Террагенезис: Земля

Глава 3 Здравствуй остров!

Матеря последними словами сеятеля, его конструктора, а также предыдущего пилота, я устроил «танцы с бубном» вокруг одного из зондов, поскольку создатель этого чуда видимо считал кнопки и рычаги «низким уровнем развития».

Искусственный мегамозг сеятеля крайне туманно объяснил принцип взаимодействия с зондами и я понял только то, что мне нужно — всего-навсего! — научиться телепатии.

Но удача опять оказалась на моей стороне и после шестого или седьмого удара головой о чёрный корпус зонда, ларчик наконец-то открыл небольшую, относительно общего размера, крышку.

Внутри было… не фантастично — просто пустая цилиндрическая полость с гладкими стенками, объёмом едва ли больше чем туалет в хрущёвке.

— Просто лечь туда? — спрашиваю я с обоснованным опасением. — И что потом?

— Да. Автономная система зонда запустит протокол эвакуации и обратится к основной системе для уточнения параметров.

— И тогда ты установишь связь с зондом и получишь управление?

— Да.

— А меня тут, случайно, не будет замораживать?

— Нет.

Очередная авантюра… Я не могу быть до конца уверенным, что всё сработает как надо, но уточнять нюансы страшно — вдруг эту рухлядь опять заклинит?

Наибольший страх вызывает потеря связи с сеятелем и обвал пробуренной шахты. Ещё опасения вызывали волосы на голове, которые я обязательно повыдергаю, оказавшись на поверхности, но качестве обычного человека, а не «человека, владеющего древним космическим кораблём».

— На каком максимальном расстоянии работает связь между зондом и сеятелем с учётом препятствий и помех, и сможем ли мы поддерживать связь через зонд? — спрашиваю я, уже убедившись, что справочная информация не вызывает глюков.

— Связь будет поддерживаться на максимальном расстоянии, — после довольно долгого молчания ответил сеятель.

— Такой ответ связан с моим низким уровнем развития? — с грустной усмешкой уточняю я, но выдыхаю с заметным облегчением, ибо если расстояние не поддаётся моему осмыслению, значит, проблем здесь не будет.

— Да.

— Можно ли просканировать всё, что над нами, для поиска оптимальной точки выхода на поверхность?

— Не заданы параметры для расчёта оптимальной точки выхода на поверхность. Нет данных от систем внешнего анализа. Требуется полная диагностика всех систем.

— Не надо никаких диагностик! — поспешно озвучиваю я приказ и чувствую нарастающую головную боль — я всё равно не могу учесть всех нюансов и придётся положиться на «авось». — Хрен с ними. Управлять то зондом ты сможешь?

— Да.

— Значит слушай сюда! Бурим вверх, под наклоном, вот так, — я примерно показываю угол рукой, — Избегаем горячих мест. Всё, поехали, пока я не передумал…

Сильно волнуюсь, но залезаю с бурдюком внутрь зонда, где могли бы поместиться ещё двое. В голову сразу лезут десятки мелочей, которые я мог бы уточнить заранее, но крышка уже закрылась и наступила кромешная тьма, тишина и… Всё!

Я не чувствую ни ускорения, ни даже отдалённой вибрации. Складывается чувство, что зонд всё ещё лежит на месте, отчего я моментально покрываюсь холодным потом.

Кажется, у меня начинается приступ клаустрофобии!

Хочу обратиться к компьютеру, узнать в чём дело, но не могу — дыхание перехватило от острого приступа паники. Сердце стучит бешено, отдавая громом в ушах.

Пытаюсь открыть крышку, но она не поддаётся, и я бью кулаками по гладким стенкам, открывая рот в беззвучном крике — слишком ярка́ перед глазами картина заживо погребённых.

Господи! Сука, как же страшно! Я задыхаюсь! Тут слишком тесно! Лучше бы я разбился вместе со всеми!

Внезапно, по глазам бьёт яркий свет и свежий, солёный ветер врывается в моё тесное узилище. Я ничего не вижу — перед глазами пелена и я спешу выбраться из инопланетного гроба на ощупь. Падаю на траву.

Всё! Вот теперь самое время для истерического смеха. Кажется я обоссался, но это не важно. Надо мной синее, бездонное небо — я жив, и я пла́чу!

Нервное напряжение последних дней внезапно спало, и меня обуяла такая поразительная лёгкость, что, казалось, можно воспарить в небо. Только теперь я вновь почувствовал себя самим собой. Прямо гора с плеч!

— Заданный алгоритм действий выполнен, — прогудел сеятель в моей голове.

Я вытираю слёзы, делаю глубокий вдох-выдох, и истерика уходит. Теперь я снова могу мыслить, а следовательно, существовать.

Итак, что мы имеем, кроме несостоявшегося извержения вулкана, обоссаных штанов, больной ноги и контроля над вундервафлей?

Остров Тристан-да-Кунья, что в атлантическом океане. Территориально относится к Великобритании, но на деле — местные живут сами по себе. До ближайшего человеческого поселения больше двух тысяч километров в любую сторону.

Да уж, чего только не узнаешь, если пойти по кривой дорожке и безропотно смотреть все рекомендации ютуба…

Тут должно жить около трёх сотен людей, плюс понаехавшие расследователи авиакатастрофы, плюс журналисты… Ну и все прочие прибывшие сюда на том корабле, который сейчас качается на волнах, в паре километров от берега.

А вынесло меня из-под земли чуть выше прибрежной деревеньки метров на двести-триста. Жухлая, редкая трава, большие наросты давно застывшей лавы, но на склонах вулкана зеленее, так что, всё не так уныло. И главное, гораздо безопаснее, чем на глючном космическом корабле.

Можно поселиться прямо тут, чтобы и в магазин ходить не далеко, и одновременно не мозолить глаза местным. Однако, надо понимать, что они резонно возмутятся на моё самовольное поселение, где бы оно ни было, а значит лучше пойти познакомиться и попроситься переночевать, а заодно убедить их переписать на меня остров. Ага.

— Сеятель, какая дальность у нашего с тобой канала связи? — ещё раз уточняю я один из самых главных моментов.

— Дальность ограничена прямой видимостью между автором и зондом, — отвечает тот.

— Ты уже можешь управлять зондом?

— Да.

— А рассчитать оптимальное местоположение зонда можешь, если я планирую передвигаться по земле? — спрашиваю я, косясь на далёкую вершину вулкана.

— Да.

— Ну так рассчитай! — усмехаюсь я, ведь мне теперь не нужно сидеть в разбитом корабле во время перезагрузки, а можно посидеть на склоне вулкана, продуваемом всеми ветрами.

Но запоздалая мысль стирает усмешку с лица — если он перезагрузится, то опять меня «забудет»!

— Стой! — отчаянно кричу я, вспугивая каких-то птиц, но уже поздно.

— Расчёт завершён, — докладывает сеятель.

— Да уж… Ну и что получилось? — я нервно хихикнул, представляя, как он предложит таскать зонд с собой.

— Оптимальное расположение — в прямой видимости от автора.

— Какой же ты предсказуемый в своём сарказме… — вздыхаю я и озвучиваю очевидный план «Б»: — Сделай, максимально компактное и мощное устройство связи и доставь его в эту же точку посредством зонда. Да, и ещё питательного раствора!

С интересом понаблюдал, как зонд беззвучно закрылся, так же беззвучно развернулся в воздухе и скрылся в дыре. При этом ни света, ни пламени — крайне фантастический двигатель, непонятного типа. С интересом потрогал оплавленные до состояния стекла края огромной штольни и цокнул языком — эти зонды практически идеальное оружие, если их прочность позволяет с лёгкостью проходить каменную породу.

И всё-таки хорошо, что это не искусственный разум со своим собственным мировоззрением, ведь тот мог запросто меня проигнорировать в момент падения, и это было бы чертовски грустно. Спасибо тебе, неизвестный конструктор, за рационализм и нежелание наделять машину инопланетной моралью. Хотя, более вероятно, что только людям присущи стремления творить всякое по своему образу и подобию, да мечты стать тем, по чьему образу и подобию они. Аминь…

Шататься по острову пока не решался. Из ютуба знаю, что тут есть больница, школа, две церквушки и полицейский участок, с целым одним полицейским, и он точно будет задавать неудобные вопросы. Лучше сперва заручиться поддержкой гражданских.

Я с кряхтением присел на большой кусок давно застывшей лавы и стал ждать зонд, размышляя о будущем.

Чем больше размышлял, тем бредовее казалась идея новой расы. И дело даже не в том, что это аморально и попахивает рабовладением, а скорее в эволюции.

Язык, культура, традиции… Это далеко не всё, что нужно для самоидентификации народа, но и на это требуются века, смена множества поколений. Нельзя же просто взять, и вложить память о предках в только что созданное существо! Или можно?

Наши человеческие учёные так и не нашли точного места хранения памяти, а вот сеятель свободно оперировал понятными мне терминами. Возможно, какая-нибудь опция психокоррекции тоже присутствует в списке удивительных возможностей инопланетного вундерваффе.

Ну а если и нет, то, в крайнем случае, мне придётся самому воспитывать ораву милых, кошко- или лисо- детишек, да даже маленьких «чужиков» — я пока не решил, что будет смотреться симпатичнее. Но вот моральная сторона вопроса…

А почему, собственно, нет? Человеки же выводят всякие странные породы собак. А я буду выводить странных человеков! Потому что право имею, и возможность, да. Ну и, признаюсь себе честно, всякое человекообразное, оно же антропоморфное, всё-таки привычнее…

Если договориться с местными, пообещать им каких-нибудь благ, то я без проблем получу официальные документы. Ну или можно свалить на соседний островок и жить там дикарями без прописки, собирать ракушки и менять их на…

А ни на что не менять! Сеятель может сделать всё, и даже больше. Построим деревню, будем разводить генетически модифицированных животных, а потом кто-нибудь приплывёт и офигеет. Мы, конечно, им навешаем люлей с помощью высокотехнологичного оружия, которым тут же заинтересуются все страны. А после этого попрут против нас всем скопом, ну или зажарят ядерными ракетами в конце концов…

— План говно! — вслух резюмировал я, наблюдая за беззвучно выползающим из земли зондом.

Я не стремился вот прямо стать императором и упиваться властью, всё гораздо прозаичнее. Человек существо социальное и я не исключение — хочется разделить триумф с кем-то адекватным. Если бы я просто хотел избавить себя от человеческого общества, то свалил бы в любую дремучую глушь, коих в России хватает. Но люди меня только сильно раздражают и приходится терпеть их скрепя сердце, но ни о каком геноциде речи не идёт. Пока. Адекватных просто мало! Какой я бесконечно одинокий в своей безупречности… Плак, плак.

Усмехаясь этим саркастическим мыслям, я заглядываю внутрь зонда и не вижу там ровным счётом ничего, хоть отдалённо напоминающего коммуникатор. Только большой, заполненный бурдюк, идентичный первому и всё.

— Сеятель, а где устройство связи? — спрашиваю я.

— В капсуле зонда.

Вынимаю жидкую еду и ещё раз осматриваю всю полость. Ничего. Тут меня начинают терзать смутные сомнения, и я медленно глажу рукой полукруглое дно.

Собрав щепотку мусора, бережно складываю его в ладонь и пристально разглядываю под лучами солнца.

— Какого он говоришь размера?

— Максимально компактного.

— Я так и думал… — пробормотал я и глубоко вздохнул. Слишком глубоко. Я подавился воздухом и закашлялся, отчего мусор разлетелся из ладони, а сильный местный ветер развеял его по округе.

— Да бъ! И где его теперь искать⁈

— В капсуле зонда, — бесстрастно ответил мне гул сеятеля.

Пришлось лезть внутрь, но не без чувства облегчения, да. Едва не тыкаясь носом в каждый квадратный сантиметр, я наконец нашёл эту высокотехнологичную, компактную и идеально прозрачную хреновину, размером со спичечный коробок и весом с кирпич. Она была неплохо прикреплена по центру торца и самостоятельно упасть вниз, где бы я её легко нашарил, не могла.

И вот тут встал очень серьёзный вопрос:

— А где в нём… всё? — озадаченно спросил я, медленно поворачивая тяжёлое устройство и рассматривая его на просвет.

Не видно ровным счётом ничего — ни контактов, ни проводов, ни элементов управления. Это просто идеально прозрачный, невероятно твёрдый и тяжеленный кусок стекла, что при таком размере крайне странно.

— Внутри, — «проясняет» ситуацию гул сеятеля.

— Озвучь полный список возможностей этого устройства, — приказываю я, с потаённой надеждой, что в нём предусмотрен доступ к человеческому интернету.

— Обмен мыслеобразами с автором.

Я жду продолжения, но гул давно стих.

— Это всё? — немного разочаровался я.

— Да.

— И как этим пользоваться? — я постучал ногтем по «стёклышку», но никаких интерфейсов не появилось.

— Находиться в непосредственной близости от передатчика, — прояснил сеятель этот немаловажный момент.

— Хорошо, — кивнул я и оглянулся на океан, — отправь зонд на максимально далё… высокуюорбиту, он будет резервным источником связи.

Я немного переживал, что вид взлетающего НЛО всполошит тут людей всех и угадал, но немного ошибся с причиной переполоха.

Огромный чёрный цилиндр полсекунды быстро разгонялся вверх, а потом раздался оглушающий, хлёсткий взрыв. Теперь я, вместе со всеми немногочисленными человеками в радиусе сотни километров, провожал взглядом плазменный шар, за пару секунд скрывшийся в синеве неба.

Переживал ли я из-за разрушенной конспирации? Да. Целых тридцать секунд. Но потом представил, как в случае опасности прыгаю внутрь упавшего с неба зонда, или как он плющит гипотетических обидчиков, и сразу стало легче на душе.

Первым делом решил замаскировать эту огромную дыру, даже не смотря на то, что она удачно расположилась в неприметном месте, в окружении вулканических гребней. Но это оказалось практически невозможно из-за её размера. Пришлось плюнуть на это гиблое дело и мысленно пожелать удачи местным любителям горных прогулок.

Уйдя от ямы на приличное расстояние, я уселся на камень передохнуть и полюбоваться океаном.

— Эм, хело, — вдруг раздалось осторожно-женское, полувопросительное.

— Э… хелоу, донт вори, айм окей, — достаточно громко ответил я на английском, уровня «май нейм ис Бо́рис», и добавил уже тише: — вроде бы…

Ко мне поднялась полноватая женщина неопределённого возраста. Вполне европейского вида, в одежде стиля «попрактичнее». Округлое, озадаченное лицо покрыто сеткой мелких морщин, а в глазах живой, но осторожный интерес и дружелюбие.

— Ху аю? Вуэт дит ё кам фром еи? — что-то спрашивает она и неодобрительно косится на мою изгаженную, плохо отмытую одежду.

Тут мои познания в английском всё, но я примерно уловил суть вопроса. Вот только вразумительного ответа на него я дать не мог, и поэтому неопределённо пожал плечами и кивнул в сторону вулкана — пусть понимает, как хочет.

— Торист? — снова спрашивает она, не подходя ближе.

— Я, я, — быстро, как дурачок, киваю я и в голове тут рождается коварный план маскировки. Делаю максимально страдальческий вид и неуклюже поднимаюсь ей навстречу: — Тьфу, то есть ес, ес! Айм лост!

Дальше она начинает бегло тараторить, периодически взмахивая руками и указывая ими то на вулкан, то на океан, то куда-то в сторону городка, после чего выжидательно смотрит на меня.

— Но андестенд, сори, — виновато улыбаюсь и развожу руками я.

— Ком, ком, — призывно машет рукой она.

Я натужно улыбаюсь и медленно, максимально припадая на ноющую ногу, иду к ней. Женщина, надо отдать ей должное, быстро сориентировалась.

— Стан хе! — поспешно произнесла она и быстро зашагала прочь, видимо за помощью.

Ну вот меня и увидели. Деваться теперь особо некуда, но я уковылял подальше от дыры, с твёрдым намерением потом её скрыть, пока кто-нибудь из местных не пропал в её недрах.

Вскоре я заметил старый полицейский внедорожник. Он остановился сильно ниже по склону иместный коп поспешил в мою сторону вместе с недавней женщиной.

Я как можно радостнее замахал руками и изобразил на лице высшую степень страдания, когда он помогал мне спуститься до машины.

Он что-то беспрерывно спрашивал, но я охал, ахал и стонал так натурально, что служитель закона отстал с расспросами и дал мне возможность спокойно поразмыслить.

Мы заехали в город, гордо именуемый Эдинбург Семи Морей, и я понял, что он мало отличается деревни в российской глубинке. Те же небольшие домики, обшитые сайдингом, те же сараюшки, только из камня, а не из дерева, да та же едва живая, ржавеющая техника во дворах. Дороги почти те же, да…

Коп остановился у одного из домов, высадил женщину и подсадил уже другую, которая тут же, выслушав его короткие пояснения, ухватилась за мою больную ногу и стала задавать какие-то вопросы.

— Бам, бух, бац! — пояснил я ей причину травмы и пошевелил конечностью, показывая, что ничего не сломано.

Она кивнула и меня доставили в местную крошечную больничку. Пока местный медик, а это была она, разрезала мои обоссаные штаны, чтобы лучше осмотреть ногу, полицейский склонился надо мной и вкрадчиво поинтересовался, сделав поправку на моё незнание языка:

— Ю хав до́кументс?

— Ес, оф кос, — улыбнулся я и вытащил из кармана обоссаных штанов не менее обоссаный загранник.

Но коп молодец — даже не поморщился! Взял документ, открыл и ловко, на лету, подхватил выпавший оттуда посадочный талон на самолёт.

Он молодец, а я дебил.