Тэсса на краю земли

Глава 21

Больше всего Камиле Фрост не хватало в Нью-Ньюлине бара. Нормального бара, где можно было бы выпить.

Но выпить в этой вшивой деревушке было негде. Глупая Мэри Лу держала пекарню, распространяющую повсюду запах ванили и корицы, и не разрешала крепкий алкоголь в своем пряничном домике.

Пить же в магазинчике Кенни было слишком провинциально.

Возможно, однажды кто-то разумный откроет в этом захолустье бар, но Камила надеялась, что сумеет уехать отсюда раньше.

Помахивая бутылкой виски, она шла по кладбищу, единственному месту, где можно было найти себе собутыльника. Возможно, он будет отвечать односложно, но что с того. На живых сегодня у Камилы разыгралась аллергия.

Прогуливаясь среди могил, она раздумывала, кого бы поднять — веселушку Зои Лич, которую приезжали навещать три ее мужа? Алана Райта, брата зловещего Фрэнка, чей взгляд приносил беду? Долли Фишер, известную писательницу из Ирландии, чьи поклонники наводняли Нью-Ньюлин на День святого Патрика?

Она уже остановилась было возле могилы Алана, поглощенная дьявольской задумкой выпытать у него постыдные подробности о жизни Фрэнка, чтобы напечатать их в своем издании, но тут заметила темную фигуру, неподвижно застывшую в лунном свете.

— Не может быть, — воскликнула она, — Эрл Дауни! Что сподвигло тебя спуститься с холма в эту юдоль печали?

Она подошла к нему, но не слишком близко, потому что лично видела, что происходит с нью-ньюлинским отшельником от самых легких прикосновений.

— У меня есть виски, — сообщила она, — и стаканчик. Хочешь со мной выпить?

— Да, пожалуй, — задумчиво согласился Эрл. — Какая ночь, Камила. Августовские звездопады завораживают меня и выманивают из берлоги. В такие ночи хочется верить в невозможное.

Камила хмыкнула. Слова, слова.

Чудес не бывает, она знала это совершенно точно.

Налив Эрлу целый стакан, она осторожно поставила его на край скамейки и отошла на несколько шагов, усевшись на могильный камень Джейн Хиченс, покойной жены сварливого Джона.

— Как у тебя дела, Эрл? — спросила она. — Как ты справляешься?

— Меня изрядно веселят твои злобные опусы, — ответил он, потянувшись за стаканчиком. — Когда ты лишен человеческого общения, то находишься как бы с изнанки социума. Но у меня есть «Расследования Нью-Ньюлина» и ваши сумасшедшие чаты. Ты уже придумала, что подаришь Кенни?

— А почему я должна об этом думать? — фыркнула Камила.

— Ну, все что-то придумывают. Я имею в виду, что Фанни даже создала специальную группу, посвященную его дню рождения…

— В которую меня не пригласили, — холодно произнесла Камила и сделала добрый глоток из бутылки.

— О, — смутился Эрл.

— Фанни меня терпеть не может.

— Прости, я не знал.

— Конечно, не знал. С изнанки социума таких мелочей не видно. Знаешь, это даже хорошо. Нет ничего приятного в том, чтобы иметь дело с этими тупицами. Вечно их занимают разные глупости. Например, сварливый Джон завел себе очень уродливого мальчугана. Он похож на карликового тролля, понимаешь. Кровь в жилах стынет. Но вздорный старик едва не бросил в меня горшок с петуниями, когда я озвучила этот очевидный факт. Не поверишь, он считает мальчишку очаровательным. Вот скажи мне, Эрл, какой в этом смысл? Ты же просто отрицаешь очевидное. Это выводит из себя.

— Ты полна гнева, — сказал Эрл. — Очень тяжело все время носить такое в себе.

— Мой гнев, дорогой, это мои башмаки, мой плащ и мой посох.

— Почему ты здесь, Камила, если ненавидишь Нью-Ньюлин? Ты молода, красива, здорова. Перед тобой открыт целый мир. Так что же тебя здесь держит?

Камила ответила не сразу, только выпила еще виски.

Что тут скажешь?

Путь к победам выложен битым стеклом.

— Не мы выбираем это место, — произнесла она. — Нью-Ньюлин выбирает нас. Только если для таких, как ты, это рай на земле, то для меня — персональный ад.

Эрл отпил из стаканчика, внимательно и грустно пытаясь разглядеть ее в ночи, и тут за его спиной выросла тень.

— Привет, — хрипло произнес женский голос, — пьянствуете?

Чертова Кимберли Вайон, местная сумасшедшая. Ее преследовали бесконечные видения, в которых прошлое то и дело мешалось с настоящим. Никогда было не угадать, в каком времени она сейчас находилась.

Кимберли вместе с Фрэнком и Фанни возглавляла личный топ Камилы наиболее невыносимых людей Нью-Ньюлина.

Эрл пугливо отодвинулся, явно не доверяя Кимберли. Она отличалась непредсказуемостью и несла с собой хаос.

— Мне пора, — пробормотал Эрл, — здесь становится людно.

— Конечно, милый, — пропела Кимберли, — ты же все-таки молодожен, тебя ждет жена.

— Кто? — поразился Эрл, а Камила закатила глаза. И вот такую околесицу им то и дело приходилось слышать!

Как может жениться человек с аллергией на прикосновения?

— Кимберли, отстань от него, — велела она.

Эрл редко появлялся внизу, его было не видно и не слышно. Поэтому Камила ему немного симпатизировала.

— Я… — растерянность Эрла стремительно превращалась в панику, — мне… было приятно… Доброй ночи, леди.

Он вскочил и едва не бегом поспешил прочь.

Камила вздохнула.

Нормально же разговаривали, пока не принесло эту психичку.

— Я сказала что-то не то? — удрученно спросила Кимберли. — Это так сложно.

— Почему бы тебе просто не перестать разговаривать с людьми? Сделаешь нам огромное одолжение, — холодно процедила Камила.

— Да, да, я думала об этом. Но слова, слова, ими полна моя голова. Они просто выпрыгивают совершенно не к месту! Вот, например, если взять тебя, Камила…

— Не надо меня брать, — вспылила она, вскакивая. Что ж, придется по примеру Эрла спасаться бегством, иначе от Кимберли не отвязаться.

— Я тебе уже говорила, — бубнила та, преследуя Камилу по пятам, — что все твои планы разрушит очень красивый мужчина?

— Это я разрушу тебя, — заверещала Камила, — если ты не перестанешь нести всякий бред! Просто отвяжись от меня!

Она все-таки побежала, едва не налетев на входящую на кладбище Веронику Смит, запуталась в подоле длинной юбки, почти упала, пронеслась по лужайке возле гостиницы и вырвалась на темную улицу.

Почти все окна в деревне уже погасли, и только у Тэссы ярко горел свет.

Тяжело дыша, Камила остановилась. Кимберли осталась на кладбище, и носиться сломя голову среди ночи было не слишком разумно.

Задрав голову, она смотрела на нелепый замок на голой скале.

Интересно, почему не спится шерифу, мэру, смотрителю кладбища и инквизитору Тэссе Тарлтон?

Замерев, Тэсса смотрела на Холли.

Фрэнк под ней, казалось, превратился в камень.

— Беги, — шепнула она, — прячься.

Холли изумленно вскинул брови.

Фрэнк начал приподниматься прямо вместе с Тэссой.

Это было так, как будто скала зашевелилась.

Она покрепче уцепилась за его плечи, предвосхищая захватывающий аттракцион.

Фрэнк, похожий на мощного голема, молча двинулся вперед, к лестнице. Он был сильным, и легкая Тэсса нисколько не ограничивала его движений.

Холли начал что-то понимать и вскочил, уронив планшет с рисунком. Отступил на несколько ступенек вверх.

— Йоху! — завопила Тэсса, когда Фрэнк упрямым носорогом рванул вперед.

Холли развернулся и помчался по ступенькам.

Он миновал второй этаж, еще два пролета, влетел в комнату на чердаке, где обитал бывший смотритель кладбища Теренс Уайт, и захлопнул за собой тяжелую дверь. С грохотом упал в пазы тяжелый дубовый засов.

Мимо Тэссы мелькала потрескавшаяся штукатурка стен — надо бы обновить, — и она покрепче сжала ноги на спине Фрэнка, чтобы не вылететь из седла.

Тот с грохотом заколотил в надежную дверь, у Тэссы завибрировало все внутри, и она засмеялась от щекотки.

— Не тревожь покой покойного покойника! — закричал Холли с той стороны. Его голос звучал глухо, как из темницы.

— Я тебя убью! — зарычал Фрэнк в ответ. — Ты у меня запомнишь, как за людьми подглядывать!

— Одно высказывание противоречит другому, — объявил призрак Теренса Уайта, выглядывая из стены. — Тэсса, душечка, ваш внешний вид совершенно не соответствует той почетной должности, которую вы занимаете.

Фрэнк, нимало не смущенный этим явлением, снова шарахнул кулаком по двери.

— Рано или поздно, — пригрозил он, — ты, мелкий засранец, выйдешь оттуда.

— Юноша, не бузите, — погрозил ему пальцем Теренс и снова скрылся в стене.

Фрэнк пнул дверь, поудобнее перехватил Тэссу и тяжело потопал вниз.

— Это вроде кошки, — покачиваясь, как на волнах, заметила она.

— Призрак?

— Холли. Он как большая любопытная кошка. Только конченые злодеи обижают кошек.

— Он извращенец. Вуайерист проклятый.

— Просто художник.

— Почему ты его защищаешь? — мрачно спросил Фрэнк.

— Потому что он мне нравится. Подожди, притормози. Наклонись, — Тэсса, потянувшись, подняла со ступеньки брошенные при отступлении эскизы.

— А я?

— А с тобой я сплю.

Фрэнк хмыкнул, вполне довольный подобным раскладом, вернулся в гостиную и снова уселся на диване, раскинув руки.

— Покажи, что этот чудила там намалевал, — попросил он вполне спокойно.

— Мне кажется, это три солнца.

— Хм.

Фрэнк вытянул шею, разглядывая незаконченный рисунок.

— Полный псих, — резюмировал он.

Для поездки на аэродром Лендс-Энд Тэсса снова выбрала ржавый пикап Фрэнка. В электромобиле Холли пикси выводили потомство, а брать катафалк, понятно, не хотелось. Ее собственный джип знали все полицейские округа и частенько тормозили Тэссу просто так, чтобы поглазеть на того самого инквизитора.

Однако не успела она повернуть ключ зажигания, как со стороны кустов раздалось:

— Подождите! Я с вами!

Холли Лонгли несся из зарослей бузины, портативный мольберт бил его по коленям.

Тэсса покосилась на Фрэнка. Он полулежал в пассажирском кресле, закрыв глаза темными очками. Выглядел расслабленным. Как дремлющий на солнце сторожевой пес.

Еще бы он не был расслабленным — после того, что они устроили прошлой ночью.

По правде говоря, это было весьма неистово.

Как будто вспышка энергии. Страсть на грани девиации.

При ярком солнечном свете произошедшее казалось ненастоящим, иллюзорным.

Тэсса просто не могла настолько утратить контроль.

Какая-то часть ее всегда оставалась на страже, наблюдая за всем происходящим будто со стороны.

Только не вчера ночью.

Вчера она трахалась, как дышала.

— С чего это ты передумал? — спросила она, дождавшись, пока Холли заберется на заднее сиденье.

— Ты говорила про вертолет, — ответил он, задыхаясь. — Подкиньте меня на остров Сент-Мэри.

— И что тебе там понадобилось?

— В тамошней галерее выставлена моя картина. Хочу ее навестить, я по ней соскучился.

Со стороны Фрэнка послышалось насмешливое хмыканье.

— Ты просто повернут на своих картинах, да? — спросил он лениво.

— Это называется призвание, — громко и напыщенно ответил Холли, перекрывая рев мотора. — А для чего живешь ты, Фрэнки? Какие у тебя мечты? К чему ты стремишься?

Тэсса, не оглядываясь, кинула в него яблоком. Послышалось ойканье.

Мечты, стремления, цели.

Когда-то у нее тоже было все это.

Но ночь безумия, накрывшего Лондон, смыла смыслы, как ливнем.

Теперь она просто проживала день за днем и надеялась, что однажды станет полегче.

— Я хочу построить дом, — сказал Фрэнк, хотя Тэсса совсем не ждала этого. Она-то думала, что он тоже барахтается изо всех сил, лишь бы не утонуть в кошмарах. Но планы на будущее — это уже определенно надежда.

— Правда? — оживился Холли. — Зачем? Я вот прекрасно живу без всякого дома.

— А я прекрасно живу без всякого рисования, — заверил его Фрэнк. — Каждому свое, умник.

— Чтобы построить в Нью-Ньюлине дом, надо прийти в управление и написать заявление, — скучным голосом муниципального служащего уведомила их Тэсса, которой стало очень одиноко в эту минуту. Она ведь думала, что они с Фрэнком одинаковые, но они оказались на разных ступенях бытия. Он опередил ее.

— И что потом?

— Потом Совет Западного Корнуолла рассмотрит твое обращение и выделит субсидию из специального фонда развития Нью-Ньюлина, основанного Долли Фишер.

— Кто эта добрая душа? — удивился Холли.

— Она похоронена на нашем кладбище — по собственному желанию, представляете? Указала это в своем завещании. Тоже была богатой особой, как и ты.

— Я внесу в этот фонд солидный вклад, — тут же пообещал Холли.

— После того как субсидия будет одобрена, мэр Нью-Ньюлина выделит тебе, Фрэнк, участок земли под строительство, — продолжила Тэсса. — Согласно плану межевания, ты будешь соседом Камилы Фрост.

— Издеваешься? — нахмурился Фрэнк.

Тэсса пожала плечами.

— Кстати, о Камиле. Холли, давно хотела тебя спросить, — сменила она тему, — о чем ты думаешь, глядя на нее?

— Я вижу обиду, — ответил Холли без раздумий. — Крепкую-крепкую обиду.

Дорога петляла среди полей, и Тэсса замолчала, любуясь на заброшенные шахты, где прежде добывали олово. Они были похожи на крошечные фабрики с трубами. В конце прошлого века все шахты Корнуолла были затоплены, поскольку отслужили свое. И это сближало Тэссу с рудниками.

Впереди показался аэродром, всегда напоминавший Тэссе большой деревянный сарай, которому кто-то в шутку пристроил вышку командно-диспетчерского пункта.

За сетчатым забором на выцветшем поле россыпью стояли крошечные самолеты и вертолеты, за полем лазурной полосой выглядывало море.

Тэсса свернула на стоянку и остановилась возле аэродрома.

Здесь их уже нетерпеливо ждал капитан Сит, которому она написала еще с утра.

— Инквизитор Тарлтон! — приветствовал он, с трудом открывая скрипучую дверь пикапа. — Рад.

— Шериф Тарлтон, — поправила она с улыбкой.

— Для меня вы навсегда останетесь инквизитором, — заверил он еще тише. — Никогда не забуду сияние, исходившее от ваших рук, этот монстр буквально лопнул, как шарик.

— Какой монстр? — тут же спросил Холли, которому до всего было дело.

— Раньше он был шахтером, — ответила Тэсса неохотно. — Его завалило на руднике. Сто лет в темноте и без воздуха кого угодно превратят в чудовище. Его звали Бобом. Боб Галахер, вот кем он родился. Все, капитан Сит, хватит вспоминать прошлое. Вы подготовили вертолет?

— Давайте поднимемся наверх, оформим бумаги, — предложил капитан Сит.

Холли и Фрэнк остались в зале ожидания на первом этаже, и Тэсса понадеялась, что за это время они не переругаются, как обычно.

Однако, когда через двадцать минут она спустилась вниз, Холли стоял в центре зала и раздавал автографы. Его окружала группа восторженных туристов.

— Сейчас, — разглагольствовал Холли, — меня поглотила невероятная задумка. Я рисую картину-хамелеон. Это будет потрясающе, клянусь вам, потрясающе! Я взлечу на вершину своего творчества! При утреннем свете картина будет отдавать энергию, буквально заряжать вас солнечным сиянием, но при вечернем освещении золотисто-оранжевые оттенки перестанут доминировать и главными станут спокойные синие тона, которые подарят умиротворение. Шедевр, достойный Лувра, — и он замолчал, явно ожидая оваций.

Тэсса подошла к Фрэнку, подпиравшему плечом кофейный автомат, и встала рядом. В сторону Холли они оба не смотрели. Принципиально.

— Когда мы увидим эту картину? — с придыханием спросила одна из туристок.

— Никогда, — не задумываясь, ответил Холли. — Картина для частной коллекции.

Толпа разочарованно взвыла.

— Но это несправедливо! — крикнул кто-то.

— Несправедливо, да, — раздраженно подтвердил Холли. — Но я не обещал миру быть справедливым. Я обещал быть гением. А теперь прошу меня простить…

И он принялся выбираться из переплетения человеческих тел.

— Сколько вам заплатили за эту картину? — раздался новый вопрос. — Прежде вы не рисовали по заказу.

— Это не заказ, — тут Холли совсем рассердился. — Это порыв, вдохновение! Да что вам объяснять! Дайте пройти, меня ждут друзья!

Он дернулся, вырвался из толпы и поспешил к Фрэнку и Тэссе.

— Друзья, — повторил Фрэнк, едва двигая губами. — Он сказал — друзья?

Взгляды туристов обратились к ним двоим, и тут кто-то крикнул:

— Это же Тэсса Тарлтон! Падший инквизитор! Она наслала безумие на Лондон!

Люди отхлынули назад в ужасе, будто ожидая, что Тэсса набросится на них прямо здесь и сейчас.

За прошедшие годы журналисты изрядно развлеклись, придумывая Тэссе прозвища одно нелепее другого. Орден решил не останавливать травлю в прессе, чтобы дать британцам выпустить гнев и снизить градус общественного недовольства. Куратор Гарри Макмахон пытался защитить свою подопечную от этих нападок, но к тому времени потерял все свое влияние — ведь именно он должен был первым заметить, что Тэсса сошла с ума, и принять меры.

— За мной, — скомандовала Тэсса и направилась к летному полю.

Металлическая рамка отгородила их от туристов.

— Заплатили! — все еще сердитый, бормотал Холли себе под нос. — Я им что, торговец фруктами?

— Но твои картины стоят бешеных денег, — напомнила Тэсса, предъявляя документы и разрешение на полет. — Как, кстати, одна из них оказалась на крохотном острове Сент-Мэри?

— Я ее подарил! Сам! Совершенно бесплатно! Ты… хоть умеешь управлять вертолетом?

— Всеми транспортными средствами мира, милый, — ответила Тэсса, следуя за сотрудником аэродрома по полю. — Это входит в стандартное обучение.

— Почему мы не взяли профессиональных пилотов?

— Потому что Тэсса не любит передавать управление в другие руки, — ответил Фрэнк, пропуская Холли впереди себя. — Давай уже, прыгай внутрь. Ты разве не заметил, что она и машину предпочитает водить сама?

— Сама, все сама, — Холли пугливо втиснулся в кабину, бледнея и зеленея одновременно. — Тэсса Тарлтон, если ты меня разобьешь, мир никогда не простит тебе этого!

— Может ли человечество ненавидеть меня еще сильнее? — риторически уточнила она, передавая им звукоизолирующие наушники с гарнитурой.

— Пфф, — Холли пугливо поежился, когда взревели винты, и вцепился изо всех сил в Фрэнка.

Тот стоически не пошевелился, сохраняя каменное выражение лица, которое лишь чуть-чуть отдавало мученичеством.

Хорошо хоть на Фрэнка всегда можно было положиться.

Полет длился недолго — всего четверть часа, и за это время никто не произнес ни слова. Фрэнк с самым равнодушными видом таращился в окно, а Холли сперва зажмуривался, потом приоткрыл один глаз, а потом и вовсе прилип к стеклу, восторженно разглядывая красоты архипелага.

Кажется, он отчаянно жалел, что оставил мольберт в машине, и теперь старался запомнить все как можно точнее.

Даже при посадке он не проронил ни слова, хоть и приобрел оттенок весенней изумрудной зелени.

— Жив? — коротко спросила Тэсса, приземлившись. — Пакет нужен?

— Мне надо на землю, — пролепетал Холли, и Фрэнку пришлось выносить его из вертолета буквально на себе. Тэсса увидела, что на смуглых запястьях остались синяки от пальцев Холли.

— Где твоя галерея? — спросила она, когда они покинули крошечный аэропорт и шли по деревянному пирсу.

Здесь море было повсюду — испещренное белоснежными парусниками, оно сверкало и переливалось под полуденным солнцем. Скалистые, заросшие травой берега перетекали в узкие пляжи. Тэсса ценила острова Силли за относительную безлюдность, ведь не всякий турист сюда доберется.

— Понятия не имею, — дыша открытым ртом, ответил Холли. У него был слабый голос смертельно больного человека.

— Две мили на запад, — сверяясь с телефоном, ответил Фрэнк. — И зачем ты вообще напросился в эту поездку, если боишься летать?

— Моя картина, — простонал Холли, — моя прекрасная, волшебная картина. Я так давно ее не видел!

— Не думала, что ты раздариваешь свои картины направо-налево, — заметила Тэсса.

— Конечно, не раздариваю, — Холли упал на скамейку и замахал на себя руками. — Но это особенная картина… Она занимает огромное место в моем сердце.

— И что в ней такого?

Фрэнк открыл рюкзак, достал оттуда бутылку воды и тонкой струйкой полил ее прямо на голову Холли.

— Спасибо! — обрадовался тот и поймал струйку языком. — Как освежает… Так вот, — Холли вскочил на ноги, совершенно взбодрившись. Его настроение менялось со скоростью света. — Помните, я вам рассказывал, как однажды влюбился? — энергично начал рассказывать он, завертел головой, определяя запад, не определил и зашагал к стоянке такси. — Это было пятнадцать лет назад, в Париже. Мы были молоды, влюблены, и… ни одной картины за год! Трагедия, которой этот мир еще не видел!

— Да что ты, — иронично отозвалась Тэсса.

— Да-да, ужас, — серьезно согласился Холли, открыл дверь такси и плюхнулся на заднее сиденье. Фрэнк сел вперед, объясняя, куда им ехать. Тэсса вздохнула и тоже села назад. — Когда я вырвался из паутины этих губительных отношений, то первым делом схватился за кисти. И нарисовал самую важную картину в моей жизни… Вы увидите ее совсем скоро.

— И кому же ты ее подарил? — спросила Тэсса.

— Женщине, которая едва не убила во мне художника. Чтобы доказать, что я все еще способен рисовать, несмотря на все ее ласки и поцелуи! — напыщенно пояснил Холли. — Потом она открыла здесь галерею и теперь приманивает моим именем туристов. Спорим, заработала на мне кучу денег… Неважно, все неважно. Главное, я выжил.

Никто, наверное, в целом мире не говорил о скоротечном романе в Париже как о великом испытании и страшной опасности.

Сонный таксист остановил машину возле небольшого здания на самой вершине утеса.

— Так мы увидим твою бывшую? — развеселилась Тэсса.

— Нет-нет, — нетерпеливо отмахнулся Холли. — Меня интересует только картина. Моя прелесть!

Он легко рванул с места, взметнулись на ветру светлые пряди, а Тэсса и Фрэнк неторопливо пошли следом. Они-то вовсе не горели желанием потратить этот чудесный день на картинную галерею и сменить настоящие пейзажи на нарисованные.

На первом этаже были прилавки с шелковыми, разрисованными вручную платками, поделками из стекла, небольшими глиняными фигурками и бусами.

Миновав приветливо улыбающихся местных мастеров, они поднялись на второй этаж, следуя за указателями «Холли Лонгли „Надежда на чудо“».

Под эту картину был отведен целый зал, щедро залитый естественным светом из панорамных окон.

Здесь находилось несколько туристов, завороженно любующихся полотном.

И Холли, который стоял неподвижно, прижимая обе руку к сердцу.

— Сейчас выпрыгнет, — пожаловался он громким шепотом. — Так волнующе!

На небольшом холсте был изображен мальчик, который старательно закрывал ладонями белый пушистый одуванчик. Было видно, что ветер уже подхватывает первые парашютики и вот-вот развеет их по миру и что все старания мальчика совершенно бессмысленны. Но в его жесте, лице, хрупкой фигурке было столько веры, что Тэсса вдруг поняла, что плачет.

— Потрясающе, правда? — благоговейно прошептал Холли.

В ответ Тэсса молча обняла его, стараясь прижимать не слишком крепко, чтобы не причинить неудобств. Это с Фрэнком можно было не церемониться, Холли относился к куда более хрупким созданиям.

Он доверчиво сцепил руки за ее спиной и прижался щекой к макушке.

Так они и стояли, обнявшись, и по лицу Фрэнка ничего невозможно было прочитать.

А потом в зал вошла молодая женщина на очень позднем сроке беременности.

— Холли Лонгли! — воскликнула она. — Так это правда, ты здесь. Я думала, мастера ошиблись.

— Не подпускайте ко мне эту женщину, — Холли подпрыгнул и спрятался за спиной Фрэнка. — Она очень опасна. И… похожа на воздушный шар. Ты огромная, Полли.

— Холли и Полли? — ухмыльнулся Фрэнк. — Это очень в духе Парижа.

Полли была высокой и гибкой красоткой с тициановскими волосами. Светлое платье, похожее на ночную сорочку, плотно обтягивало ее внушительный живот с торчащим пупком.

Девочка, увидела Тэсса, и еще то, что она совершенно здорова. Крепкий эмбрион.

— У вас будет прекрасный ребенок, — сказала она.

— Тэсса Тарлтон, я полагаю, — Полли с улыбкой и без малейшего трепета протянула ей руку. — Новость о том, что великий Холли Лонгли улетел на вертолете с падшим инквизитором, буквально взорвала соцсети. Не хотите выпить чаю?

— Не хотим, — отказался Холли. — Мы уже уходим.

— Да брось, пятнадцать лет прошло, — и Полли потянулась вперед, чтобы взять Холли за руку. Тот попятился. Фрэнк же подвинулся так, чтобы закрыть собой чокнутого художника.

И правда как сторожевая собака, подумала Тэсса. Он взял Холли под свою защиту и никому не позволит его обидеть, даже если это просто какие-то глупости.

Полли недоуменно нахмурилась.

— Он меня боится? — спросила она у Тэссы с изумлением.

— Боюсь, вы произвели на него сокрушительное впечатление.

— О, ради всего святого. Никто же не верит в то, что Холли стал монахом из-за меня? Я имею в виду, его многочисленные интервью… разглагольствования об отказе от плотской любви… Это же все для пиара, да? — Полли посмотрела на Тэссу, на Фрэнка, на Холли, и ее рот приоткрылся. — Нет, — выдохнула она, совершенно шокированная. — Не может быть! Это же надо быть полным психом!

— Или гением, — коротко ответил Фрэнк, оглянулся на Холли, и его рот скривился. — Что иногда одно и то же.

Весь день до глубокого вечера они привели на островах — бродили по садам, пляжам и виноградникам, не особо выбирая маршруты. Холли, удрученный встречей в галерее, вел себя тихо, а Фрэнк никогда не отличался любовью к разговорам. Тэссу молчание не угнетало — ей хватало ветра, и шума волн, и того, что больше к ним никто не подходил, чтобы отхватить автограф или произнести парочку ругательств.

Холли так устал, что на обратном пути даже не зеленел в вертолете.

Покончив с формальностями, они вышли из опустевшего зала ожидания, сели в пикап и проехали чуть дальше, к грузовым ангарам.

— Шампанское, — зевая, припомнила Тэсса цель их визита. — И что там еще надо Холли для счастья? Это все поместится в наш багажник?

— Черт, — выругался Фрэнк, повернув к ангарам голову.

И тогда Тэсса тоже проследила за его взглядом.

— Нет, — возмутилась она.

— Да, — просиял Холли.