Тлен и пепел

***

— Прости. Я знаю, требовалось отложить церемонию. Твои родители… Я уверен, с ними все будет хорошо, — Отис неловко кашлянул. — Однако в свете их пропажи, это не лучшее время для празднеств. Я так сожалею, но мой дядя остался непреклонен, столько сил и средств уже потрачено, и гости…

Эти речи текли сквозь меня, не задевая ничего внутри. Чувства к Отису нисколько не потухли, но вокруг образовался плотный кокон, защищающий от всего, что могло бы ранить.

Умом я понимала, что младший Батрис, подобно не самому умелому канатоходцу, изо всех сил пытался балансировать между мнением дяди и собственным, слишком часто накреняясь в сторону первого. И что при этом все идет как должно, и грядущее — неминуемо.

Это была наша последняя встреча перед свадебной церемонией. Поцеловав мне руку, младший Батрис направился вниз, к карете, чтобы провести последнюю ночь в своем семейном имении с дядей и братом, — ожидалось, что после заключения брака мы с Отисом будем жить отдельно от всех наших родственников в заранее подготовленном доме.

Проводив жениха, я отправилась в баню. Там меня уже ждали несколько служанок, готовых приступить ко всем полагающимся процедурам.

Мое хорошенько распаренное тело с усердием намяли и несколько раз окунули в ледяную купель. Кожу тщательнейшим образом отполировали солеными скрабами, обдали терпкими благоухающими настойками трав. После этих мытарств, призванных очистить меня как телесно, так и духовно, тем самым подготовив к завтрашнему дню, я едва держалась на ногах.

Пусть тело и пребывало в расслаблении, я все же, по возвращению к себе, приняла хорошую дозу снотворное из-за опасений, что не смогу уснуть. И виной тому были не только мои мысли и нервное напряжение.

Змейка постоянно напоминала о себе. Тянула руку и вдавливала в покрывало, словно весила несколько килограмм. Прежде чем уйти, Анни коснулась всегда прохладного металла и покачала головой. Видеть ее озабоченное лицо я была не в силах, поэтому натянула одеяло повыше и отвернулась.

Утром при пробуждении уловила запах уже принесенного завтрака. Мой излюбленный кофе с молоком, вареное яйцо и кружевные блины, щедро политые медом, все, чтобы я набралась побольше сил. И хотя ароматы еды вызывали лишь комок в горле и легкую тошноту, пришлось заставить себя поесть. Последний кусочек блинов я запивала зельем виденья, стараясь не дышать, чтобы меня не вывернуло на изнанку.

Придворные маги стихий, вопреки обыкновению, оказались точны в прогнозах погоды. Комнату заливал яркий солнечный свет, из окна сияло чистое, пронзительно голубое небо.

Платье невесты алым пятном выделялось в светлом убранстве спальни. После завтрака меня впихнули в тугой корсет, натянули наряд и шорох пышных юбок закружил голову. Рубиновое колье показалось ледяным к коже. Его застежка щелкнула, и затем весь мир окрасился в красный, — на лицо накинули тончайшую фату, чей цвет мне сейчас напоминал свежевыпущенную кровь.

— Красавица! Просто красавица! — восхищенно цокнула языком вошедшая Аделина О’Мери. Она была обворожительна в своем чудесном изумрудном платье, к которому приколола пару маленьких головок белых лилий.

Государыня протянула букет багровых роз, обрамленных темно-зелеными листьями и украшенными блестящими стразами. Я послушно взяла цветы, некстати вспоминая сад Энтона. Эти розы, сезон цветения которых еще не настал, наверняка были выращены в королевских теплицах и не имели никакого отношения к Корре, но перед глазами настойчиво стояли подгнивающие красные бутоны, рассыпающиеся при малейшем касании.

Свадебный обряд обыкновенно проводили в храме Брианны, но аристократия предпочитала вызывать священников богини в собственные поместья или какие-то особенные места, где проводили выездную церемонию. Так было и в нашем случае.

По воле государя мы с Отисом, как и его брат с Элиной, должны были скрепить клятвой наши союзы в дворцовом парке. Такой чести удостаивались далеко немногие придворные, к тому же, львиную часть приготовлений оплатили из государственной казны, а к украшению привлекли придворных магов и друидов главного храма Брианны.

Теперь в саду красовалось множество ледяных нетающих фигур прекрасных полуобнаженных дев и юношей. Кристаллы льда парили над великолепными изваяниями, в танце складываясь в причудливом узоре. Лед обвивал изящный остролистый плющ, покрытый небольшими пахучими бутонами.

Садовые цветы, казалось, совсем позабыли, что срок цветения для большинства из них еще нескоро. Среди пышной сочной травы яркими пятнами выделялись чудесные багровые астерии, высокие лиловые гиацинты, желтые и белые хризантемы, астры, огромные райские зевы и многие другие, чьи названия я не могла вспомнить.

Воду в фонтанах опрометчиво заменили на шампанское. Его запах густым покрывалом стелился по широким дорожкам и с ходу пьянил уже приехавших гостей. Дамы, надышавшихся игристым воздухом, фривольно посмеивались и кокетничали, мужчины, снисходительно прощающие им эти глупости, выглядели расслабленно и весело.

Женщины и девушки в роскошных платьях сами напоминали диковинные цветы. Они затмевали собой даже распушивших хвосты павлинов, которые, будучи привычными к людям, вальяжно ходили туда-сюда, не обращая ровным счетом никакого внимания на господ.

Все это великолепие я видела из небольшого шатра, куда направилась сразу, едва кареты привезла меня на место. Сам дворец я так и не рассмотрела, меня провели в сад тайными тропами, чтобы никто не успел увидеть невесту.

Элина тоже уже прибыла, ее шатер стоял на другом конце сада. Я радовалась, что нас разместили отдельно. Вряд ли я смогла бы, как и прежде, болтать с ней о всяких глупых пустяках и делиться сердечными переживаниями.

Анни, как и все слуги, надела простую белую тунику. Ее единственным украшением, отмечающим девушку, как мою личную прислужницу, был венок с красным остролистом. Вплоть до самой церемонии, она оставалась моим единственным компаньоном. Если бы не маги-стражи у входа, она бы облегчила мою ношу и сбалансировала энергию браслета, но делать это до сих пор было слишком рискованно.

Напевая что-то под нос, Анни налила в бокал подслащенной воды и протянула его мне. На поверхности плавала пара розовых лепестков.

— Идвин здесь, — буднично сказала она, едва я сделала глоток.

Поперхнулась, с трудом удерживая бокал в пальцах.

— Что он тут делает? — пробормотала, вытирая губы салфеткой.

— Здесь собралось все дворянство, что только было в Эрге, и все те из рулевской знати, кто смог приехать издалека. — Усмехнулась Анни, — Идвин же тоже из ваших, благородных, забыла?

Я залпом выпила всю оставшуюся воду.

— Идвин пришел бы в любом случае, он не мог иначе, — с непонятной мне грустью продолжила девушка. — Но не думай об этом. Мой совет — избавься от змейки прежде, чем случится нечто, что может потребовать нашего вмешательства.

Я постаралась не думать над словом «вмешательство». Где-то в глубине души я еще надеялась, что Голоса отказались от своего плана.

— И как же мне избавиться от змейки?..

— В смысле как? Выйти замуж, конечно же. Пролить в священную чашу немного своей и Отиса крови. Не за этим ли мы здесь, в конце концов, собрались?..

Она тихо рассмеялась. Казалось, предстоящее ничуть ее не пугало. Это приводило в легкое замешательство, и я, решившись, спросила:

— Анни… Ты все говоришь о богине, о том, что… слышишь ее. Ты знаешь, что будет дальше?

Я сама не верила, что задавала этот вопрос. Все что говорила Анни про богиню, я старалась пропускать мимо ушей. Девушка имела множество прекрасных качеств, за которые я успела ее полюбить, поэтому я попросту игнорировала все странности, списывая их на нелепые причуды.

Девушка медленно повернулась. Ее светлые волосы подсветило заглянувшее в шатер солнце, обрамляя миловидное лицо, сейчас показавшееся неестественно красивым.

— Будет, что должно, — серьезный тон друидки жестко контрастировал с предыдущим приступом веселья. — Колесо цикла нельзя остановить, и рано или поздно оно двинется, проворачиваемое механизмами жизни и смерти. Оно и так слишком долго простояло на месте.

Я похолодела. Не это я хотела услышать, но время нельзя отмотать назад. Я вновь взглянула на Анни, надеясь в это раз усмотреть в ней признаки полубезумной чудачки, но глаза друидки, словно два холодных камня, смотрели слишком тяжело, словно сквозь них на меня взирало нечто, что куда старше и мудрее самой Анни.

Если Крелорс, оскорбившись, и оставил людей, то Брианне, похоже, еще есть дело до смертных, вдруг подумалось мне и я нервно рассмеялась. Я никогда не замечала за собой подобную склонность к религиозности.

Наше с Анни уединение прервала одна из прислужниц. Она заглянула внутрь и жестом пригласила выйти.

Едва я сделала шаг из шатра, то все предыдущие мысли мигом вылетели из головы. Я должна была предположить нечто подобное, но в итоге, оказалась не готова к такому повороту событий.

Теперь, когда отец был похищен и не мог меня проводить к священной чаше, его роль решил взять на себя сам государь.

Римерий улыбнулся, и я, с трудом сбрасывая оторопь, взяла его под руку. Хорогга над его плечом не было, что, задумайся я, могло бы показаться мне достаточно странным, ведь ослабление государя в этот день было на руку Голосам, но пребывая в смешанных чувствах, я почти не обратила на это внимание.