Тень предателя

Глава 31

До восьми вечера Корралес так и не проронил ни слова. В это время полицейское начальство вместе с адвокатом успело побывать у Джима Андерсона на его квартире в Манхэттене. Они предприняли это с единственной целью — избежать хотя бы на время шумного вмешательства прессы. Была и другая причина, по которой Корралес молчал. Андерсон попросил полицию не допрашивать его до того, как это сделает служба безопасности.

Жена Андерсона приготовила кофе, а затем, взяв сумочку и перчатки, ушла, что напомнило Марксу замечание Луизы Стейнберг о том, что они с Джанет за два года пересмотрели столько фильмов, как никакая другая пара подружек в Нью-Йорке.

На полированном обеденном столе лежали ксерокопированные копии признания Мазера.

Андерсон начал с того, что сообщил им, что подлинная личность Джерома Фримена не установлена. Он не родился в Бойсе, штат Айдахо, как это значится в его документах. Видимо, он просто выправил себе американское удостоверение личности и пользовался им по меньшей мере лет одиннадцать. О его смерти Андерсон сказал следующее: — Люди его профессии стреляются по двум причинам: он испугался, что не выдержит допросов и расколется, или знает, что в случае провала его государство расправится о ним так же жестоко, как и вражеская сторона.

— Как я понимаю, вы не имеете в виду его фруктовый бизнес, — сухо съязвил Фицджеральд.

— Вы правы, хотя, насколько мне известно, его американская фирма «Импортная компания Маргеритта» вполне преуспевала. Прекрасное прикрытие, вторая половина дня и вечера свободны, близость водных средств сообщения… Что касается грека, на которого у нас нет никаких данных, то в иммиграционной службе на него есть обычные документы. Но и только. У вас же на него совсем другой материал…

Андерсон взял копию признания Мазера.

— Мне жаль, джентльмены, но для нас этот документ не представляет особого интереса, однако, должен признаться, читается он, как роман. Все построено на воображении, я имею в виду роль, которую Мазер приписал себе в этом деле. Я не отрицаю его встреч с ними и того, что его использовали. Все это было. И вполне возможно, что воспользовались его идеей, как вычислить Бредли в Афинах, как нужного им человека. Я имею в виду идею с поисками памятника Байрону. Однако они не могли с уверенностью полагаться на то, что Бредли пойдет искать памятник только потому, что это посоветовал ему его друг Эрик Мазер.

Все предположительно могло быть так: Грисенко, вручая фильм каждому из намеченных им американских ученых, мог, как бы между прочим, также сказать каждому из них следующее: «В Афинах есть памятник Байрону, который мне хотелось бы посмотреть, раз я попал в этот город». Кстати, нам известно, что он именно это сказал Сильвестеру из Бостона, но тот направил его к швейцару, посоветовав: «Лучше спросите у него». Что касается Бредли, то тот ответил иначе, — ибо вспомнил, что его друг Мазер тоже наказывал ему обязательно посмотреть памятник Байрону. Как видите, это не то, что спланировал Мазер, но главное, что цель была достигнута: Грисенко вышел на нужного ему «курьера», доктора Бредли.

Что же касается той истории, которую они приготовили для Мазера о перехвате важных советских секретов, направляемых в США для их оценки здесь, — кажется, так они объяснили это Мазеру, — то это байки для очень наивных людей, или тех, кто готов поверить этому, ибо сам у них «на крючке». Кто пойдет на такой риск и будет подобным образом пересылать в нашу страну важную информацию, на получение которой мы тратим уйму денег и усилия целого аппарата? А что должен был делать их настоящий курьер? Перехватить эту информацию означало бы, что она изначально предназначалась кому-то другому. Этот курьер тут же информирует свое начальство. А если его убивают, то сама его смерть немедленно должна привести в движение зловещие колеса Отдела уголовных расследований. — Андерсон, улыбнувшись, посмотрел в сторону сидевшего поодаль Коннели.

— Нет, джентльмены, мистер Мазер не думал о второй половине этого сюжета. Он свою роль уже сыграл, и сыграл отлично, как об этом свидетельствуют отчеты лейтенанта Маркса. Эрик Мазер хорошо знал своих друзей и их привычки. В тот вечер в доме Бредли собрались пять воодушевленных ученых, готовых хоть ночью посмотреть фильм о советском эксперименте. Прочитав это богатое образами и красками признание, я должен сказать, что Мазер, участвуя в деле, получал определенное удовольствие.

Андерсон откашлялся.

— Я вижу, что вы то же самое готовы сказать сейчас и обо мне.

— Этот тайный фильм заговорщиков сейчас находится у вас, сэр? — спросил Редмонд. Мускулы его лица были напряжены.

— Да. Теперь я уже могу сообщить вам, что он у нас. Мы не играли с вами в кошки-мышки, капитан, как, я уверен, вы с Марксом думали. В среду утром дело об убийстве Бредли превратилось для нас в дело особой важности. Госдепартамент через службу разведки сообщил нам, что Василий Грисенко по возвращении в Советский Союз вскоре был арестован и обвинен в просталинской деятельности. С той минуты мы стали работать вместе с вами, а иногда, прошу простить нас за это, и опережая вас.

Когда ваши следователи вдруг вышли на Корралеса, это открыло нам новые возможности. Из-за его политической деятельности нам приходилось тщательно следить за его частыми поездками. Мы не вмешивались, мы просто следили. В четверг утром он заказал билет на рейс в Мексику. Но в понедельник ночью отменил этот свой вылет. Как только вы связали его с делом Бредли, мы захотели узнать, почему он изменил свои планы. Как потом догадался капитан Редмонд, он нашел другой, более безопасный способ пересылки микрофильма. Возникла хитроумная задумка переправить его в гробу с телом всеми забытого революционера. Погребальный саван — это древнейший из тайников для мелких по размеру сокровищ, мне не надо вам об этом напоминать.

Для интересов Соединенных Штатов, да пожалуй, и всего мира, было чрезвычайно важным, чтобы все думали, что микрофильм, привезенный из Афин, был переправлен через нашу границу. Поэтому вместо него в гробу была спрятана довольно убедительная его замена, которая благополучно пересекла границу вчера в семь часов пять минут вечера.

Привезенный доктором Бредли советский микрофильм действительно содержит важную информацию, касающуюся изготовления взрывчатых веществ высоких энергий. Но в этой информации нет ничего такого, чего бы мы уже не знали. Но главное во всем этом, джентльмены, это то, что она предназначалась для передачи курьеру коммунистического Китая.

Еще с первых дней победы Кастро доктор Корралес выдавал себя за антикастровца. Так, возможно, оно и есть в широком смысле слова. Все зависело от того, на чью сторону стал бы Кастро в случае конфликта между Советами и китайско-сталинистским коммунизмом. Но если вы привлечете его к суду, — Андерсон посмотрел на адвоката, — симпатии бесспорно будут на вашей стороне, поскольку он предал антикастровское движение.

— Вы думаете, нам понадобятся симпатии, сэр?

— Да. При отсутствии убедительных доказательств это вполне возможно.

— Мистер Андерсон, — вдруг спросил Маркс, — вы верите в то, что доктор Корралес убил Бредли?

— Я бы сказал, что это вполне возможно. Не следует недооценивать разнообразие тактических приемов, которым эти люди придают огромное значение. Чтобы было ясно, что я имею в виду, надо представить себе, как работает их сознание: конспирация, двойное прикрытие и умение использовать неожиданно возникшую альтернативу. Собственная засекреченность и безопасность превыше всего, ее охраняют даже друг от друга и тем более от таких легко вербуемых личностей, как Мазер. Анна Руссо предоставила им возможность для их первого прикрытия. Я напомню вам заголовки утренних газет во вторник: «Убийство физика по соседству с квартирой привлекательной студентки».

Андерсон промочил горло остатками кофе в чашке.

— В своих планах они, очевидно, с самого начала предусмотрели смерть доктора Бредли. Но только после того, как они убедятся, что он доставил нужный им микрофильм. Живой он был им нужен на тот случай, если понадобится допрос, а дровяной склад был отличным местом для этого. По их расчетам Бредли все равно потом должен был умереть.

Я сомневаюсь, что Корралес собирался сам просматривать здесь фильм. Для этого он не был подготовлен. Он пришел на склад только для того, чтобы убедиться, что фильм в их руках и в нужной коробке. Если бы фильма в коробке не оказалось, Бредли был бы немедленно доставлен на склад и здесь же допрошен. Возможно, Корралес сам уточнил кое-какие детали. Хотя я сомневаюсь.

— В письменном признании Мазера он даже не упоминается, — мрачно заметил Фицджеральд.

— Мазер не знал о его существовании, а тем более о его прямом участии в этом деле. И если бы не маленький ключик от замка и случайная фотография из архива ФБР о демонстрации антикастровцев, вам было бы очень трудно в чем-то уличить его. Как я понимаю, Корралес в тот вечер, когда произошло убийство, обеспечил себе железное алиби.

— Говоря такое, вы недооцениваете работу двух молодых детективов из моей команды, — не мог не вмешаться Редмонд. — Я уверен, что Херринг и Перерро, если дать им время, ничего не оставят от его алиби.

— Я очень надеюсь, что так оно и будет, — промолвил Андерсон. — Именно для этого мы просим дать нам немного времени. Дело в том, что доктор Корралес не знает, что микрофильм, который он взял у Бредли, нами перехвачен. Он уверен, что выполнил свою миссию. Во вторник он телеграфировал в Мексико-сити, что дела задерживают его в Нью-Йорке. Он уточнил в телеграмме, что собирается сделать в Нью-Йорке до приезда в Мексику. Это похоже на вполне официальный отчет о его антикастровских делах. Мы еще не нашли кода к этому посланию, но, думаю, это указания, где и как найти фильм в гробу старого ветерана революции, чей прах возвращен родной земле. Нам остается ждать их следующего шага: сообщения об очередном ночном преступлении осквернителей могил, вскрывших еще одну свежую могилу. Если такое случится, то наши люди готовы к действиям. Трудно сказать, как долго все это протянется, и круг наконец замкнется. Прежде чем этот микрофильм будет оценен по достоинству, он, возможно, пройдет через множество рук, не менее опасных, чем руки доктора Корралеса. Этого нам, джентльмены, возможно, не узнать никогда. Собственно говоря, с той минуты, как гроб пересек границу, я снова стал простым сотрудником по общественным связям. И как таковой, обращаюсь к вам с просьбой не торопиться пока какое-то время и не предавать гласности тот факт, что в нашем распоряжении находится этот фильм, так хитроумно спрятанный Корралесом в гробу.

— Господи! — не выдержал Фицджеральд, — мы должны арестовать этого преступника в течение одних суток. На каком же основании мы это сделаем?

Андерсон призадумался на минуту, а потом спокойно и тихо сказал:

— А почему бы нам не предъявить ему обвинение? — Он взял в руки копию признания Мазера. — Этот бедняга все же познал муки запоздалой совести. Он заслуживает того, чтобы о нем могли вспоминать его друзья и знакомые. У вас будет достаточно времени, чтобы подготовиться к суду присяжных.

Впереди у вас будет не такой уж сложный судебный процесс, если вы сумеете этим воспользоваться. Корралесу придется признаться в том, что он участвовал в заговоре, который описывает здесь Мазер. Все его детали были ему досконально известны. Для него же это будет удачным прикрытием от участия в передаче микрофильма, который, по его убеждению, уже давно ушел на Восток.

Муки запоздалой совести… Весь вечер эта фраза преследовала Маркса. Покинув кабинет Андерсона в одиннадцатом часу, он шел в полном одиночестве по Пятой авеню, держа путь в южные районы города. Ему очень хотелось позвонить Анне Руссо, но он не сделал этого. Только она одна знает, как Джанет относилась к Мазеру и как теперь она будет страдать, узнав о новой потере. Но Джанет придется это пережить. А ему с его желанием видеть Анну следует подождать несколько дней или, может быть, даже недель, когда он сможет рассказать ей всю эту историю до конца.

Он не зашел в таверну «Красная лампа», но заглянул в бар напротив и заказал двойной виски. Медленно потягивая его, он гадал, по-прежнему ли юные «эдвардианцы» в таверне напротив обсуждают поэзию Элиота и присутствие Суини среди соловьев.