Террагенезис: Земля

Глава 4 Первая контрольная точка

Видимо, у меня всё отобразилось на лице, поскольку страж порядка и с неподдельным интересом развернул пойманный листок бумаги.

Как я и думал.

Сперва его глаза полезли на лоб, а потом он поднял потрясённый взгляд на меня. Я страдальчески улыбнулся и коп поспешил сверить паспортные данные не только с талоном, но и с моей страдальческой физиономией.

Если судить по тому, что он подскочил и быстро начал объяснять что-то фельдшеру, то у него всё сошлось и теперь на меня пялились уже две пары шокированных глаз.

— Зис ис миракл, аднака… — блеснул я своим корявым английским, не до конца уверенный в правильном переводе слова «чудо». И снова улыбнулся, на этот раз как блаженный — даже глаза немного закатил.

Пока полисмен пытался нащупать спутниковый телефон, торчащий из разгрузки, а медик туго обматывала мою ногу эластичным бинтом, я придумал гениальный план по внедрению в это общество. Тупой, но гениальный.

Тем временем, коп уже дозвонился куда-то и теперь диктовал мои данные на «ту сторону». Из-за языкового барьера я разобрал только: «Русский, Иван Иванович Потапов, бла, бла, бла, рейс такой-то, проверьте».

Последовала небольшая пауза, видимо на «той стороне» пытались почуять запах спиртного от местного копа, но потом, видимо, подтвердили и разговор продолжился на повышенных тонах.

Закончив общение с коллегами на большой земле, полицейский вновь обратился ко мне и попытался объяснить расклад. Попытка провалилась, поскольку я ни черта не понял и потому просто мотнул головой, да пожал плечами, отчего служитель правопорядка впал в глубокое раздумье. А я впал в состояние «рука-лицо», когда понял, что опять забыл про подземный чудо корабль.

— Сеятель, — максимально тихо и не шевеля губами, попробовал произнести я, — ты можешь перевести их речь для меня?

— Да, — тут же отозвался компьютер и развеял мои опасения по поводу громкости приказов, но вновь напомнил мне про необходимость правильной формулировки.

— Переводи всё, что они говорят! — довольно громко, на одной ноте прогундел я, отчего фельдшер подняла на меня голову.

— Больно? Ну потерпи, почти всё, — произнесла она с доброй улыбкой.

— Хорошо, — автоматом отвечаю я по-русски, не сразу сообразив, что к чему.

Дело в том, что никакого формального перевода не было — я всё также слышал иностранную речь, но теперь смысл слов был предельно понятен! В голове что-то гудело одновременно с её словами, но тональность этого гула отличалась от гула сеятеля.

— Ты, — медленно заговорил полицейский, показывая на меня руками и подбирая самые простые, на его взгляд, слова, — Российское Консульство. Звонить. Идти. Домой.

И смотрит на меня, выжидательно так. А мне вот совершенно не хочется возвращаться на родину, чтобы потом снова добираться сюда через весь Евросоюз, где во всю зверствуют проклятые террористы. Второй раз мне может не повезти! Поэтому копирую его манеру и жестикуляцию, чтобы ответить теми словами, которые знаю.

— Бог, — тычу рукой вверх, — Хотеть. Для. Я. Жить. Здесь. Судьба.

На этот перфоманс коп чешет затылок, а женщина смеётся. Я решаю развить успех и показать свою полезность местному обществу.

— Я. Помощь. Работа. Для. Все. Могу я остаться? Пожалуйста! — последнее слово я произнёс как очень протяжное и жалостливое «пли-и-з».

— Ну, такие вопросы мы точно не решаем… — пробормотал полицейский и направился к выходу. Там он обернулся и сказал женщине: — Я пойду к администратору, расскажу, пусть тоже удивится, а ты подлатай его.

Мне обработали мелкие царапины и ссадины, а потом пришла обнаружившая меня женщина и принесла чистую одежду. Я переложил разряженный телефон и устройство связи в новые карманы.

На предложение отдохнуть в больнице я отрицательно покачал головой, и меня сопроводили в один из гостевых домиков для туристов. Чисто, уютно, скромно, но никаких телевизоров и радио, ибо сигнала нет.

Закончив осмотр нового жилища и пустого холодильника в нём, я похромал в единственный бар на острове, чтобы поклянчить еду и наладить контакты.

К моему удивлению тут уже собралась целая куча народу, которая активно обсуждала последние новости. Самой главной новостью был я, следом шли пересуды о природе хлопка и тайна взлетающего огненного шара.

Интерьер удивил своей современностью и стилем. Каюсь, ожидал увидеть типичную столовку и столы, застеленные клеёнкой. Так что моя челюсть слегка отвисла на мягкие кресла с диванами, четыре огромных плоских телевизора и длинную барнау стойку с подсветкой.

Тристанцы замолчали при моём появлении, и некоторое время молча разглядывали меня — кто восхищённо, кто сочувственно, ну а кто и скептически. Однако равнодушных взглядов не было. Особенно неравнодушными оказались репортёры, прибывшие вместе с группой расследования авиакатастрофы, но их вежливо оттеснили, чтобы гость мог спокойно поесть, за что я был очень благодарен.

Жую я великолепное мясное рагу и думаю — а как бы убедить островитян разрешить мне здесь поселиться?

Здраво рассудил, что раз уж на острове целых две церкви на триста человек, то народ тут явно готов верить в чудо божие, и я вполне могу сойти за его посланника, учитывая моё невероятное спасение.

Но мне хватило двух секунд, чтобы понять — сложно будет объяснить божьим промыслом грядущую генно-техническую революцию на отдельно взятом острове. Поэтому я решил не забивать голову и действовать по обстоятельствам.

Для начала побуду активным, компанейским парнем, даже несмотря на свой преклонный тридцатник с хвостиком и острую неприязнь к людям в бо́льшей их массе.

Начались расспросы. Понимать-то я их понимал, но отвечал чаше односложно, улыбался и напирал на то, что боженька повелел мне жить на острове:

— Хи сэй: лив анд дай зер! — говорю я и многозначительно поднимаю указательный палец.

Люди возбуждённо гомонят, особенно пожилые, и вопросы продолжают сыпаться. Я отвечаю в меру сил.

Репортёров больше интересует причина трагедии с самолетом, и я без утайки рассказываю про террориста. Снова гомон, сокрушённое качание головами и все молча выпивают за упокой трёх сотен человек.

Про хлопок и огненный шар я сказал, что ничего не знаю, да и вообще старался отвечать общими, крайне корявыми фразами.

После того, как я рассказал всё, пришло время спросить то, что меня интересовало:

— Кан ай лив зер? Ай прамис воркинг анд хелпинг! Ми но нид хаус, айм вант лив ин маунтанс.

И лицо сделал — смиренное, смиренное.

Народ почесал головы, посовещался и согласился. Видимо тут сказалась совокупность всех факторов, включая глубокий шок от случившейся трагедии. Я душевно всех поблагодарил и вернулся в выделенный домик.

Там-то меня и навестили расследователи авиакатастрофы. Эти дамы и господа были профессионалами, поэтому быстренько нашли переводчика «на том конце» спутникового телефона и потребовали от меня всех деталей, ещё раз скромно поздравив с выживанием.

Разумеется, я рассказал всё, как было. Вот только в этом рассказе упал я не в вулкан, а в воду. Долго плыл, потом долго бродил по острову, пока не наткнулся на поселение.

Они покивали, всё записали и уже собрались уходить, как я остановил их своим восклицанием:

— Ми нид компенсэйшэн! — твёрдо заявил я на жидком английском.

Дамы и господа заверили меня, что это не будет проблемой. Я им поверил и отпустил с богом, сосредоточишь на собственных проблемах, коих было в избытке.

Во-первых, мне нужен дом и чтобы подальше от этой деревни, которую местные гордо именуют городом. Во-вторых, нужно как следует разобраться с сеятелем и, по возможности, повысить собственный уровень развития, что бы это не значило… Надеюсь, ничего лишнего у меня не отрастёт.

— Сеятель, — обращаюсь я к кораблю, лежа на диване и смотря в потолок, — есть обучающие курсы для новых авторов или какая-нибудь информация для изучения?

— Есть запись, оставленная предыдущим автором, — отвечает он.

— И как мне её посмотреть? — с интересом спрашиваю я, надеясь, что это будет что-то вроде видео.

— Требуется уточнение приказа, — после небольшой паузы приходит ответ.

— Мой косяк, да, — хмыкаю я и формулирую запрос правильно, — покажи мне записи работ предыдущего автора.

— Невозможно. У автора отсутствует необходимый орган.

— Внезапно… — опешил я, — это какой такой орган нужен?

— Орган приёма-передачи мыслеобразов, — не очень понятно пояснил сеятель.

— Так, допустим, — киваю я потолку, — я могу его добавить себе при помощи биореконструктора?

— Да.

— Уже хорошо. А отремонтировать этот сломанный девайс вообще возможно?

— Да, — ответил сеятель.

Уже хоть что-то. Но, как бы мне не было страшно, а всё равно придётся спускаться под землю и как-то чинить этот древний хлам. Ладно, отъемся, приду в норму и полезу вниз, никуда он не денется за пару дней.

Тут у меня возник вопрос:

— Сеятель, если ты уйдёшь на перезагрузку, пока я на поверхности, то признаешь ли меня снова автором после этого? И что будет с зондом?

— Нет данных для прогнозирования. Зонд продолжит выполнять поставленную задачу, — не очень обнадёживающе ответил он, и я решил не рисковать понапрасну, оставив все «опасные» запросы на потом.

Через пару дней, за которые меня не особо тревожили местные, давая возможность восстановиться и пообвыкнуться, мне сообщают, что со мной хочет поговорить Российский консул и, разумеется, по телефону.

Меня проводили в скромное здание администрации острова, по размерам больше напоминающую торговый павильон и усадили в кресло главы поселения. Вообще, местный правительственный аппарат состоял всего из семи местных человек, включая администратора. Такое любопытное название должности пошло от того, что фактический орган управления находился на острове Святой Елены, а местный администратор просто администрировал эту территорию.

Довольно долго общался с консульством и, в конце концов, мягко отказался от помощи. Родину я любил, но мне совершенно не хотелось возвращаться туда только для того, чтобы снова плыть обратно на остров, но уже в качестве туриста со всеми вытекающими визами и прочей головной болью.

По итогу,консул пообещал выслать документы на подпись, а администратор пообещал оформить меня как почётного жителя, но это, вроде как, была простая формальность.

Вскоре, дождавшись нормальной погоды, вся толпа приезжих покинула остров, но, им на смену, в окрестностях появилось два небольших корабля британского ВМФ, один из которых был увешан таким количеством разнообразных антенн и локаторов, что напоминал ощетинившегося дикобраза.

Следующие несколько дней я опять отдыхал, климатизировался, да потихоньку пытал сеятеля. Как мог наводил контакты с островитянами, помогал им, да гулял по окрестностям.

Немного поработал в небольшом цеху по переработке лобстеров, посетил «дом культуры и отдыха», сходил на экскурсию к «шестисоточным» картофельным полям. В общем, развлечений тут минимум, а любой, даже самый маленький праздник, праздник гуляют дружно всем селом.

А потом зарядили дождь. При поддержке шквального ветра, он загнал всех жителей в дома и островок перестал выглядеть обитаемым. Но был и положительный момент:

— Сеятель, — воззвал я к кораблю, стоя под хлещущими струями, когда наконец добрался посреди ночи до дыры, — веди сюда зонд, как можно незаметнее — без всяких гиперзвуковых хлопков и огня!

Он не ответил, как и всегда, а в такую погоду это раздражало особенно сильно — складывалось впечатление, что он меня игнорирует.

Но через пару минут я кое-как разглядел чёрный, цилиндрический силуэт и поспешил забраться внутрь.

— Веди зонд к кораблю через тоннель, — приказал я и добавил, — и говори «выполняю», когда начинаешь выполнять команду.

— Выполняю, — прогудел компьютер.

Я и в этот раз не чувствовал движения, но клаустрофобия уже не атаковала — зонд вроде показал себя безопасным. Даже посчитал секунды в пути, до открытия капсулы.

Через пару минут крышка открылась, и я оказался уже внутри сеятеля. Вместе со мной прибыл небольшой рюкзак, любезно одолженный жителями острова и кое-какие припасы, честно полученные в обмен на честную помощь.

Первым делом я пересчитал зонды и активировал ещё восемь, оставив девять в гнёздах, на всякий случай. Новые зонды должны отправиться в космос, чтобы полностью видеть всю поверхность планеты и стать моей личной группировкой спутников связи и слежения.

Технология активации была уже отработана и теперь я справлялся всего за два удара головой о чёрную обшивку. Тут главным был посыл «откройся, твою мать!» чётко в момент удара.

Видимо создатели этого корабля коммуницировали друг с другом и с оборудованием исключительно посредством ментального излучения, и соответственно, аппаратура зондов тоже откликалась на эту псевдотелепатию.

Но, поскольку зонды выполняли ещё и функции спасательных капсул, то их сверхчувствительность видимо была обусловлена тем, что автор может быть ранен и слишком слаб, чтобы подать нормальный сигнал.

Присел на пол, прислонившись спиной к торцу одного из зондов — отдыхаю и пью водичку. Голова раскалывается, но непонятно — это последствия ударов или эффект от длительного общения с инопланетной машиной.

Система реструктуризации атомов тут не работает, и я задаю резонный вопрос:

— Сеятель, а в какой точке корабля ты создал устройство связи и как доставил его до тоннеля?

— Устройство было создано в точке работающей системы реструктуризации атомов и доставлено посредством… полей.

— Мне показалось, или ты не объяснил каких именно полей? — уточняю я. Мне точно не показалось! Как и в тот раз, когда он говорил про тип связи с зондами.

— Принципы работы этой системы недоступен пониманию форме жизни…

— … с минимальным уровнем развития, — закончил я вместе с ним, — да, да. И как мне повысить свой уровень развития, если биокорректор не работает?

— Починить биокорректор и повысить уровень развития.

— Ну а как мне узнать, что именно чинить и как чинить? — продолжаю спрашивать я, но понимаю, что мы сейчас будем ходить по кругу.

— Найти неисправность и использовать протоколы ремонта, или устранить неисправности самостоятельно.

— Давай пока без протоколов, у меня еды с собой всего на пару дней, — усмехаюсь я и отпиваю ещё воды, а то от болтовни с ним мозги кипят и во рту всё пересыхает.

Скольжу взглядом по цилиндрам зондов — только они, да единожды виденный снаружи корпус, напоминают, что я внутри чего-то удивительного. А вот однообразные внутренние коридоры угнетали.

— Вот скажи мне, сеятель, ты ведь умная машина, почему ты не даёшь советов и рекомендаций, а только тупо выполняешь команды? — спрашиваю я, поймав какую-то благодушно-лирическую волну настроения.

— Не было команды для активации этих подпрограмм.

Вот так просто, в один миг, приходит осознание собственной тупости. Некоторое время я просто смотрю в одну точку, пытаясь осмыслить всю глубину дна, на котором находится мой уровень развития. Даже ругаться не хочется.

— Сеятель, будь так любезен и активируй все подпрограммы рекомендаций, советов, обучений, помощи, адаптаций… в общем всего, что поможет ничего не умеющему автору.

— Выполняю… Анализ вспомогательных логических подсистем… Активация… Выполнено.

— И что изменилось? — с интересом спрашиваю я, одновременно радуясь, что ничего не заглючило.

— Перечислить все́ изменения или дать общую оценку?

Сеятель впервые задал вопрос, да ещё и выбор предоставил. Обалдеть, до чего дошёл прогресс где-то «там». Я вдруг почувствовал себя так, будто только что поменял управление в игре с «симулятора» на «аркаду» и теперь не нужно жать двадцать кнопок, чтобы заставить нарисованный самолётик взлететь.

— А список длинный? — на всякий случай спрашиваю я, заодно проверяя степень «дружелюбия» обновлённого интерфейса к неопытным пользователям.

— Семьсот двадцать один пункт, — докладывает мне новая дружелюбная система.

— Тогда только общую.

— Будет применяться ситуативная интерпретация команд автора и анализ его действий в соответствии с главной задачей миссии.

— А отключить эти активированные подсистемы я смогу? — осторожно поинтересовался я, смутно подозревая, что пожалею об этом действии в будущем.

— Да, — успокоил меня сеятель.

— Хорошо, — выдыхаю я и снова прикладываюсь к бутылке с водой, — можешь стразу сказать, что мне не делать, чтобы не помешать основной миссии?

— Учитывая текущее состояние сеятеля, продолжение выполнения миссии невозможно и она считается досрочно завершённой. Установка приоритетов и задач для всех систем теперь на усмотрение автора.

— То есть ты теперь полностью моё? — ехидно спрашиваю я. — А документ будет?

— Да, — на какой-то из вопросов отвечает сеятель и поясняет: — за исключением одного зонда, отправленного с отчётом о конечной точке маршрута.

— Кому отправленного? — моментально напрягаюсь я, чувствуя неприятный холодок вдоль спины.

— Жнецу, — поясняет корабль.

— Какому ещё нахрен жнецу⁈ — вскрикиваю я, понимая, что произошло нечто ужасное.

— Справка: жнец следует по маршруту сеятеля и собирает созревшие ресурсы.

— А…Эм… Бъ… — не нахожу я слов, пребывая в глубоком шоке.

Не трудно догадаться, какой ресурс имеется в виду, как и принцип его использования! Хотя стоп, это же бессмысленно — зачем создавать жизнь на планетах, чтобы потом её тупо съесть, имея технологии создания материи? Значит, тут что-то другое!

— Что за ресурсы собирает жнец? — собравшись с мыслями спрашиваю я.

— Невозможно объяснить из-за низкого уровня…

— Объясни хоть примерно! — перебиваю я его.

— Жизненные формы развиваются и производят ресурс. Чем выше уровень развития жизненных форм, тем больше ресурса она производит.

— Сбор ресурса смертелен для жизненных форм? — задаю я главный вопрос.

— Нет.

Я выдыхаю… Вроде не всё так страшно, наверное, но хоть стало понятно, что сеятель это не акт космического альтруизма, а вполне экономически обоснованный проект. А то я уже поверил в существование идеальной цивилизации…

— Ладно, — выдыхаю я, немного успокоившись, — когда прибудет жнец?

— Нет возможности вычислить.

— Просто блеск, блин, — возникает неприятное чувство, что надо мной нависла тень приближающегося «чего-то непонятного» и от того страшного. — Но ты же куда-то отправил зонд? Значит знаешь координаты места назначения, вычисляй исходя из расстояния и скорости зонда!

— Зонд отправлен в центр галактики для усиления транслируемого сигнала, поскольку нет прямого канала обмена данными со жнецом.

— Давай на чистоту, ты меня спас и назначил автором, чтобы я активировал логические подсистемы, а ты мог отправить отчёт?

— Да, — не стал скрывать сеятель очевидное, а мое воображение нарисовало хитрую улыбку ИИ.

— Ну ничего, — хмыкаю я, — на каждую хитрую, межгалактическую гайку найдётся свой болт с левой резьбой!