Тень последней луны

Глава 7. Ты труп, детка

— Бей!

Замах, удар, вернее, попытка удара, и вот его меч уже возле шеи.

— Ты труп. Бей!

Замах, такой же безуспешный, попытка вновь отбита, меч Шепана замер в миллиметре от тела, напротив сердца.

— Ты труп… — Шепан опустил оружие, склонил голову на бок. — Послушай, детка…

— Ну? — хмуро спросила Веля, вновь становясь в позицию для атаки.

— Это не твоё. Я вообще не понимаю, коль на то пошло, зачем оно тебе надо? Чтобы драки с амазонками в кабаках затевать?

Веля опустила меч.

— Ну, для обороны, — уклончиво сказала она, глядя в сторону Бухты Отравы.

Там столбом поднимался чёрный дым от перегонного куба. Надо бы пойти туда, проверить как дела у рабочих и Фобоса, затем посмотреть нового лакея на место Фобоса, потому что из-за занятости на колодце у того больше не было времени убираться в доме, вот Дебасик и пригласил деревенских подростков на лакейские смотрины, хотя Веля ему говорила, чтоб взял кого угодно и её не терзал. И на пристань надо, чёрт побери, да кругом на самом деле надо. Но после встречи с милашкой Мадорой глаз не открывался неделю, и ещё неделю цвёл всеми цветами радуги, а поданные косо смотрели, и Дебасик осуждающе поджимал губы, всем своим видом показывая, что девиц с фингалами замуж не берут, а значит не будет на острове гостевого дома и харчевни. Но хуже всего было понимание, пусть запоздалое, зато глубокое, собственной уязвимости.

— Для обороны у тебя есть я. Ты мне платишь, я тебя обороняю, мы договорились, — наёмник ухмыльнулся и, давая понять, что урок окончен, взял и улёгся на песок, на спину. Даже ногу за ногу закинул и глаза закрыл. Возмущённая Веля угрожающе нависла сверху.

— Вставайте, так не пойдёт, — сказала она и легонько пнула его сапог кроссовкой. — Я хочу учиться.

Шепан засмеялся.

— Я тебе кто?

— Телохранитель.

— Вот и отлично, я тебя телосохраню. Всё равно силы удара у тебя нет и шансов против толкового бойца никаких. Ты женщина!

— А Мадора и другие амазонки с её острова?

— А они бешеные суки. Они е©ся едут на другие острова, а рожают у себя. Родился мальчик — топят. Ты знала?

— Ничего себе…

Кошмарный мир, дикие нравы. Веля уселась рядом.

— Тогда стрелять, — сказала она. — Из лука. Или арбалета. Я просто обязана что-нибудь уметь!

Шепан открыл один глаз, посмотрел снизу-вверх, закрыл снова. Да он просто издевается! При всей её невинности в некоторых аспектах, как владычица Веля уже пообтёрлась и понимала, что управления без принуждения не бывает. К тому же и само успела поработать в коллективе под чужим управлением. Веля мысленно представила переключатель температуры в холодильнике и повернула с двойки на четвёрку. Та сказать, «включила Эвелну»…

— Ну вы же понимаете, что я всегда могу найти другого учителя, — холодно произнесла она. — И другого телохранителя, наверняка вы не единственный в своём роде и даже не самый продвинутый. Как и я понимаю, что вы всегда можете найти другой остров, чтобы отсидеться, пока вас ищут кредиторы. Этого говна, островов, на Либре хватает. Пересмотрим условия найма?

Шепан со смехом сел.

— Дерьмо седьмого рода! — воскликнул он. — Сколько ты тут хозяйкой?

— Будет пять смен течений. Какая разница?

— Быстро учишься, — он поднялся и подал руку ей, помогая подняться. — Хорошо. Тогда железная тарань. Если противник к тебе близко подберётся, ты всегда сможешь его пырнуть.

Он достал из-за пояса нож, подбросил на ладони.

— Смотри, берёшь вот так. У меня нож, у тебя меч. Бей!

И в момент её замаха очень быстро упал на колено, выбросив руку с ножом вперёд.

— Ты труп, детка…

***

По темноте Веля угрюмо плелась к лесу по кромке прибоя. Она знала, что Пола нет, но ходила каждый день, как упрямый осёл. Садилась на своём обычном месте и сидела, пока хватало терпения. В конце концов становилось скучно, тогда она шла плавать.

Последняя встреча со зверем была ужасной. Она только вернулась со Старых Земель и, разумеется, вечером отправилась к нему. Пол явился, стал примерно в метре, широко расставив свои милые ножки с отдельными пальцами, опустив голову и оттопырив губу. Разве что рта угрожающе не раскрыл и не скрипел как на врага. Когда Веля стала упрекать его за утонувших староземских придворных — даже вибриссой не повёл.

— Что за чушь ты мелешь? — сказал он, наконец. — Это дрянные человечишки, прихребалы, ну, стало меньше на несколько тунеядцев, какая тебе разница? Я не понимаю, о чём ты толкуешь. И не вижу благодарности.

— Но ведь так нельзя! — возмутилась Веля. — Погибли живые люди!

— Зато теперь у тебя есть договор на поставку земляного масла, — возразил зверь, — и ты сможешь помочь другим живым людям, которые имеют для тебя большее, надеюсь, значение, чем дармоеды при чужом дворе.

— За счёт чего?!

— Если ты будешь лицемерно вопить при каждой мелкой социальной хирургии, заметь, я даже не требую, чтобы ты сама ею занималась, даже не знаю, чего ты сможешь добиться. Возможно, я сделал ошибку, что согласился на тебя.

Веля оторопела. Поучений она не ожидала, да ещё и таких. Тем временем, опоссум продолжал:

— Также хочу заметить, что ты пришла без подношения. Ты не должна обращаться ко мне без подношения.

— Да я тебя купила у алкаша за пятьдесят баксов! — вне себя от возмущения сказала Веля.

— Нет, ошибаешься, это мне тебя навязали! — язвительно сообщил зверь. — Я даже вынужден был умереть, чтоб попасть в твои руки ювенильным!

Веля просто за голову руками схватилась.

— Да это ни в какую голову не лезет!!!

— У меня для тебя хорошая новость. Интеллект — приятный бонус, но для выживания он не обязателен. Главное — уметь приспособиться. Это я тебе как представитель старейшего рода млекопитающих говорю.

Он так и стоял напротив, с брезгливо отвисшей губой. И Веля впервые подумала, что, возможно, и в самом деле крайне легкомысленно ведёт себя с этим существом. Полтинник, что за имя? Нет, это никуда не годится. Он веками получал почитание, а не фамильярность городского плебса. Не даром, наверное, на Либре звери рода содержались в особых условиях. Это не просто питомец, в конце то концов. Наверняка потому и хлопот с ним больше, и высокомерие это. Хотя, иногда Веле казалось, что он ничего не имеет против дружеской болтовни и чесания подмышкой.

— Возможно, тебе нужен храм? — примирительно спросила она. — Я серьёзно. Хотя бы маленький? И жрица? Я поищу. Где берут жриц?

— Ни в коем случае, — ответил зверь. — Я сейчас крайне уязвим. Мой собственный братец слетел с катушек и свёл с ума своего владыку. Тот уже убил родового зверя и сделает это снова. Если ты не будешь скрывать моё существование, очень скоро меня уничтожат, и я не смогу возродиться.

Теперь Веля взволновалась и струсила.

— Так что же мне делать? — спросила она растерянно.

— Укреплять позиции. Развивать остров. К войне с братцем и его владыкой мы не готовы, а значит, нужно прятаться и ждать. Я тоже спрячусь, меня пока не будет.

Веля совсем повесила нос. Беседа сложилась не самым лучшим образом. Опоссум, кажется, пожалел её. По крайней мере приблизился и сел рядышком, пушистым боком к самому бедру. А вот взять его на руки, как раньше, Веля теперь попросту боялась. Так они и сидели какое-то время, смотрели, как море катит бесконечные волны, и как дрожат на воде лунные дорожки — большая и малая.

— Братец думает, что самый умный, — сказал зверь чуть погодя, — что загребёт весь жар руками человека, и останется не просто самым статусным, как сейчас, а единственным. Но на самом деле он выпустил монстра.

***

Лекарь прибился сам. В один прекрасный день он приплыл на вёсельной лодке со стороны Трейнта, похожий на Дебасика, будто родственник, такой же интеллигентный и старый, разве что без грибка, и спросил, не найдётся ли ему дела, потому что раньше он жил на Трейнте, а теперь боится там жить, но готов трудиться во благо Ганны.

Конечно же найдётся! Веля поселила лекаря в одном из новых каменных домов договорившись, что он будет вскрывать чирья рыбакам, драть зубы их детям и принимать роды у их жён. Половину оплаты станет получать от пациентов, половину от Вели. Осветительное масло будет брать бесплатно. При одном условии… К счастью, Веля уже знала, как надо ставить условия, чтобы на них соглашались.

— Стихии предсказали, что вы появитесь, — пафосно произнесла она, кивнув старику с высокомерным и царственным видом, по мере способностей заимствованным из голливудского кинематографа.

Просто звезда школьного спектакля. Настоящая Эвелина, тьфу… Однако именно этот вид и тон успокоил бедолагу, поскольку в его представлении владычицы так себя и вели.

— Также стихии сказали мне, что лишь в одном случае путь ваш будет светел и приведёт к славе и богатству.

— В каком же? — с любопытством спросил старик.

— Если вы соблюдёте ритуал очищения, помощь Огня и Воды не замедлит…

Она с дурацкими ужимками показала лекарю, как кипятить инструменты и мыть руки со щёлоком, разумно полагая, что без воздевания рук к небу и поклонов в сторону моря доктор не поверит, что стихии требуют самой простой асептики.

В помощь лекарю определили стриженную налысо рыбацкую девчонку, ту самую разносчицу вшей, к счастью, оказавшуюся сообразительной и быстрой помощницей. Лекарь критически посмотрел на неё и заикнулся о расторопном парне, но мужчины теперь на острове были в дефиците и Веля отказала.

Большей частью народ трудился на колодце, не хватало рабочих рук на пристани и на стройке. Кроме того, неожиданный удар в спину нанёс Шепан: отобрал не менее двадцати самых крепких молодых работников и начал их муштровать. На Велины вопли о нехватке рук он ответил, что остров абсолютно не защищён, в то время, как популярность земляного масла растёт и всё больше кораблей приходят за ним с самых разных островов, а значит, скоро явятся и охочие до чужого добра. И, кстати, неплохо бы ему, Шепану, повысить зарплату и выдать премию, раз уж он кроме функций телохранителя взял на себя неблагодарный труд сделать приличную стражу из тупых деревенских оболтусов, способных только с удочкой справиться. Кстати, не желает ли Веля подумать о покупке оружия для всего отряда?

Скрепя сердце и скрежеща зубами Веля, до сих пор не подозревавшая себя в скупости, выдала Шепану премию. В тот же вечер он сел в вёсельную лодку доктора и отбыл в неизвестном направлении. Веля думала, что он не вернётся и придётся искать нового подобного человека специально, но утром Шепан оказался на месте и с сонным кошачьим видом лениво гонял «деревенских оболтусов». Веля спросила его, куда он плавал, на что получила честный ответ, что плавал Шепан в Кварту, играть в кости и к б©ям, потому что здесь, на Гане, скукота, одна деревенщина, к тому же, е©ть горничную Веля ему запретила, сама не е©тся и другим не разрешает, можно разве что спиваться на пару со старым пердуном. И что поскольку он теперь глава охраны, Веле не мешало бы подумать над повышением его зарплаты.

Но тут уже Дебасик поднял вой, потому что весь доход от масла его владычица спускала на бесконечные и утомительные стройки неясной надобности, в то время, как приличного гостевого дома на острове по-прежнему нет, и харчевни нет, а гости-то уже есть! Корабли приходят чуть ли не каждый день! А значит, нужно брать кредит в Трейнте, то есть, залезать в долги к королю, что ему, Дебасику, не нравится, потому что неизвестно что король потребует взамен. Беглый лекарь сказал Дебасику, что король явно одержимый: бросается на людей, бесконечно воюет и собственного шурина, говорят, задушил. Или сбросить цену на масло для Старых Земель, чтоб они заплатили всю сумму за семь течений наперёд, что Дебасику тоже не очень нравится. Или урезать расходы и заморозить стройку глупых жилищ островитянам до лучших времён, тем более, что собственный Велин дворец остро нуждается в ремонте и в его, Дебасика, комнате протекает крыша.

Было от чего схватиться за голову.

В последнюю встречу, всласть наругавшись, зверь сказал, что теперь острову нужны кузнец, инженер и архитектор, и чтоб Веля выписала их откуда угодно, хоть с Кварты, где водятся неплохие мастера. Кузнеца следовало соблазнить выгодными условиями и переманить на постоянное проживание, а остальным дать задание построить перегонный завод. Тут Веля не выдержала и сказала, чтобы Пол, при всём уважении, перегонным заводом занимался сам, а Веля этим заниматься совершенно не в состоянии, она и так не понимает половины из того, что делает, а если Пол желает прятаться — то пожалуйста, пусть прячется, а ей и куба довольно. Тем не менее, на Кварт отправили гонца с соответствующим запросом, и теперь Веля с ужасом ждала, что со дня на день явятся приглашённые по найму лица, в то время, как платить им было нечем.

— Будем повышать цены на осветлённое масло, — сказала она, — на земляной воск и битум. Дебасик, нам всё-таки придётся взять кредит у короля.

И со скрипом признала, что перегонный куб уже не справляется ни с количеством заказанного масла, ни с потребностями острова, хоть огонь пылал под ним круглосуточно и народ на колодце работал посменно и нефть исправно текла из-под земли, заполняя колодец. Требовался ещё один куб, или даже самый простенький заводец. Конечно, тут крыша протечёт…

— Держи тараньку. Крепче. Бей! Плохо. Бей! Что ты как девка бьёшь, соберись!

Хорошо было Шепану смеяться! В то время как Веля на нервной почве плохо спала, мало ела и продолжала утренние пробежки с заплывами из одной насущной моральной потребности хоть в каком-то якоре. Даже Пол её бросил.

— Нож — это всегда короткое расстояние до врага, твой главный козырь — неожиданность, быстрота. Уже лучше. А теперь руку поменяй.

— Я правша.

— Враг тебя не будет спрашивать, левша ты или правша, ты должна обеими руками бить. Танцевать умеешь?

— Ну-у…

— Подковы гну-у! Давай попробуй сплясать, чтоб я отвлёкся и не заметил, что ты нож из руки в руку перебросила. А-а-ай, детка! Что за срань! Этот танец разве что для спальни. Смотри.

И Шепан исполнил какое-то хаотичное пого, не хуже чем Сид Вишес. Он делал вид, будто собирается её ударить, размахивал руками над головой, при чём нож несколько раз совершенно незаметно перекочевал из правой руки в левую, а в завершение плюнул ей под ноги и тут же «убил» в шею.

— Детка, провоцировать ты умеешь, я сам видел. А потом та же Мадора на тебя когда прёт… Ну, нападай на меня, я — это ты, а ты — Мадора. Достань тараньку, научись доставать незаметно, чтоб она сама тебе в руку прыгала. Можно прятать в нарукавник. Раз! Упала на колено, одновременно руку вперёд. Бей в низ живота. Мужик пред тобой или баба — плевать. Если низкий доспех — бей снизу-вверх, в пах.

Веля представила, что кто-то ударил её ножом в низ живота и стало не по себе.

— Как-то оно не очень красиво, — промямлила она, представляя, каково получить ножом в это место, — в пах ножом бить, даже не знаю…

— Тебе надо красиво или остановить нападающего?

— Остановить, конечно.

— Тогда не рассусоливай, бей.

Прошло много дней, пока Веля научилась менять руки, отскакивать на носочках, убирая живот, уворачиваться влево и вправо, хватать врага за рукав, наматывать свитер на руку вместо щита и бить ножом с нужной резкостью. Тем не менее, Шепан был недоволен. На вопрос Вели, чем именно, ответил, что толку всё равно не выйдет, потому что он, Шепан, не видит в ней готовности убивать, без которой бойца не бывает, хоть все техники боя освой, хоть гору возьми на плечи на этот бессмысленный утренний бег вместо мешка с камнями, в общем, девица это девица и её дело если не из жемчуга уборчики плести, то угождать мужчине.

На такие разговорчики Веля не велась. Она прекрасно понимала, что наёмник попросту подначивает её, провоцирует на конфликт, разводит на реакцию, чтобы посмотреть, что будет. Он так вёл себя практически со всеми. И про чародея с рыжей бородой Веля ему рассказывать не стала.

***

Единственный на Гане кусочек тропического леса был объявлен заповедным и священным, отныне вырубка в нём запрещалась под страхом изгнания с Ганы с конфискацией имущества, а разрешалось только подходить со стороны острова, а с моря не ходить и, стоя на краю, тихо молиться стихиям и жертвовать фрукты, для чего был сделан каменный алтарь. Соответствующая запись имелась в протоколе общего собрания домочадцев. Также был издан указ, зачитанный в каждой деревне.

Этим вечером вместо того, чтоб идти, как обычно, в заповедник, Веля, уже постигшая всю бесперспективность этих хождений, потащилась на пристань. Там стоял один из её новых кораблей, второй, груженый маслом, пошёл на Старые Земли, пока старенькая шхуна повезла неочищенное, дикое масло на близкую Кварту. И только сегодня днём ушло большое грузовое судно королевства Васар. Ей нравился новый корабль, он даже пахнул чудесно, по-новому. Веля только недавно распорядилась как следует высмолить его, какая всё-таки удача, когда можешь сварить сколько надо асфальта. Также в планах было сделать асфальтовые дорожки, только нужно придумать что-нибудь вместо катка…

Ей стоило немалых сил отвоевать своё право одиноких вечерних прогулок сперва у Дебасика, затем у Шепана. И если с Дебасиком всё обошлось довольно просто: вот, хожу, молюсь, уже вымолила вам масло, пристань и два корабля, отстаньте. То с наёмником пришлось пободаться: ни в какие молитвы он не поверил.

— Знавал я когда-то одного парня, — сказал он, скалясь во весь рот, — так он по вечерам в своей каюте закрывался и сам с собой разговаривал. Мы, бывало, за ним подглядывали потехи ради. Голову опустит и сидит, а то руками вдруг начнёт водить по воздуху, а потом, вот потеха, кинет на пол кусок мяса, он всегда с собой сырое мясо брал на эти посиделки, станет на четвереньки и жрёт, треплет, как собака. Вот человека плющило. Но потом выходил, как ни в чём ни бывало!

Вот тогда Веля впервые испугалась по-настоящему. Вариант, что она просто-напросто спятила, и в данный момент физически находится в сумасшедшем доме, и бредит, привязанная к койке, а другие больные тычут в неё пальцем и медперсонал называет «владычицей» она ни разу не рассматривала.

— А что с ним потом стало? — еле справившись с дыханием, спросила она.

Видимо, Веля изменилась в лице, потому что Шепан сразу заговорил по-другому.

— А потом он так поднялся, как нам даже не снилось, детка. Хорошо, когда родовой зверь помогает. Тебе какой достался?

Успокоиться. Вдох, выдох, вдох, выдох, медленно поворачиваем переключатель температуры в воображаемом холодильнике на самый максимум, включаем Эвелину, смотрим прямо…

— Я не понимаю, о чём вы говорите, Шепан. Езжайте к б©ям, по вечерам ваши услуги мне не требуются. Когда я буду нуждаться в вашем обществе, я обязательно к вам обращусь.

Новая деревянная пристань на больших каменных сваях была Велиной гордостью. Она сама повесила фонари с керосином, чтоб кораблям было видно, куда плыть, и следила, чтобы керосин в них не кончался и пристань обязательно, хоть немного, но подсвечивалась ночами. Когда-нибудь Веля построит маяк, как на Трейнте, и тогда Гану будет видно далеко-предалеко. Когда-нибудь на пристани будет так же людно, как в Старых Землях, а пока можно раздеться вот тут, на краю, где свет фонаря практически не виден, и как следует поплыть. Это то, что Веле надо.

Кроссовки ещё кое-как держались, а вот легинсы уже давно пришли в негодность, штопанные-перештопанные, ни на что не годились. Ходила Веля, обычно, в свитере из козьей шерсти и полотняных штанах, чтоб не бояться запачкать, — вдруг нужно будет что-то сделать на колодце или у куба. Разумеется, с платком на шее и в своей выгнутой шляпе. А плавала а-натюрель, поскольку теперь, наконец-то, за ней никто не шлялся. В этом диком мире одно время она плавала даже слишком а-натюрель, но тут, в кои веки, пригодилась Таки. Видя Велино беспокойство, жеманничая и заводя глазки, горничная сказала, что если владычице так не нравится, то можно убрать всё лишнее смесью мёда с сахаром и лимоном. Вышло вполне прилично, почти как в салоне.

Луны меняли своё положение относительно планеты. Казалось, они двигались по небосклону, постепенно приближаясь друг к другу. Когда Веля только попала сюда, печальные спутники Либра были далеко друг от друга, но время шло и они сходились, скоро обе лунные дорожки сольются в одну.

Она разделась догола и прыгнула из передней стойки без вращения в чёрную, прохладную воду. Так хорошо, практически без брызг. И в первые секунды погружения, с первыми гребками она, как всегда, ощутила глубокое и сытое удовольствие, почти что счастье. Она вынырнула, шумно расплёскивая воду и отталкиваясь ногами, брасом поплыла между лунными дорожками, плыла долго, пока огни пристани не стали еле различимыми точками, маяк далёкого Трейнта светил куда ярче, чем они.

В темноте, под звёздами, под мерный плеск волн она легла на спину, раскинув ноги и руки, и так лежала, покачиваясь, словно бледная морская звезда, едва пошевеливая руками и ногами. Но вот босой ступни что-то коснулось, медуза, или рыба? Веля будто очнулась — нужно плыть обратно. Она развернулась в воде, и тут же услышала скрип и стон сырого дерева. Затем в темноте родился огонёк, приблизился и превратился в фонарь на её собственной старой шхуне, которая возвращалась с Кварты. На носу шхуны, прямо под фонарём, стоял незнакомый молодой человек и смотрел в чёрную воду. Когда шхуна проплывала мимо притихшей Вели, он повернулся прямо в её сторону, словно смог разглядеть в темной безбрежной бездне. Половина лица на свету — другая в тени. Она увидела прямой нос, пухлые губы, яркие блестящие глаза с очень серьёзным взглядом, широкие брови и прямую жёсткую чёлку.

«Ты труп, детка, — мысленно сказала себе Веля. — Ту труп…»

А потом шхуна миновала её, направляясь в сторону острова и Веля поплыла за нею следом. Она тихо выбралась в том тёмном месте, с которого прыгала, торопливо оделась и быстро пошла к шхуне.

Молодой человек, одетый в блузу, свитер и узкие штаны с туфлями, как раз выгрузился на пристань. У его ног стоял чемоданчик. Как оказалось, это приехал инженер. Архитектор с кузнецом, видимо, были на подходе.