заставила себя расслабить руки, которые уже блуждали по его телу, сливаясь с его контурами, привыкая к нему.

Ладно, все оказалось не так уж плохо.

Почувствовав уверенность, я слегка отстранилась, призывая его на языке любовников последовать за мной, и он последовал. От поцелуя у меня по телу — до самых кончиков пальцев на ногах — разлилось возбуждение. Пульс зашкаливал, и я сжалась, всем телом прильнув к нему. У него перехватило дыхание, и он ответил — поднял руку и нежно дотронулся до моего лица, его прикосновения были нежными и легкими, но в них чувствовалось желание большего. Кончик его языка коснулся моего, и мысль всплыла на поверхность, как пузырек в шампанском.

«Боже ты мой. Я целуюсь с Трентом».

Удивленно выдохнув, я отпрянула, и с дико бьющимся сердцем уставилась на него.

— Не помогает, — сказала я, чувствуя холодок там, где недавно были его губы. От дикой магии у меня покалывало все тело. Во взгляде эльфа мелькнула ненависть.

— Потому что я один все делаю, — буркнул он, склоняясь вперед.

— Эй! — взвизгнула я, но он схватил меня за руку и притянул к себе.

— Все как с печеньем, — произнес он, руками обхватив меня за талию. — Ты не помогаешь. Ответь на поцелуй, хоть как-нибудь покажи свое согласие.

— И что, черт возьми, я должна сделать? Сорвать с тебя одежду? — резко спросила я и задохнулась от неожиданности, когда он прижался ко мне бедрами. — Трент! — возмущенно воскликнула я, но слова прозвучали приглушенно, ведь он снова поцеловал меня. Дикая магия зажглась во мне, не обжигая, но наполняя теплом. Она расползалась, как огонь по бумаге, и, струясь, добралась до моего ци и наполнила меня до покалывания в кончиках пальцев.

— Боже мой, — пробормотала я, руки, ранее отведенные назад, чтобы не потерять равновесие, теперь потянулись к его волосам. Я хотела коснуться этих шелковистых гладких прядей. Я столько лет мечтала сделать это. Его тело во весь рост прижималось ко мне, и, оттолкнувшись от стола, я прижала эльфа к холодильнику.

Поцелуй прервался от легкого толчка, и я открыла глаза. Трент был на расстоянии дюйма и наблюдал за мной, бросая вызов. Он разжег во мне страсть, и теперь мне придется признать это.

— Никто об этом не узнает? — спросила я, и кровь забурлила во мне, когда он кивнул.

— Я никому не скажу, — пообещал эльф, и на губах у него появилась улыбка.

«Черт побери, а почему бы и нет?», — подумала я, и, наклонив голову, поцеловала его. Окончательно сдавшись, я прижалась к нему, водя руками по его телу, чувствуя его щетину на своем лице и ощущая, как наше дыхание становится одним, спокойным и размеренным. Воспоминания замелькали у меня в голове: глупая шапочка, которая была на нем, когда я умирала у него на руках. Его побелевшее лицо, когда он осознал, что вызвал Ку’Сокса убить пикси, а я разобралась с ним. Страх у него на лице в лифте Кэрью-Тауэр, когда все открылось и он увидел меня с Алом. Его перепуганное лицо в летнем лагере, когда он склонился надо мной, умоляя сделать вдох, после того как я упала и не могла дышать, и он думал, что я умираю.

Его язык коснулся моего, и на этот раз я ответила и притянула его ближе. Я обвила его ногой, требуя большего, зарывшись руками в его волосы, наслаждаясь их гладкой мягкостью, упиваясь ощущением его рук на моем теле и покалыванием, охватившим меня.

Я медленно опустила последний защитный барьер и почувствовала, как его энергия заполняет мое ци. Я снова ощущала ее тепло и яркость. Он начал отстраняться, но я не отпускала, обхватив его тело и притянув обратно. Я хотела большего. Я бы отдала все, пусть только он даст мне… еще немного.

— Розовое дилдо Тинки, у него куча денег и он умеет целоваться, — послышался высокий ироничный голос и шум крыльев пикси.

У меня перехватило дыхание, и я поняла, что куда-то падаю. Наш с Трентом поцелуй прервался, и я осознала, что чувствую запах дезинфицирующего средства. Я резко открыла глаза.

Я сидела на больничной койке, обнимая сидящего рядом Трента. Мои руки запутались в его волосах, а его руки обнимали меня, довольно сильно ухватившись за мой зад.

— Ах ты, говнюк! — крикнула я, ударив его. Трент удивленно втянул воздух и отодвинулся. Резкий звук пощечины повис в воздухе. Дженкс весело засмеялся и, рассыпая яркую серебряную пыльцу, отлетел к Айви, спокойно сидевшей на соседнем стуле. Черт побери, она улыбалась мне, и в ее глазах блестели слезы. Она в порядке! Они оба в порядке! Мое лицо сделалось пунцовым, когда я поняла, что они видели, как я… наслаждалась… Трентом. Но зато с ними все в порядке. Напряжение в груди ослабло.

— Ты сказал, что все происходит в моем подсознании! — воскликнула я, повернувшись к Тренту. Он поднялся, и кровать шевельнулась. — Ты сказал, никто не узнает! — я опустила глаза, почувствовав холодный металл на своем запястье. — А это что такое?!

На мне было зачарованное серебро. Неудивительно, что у меня голова болит. Я была отрезана от лей-линии.

— Не снимай его! — завопил Дженкс, когда я попыталась стянуть браслет с руки. Я замерла, напуганная пылом в его голосе. Возможно, моя аура недостаточно восстановилась, чтобы безболезненно касаться линии.

Выглядя невозмутимым, Трент одернул края рубашки, хотя у него на щеке пылал отпечаток моей ладони. На другой щеке виднелся жуткий, здоровенный синяк, уходивший под линию волос. На правой руке была повязка, и мой гнев улетучился, когда я увидела, что у него на руке недостает двух пальцев, так же, как во сне. Что же произошло?

— А ты поцеловала бы меня, если бы знала, что все это происходит в реальности? — спросил эльф, и когда я с пылающим от стыда лицом тупо уставилась на него, он развернулся на каблуках. — Айви, Дженкс, — произнес Трент, выглядя напряженным, и потянулся за тростью, — было приятно работать с вами.

У меня отвисла челюсть, когда я увидела его неровную походку, а потом заметила гипс на ноге.

— Трент, подожди! — закричала я, но он пошел дальше, спина напряжена, а шея покраснела. Дженкс и Айви хмуро переглянулись, и я попыталась поднятья на ноги, но ничего не вышло. — Трент, извини, что ударила тебя! Вернись. Пожалуйста! Спасибо, что вытащил меня оттуда. Не заставляй меня ползти за тобой. Извини! Черт побери, извини меня!

Он замер, крепко сжимая ручку открытой настежь больничной двери. Шум холла ворвался внутрь, знакомый и ненавистный, а потом… Он позволил двери захлопнуться и обернулся ко мне. Я выдохнула, откинувшись на приподнятую спинку кровати, меня трясло от изнеможения.

— Эй, Рэйч! — зажужжал Дженкс вблизи. — И каково это, быть мертвой?

— Почти как быть домохозяйкой в шестидесятые. Что случилось?

Трент сказал, что я провалялась в отключке три дня. Три дня? А где был Пирс? И Биз?

Мой взгляд переместился на шкаф, и новый страх примкнул к остальным, когда я увидела его там. Горгулья спал. Он был тусклого бледно-серого цвета и сжимал в руках детскую бутылочку. Но напугало меня то, что я знала, где он находится. И хотя я была отрезана от лей-линии, мой взгляд сам переместился на шкаф. Биз спас меня. Наши судьбы теперь связаны, и я ничего не могу с этим поделать. Он выбрал меня, и теперь я несу за него ответственность. На всю оставшуюся жизнь.

Айви поднялась, и я не удивилась, когда она склонилась ко мне и обняла, оторвав от размышлений. Пряный запах вампира просочился в меня, успокоив лучше любых чар. Я улыбнулась, чувствуя ее нежность, чувствуя себя любимой.

— Добро пожаловать обратно, — прошептала она и отстранилась, ее черные глаза были полны слез. — Мне надо идти, но я вернусь, когда тебе принесут обед.

— Ты уходишь? — спросила я, и мне не понравилось, как дрожит мой голос. Мой взгляд перескакивал с нее на Биза. — Почему?

— Нам с Дженксом надо кое-что сделать, — сказала она, взглядом указывая Дженксу на дверь.

Дженкс летал между нами, рассыпая красную пыльцу. Его руки были уперты в бока в лучшей позе Питера Пена.

— Это что, например? — резко спросил он ее. — Мы три дня просидели здесь сложа руки, слушая твои рыдания и нытье о Рэйчел, и теперь, когда она очнулась, ты хочешь уйти?

Я уставилась на Трента, стоящего у окна, спиной к нам.

— Да, — бросила Айви, и я подскочила, когда она подтянула мое покрывало, обернув им меня и скрыв мои руки. Они были розовыми, как будто я обгорела на солнце. С Айви и Дженксом все вроде в порядке, а вот Трент выглядел основательно потрепанным. И Биз казался немного изможденным. Что касается меня, то мне было страшно заглянуть в зеркало. Кровь сочилась у меня из пор. А Трент спас меня. Возможно, дважды. А может, и трижды.

Видя мое беспокойство, Айви начала отходить назад.

— Скоро увидимся, Рэйч, — сказал Дженкс, громко зажужжав, когда Айви похлопала меня по плечу и вышла. Ее ботинки уверенно стучали по плитке. Я помню, что слышала их во сне, тогда ее шаги были испуганными и неуверенными. Снова послышался шум из холла, потом он стал тише и исчез.

Я снова посмотрела на зачарованное серебро и подняла глаза на Трента. От воспоминания о нашем поцелуе лицо у меня порозовело, потом мой взгляд упал на гипс и на забинтованную руку. Он скучал по своим двум пальцам. Я скучала по трем потерянным дням.

— Спасибо, — прошептала я, но на самом деле я хотела спросить, что случилось.

Трент напрягся, все еще стоя спиной ко мне.

— Ты уже говорила это, — тихо ответил он.

Я попыталась приподняться выше на подушке, и одеяло, которым укрыла меня Айви, сползло вниз.

— Извини, что ударила тебя, — добавила я.

Но он так и не обернулся.

— И это ты уже говорила.

Его голос был тихим и нежным, и я вспомнила, как он напевал непонятные мне слова, удерживая мою душу на месте. Нахмурившись, я попыталась снова.

— Мм, а ты хорошо целуешься. Мне понравилось.

Отведя забинтованную руку за спину, он обернулся с удивлением на лице.

— И поэтому ты хотела, чтобы я остался?

Я слегка улыбнулась.

— Нет, но я подумала, ты, наконец, обернешься, если я скажу это, — он нахмурился, его мысли были заняты чем-то другим, и я добавила, — нужно сказать: «ты тоже хорошо целуешься».

Услышав это, эльф засмеялся, но улыбка быстро ушла. Он неловко подошел к пустому стулу, не тому, на котором сидела Айви и который был ближе ко мне, но и это для начала хорошо. Глянул на Биза, когда садился, и тяжело вздохнул, в этом вздохе чувствовался целый мир боли.

— Ты хочешь знать, что произошло, — прямо сказал он, это было утверждение, а не вопрос.

Я прикоснулась к плетеному зачарованному серебру у себя на запястье. Оно было тяжелым и намного более прочным, чем то, которое надели на меня в Алькатрасе. От него чувствовалось слабое покалывание, появившееся не от лей-линии. Дикая эльфийская магия. Я снова покраснела, вспомнив наш поцелуй и как я позволила его магии течь сквозь меня, воспламеняя мое ци и возвращая меня к жизни.

Я посмотрела на Биза — мне хотелось, чтобы он сейчас бодрствовал. Сидя на верху шкафа и сжимая в лапах бутылку, что еще недавно вмещала мою душу, он выглядел таким печальным.

— Я помню, как ты с помощью песни перенес мою душу в бутылочку, — сказала я. — Но я не помню, чтобы у тебя были эти повреждения.

Он слегка вздрогнул.

— Когда солнце село, появился Ал, — Трент посмотрел на меня, его обычно зеленые глаза сейчас казались серыми. — Он увидел, что у тебя нет даже мозговой активности. И он… расстроился.

На меня навалилось чувство вины.

— Ох.

Расстроился. Черт, спорим, он был в ярости и искал, на ком бы сорвать гнев. Блин, Тренту повезло, что он остался жив.

Эльф откинулся на спинку стула и, обхватив свое колено, положил ногу на ногу.

— В общем, он был очень расстроен, — сказал Трент, глядя на свою руку. — Это, конечно же, моя вина. Ведь это я освободил Ку’Сокса. И раз уж Ал не мог забрать меня в Безвременье, он решил разорвать меня на части и кусочек за кусочком туда отправить.

— Боже мой, — прошептала я, в новом свете увидев отсутствие пальцев на его руке.

— Вивиан пыталась остановить его…

От страха мое сердце забилось быстрее.

— Нет…

— Она сейчас в интенсивной терапии, — продолжал Трент, и я откинулась на подушку — не от облегчения, а от страха. — Она поправится, — добавил он, уставившись на пол и снова переживая эти события.

— Извини меня.

Трент вытер лицо, было непривычно видеть его таким обеспокоенным. Увидев этот жест, я вспомнила, как его щетина касалась меня.

— Твой мозг был мертв. Он даже не обратил внимания на бутылочку. Биз забрал тебя, твою душу, и спрятал ее. Ал все еще думает, что ты мертва.

Трент посмотрел на мои обгоревшие руки, на браслет зачарованного серебра, и я поняла, зачем он надет на меня. Ал думает, что я мертва?

— Ты одолел его, — переспросила я, и Трент резко рассмеялся. Это был горький, злой смех, от которого я похолодела.

— Одолел его? — переспросил он, опустив ногу в гипсе на пол. — Мы выжили. И только благодаря помощи Пирса.

И снова на меня навалился страх. Трент сказал: «Ал думает, что ты мертва». Ал все еще жив.

— А где Пирс? — спросила я, уже зная ответ.

Трент поднялся и отвернулся к окну. Я видела по его движениям, что он тоже боялся.

— Пирс знал, что твоя душа в той бутылке, — сказал он тихо, и шум больницы, казалось, стал еще тише. — Также он знал, что я единственный, кто может извлечь ее оттуда. Если бы умер я, умерла бы и ты, — Трент повернулся ко мне. Он был не похож сам на себя в этой помятой одежде и с взлохмаченными волосами. — Я Пирсу не нравлюсь, но он взял всю вину на себя. Он сказал, что это из-за него ты умерла, ведь он не остановил Ку’Сокса, когда тот затянул тебя в линию. Ал забыл про меня и взял его.

С моего лица ушли все эмоции. Пирс пожертвовал собой, чтобы спасти меня.

Запаниковав, я резко села, попыталась, покачиваясь, опустить ноги на пол и раздраженно замерла. Черт побери, в меня воткнут катетер.

— Где мое зеркало? — спросила я, зная, что у Трента его нет. Я снова попыталась стянуть серебряный браслет с руки. — Мне надо поговорить с Алом.

Трент повернулся ко мне, на лице не отражалось ни капли эмоций.

— Он поступил так, потому что любит тебя. Мне его жаль.

— Ал не убьет его, — яростно заявила я, совсем не уверенная в своей правоте. — С ним все будет в порядке.

Покачивая головой, Трент печально улыбнулся.

— Мне жаль его не потому, что он фамилиар демона. Мне жаль его, потому что он любит тебя.

Я набрала в грудь воздуха, собираясь возразить, но так и не выдохнула. Черт побери, он пожертвовал собой, чтобы я выжила. Он знал, что я не люблю его, и все равно сделал это.

— Я-я… — промямлила я, теребя серебряный браслет на запястье. Он жужжал, наполненный дикой магией, дремлющей глубоко внутри. Я ощущала ее. Я смущенно посмотрела на Трента.

— Ал видел, что ты в коме, — сказал Трент. — И он рассказал об этом демонам. Возможно, тебе стоит оставить все как есть. Именно поэтому я и надел на тебя зачарованное серебро. Это моя попытка … — он помедлил, и, вздохнув, снова сел в кресло. Склонил голову, разглядывая руку, свою прекрасную руку, искалеченную и травмированную. Возможно, он уже никогда не сможет создать лей-линейные чары, требующие определенных жестов, подумала я и вздрогнула. — Мой отец превратил тебя в инструмент, способный спасти расу эльфов, — сказал он тихо, с болью в голосе. — Он одновременно спас тебе жизнь и отнял ее, превратив тебя в то, что большинство людей считает правильным уничтожить, — Трент поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Не знаю почему, но я чувствую, что несу за это ответственность. За все. У тебя не было выбора, и я хочу извиниться за это.

— Ты этого не делал, — сказала я, чувствуя, как во рту пересохло. — А твой отец спас мне жизнь.

— Обернув все себе на пользу и даже не спросив твоего разрешения, — Трент вздохнул. — Я хотел вернуть тебе право выбора. Вот и все.

Я проследила за его взглядом, направленным на браслет зачарованного серебра. И все? Это же весь мой мир.

— Это не обычный браслет, — Трент сел ровно. — Он отрезает тебя не только от линии, но и от всего демонского коллективного сознания. Иначе они бы узнали, что ты жива, даже если бы ты избегала линий всю оставшуюся жизнь.

Мои губы приоткрылись, когда я осознала смысл его слов. Раз Ал видел меня в коме и я была отрезана от коллективного сознания, значит, для них я мертва. То есть я свободна?

— Ты все еще можешь заниматься магией земли, и лей-линейные чары будут действовать на тебя, но демонская магия, использующая коллективную энергию, не будет, — сказал Трент, и я собрала разбежавшиеся мысли.

— То есть проклятия на меня не подействуют, — произнесла я, и он кивнул, выражение лица у него было более открытым и честным, чем я когда-либо прежде видела. Казалось, он вернулся к своей истинной сущности, потому что был слишком уставшим и избитым, чтобы пытаться скрыть ее.

— Я так поступил не чтобы защитить тебя. Я так поступил, потому что мой отец превратил тебя в нечто, а я дал тебе возможность быть личностью, а не инструментом для достижения чьих-то целей. Ты не инструмент, Рэйчел, — произнес он искренне, почти пугающе. — Ты человек. Ты можешь оставаться сама собой и быть, ну, не совсем обычной, но довольно близко к этому. И пусть Ковен заклеймил тебя демоном, ходящим под солнцем. Или ты можешь снять зачарованное серебро и быть тем, кем являешься. Тебе решать. Теперь это твой выбор.

Он замолчал и продолжал сидеть молча. Я уставилась на браслет, продолжая крутить его на своем покрасневшем запястье. Я стала демоном, способным ходить под солнцем, но неспособным заниматься магией. Но я ощущала эльфийскую дикую магию, чувствовала, как она бурлит во мне. Она исходит из серебра? Или она все время была внутри меня, но заметить ее я смогла лишь тогда, когда меня полностью отрезало от лей-линий?

— Разве не этого ты хотела? — спросил Трент, не понимая, почему я молчу. — Право выбора?

Я глубоко вдохнула, заставив себя поднять голову и собраться с мыслями.

— Да. Именно этого, — сказала я, и он слабо улыбнулся. — Спасибо.

Именно этого я и хотела. Я всегда этого хотела. Но почему тогда я чувствую такую опустошенность?