Терпеть тебя не могу

Глава 9

Алиса.

Первый учебный день прошёл строго по установленному распорядку: зарядка, уроки, самоподготовка. Все вроде спокойно, но с каким-то налетом волнения и суеты. Я впервые оказалась в ритме лагерной жизни, поэтому чувствовала себя первоклашкой, перед которой открыли двери в неизвестность с чужими людьми, где все события сменялись с космической скоростью.

А вот следующее утро для меня было особенным, потому что в расписании последним уроком стояла физическая подготовка, и все мои мысли плавали где-то там в будущем, украшенным разноцветным перламутром моих фантазий. Я ещё не видела хореографа, но в голове уже вообразила нашу встречу, и даже положила в рюкзак свои старые, но счастливые пуанты.

Даже утро в этот день было каким-то особенным, чудесным… Мороз, солнце и наш шумный отряд, скопившийся большой толпой возле крыльца. Никто не надоедал, не пялился и не бесил своим присутствием, и я в какой-то момент обрадовалась, что мой короткий спектакль, с Уткиным в главной роли, принёс быстрый и положительный результат. Потому что Шолохов с того самого дня никак на меня больше не реагировал. Ну или почти никак, если не брать в счёт беглых взглядов и банального приветствия. А сейчас, как и полагалось, стоял на приличной дистанции, не обращая на меня никакого внимания, и громко смеялся, обсуждая с парнями из отряда какую-то ерунду.

«Изумительно! Чудесно! Теперь можно спокойно учиться.» — подумала я, пока не оказалась в очереди за утренним кофе.

Наша столовая была похожа на хорошее кафе со шведским столом, где каждый мог себе выбрать блюдо исходя из своих предпочтений. Для этого за стойками стояли работники столовой и обслуживали всех в порядке очереди. И только напитки стояли в самом конце зала за столом самообслуживания, где уже выстроилась огромная очередь возле двух кофемашин. Как раз в ней-то я и застряла, замкнув и без того длинную колонну..

Прикинув на глаз число учеников впереди, обреченно вздохнула и уткнулась в телефон, для того, чтобы написать маме обещанное смс, про учебу, про новую подругу и немного про сам лагерь. Пока стояла и глупо улыбалась буквам на ярком экране, в самом начале очереди возникла неопределенная суета. Послышался знакомый смех, и я почему-то застыла, зажав дрожащим пальцем кнопку «отправить». А все потому, что кожей, мышцами и всем своим существом будто физически ощутила на себе острый, пронзающий взгляд.

Мои ладони отчего-то начали потеть, а пульс скакать, отправляя мне сигналы об опасности.

И откуда возникло это странное волнение? Реакция на Шолохова?

Глупости какие! Мне на него плевать!

Убрала телефон в карман и бросила безразличный, даже какой то пренебрежительный взгляд в ту сторону, откуда доносился смех.

И, конечно же, выхватила его! Высокий, плечистый стоял и смотрел на меня с едва заметной ухмылкой у самого истока очереди, а глаза так ослепительно сверкали блеском азарта, что сомнений не осталось — он в игре. И я в игре тоже. Пусть и не по собственной воле.

Ну ничего! Мы ещё посмотрим, кто кого.

Какую-то секунду мы пялились друг на друга, а потом я резко отвернулась, разорвав взгляд, и всеми силами старалась вести себя непринужденно. Хоть и трясло всю, как холодец на новогоднем столе.

В какой-то момент даже подумала сбежать, но выглядело бы это ещё глупее, и я просто спряталась за широкой спиной парня, стоящего впереди меня.

Ну, или не очень широкой. И ничего, что этот парень был младше и ниже меня почти на целую голову. Но это — мелочи.

— Под столом у тебя было бы больше шансов, — прозвучало с легким смешком у самого уха, от чего я подскочила на месте и, резко развернувшись, встретилась с серыми как сталь глазами. Глазами, способными свести с ума любую. Любую… Но не меня!

И кто его научил так быстро и незаметно подкрадываться?

Артем за считанные секунды оказался слишком близко и слишком неожиданно. Настолько, что я испугалась. И это не тот липкий и ужасный страх, который постепенно сжирает, а тот, который исчезает в моменте, щекоча живот и сбивая дыхание.

— Ты о чем? — постаралась придать уверенности дрожащему голосу, сделав вид, что не поняла его.

— Проехали, — усмехнулся, протянув мне в руки чашку с горячим кофе. — Я пока не знаю сколько обычно ты кладёшь сахара, поэтому добавлять не стал.

От этого жеста доброй воли аж в горле пересохло, да так, что этот кофе вошёл бы в меня одним глотком, но, выждав нужный момент, я нашла в себе силы вернуть его обратно в руки Шолохова. Было даже страшно представить, какую цену мне пришлось бы за него потом заплатить.

— Спасибо, но ты все равно не угадал. Терпеть не могу с молоком, — произнесла не очень-то вежливо, скрестив руки на груди, и отвернулась обратно, уткнувшись в спину… То есть, в макушку все того же парня.

Надеюсь, теперь он от меня отвяжется. Или так и будет дальше на грубость нарываться.

— Оке-ей, — задумчиво протянул Шолохов, ничуть не возмущённый моим отказом, и после короткого молчания бросил, перед тем, как уйти. Только уже не мне и совсем сухо:

— Угощайся!

Против воли я обернулась, чтобы посмотреть, как предназначенный мне напиток быстро перекочевал в руки рыжеволосой девушки, только что примкнувшей к очереди, и быстро лишил ее способности ясно выражать свои мысли.

— Ээ… Это… Это же Шолохов? — пролепетала, широко распахнув глаза от шока, и тут же довольная, с трясущимися руками побежала за соседний столик делиться этой ошеломительной новостью со своей подругой, — Очуметь, Танька, ты видела? Как думаешь, я ему понравилась?

Боже, счастье-то какое!

— Полная деградация, — пробубнила себе под нос, и, вздохнув, перевела взгляд на кофемашины, чтобы прикинуть, есть ли у меня ещё шансы дождаться своей очереди и успеть поесть ещё не остывшую кашу.

Но то, что я увидела, заставило меня задержать там взгляд чуть дольше. Артём снова обошёл всю толпу и оказался в числе самых первых. Сказав что-то неопределенное парню, собирающемуся налить себе кофе, быстро получил внеочередной доступ к аппарату.

Конечно же никто не стал возражать. Этому здоровому лосю попробуй возрази. Отсюда и длинные очереди, вот как раз из-за таких бессовестных наглецов.

Все желание взбодриться крепким напитком улетучилось в секунду. Недовольно цокнув языком, я взяла с подноса никому не нужный апельсиновый сок и спокойно отправилась есть свою кашу. Надеюсь, ещё тёплую.

И каково было мое удивление, когда, приближаясь к своему месту, я увидела хмурую Катю, ковыряющую ложкой хлопья, и довольного Бойцова, отдаляющегося от нашего столика.

— Все в порядке? — первым делом поинтересовалась у подруги, оглядываясь на высокого и коренастого парня.

— В полном!

— Чего он хотел?

— Салфетки. На их столе закончились.

Конечно же я поняла, что Катя что-то не договаривает, но не стала докучать ее своими вопросами. Не привыкла лезть в чужую душу, тем белее к тем, кто не желает мне ее открывать. Мы знакомы совсем немного, но я заметила, что девушку будто подменили за это короткое время, пока я отсутствовала. И не только потому, что она закрылась в себе, а потому что с лица стерлась былая улыбка, превратившись в серую тень, и в глазах образовалась зияющая пустота.

Теперь аппетит совсем пропал. Так и сидели вдвоем, молча ковыряясь в тарелке, пока на стол не приземлилась маленькая белая чашка с ароматным кофе, а на стул, стоящий напротив, не плюхнулась пятая точка Шолохова:

— Никогда не думал, что когда-нибудь буду метаться по столовой, как услужливая официантка, — откинулся на спинку стула, расслаблено наблюдая за тем, как я все-таки отправляю в рот первую ложку с кашей, чтобы продемонстрировать всю глубину моего безразличия к его появлению.

— Глупая привычка, Шолохов, делать то, о чем тебя не просят, — равнодушно произнесла, даже не удосужив его взглядом. Но и без этого прекрасно чувствовала, как он взбешён.

— Запомни, Милка, я не делаю то, о чем меня просят, я делаю только то, что хочу. — а потом то ли угрожающие, то ли обещающе, — и всегда получаю все, что хочу!

Взгляд, как ледяная сталь, проник в самую душу и внутри все разом похолодело. Меня изрядно залихорадило от новых неясных ощущений, при чем так натурально, что руки пришлось спрятать в рукава кардигана.

Хотя, причиной вполне мог быть и злой январский сквозняк, случайно ворвавшийся в наш зал.

На какое-то мгновение мы оба зависли, парализуя друг друга глазами, а потом он резко подскочил и ушёл, оставив только обещание и эту проклятую чашку с горячим напитком.

Пальцы устало прилипли к вискам, и я облокотилась локтями на стол, совсем забыв про присутствие рядом такой же отрешенной подруги. Только спустя какое-то время обратила внимание на ее сожалеющий взгляд.

— Ничего не скажешь?

— А чего тут говорить, — неоднозначно повела плечами Белова. — Очевидно, что тебя пометили жирным крестиком, и будь уверена, этот точно не отступит, пока не превратит его в галочку.

И почему-то это очевидное, озвученное вслух, разозлило меня ещё больше. До скрежета зубов и до мелкой дрожи в пальцах.

Кааак же он меня бесил! Как назойливая муха на стекле, так и хотелось чем-нибудь прихлопнуть.