Todo negro

Мальчики в зелёном

Спортом я занимаюсь дольше, чем себя помню. Порог борцовского зала переступил в пять лет — сначала вольная, потом самбо. Плюс лёгкая атлетика, и везде получалось недурно. Однако по-настоящему мою жизнь изменил американский футбол: как раз об этом история.

Мама, растившая меня в одиночку, однажды разыграла классическую комбинацию «америкэн бой, уеду с тобой». Так родное Подмосковье сменил Новый Орлеан. Есть в США много плохого, уж мне-то поверьте — до дыр заел шкуру эмигранта, но за одно могу Америку похвалить. Это подход к спорту.

Огромная система, привязанная к школам, колледжам и универам: ты попадешь в неё ребёнком и шагаешь по удобным ступенькам до «спорта высших достижений», если осилишь. Выступаешь за школу — обычную, в любой для этого есть возможности. Получаешь спортивную стипендию на учёбу в вузе. Потом… ну, или с бесплатным дипломом в погоню за американской мечтой, или в профессиональные спортсмены. Рабочий социальный лифт из любой дыры, с самого дна жизни.

Но моя история не просто о спорте. Она также о фантастических и безумных вещах, в которые сложно поверить. Короче говоря: всё началось в баре El Baron.

***

Тот вечер я помню прекрасно, будто всё случилось вчера. Начало учебного года — последнего для меня в high school, средней школе по-нашему. Был вечер: тёплый, радостный и музыкальный, как в Новом Орлеане полагается. Я был весел, бодр, небрит и слегка влюблён — безответно, ясное дело. Мы с Рики и Линком собирались посмотреть футбол.

Нью-орлеанские «Святые» играли в регулярном сезоне Национальной футбольной лиги. Конечно, мы болели за местную профессиональную команду: Рики и Линк — потомственные луизианцы, а я ничего иного в Америке и не знал ещё толком.

Рики Мартинес в нашей школьной команде был квотербеком. Без паники: понимаю, вы едва ли много знаете об американском футболе. Я буду объяснять. Квотербек — главный игрок команды. Грубо говоря, распасовщик. При каждом розыгрыше в атаке мяч отдают ему, а что случится после — как раз от квотербека зависит.

Квотербек — это как вокалист в рок-группе. Он всегда в центре внимания, у него больше всего славы, фанаток, а в профессиональной лиге — и денег. Надо сказать, Рикардо отвечал сравнению в полной мере: вечная душа компании, прирождённый заводила. Да что там… Хоть мы ещё были школьниками, на футболе не зарабатывающими — денег у него тоже водилось больше, чем у Линка и совсем нищего меня.

Гулять часто доводилось за счёт Рики, и неловкость такой ситуации он старался сгладить.

— Не парьтесь! Я вам за будущую карьеру должен!

Линк, то есть Линкольн Флэтчер, был чернокожим: ну, кому ещё такие имена дают… Я не расист, даже совсем наоборот, не подумайте — просто из песни слова не выкинешь. Он в нашей команде играл ресивером: это игрок нападения, который должен ловить мяч, брошенный квотербеком. Линкольн пасы от Рики принимал прекрасно. Высокий, прыгучий и отлично умеющий оказаться в нужном месте. Всё, что требуется от «принимающего».

А главное — это был замечательный парень. Как и Рики. Мы прекрасно дружили.

— А куда идём-то?

— Как куда? Конечно же в El Baron. Не выпить за «Святых» грешно!

Вы, может, не знаете — но в США совершеннолетие с двадцати одного года, так что мы по закону бухать права не имели. Однако El Baron всегда был, скажем так, особым местом. О баре болтали всякое, и как я тогда думал — в основном чепуху, это теперь понимаю куда больше. Однако если даже наводнение после урагана «Катрина» обошло заведение стороной, когда затоплен оказался почти весь Новый Орлеан — стоит ли удивляться, что документы у молодёжи там не спрашивали?

По дороге обсуждали предстоящую игру: победы «Святых» хотели одинаково, верили в неё… по-разному. Рики — железно, Линк — не очень.

— Окей, прогноз понятен. Не согласен, но запомним. Сквер, что ты думаешь?

Сквер — это я.

На самом деле меня зовут Пётр Романов. Но с таким именем в Америке… варианта два. Или меня называли на местный манер Питером, что ужасно раздражало, или начинали шутить про русского царя. Поэтому друзья всегда говорили «Сквер». «Квадрат» по-нашему. Так уж повелось: мол, he’s almost square, «почти квадратный».

Я реально почти квадратный. Ростом не вышел, зато вширь раздался от тренировок знатно. Вес — как у иных парней, что выше на голову.

Играл я на позиции раннинбека. То есть «бегущего». Пояснить?

Вы наверняка видели в кино, как всё начинается. Стоят ребята друг против друга, один держит на земле мячик — и между ног бросает его назад. Когда мяч попадает к квотербеку, у него обычно три варианта. Может побежать вперёд сам, но это редко. Может высмотреть вдалеке свободного ресивера и бросить ему. А может сразу отдать прямо в руки раннинбеку, который с мячом в атаку и ломанётся. Это называется «вынос».

Раннинбек должен уметь быстро бегать и не попадаться в лапы защитникам. Я бегал быстро, но главное — хрен Сквера собьёшь с ног! Мощи хватает, центр тяжести низко, а борцовское прошлое дало отличную координацию, умение сохранить равновесие и увернуться от приёма. Маленький рост для футболиста — минус, но я умел извлекать из него плюсы.

Если проще… я ведь сравнил квотербека с вокалистом рок-группы. Если так, то ресивер будет гитаристом, а раннинбек — это как играть на басу. Вроде легко, но поди исполни как следует. А все остальные на поле — барабанщики: зрителям меньше интересны, однако без них не сыграть.

El Baron стоял в центре Нового Орлеана, ближе на берегу Миссисипи, что логично: бар открыли почти двести лет назад, тогда окраины ещё не построили. Семейное предприятие. Так что мы шагали по красивейшему кварталу, не похожему ни на что иное в стране: наследие испанцев и французов, правивших Луизианой до американцев. Кому-то нравятся небоскрёбы Нью-Йорка и пляжи Калифорнии, но я уверен — ничего прекраснее сердца Нового Орлеана в США нет.

Особенно вечером. Все колониальные дома в два-три этажа подсвечиваются разноцветными фонарями и вывесками, завитки кованых перил отбрасывают узорчатые тени. Зелень прекрасно пахнет, играет музыка: из любой двери или окна своя. Где рок, где старенький джаз, где что-то помоднее. Трудно поверить, что эта Америка — не Латинская. Отсюда и небоскрёбов почти не видно, они в Новом Орлеане… одно название. По стилю похожи на какой-нибудь Нью-Йорк, но ростом не вышли так же, как я.

Музыка — вообще особое дело. Без музыки Новый Орлеан представить нельзя, без неё никогда не было бы настроения города-праздника. А праздник во Французском квартале ощущается не только на Марди Гра: каждый уик-энд, пускай и без карнавала. Людей на улицах всё равно полно — здесь умеют гулять как следует.

Речь не о хипстерских тусовках Санта-Моники, не о пафосных клубах финансовых столиц. Веселье в Новом Орлеане совершенно другое. Ощущается точно так же, как звучит джаз. Оно и простое, и какое-то… утончённое, я думаю. И приятно расслабленное, и с глубоким чувством.

Патриоты скажут, что я дал слабину, но не постесняюсь признаться в любви к этому городу. Уж по крайней мере — к Французскому кварталу.

Настрой по дороге подпортила только встреча с Адамсом. Этот хлыщ, похожий на Драко Малфоя, манерно вышагивал навстречу: обнимая стройную негритянку, в окружении извечных подпевал. Помахал рукой — вроде бы приветливо, но мне всё равно стало противно.

Ещё один наш раннинбек, и у меня были причины крепко его не любить. Адамс ничего не делал, чтобы устранить эти причины. Сейчас я понимаю: сложно чего-то требовать, если парня за год до выпуска уже подписал один из лучших в футбольном плане универов страны. За его результаты, конечно. Хорошее образование на халяву и дорога из жёлтого кирпича в профессиональные футболисты. Кружит голову! Но тогда я Адамса был готов придушить, и не просто из-за зависти…

Об этом после. Пока же мы достигли угла старинного здания. Над дверью висела очень скромная, почти неприметная во всей окружающей цветомузыке вывеска: EL BARON est. 1822

Заведению не требовалась яркая реклама. Бар и так знали все, кому нужно.

— Когдааа «Святые» идут маааршем!.. — Мартинес пропел строчку из старой песни, джазового хита и спортивного гимна.

Он уверенно шагнул внутрь.

***

Пиво нам продали без вопросов. Свободного столика не нашлось, но за стойкой места хватило.

— Рука у Дрю Бриза слабеет. — с неудовольствием отметил я после первой четверти матча.

Дрю Бриз, конечно, легенда. Один из лучших квотербеков в истории НФЛ — и лучшее, что когда-либо случалось со «Святыми». Но увы, ему ведь уже сорок лет… годы не щадят никого.

— Зато у тебя рука крепнет!

— Ой, иди в жопу…

Рики меня на тему неудач личной жизни подначивал регулярно. Без злобы, по-дружески. В силу спортивного амплуа наш мексиканец, конечно, был фанатом Бриза — потому на критику кумира и обижался слегка.

Я сам когда-то начинал играть именно квотербеком: силушки бросать мяч дальше всех хватало. Но то — ещё в подростках. Когда стало ясно, что выше я уже не вырасту, тренер велел бегать с мячом. Мол, без роста не рассмотришь ситуацию на поле.

Справедливо. В том же Бризе — 183 сантиметра: на десяток больше, чем у меня. И считается, что для квотербека он коротковат. Зато Рики в свои восемнадцать вымахал под два метра, вот и судите сами.

— Всё с Бризом в порядке. Опять сделает «Святых» чемпионами!

— Если только Святой Дух поможет.

— Видишь, Линк? Я всегда говорил: русские ничего не понимают в футболе. Их тема — хоккей! Сквер, почему ты не хоккеист?

— Ну не знаю. А почему ты не повар в Taco Bell?

— Когда попаду в профессионалы, обязательно куплю какой-нибудь Taco Bell.

— Сначала в колледж попади!

Пока у Рики не имелось предложений на спортивную стипендию — что говорить об НФЛ, куда попадают именно из вузов. Зато у его семьи были деньги на образование, а в университетских командах и «платников» полно. Национальная ассоциация студенческого спорта ограничивает количество халявных учебных мест для спортсменов.

— Сейчас из «Лепреконов» карьера светит только Адамсу.

«Лепреконы» — это наша команда. Основали её, когда директором школы был ирландец: оттуда и название. Играем в зелёной форме, ясное дело. Школа у нас государственная — public school, но сравнительно приличная, как и футбольный коллектив. Лучшие школьные турниры штата, финалы которых играются на стадионе «Святых», не выигрывали — но доводилось участвовать. А это уже немало.

— Адамс… гондон.

— Ну почему «гондон». Он этот… блин… — Рики почесал затылок. — Забыл слово. Сквер, как ты говорил?

— Оппортунист.

— Во, точно. Настоящий гондон в команде один.

Само собой, речь о мистере Ли — нашем тренере. Вслух про это даже в баре старались лишний раз не говорить, но все всё понимали превосходно.

— Адамс просто принимает то, что ему дают. В книжке читал: «умирающий от жажды в пустыне берёт воду у того, кто её предлагает».

— Умирающий от жажды в пустыне не обязан вести себя как гондон.

— Гондонам в пустыне никто воду не предлагает.

— В отличие от стипендий в колледжах.

Линк Флэтчер твёрдо настроился пробиваться по жизни через спорт, что для чёрного разумно. Тем более что он, положа руку на сердце, не слыл особо умным парнем. В крайнем случае был готов и на «общественный колледж» — это как ПТУ. Дёшево, всего два года, но и оттуда парни иной раз пробиваются в НФЛ.

У моей матери ни на какой колледж денег не было.

Разговор об Адамсе потянул за собой дерьмовые мысли, настроение ушло ниже плинтуса в один миг. Я даже отвернулся от экрана, хотя вторая четверть была в разгаре и «Святые» играли хорошо.

— Сквер, ну ты чего?..

Чего-чего… в голове заиграла старая песня «Касты». Так отчётливо, словно вовсе не в голове, а прямо в зале El Baron. «Уже ж не маленький мальчик, что-то надо делать, значит…» Всё верно: уже не маленький, остался последний год школы. Последний год, за который нужно что-то решить и что-то сделать.

«Мама одного из них вспоминала потом, что были планы переехать за кордон — жили бы там охуенно, в будущем уверенными, в особняке здоровенном, денег немерено…»

Ну да, ну да. Хотите, умную вещь скажу? Если у вас не складывается на родине — то за кордоном и подавно не сложится. Иммигрант всегда должен доказывать больше, чем местные. Работать тяжелее всех. Это очень непросто.

«Не сидеть же на шее у отца и матери», ага. Особенно если отца снова нет.

— Да ничего, парни, всё нормально.

Ничего не нормально. Без футбола у меня не будет образования, а без образования — не будет будущего. По крайней мере такого, ради которого матери стоило увозить меня в Штаты. Жить на дне можно и под Москвой, Новый Орлеан тут ничем не лучше. А кое-чем даже хуже.

Да, мы недолюбливали тренера. Были ли тому основания?

Мистер Ли — убогий фанат Трампа, республиканец в худшем смысле этого слова. Доживи Хантер Стоктон Томпсон до нашего времени, ему Никсон на фоне мистера Ли показался бы нормальным мужиком. Тренер терпеть не мог негров, латиносов, а уж тем более русских — и никогда даже не пытался скрывать это.

Разница в том, что заменить Рики Мартинеса в любом случае некем. Второй наш квотербек, Тони — одно название, мяч дальше своего члена не бросит. Линку приходилось сложнее, однако всё равно легче, чем мне.

Примета «Лепреконов»: если на трибунах скаут — то мяч на «вынос» будет получать не Романов, а Адамс. Не каждый раз, конечно, но чаще всего. Когда наш милый мистер Ли решал атаковать через раннинбека на глазах людей из колледжа — он в семи случаях из десяти выбирал схему, где с мячом бежит Адамс. Ведь Адамс — настоящий белый южанин, white anglo-saxon protestant, ему только флага Конфедерации на лбу не хватает. И древка со вторым флагом в заднице.

«Лепреконы» играли по довольно старомодной схеме с полноценным раннинбеком — Адамсом, и пашущим на него мной. Расчищай путь на поле главной звезде, отвлекай внимание, иногда всё-таки «выноси» мяч… Не самое востребованное в современном футболе амплуа. Сулящее немного перспектив. Мистер Ли был консервативен не только в политике, но также в игре.

А когда Адамса подписали в Клемсон, скауты к нам вообще почти перестали приезжать.

Ну и чему тут удивляться?

Есть вопросы, за что я терпеть не мог Адамса?

Ладно, не будем о нём. Возможно, вступление моей истории оказалось слишком долгим и вы от него слегка устали. Что поделать: нужно было кое-что пояснить о футболе, обо мне, моих друзьях и не только.

Сама по себе история началась минут через пять после этого неприятного разговора.

El Baron был забит под завязку — а как иначе, в день игры «Святых»! Мужики прилипли к экранам, девочки сновали туда-сюда: себя показать, на парней посмотреть. Заведение двухэтажное: зал внизу, наверху лаунжи для публики покруче нас. Наверняка и там сейчас смотрели футбол, но вряд ли пили простенькое светлое пиво. И если внизу звуки трансляции соперничали с роком из колонок, то там — скорее джаз или вроде того.

В матче наступил перерыв, и было решено подышать свежим воздухом.

Не мы одни такие: в дверях образовалась толкучка, без футбольных навыков не пробиться. На улицу выплеснулась куча народа, со стаканами и бокалами, шумно обсуждающая игру. Мы тоже говорили о футболе — понимая в нём больше остальных.

Вот тут-то и появилась она.

— Мальчики… вы футболисты, да?

Сначала был голос. Низкий, немного хрипловатый, оттого особенно будоражащий. Эта женщина говорила с сильным акцентом, который я не опознал: не американец, у меня природного слуха на акценты нет.

— Футболисты! — без промедления отозвался Рики.

Дама годилась нам в матери, но выглядела чертовски эффектно. Выше меня ростом, с солидными формами, в дорогом и не очень-то скромном платье. Даже под разноцветными уличными огнями было понятно, насколько у неё бледная кожа — и это выглядело не болезненно, а благородно. По плечам струились пышные рыжие волосы.

Она была навеселе, я бы даже сказал — довольно сильно пьяна, на каблуках стояла уже не очень уверенно. И судя по стакану-«роксу» в руке, останавливаться не собиралась. Запрет на курение в общественных местах даму не заботил. Незнакомка потягивала сигариллу через длинный, аж в два с половиной пальца, мундштук.

— Футболисты… футбол — это так сексуально! Даже американский. Ладно, буду честна… особенно американский.

Надо ли объяснять, насколько нам понравились эти слова? Женщина-то была… знаете, что означает аббревиатура MILF? Ну, в общем… да-да, оно самое. Именно так мы все и подумали. По крайней мере, я сам.

— Для профессионалов вы, мальчики, молоды. Дайте угадаю: университет Луизианы? Приехали в благословенный Новый Орлеан из скучного Батон-Руж?

— Мы из школьной команды.

— Ах, нужно было догадаться. Как она называется?

— «Лепреконы». Это общественная шко…

— «Лепреконы»! Вау!

Незнакомка так обрадовалась, что едва не расплескала напиток. Я почувствовал запах, пробившийся через её дорогие духи: это ром.

— Ох, простите, мальчики. «Лепреконы» — великолепное, на мой вкус, название! Просто я сама, так уж вышло, из Ирландии. Радуюсь всякому кусочку родины.

— Это Рикардо, это Линкольн. А меня называют Сквер.

Я в этот вечер был на удивление решителен — хоть личная жизнь давно не складывалась. Или как раз благодаря этому…

— Потому что ты квадратный?

— Вроде того.

— Понятненько. У тебя интересный акцент. Откуда ты родом?

— Я русский.

— Вау…

Она приблизилась так, что у меня кровь из головы решительно отхлынула вниз. Помимо запаха дорогого рома и прекрасных духов, чувствовалось нечто иное. Я не разобрал, но ощутил в полной мере. У ирландки были зелёные глаза, и мне стоило великих усилий смотреть именно в них, а не в декольте.

— Русские — это сексуально. Говорят, русские — самые опасные из белых. Ох, милый Линкольн, ты только не обижайся. Я имею право так говорить: мой муж — чёрный.

Ирландка пригубила ром, затянулась через мундштук. Рики и Линк заворожённо следили за ней, так и не произнеся ни слова.

— Мальчики… неловко навязывать вам своё общество, конечно, и я безо всяких обид приму отказ… но будет очень мило, если вы согласитесь составить нам с мужем компанию на втором этаже. Вы бывали на втором этаже El Baron?

— Нет…

— «Нет» — значит «не бывали»? Или это значит — «нет, мы здесь с горячими молоденькими подружками и не ублажим Бриджит своим обществом»? Кстати, да: меня зовут Бриджит. Следить за игрой наверху, к слову, ещё удобнее. Вы ведь можете рассказать что-нибудь о футболе?

— Да, конечно.

— «Да» — значит, что вы с подружками моложе и красивее меня? Или что поведаете нам с мужем об этой чудесной игре?

Если честно, я немного запутался. А ещё всё-таки опустил глаза к прекрасной груди Бриджит, что она тут же заметила: от этого стало ещё более неудобно. Как обычно бывало что на футбольном поле, что в барах — положение спас Рики.

— Мы с удовольствием! Поговорить про футбол — всегда клёво!

— Да-да, пойдём!

— Не вопрос, мэм!

Не пойди мы за Бриджит на второй этаж El Baron, моя жизнь наверняка сложилась бы совершенно иначе. Не то чтобы я сожалел о решении: просто теперь судьбоносность такого мимолётного, ни к чему не обязывающего поступка несколько будоражит.

Никогда не знаешь, как далеко способна завести сущая мелочь. И какие невероятные, пускай и порядком пугающие вещи скрываются буквально в двух шагах.

Особенно в Новом Орлеане.

***

В лаунже, разумеется, царил полумрак. Глубокая ниша в стене, огороженная ротанговой ширмой, освещалась мягкими оттенками синего и розового. Там имелся большой телевизор, невысокий столик и два великолепных кожаных дивана. Тут и правда играл джаз. Негромко: фоном для трансляции игры.

— Бриджит, душа моя, и кого же ты привела?

Глубокий голос, тоже немного хриплый — и тоже с очень сильным акцентом. Этот я узнал сразу: французский. Была у меня подружка-француженка… хотя кого я обманываю? Не было никакой французской подружки: только одна любимица на «Порнхабе». С точно таким же говором.

— Это футболисты! Ты представляешь: команда называется «Лепреконы»!

— Они не похожи на ирландцев.

— Вряд ли это их портит. «Лепреконы»! Наверняка у них зелёная форма. Помнишь ту песню? Про мальчиков, которые носили зелёное? О-бо-жа-ю!

Интересно, подумал я: она обожает песню или мальчиков в зелёной форме? Не скрою, меня как-то больше порадовал бы второй вариант.

— Ну что ж… футболисты. Присаживайтесь.

Посреди одного из диванов восседал высокий и очень худой негр. В темноте было сложно понять его возраст, но уж точно — не юноша. Чернокожий носил прекрасный костюм с шейным платком вместо галстука, пижонские двухцветные ботинки и совершенно неуместные в таком помещении тёмные очки. К стене рядом с ним была прислонена трость, а в белоснежных зубах тлела толстая сигара. Несомненно, это был богатый человек с определённым вкусом. Таким, который как раз в Новом Орлеане уместен.

— Не знал, что здесь курить можно! — Линк при виде негра сразу заговорил таким тоном, будто они с незнакомцем были старыми друзьями.

— Никто в El Baron не запретит мне курить. Я знаком с хозяевами заведения… довольно давно знаком. А вы уже знакомы с Бриджит.

— Чёрного зовут Линкольн, мексиканца — Рикардо. — Бриджит не позволила нам представиться самим. — А вот этот, Сквер… он русский.

— Сквер? Разве такие имена у русских?

— Друзья зовут меня Сквер.

— Хм, вот оно что… Выходит, мне придётся называть тебя так, иначе не смогу претендовать на дружбу? Это дерзко. Интересная позиция. Мне нравится. Будь по-твоему, Сквер. Но тогда меня будьте любезны называть Бароном. Вы все.

— Да у вас тут прямо вуду какое-то! — усмехнулся я.

— Вуду?

Негр чуть наклонился вперёд, усиливая вопрос, а ирландка присела рядом со мной — ближе, чем стоило на глазах у мужа.

— Ну… вуду. Знаете: Барон Самди, Мама Бриджит. Гаитянец и ирландка. Как это называется… лоа. Гаитянские боги. Или полубоги. Духи… типа того. Я читал.

В это месте все обычно шутят — ух ты, футболист умеет читать! Но наши новые знакомые не стали повторять подобные глупости.

— Ты только послушай, дорогая! — Барон расхохотался. — А помнишь наш первый визит в Новый Орлеан? Город определённо изменился к лучшему! Теперь тут даже русский разбирается в лоа, подумать только… Забавно, забавно. Однако уже возобновляется игра…

И правда: команды вернулись на поле. Барон извлёк откуда-то литровую бутылку без этикетки, заткнутую деревянной пробкой и наполненную тёмной жидкостью. Наверняка ром.

— Выпейте со мной, парни.

Негр наполнил четыре красивых стакана: я как-то и не заметил, что на столе стоит посуда. Он мне поначалу показался пустым. Бриджит протянула мужу свой стакан — освежить.

— За что выпьем? — снова оживился Рикардо.

— Может, за души мертвецов? Раз Сквер сравнил меня с Бароном Самди… — негр посмотрел каждому из нас в глаза, пока его собственные по-прежнему скрывались за тёмными очками. — Шучу! Что вы так напряглись… мы выпьем за победу «Святых». Я ничего не понимаю в футболе, но болею за Новый Орлеан.

— Мне нравится это название! — воскликнула Бриджит. — «Святые». Помнишь песню старины Джаггера? «Раз каждый полицейский — преступник, и все грешники — святые…»

— …а орёл есть решка, то зовите меня просто Бароном… Да-да-да. «Святые». Это нам очень подходит. И форма у команды чёрная. А ещё мне нравится их эмблема: лилия. Это очень по-французски… я люблю, видите ли, французское. Родной язык. Ну, выпьем! За всех «Святых»!

И мы выпили. Я никогда не пробовал такой вкусный ром. Вроде ром есть ром, это же не виски и не коньяк… но ром Барона был буквально божественным. Чернокожий снова внимательно нас осмотрел.

— Вы мне нравитесь, парни. Вы не гринго. Один чёрный, один мексиканец — и явно с древней кровью индейцев. А древняя кровь — хорошо… я сам древнего рода. О русских ничего не знаю, но кажется — русские тоже из наших. Славная компания.

Любопытно, что Барон судил о нашем происхождении с логикой мистера Ли — но совсем иначе его оценивал. Какое-то время мы старались любезничать с Бриджит, позволяющей каждому уделить ей внимание. Получалось коряво. Сами понимаете: школьники, общество изысканной дамы нам было в новинку. Она даже порядком отвлекала от матча.

Тем временем негр увлёкся происходящим на экране: «Святые» разыграли мяч, Дрю Бриз отдал прекрасную передачу через треть поля.

— Тачдаун! — завопил Рикардо.

— Еее!..

— А ты говорил, рука слабеет!

Мы тут же выпили ещё, не дожидаясь Барона с Бриджит и забыв про тосты. Пара не обиделась.

— Парни… моя жена полюбила футбол с первого взгляда, но ей не особенно интересна сама суть игры. Я же хочу в ней разобраться. Будьте любезны: расскажите, что тут вообще происходит? Что значит «тачдаун»?

Рассказать о футболе — та вещь, о которой нас лишний раз просить не требовалось.

— Ну, видите: поле длиной сто двадцать ярдов, оно разделено на участки по десять. Последние отрезки на краях поля — это «конечные зоны». Если забежать с мячом в конечную зону противника или принять там пас, это будет тачдаун. Шесть очков. Ещё можно забить ногой в ворота с поля: это «филд гол», три очка. Так делают, когда боятся до конца мяч не донести.

— Ясно. Но я всё ещё не понимаю принцип движения по полю.

— Ну, команды владеют мячом по очереди. На то, чтобы пройти десять ярдов, есть четыре попытки. Можно сразу пройти больше, если сделать пас далеко вперёд или раннинбек сумеет прорваться. Но необходимо хотя бы десять: тогда снова будет четыре попытки на следующий отрезок. Так добираются до конечной зоны. Понимаете?

— Пока да.

— Ну вот. Если игрока с мячом повалят или ресивер не поймает передачу — попытка потеряна.

— И тогда новая попытка с прежней отметки?

— Нет. С того места, до которого дошли. Скажем, если прошли семь ярдов из десяти, то на следующие попытки остаётся уже три ярда. А если не пройти десять ярдов за четыре попытки, то мяч переходит к противнику, и тогда уже он разыгрывает. Ещё соперник может перехватить пас или подобрать мяч, который уронили — это «фамбл» называется. Тогда он сразу же атакует, без розыгрыша: схватил и побежал. Если игрок с мячом остался на ногах, конечно.

— Теперь более-менее ясно. Вы пейте, пейте.

На это нас тоже не пришлось особо уговаривать. Курить сигареты спортсменам нельзя, а вот что до алкоголя — ох, поверьте, мы иной раз бухаем так, что вам и не снилось. Всё-таки атлетизм — одно, необходимость психологически разгрузиться — другое. А сейчас, когда нас угощали прекрасным напитком, вовсе сам Бог велел.

Мы ещё долго объясняли Барону основы правил американского футбола. Вроде того, что после тачдауна можно заработать дополнительные очки: одно — если пробить по воротам ногой, два — если разыграть прямо перед конечной зоной и ещё раз занести мяч в неё. Практически всегда бьют с ноги, потому что промахнуться сложно. Но иногда бывают в матче моменты…

По ходу дела мы постоянно пили, но ром в бутылке как будто не убывал. Барон всё подливал и подливал из неё, а ёмкость оставалась практически полной. Я запомнил эту деталь, но в моменте не придал ей особенного значения.

Признаюсь: когда я порядком напился, «особенное значение» обрели декольте и чулки Бриджит. Благо что она, кажется, специально поворачивалась так и этак, тянулась за бутылкой через весь стол, вроде бы ненароком касалась моего плеча грудью. Делалось всё более стрёмно, однако от природы не убежишь.

Пусть и будучи неплохим футболистом, парень с пустыми карманами и без машины едва ли найдёт подружку. Даже в Новом Орлеане: это не самый большой и богатый город США, но отнюдь не деревня. Откровенно говоря, ниже моего тогдашнего социального статуса падать было особо некуда — разве только в трейлере жить. Короче, секса не случалось уже год. Да и год назад-то вышло по пьяни на шумной вечеринке, второпях: я кончил быстрее, чем что-то почувствовал. Скорость — она на футбольном поле хорошее качество, а тут…

Думаю, вы понимаете моё волнение и неловкость. Хуже всего иное: и Барон это заметил. Как раз к моменту, когда матч окончился победой «Святых» и мы подняли очередной тост за это.

— А тебе, Сквер, нравится моя жена?

Блядь. Вот и что тут ответить?

— Ааа… ну… мадам Бриджит очень красивая, конечно, я…

— Ммм, как это мило! — промурлыкала ирландка.

Лучше бы промолчала, конечно. От поцелуя в щёку стало только хуже.

— Моя супруга обожает танцевать. Сам я, признаться, нынче танцую редко: мода изменилась. Не по мне современная музыка. Знаете, когда-то в этом баре играл такой прекрасный гитарист… его звали Хулио… времена меняются. Сейчас Хулио занят кое-чем другим. Не суть. Я уверен: если кто-то из вас захочет потанцевать с Бриджит, она не откажет. Не откажет даже всем по очереди.

— Не откажу. — Бриджит потушила сигариллу и осушила стакан. — Но сначала с русским.

По-моему, Рики и Линк немного обиделись.

— Но учти, Сквер… — Барон растянул безупречную улыбку на всё лицо. — Я слежу за тобой.

С этими словами он взялся за дужку тёмных очков и сдвинул их вниз. Тут я чуть не выплюнул ром, которого как раз набрал в рот для храбрости.

На меня смотрели пустые глазницы. Две абсолютно чёрные впадины на почти идеально чёрном лице. Клянусь: они были чернее «вантаблэк». Словно два провала в Ничто. И не успел я струхнуть по-настоящему, как из левой глазницы что-то показалось. Белёсое, вытянутое, извивающееся…

Это был червь.

Я едва сдержался, чтобы не блевануть.

— Мне… выйти нужно… простите…

Я вскочил с дивана и выбежал прочь быстрее, чем из окружения самых лютых защитников. Только услышал голос Бриджит вслед:

— Жду тебя на танцполе!

Где туалет на втором этаже — понятия не было, так что я практически скатился по лестнице, спеша к нижнему. Прихватило вдруг не на шутку, хотя по дороге головой-то я немного успокоился. Ну, как там говорят… «белочка» бывает только у баб, у мужчин — видения. Выпил лишнего, с кем не случается. Прокуренное помещение. Может, они там не только сигары курили. Кто знает?

Внизу уже лихо отмечали победу нью-орлеанской команды. Танцпол ходуном ходил — парни и девушки со всех столов ломанулись туда, по полной лабал рок. Что это за группа? Kiss? А, нет… это Van Halen. Точно-точно, они. Песня Runnin’ with the Devil.

«Я живу так, словно завтра не настанет…»

В конце лестницы стояли двое стрёмных негров. Я вовсе не имею в виду плохих парней из плохого района: таких не боюсь. Но эти двое почему-то не были похожи на людей. Вроде всё как у всех — лица человеческие, но… дело в глазах? Или в зубах?

«Да, я живу в смертельном темпе…»

Я поспешил в туалет, мощными плечами растолкав толпу перед ним: даром ли футболист, да ещё раннинбек?

«Оказалось, что простая жизнь не так уж проста, когда я выскочил на эту дорогу…» — пели Van Halen.

Дверь сортира захлопнулась за мной. Из-за неё гремели гитары и нёсся припев песни.

НАПЕРЕГОНКИ С ДЬЯВОЛОМ, НАПЕРЕГОНКИ С ДЬЯВОЛОМ

Я РАССКАЖУ ТЕБЕ ОБ ЭТОМ ВСЁ

Я заперся в кабинке и еле-еле справился с молнией — руки дрожали. Жутко хотелось ссать, но было ясно, что справить нужду окажется нелёгкой задачей: из-за Бриджит член всё ещё стоял. Ладно уж, как-нибудь…

В следующий миг я заорал так, что на другом берегу Миссисипи наверняка услышали.

Думаете, потому что член в трусах не нашёл? Ну… в определённом смысле да. Не совсем. Дело было в, как бы это сказать…

В шерсти.

Не, у меня всё в порядке с тестостероном и волос на теле хватает, а в штанах тем более. Но речь не об этом. Я увидел самую настоящую шерсть — очень густую, жёсткую, бурого оттенка. В ней хер разглядеть не удалось, хотя грешно жаловаться на размер… был бы только кому нужен.

Почему-то я резко скинул штаны — прямо до кроссовок, и охренел ещё больше.

Шерстью были покрыты все ноги: от паха до лодыжек. Сначала подумалось, будто я превращаюсь в нечто вроде гориллы, но всё оказалось ещё хуже.

Я понял, что мои колени выгнуты не в ту сторону. Как… как у козла, наверное.

В общем, опорожнить мочевой пузырь получилось безо всяких проблем, и на том спасибо. Хотя едва ли меня за это потом благодарила уборщица… Не помню, как выбрался из туалета: на своё счастье, хоть штаны машинально натянул.

Опомниться удалось только в зале. Van Halen допели, теперь играли The Rolling Stones. Ту же песню, которую вспоминала Бриджит.

«Пожалуйста, разреши представиться: я богат и обладаю вкусом… Я был неподалёку много-много лет, украл много человеческих душ…»

Под Sympathy for the Devil трудно не танцевать — и все вокруг плясали.

Едва отпустило, как я бросился ощупывать колени под джинсами. Они оказались нормальными. Проверять насчёт шерсти я, конечно, посреди толпы не стал.

«Приятно познакомиться: надеюсь, ты угадал моё имя…» — пел из колонок Джаггер.

Мелькнула мысль, что имя негра в лаунже я угадал сразу. Так лихо угадал, что он сам удивился.

— Я сбил тебя с толку, да? Прости: такова природа игры. Ты рассказал о своей, я тоже кое-что показал…

Барон Самди, неожиданно похлопавший меня по плечу, почти в точности повторил строки, до которых как раз дошла песня. Он улыбался, перегоняя сигару из одного уголка широкого рта в другой. Хоть это был уже первый этаж, полный случайных посетителей вроде нас с Рики и Линком — никто не возмущался, что Барон курит. Народ отплясывал под Джаггера, славил «Святых» и не обращал на нас никакого внимания.

— Ты хороший парень, Сквер. — Самди протянул мне стакан, полный рома. — И друзья у тебя что надо. Я кое-что понимаю в людях. Мне понравился этот ваш футбол… И команда понравилась.

— «Святые»?..

— «Святые» тоже, но я про «Лепреконов». Загляну как-нибудь на вашу игру: не возражаешь? Или хотя бы на тренировку.

Я то ли закивал, то ли замотал головой, но Самди меня понял. Чернокожий вынул из зубов тлеющую сигару и указал ею в глубину зала.

— Посмотри, мой русский друг.

Он указывал на Бриджит.

Хотя вокруг ирландки было полно девочек вдвое моложе, она полностью владела общим вниманием. Стакан в одной руке и мундштук в другой совсем не мешали красавице танцевать: она двигалась в такт бодрой музыке с потрясающей грацией. Словно танцевала вовсе не под рок, а как минимум под джаз — или, может, вовсе что-то классическое. Рыжие локоны взлетали к потолку, разбегались по голым плечам, падали на лицо. Тогда я бы ещё не взялся судить, что из лоа за боги или полубоги, но танец Мамы Бриджит выглядел божественно. Я недаром повторяю это слово.

— Иди, спляши с ней. Я староват для такой музыки. Иди, чего застыл? Не расстраивай мою жену!

Расстраивать Барона и его жену мне совершенно не хотелось: оставалось подчиниться.

Как ни странно, тот вечер почти забылся уже следующим утром. Хотя «забылся» — это не совсем верное слово. Я вроде бы и помнил все события, однако они больше не казались ни странными, ни пугающими. Не казались даже особенно интересными: я просто перестал об этом думать, едва открыл глаза в своей постели.

А через пару дней забыл уже по-настоящему: ровно до того дня, когда Барон Самди в самом деле явился на наш стадион. Кстати, если вы подумали, что вся история только о нём и Маме Бриджит, то отнюдь. Впереди нас с «Лепреконами» ждали другие удивительные события и… встречи.

***

Прошли месяцы. Наступила зима, и наша последняя игра за «Лепреконов» приближалась.

Для многих парней она должна была стать и последним настоящим матчем в жизни: большинство игроков школьных команд на том заканчивают. По всему выходило, что так будет и со мной.

Линк Флэтчер окончательно нацелился на общественный колледж. Пусть это далеко от предела мечтаний, но наш ресивер не унывал.

— Учиться всё равно не хочу. —признавался он. — А за два года уж кому-нибудь приглянусь.

Ну да: подальше от мистера Ли у Флэтчера явно будет шанс продать себя скаутам. Если бы наш дорогой тренер меньше руководствовался расизмом, а больше оценивал футболистов по самой игре и использовал их лучшие качества — быть «Лепреконам» в центре внимания колледжей постоянно. Но увы…

У Рики всё тоже складывалось не лучшим образом.

— Если не Университет Луизианы, то уж куда-нибудь…

Увы, речь по-прежнему не шла о спортивной стипендии: нашему квотербеку предстояло пробиваться в команду, учась на деньги родителей.

— За Сквера обидно.

— Да уж: полное говно выходит.

Именно говно и выходило, иначе не скажешь. Никаких предложений от вузов. Под конец сезона мистер Ли, кажется, вовсе забыл о моём существовании. На последних тренировках я почти не участвовал в розыгрышах — отрабатывал рывки да наматывал круги вокруг стадиона.

— Романов, ты в чертовски плохой форме. Если бы Адамс мог работать на каждый «вынос», то клянусь Богом: не видать тебе поля вообще!

Я едва сдержался, чтобы не плюнуть мистеру Ли прямо в его наглую южанскую рожу. Это я-то в плохой форме? Любой человек, имеющий глаза и способный следить за секундомером, сказал бы: бегаю чуть-чуть хуже Адамса. А свалить меня в сто раз сложнее — уж в этом все защитники убедились, что свои, что чужие.

Но мистер Ли ко всем моим стараниям оставался слеп и глух. Традиционно благоухая перегаром и сверкая красной рожей, он продолжал пестовать свою любимую голубоглазую бестию. Типичный футбольный неудачник: когда-то хорошо играл за школу в несусветной перди, был звездой для всего города из трёх с половиной домишек. Отучился в заштатном колледже, так и не стал профи, подался в тренеры — теперь заливается бурбоном, вымещает свои комплексы на неугодных и по праздникам бьёт жену.

Последнее суждение мои друзья сочли преувеличением.

— Давай всё-таки Гитлера из него не делать.

— Он говнюк, но не настолько.

— И всё-таки не худший тренер на свете. Как-то команду построил…

Признаю: иногда я действительно перегибал палку насчёт мистера Ли. Всё-таки он вырастил из нас каких-никаких футболистов. Эта ситуация с Адамсом, если подумать, не сразу сложилась…

Вы не подумайте: Адамс пахал на тренировках как проклятый, признаю. Без сомнения, он был прекрасным раннинбеком — за сезон набрал огромное количество ярдов, заносил тачдауны в каждой игре. Но мне от того было не холодно и не горячо.

Я думал о собственной судьбе, и думы эти к концу года стали уж совсем мрачными.

Как-то раз, сидя на трибуне школьного стадиона после тренировки, мы с Рики и Линком завели важный разговор. Был приятный вечер: ещё не стало слишком холодно, красные закатные лучи отражались в окнах нашей альма-матер. Я старался получше запомнить все ощущения. Скорее всего, скоро на стадионах доведётся бывать только зрителем…

Рики потянул за ключ банки «Пепси». Она зашипела, и едва затих этот звук, как Мартинес высказал смелую мысль.

— Я вот что думаю… Тони ведь хреновый квотербек, да? Что имею в виду… мистер Ли не решится заменить меня во время игры?

— Да какое там!

Этот Тони, здоровенный итальянец, был классным парнем. Затусить с таким — всегда весело, но единственной причиной его пребывания в составе «Лепреконов» была необходимость иметь хоть какую-то замену основного квотербека. В нашей школе полный порядок с мощными, высокими, быстро бегающими парнями. Да. А вот что до пасующих…

— Так вот. — продолжил Рики. — Квотербек ведь может менять схему атаки перед розыгрышем. Ну, типа: тренер выбрал, но я вроде как увидел подлянку защиты… и переиграл. Ну, нормальная ситуация.

— Это для профессионалов нормальная. Не в школе же.

— Не в школе. Но что мистер Ли сделает? Выпустит Тони вместо меня? Даже не смешно. Короче, я к чему… У нас в плейбуке есть интересные схемы. Просто мистер Ли вечно забывал про них, пока продвигал Адамса. Мы можем в наглую начать играть по-своему: я просто дам команду, парням придётся выполнять.

— Я, конечно, очень ценю твою заботу… но это дебильная идея.

— Почему дебильная? Всё равно же последний матч.

— Во-первых, будут ли скауты на последнем матче? Сомневаюсь, давно их не видно. Во-вторых, Мистер Ли тебе за это такую рекламу по всем универам сделает…

Рики захохотал.

— Да ладно! Думаешь, почему у меня хер вместо стипендии? Уверен, мистер Ли и так говна скаутам налил в уши. Да и кто его будет слушать, когда окажусь в колледже? Так и скажу: тренер был сраным расистом. А лучших моментов рекрутёры просто не видели. Не приезжали, мол. Это чистая правда! Сам знаешь, как мы играем: «вынос», «вынос»… если не прошло, только тогда в пас.

Это верно. Устаревшие схемы, футбол времён молодости мистера Ли. Сейчас-то пасовая игра в приоритете, но с тактикой нашего тренера у Мартинеса и Флэтчера тоже было меньше шансов проявить себя, чем они заслуживали.

Вполне возможно, именно поэтому мои друзья не получили предложений из колледжей. А расизм мистера Ли был лишь последним гвоздём в крышке гроба наших надежд… Так что Рики не только обо мне думал, когда рожал свой план.

Мне идея всё равно не понравилась. Конечно, квотербек главный на поле — если он скомандует, всем исполнять придётся. По крайней мере первый-второй раз, пока мистер Ли не поймёт, что происходит. Но подобное поведение — хреновая для спортивного резюме строчка, знаете ли. Рики же не многоопытная звезда профессиональной лиги, чтобы такие выкрутасы сходили с рук.

Мысль осталась недодуманной: Линк толкнул меня в плечо.

— Глядите, парни!

Флэтчеру не пришлось объяснять, на что именно нам с Рики стоит взглянуть. Сидящую на другом конце пустой трибуны парочку мы узнали сразу.

Худой человек в элегантном костюме, старомодной шляпе, с сигарой в зубах — перепутать Барона с другим чернокожим я даже издалека не мог. Бриджит сидела рядом с ним.

— Это же эти…

— Точно.

Барон понял, что мы его заметили. Он поднял трость и проделал ею вполне понятный жест: ну-ка, подойдите! Вероятно, воспоминания о том осеннем вечере были очень странными не только у меня.

— Может, не пойдём?.. — робко протянул Линк.

— Думаю, тогда он сам подойдёт.

— Во-во. Давайте лучше сами.

Наверняка вам кое-что в моём рассказе кажется странным: ведь я уже прямо говорил об этом негре как о самом Бароне Самди, а о его супруге — как о Маме Бриджит. И говорил так, будто это вещь сама собой разумеющаяся, нормальная, вовсе не удивительная.

Однако примерно так я всё и ощущал. Возможно, в том состоит магия Нового Орлеана: города, где совершенно удивительные вещи уместны. Не исключено, что лишь после встречи в El Baron я окончательно настроился на нужную волну. События приобрели черты магического реализма. В том, как мы с Рики и Линком почти забыли встречу с лоа, а потом легко обо всём случившемся месяцы назад вспомнили, было нечто маркесовское.

— Мне не нравится мистер Ли. — заявил Барон.

— Он и нам не нравится.

— Это я уже понял. Мистер Ли не любит чёрных, а это большой порок. И ты, мой русский друг, для него всё равно что чёрный.

— Я думаю, старик так же смотрит на ирландцев. — с видимым неудовольствием отметила Бриджит. — Новый Орлеан заслуживает лучшего. «Лепреконы» тоже.

— А вы задумали дерзкое!

Барон Самди явно говорил об идее Рики. Мы ничего не рассказывали лоа про это, но стоило ли удивляться, что Барон в курсе? Не стоило.

— Смелый план, который подкупает. Однако вы, юноши, ещё не полностью осознали, насколько необычная игра вас ждёт. За последние месяцы я порядком поднаторел в футболе и этот матч ни в коем случае не пропущу. Поверьте: он выйдет особенным и от него очень многое зависит.

Куда уж больше, чем мне казалось пять минут назад? Но Самди определённо было виднее. Мама Бриджит лукаво улыбнулась.

— Мы можем кое-чем помочь, мальчики.

— А можем и не помочь. Или… вовсе наоборот.

— Да. Если захотим.

— Всё зависит от вас, парни. Вы сумели увлечь меня футболом, однако разгоревшийся интерес требует теперь настоящего зрелища. Не разочаруйте старого барона. Это как танец! На него мало пригласить, нужно ещё и не ударить в грязь лицом. Двое умных людей однажды сказали мне: чем искушённее игра, тем искушённее соперник. Ваша игра оказалась по-настоящему хороша, и уж поверьте — противник впереди достойный.

Мы с парнями мало что поняли в этой речи: только кивали и пытались сделать вид, будто прониклись. В конце концов, мне не хотелось, чтобы Барон опять решил пошутить. Что он выкинет, если сочтёт нашу игру разочарованием?

В лягушек превратит? Или в крокодилов?

Я бы уже ничему не удивился.

***

Что последняя игра сезона действительно будет особенной — я понял, как только увидел в школе объявление. Никому вокруг оно странным не казалось: только игроки «Лепреконов» были сильно удивлены.

И то, кажется, не все — но мы с Рики и Линком уж точно.

— Узнал чего? — спросил я Рикардо, как раз стоя рядом с афишей предстоящего матча.

Квотербек пожал плечами.

— Мистер Ли вообще не понял вопроса. Мол, матч как матч, команда как команда, чего такого? Будто каждый год с ними играем…

— Мне все примерно так же ответили. — добавил Линк. — Ничего, мол, необычного.

— Хера себе: «ничего необычного»…

Мы втроём снова уставились на афишу, которую уже успели изучить в мельчайших подробностях.

Во-первых, нашим соперником была команда из частной школы Пикман. О такой ни я, ни Рики, ни Линк отродясь не слышали — хотя уже много лет катались в составе «Лепреконов» по Луизиане и вроде бы видели всех футболистов штата. Серьёзно: что эти парни делают в нашем расписании?

— Они хоть из Луизианы вообще?

— Не уверен…

Во-вторых, загадочная команда называлась «Нечестивцы». И вот это действительно удивляло.

Нет-нет, названия бывают всякие. В профессиональной лиге играют «Налётчики» из Окленда, перебирающиеся в Лас-Вегас, и «Буканьеры» из Тампы. Столичную команду как раз тогда вынуждали отказаться от названия «Краснокожие»: в нашем-то политкорректном обществе. Зато канзасские «Вожди» по-прежнему выступают под этим именем, вопреки истерии о культурой апроприации.

Но это всё, знаете ли, отнюдь не «Нечестивцы». Америка — религиозная страна, у нас прямо на долларе написано о вере в Бога. И такое…

— Стрёмно как-то.

— Надо ещё людей поспрашивать.

Без толку. Про «Нечестивцев» никто ничего пояснить не мог, а когда мы обращали внимание на странности — получали в ответ недоумённые взгляды. Что вы несёте, мол? Всё нормально!

— Такое ощущение, что всё это как-то связано с Бароном.

И мы было согласились с предположением Линка, но тут возникла ещё одна интересная деталь. Её подкинул, как ни странно, Адамс — мы случайно столкнулись у шкафчиков в коридоре.

— Слыхали про нового скаута?

Никто из нас не горел желанием общаться с Адамсом сверх необходимого, но слова о скауте тут же наградили раннинбека нашим полным вниманием. Сколько месяцев рекрутёров не видели! Только недавно мечтали об этом, и вот…

— На матче с «Нечестивцами» будет?

— А где ещё? Мистер Ли сказал.

Вот старый мудак: шепнул любимчику, от остальной команды утаил.

— А что за скаут? Из какого колледжа?

— Не знаю. Из какого-то крутого университета. Его зовут мистер Говард. Так что вы, парни, уж напрягитесь в пятницу! Последний шанс!

При словах о последнем шансе Адамс так мерзко оскалился, что я с трудом сдержал желание выбить говнюку зубы. Впрочем, надо отдать должное: Адамс мог нам про скаута и не сообщать. Пришлось выдавить из себя благодарность.

Общий «заклятый друг» свалил, весело насвистывая, а мы трое остались в ещё большем недоумении. Окей, скаут. Мы отвыкли, но в целом — дело обычное. Находить талантливых игроков надо, и разыскивают их даже в не самых крутых школах. Однако почему всё в тёмную? Почему неизвестно, из какого мистер Говард колледжа?

— А прикинь, если это Барон так представился?

— И в какой, по-твоему, колледж он игроков набирает? Вудуистский, что ли?

— Мало ли… стрёмный он, этот Барон.

— Парни, а почему мы до сих пор не гуглим?

Чёрт возьми, и правда. Самое простое и естественное действие в любой непонятной ситуации — а мы шляемся по школе, как дураки, и пристаём ко всем с вопросами! Телефоны тотчас покинули наши карманы, в поисковые строки полетели запросы.

Я был уверен, что и «Гугл» про загадочных «Нечестивцев» с мистером Говардом не знает ничего. Но это оказалось правдой лишь наполовину.

Мистер Говард действительно не находился в связке с каким-либо колледжем. Про частную школу Пикман интернет кое-что знал — но таковая обнаружилась аж в Массачусетсе, то есть на другом конце страны. Самый северо-восток Штатов, Новая Англия. Места там футбольные, конечно: «Патриоты» из Бостона с начала «нулевых» были сильнейшей профессиональной командой, редко не добирались до финального матча сезона.

Но то профессиональная команда. Студенческим футболом университеты Лиги Плюща не славятся — не нужно это самым престижным учебным заведениям страны. Да и вообще, больше всего спортсменов выходит из южных штатов. По понятным социальным причинам: жизнь тяжелее.

— Думаешь, это они?

— Других Пикманов не нашлось. Но что команде из Массачусетса делать в Луизиане?

— Однако с Бароном она едва ли связана, если всё так.

Ещё интереснее оказались результаты поиска самих «Нечестивцев».

— Охренеть!

— И почему мы об этом не слышали?

— Почему никто об этом не говорит, вот в чём вопрос.

И правда. Беглый гуглёж выдал кучу информации: оказывается, «Нечестивцы» играли со школьными командами по всей стране. Это уже удивляло, но больше нас поразили результаты и те видео, которые поисковик любезно предложил.

«Нечестивцы» просто рвали всех своих оппонентов. Судя по хайлайтам — эти ребята играли на уровне хороших студенческих команд. За все годы в школьном футболе я не видел ничего подобного. Их квотербека хоть сразу в НФЛ зови, минуя колледж. А защита! Да и остальные…

— Что-то мне подсказывает, непростая будет игра.

— И необычная.

— Да уж, такое не каждую пятницу случается.

— И даже не каждое воскресенье.

Рики пошутил то ли о названии знаменитого фильма про американский футбол — с Аль Пачино в главной роли, то ли о способности «Нечестивцев» и в профессиональной лиге рубиться. Там матчи в основном по воскресеньям, а школьники обычно играют по пятницам.

— Херня какая-то. — подытожил Рики. — Давайте не ломать головы. Время до матча ещё имеется, разберёмся… А пока есть предложение: поехали куда-нибудь, перекусим.

— Предложение хорошее.

— Поехали!

— Ну вот, единогласно…

Тренировки этим вечером не было, так что почему нет? Мы прыгнули в машину Рики.

***

Миссисипи течёт прямо вдоль исторического центра Нового Орлеана, на её южном берегу уже в основном пригороды. Северная же окраина омывается озером Пончартрейн. Нью-орлеанский университет стоит рядом, как и наша школа. Неподалёку находился столь любимый Рики Taco Bell.

Честно говоря, за пределами Французского квартала и маленького даунтауна в Новом Орлеане не всегда поймёшь, что находишься в городе. Улицы чертовски широкие, весьма зелёные, но домов на них мало, почти все — одноэтажные. Поэтому даже географический центр города в основном похож на окраины. Вот и здесь: словно мы в какой-то деревне, даром что до культовых туристических мест — минут десять езды.

Рики очень любил Taco Bell — наверное, из-за своего мексиканского происхождения. Мне было всё равно, а Линк охотно шёл куда угодно, кроме KFC: его раздражали расовые стереотипы.

Машин перед Taco Bell почти не оказалось, а пешком особо много народу не дойдёт —все туристы около Миссисипи. Значит, заведение нынче полупустое, что приятно. Мы решительно завалились внутрь и вдруг почти забыли, чего ради пришли.

Всё дело в девушках за столиком у окна.

С одной стороны, конечно — ну, девушки и девушки. Однако эти с первого, самого мимолётного взгляда показались каким-то особенными. Ладно я, со своим-то застарелым спермотоксикозом: но вниманием Рики и Линка, не испытывавших подобных бед, эти красавицы завладели так же легко.

Девчонок было трое, как и нас. Одна — очаровательно солнечная блондинка, другая — хрупкая кудрявая брюнетка, а третья больше всего приглянулась мне. Она очень напоминала Бриджит, только на четверть века моложе. Высокая, бледная и рыжая.

Наш интерес от троицы не ускользнул. Девчонки рассмеялись, блондинка поманила пальчиком, и остальные тоже оказались рады компании: присаживайтесь, парни!

Нас уламывать не пришлось.

— Учтите: светленькая моя!.. — шепнул Рики, забирая со стойки поднос.

Я не спорил, Линк тоже. Флэтчер всегда предпочитал «своих», негритянок — но раз эти девочки белые, то пускай подкатывает к брюнетке. Я-то выбор сделал сразу, не задумываясь.

— Я Ширли. — сказала блондинка прежде, чем кто-то из нас рот открыл.

— Мэнди.

— Эмбер.

Эмбер… «янтарь» по-английски, выходит. Очень подходит рыжей. Мы тоже представились.

— Сквер… это потому что ты квадратный? — спросила Эмбер.

— Именно.

— У тебя прикольный акцент. Кажется, русский?

— Ты угадала!

Знакомство завязалось очень легко. Рики, разумеется, сразу упомянул: мы футболисты. Девочки не удивились.

— Надеюсь, ты квотербек? — Эмбер подмигнула мне, потягивая газировку через трубочку.

— Нет… Рики наш квотербек. Я просто парень, который бегает с мячом.

— Это тоже здорово! Вот окажись ты кикером, я бы сразу потеряла интерес.

Ну, как без шуток про кикеров? Кикеры — это те, кто бьёт по мячу ногой, забивает «филд голы» и дополнительное очко после тачдауна. Такие парни частенько могут принести команде победу, но их участие в игре уж очень ограничено. Никогда не в центре внимания. Быть кикером — полный отстой.

Эмбер определённо нравилась мне больше остальных, и не только из-за типажа. Обтягивающие топики Ширли и Мэнди выглядели весьма сексуально, зато Эмбер носила футболку с лого Led Zeppelin. А если девушка любит рок — это ещё один огромный плюс!

Рики уже начал зазывать девочек на игру «Лепреконов», и тут выяснилось интересное.

— А мы как раз туда и собираемся.

— Да. Вы ведь играете с «Нечестивцами».

— Потому мы и приехали.

Вот это поворот!

— Так вы не местные…

— Точно, дружок.

— Подружки «Нечестивцев», выходит?

Ширли, Мэнди и Эмбер переглянулись. Захихикали.

— Подружки? Ну уж нет!

— Как видите, мы здесь одни.

— Просто мы любим футбол.

— И футболисты нам тоже нравятся.

— Но не только «Нечестивцы».

— Дело в том, что «Нечестивцы»…

— Но-но-но, Мэнди! Им лучше раньше времени не знать.

— Ну-ка, с этого момента поподробнее! — Рики ухватился за промелькнувшую деталь. — О чём нам не нужно знать?

— А что за школа Пикман, кстати? — Линк вспомнил о столь волновавшем нас всего-то полчаса назад вопросе. — Вы откуда вообще?

— Да, интересно. Мы нагуглили такую школу только в Массачусетсе.

Наши новые знакомые немного замялись: явно размышляли, какие подробности рассказывать стоит, а какие нет. Тем временем я наконец-то перестал прокручивать в голове картины того, что хотел бы проделать с Эмбер, и обратил внимание кое на что.

На деталь, которая то ли ускользнула из внимания раньше, то ли… только теперь проявилась? Как в баре El Baron осенью?

Всё дело в глазах. Как бы это объяснить… Одним словом, глаза у Эмбер и её подружек были не человеческие.

Я моргнул пару раз: мало ли, показалось… но нет. Вместо нормальных белых склер — зелёные, с узором жёлтых прожилок. И узкие вертикальные зрачки, клянусь: так и было. Это не глаза людей. Это змеиные глаза. Рики и Линк то ли не заметили ничего необычного, то ли не подали вида.

Мне же стало немного нехорошо. Как тогда, в баре…

— Да: школа Пикман — это Массачусетс. Мы оттуда.

— Город Аркхэм.

— Вы про такой не слышали, наверное.

Я точно не слышал.

— И почему команда из Аркхэма играет в Луизиане? — поинтересовался Рики.

— А почему бы нет?

— Вы что, против? Не рады, что мы приехали?

— Боитесь «Нечестивцев»?

— Никого мы не боимся! — возразил Линк, гордо задрав подбородок.

— И встрече очень рады, между прочим!

— Да-да. Приходите на матч: увидите, как «Лепреконы» разделают этих ваших «Нечестивцев»!

Наша бравада девушкам со змеиными глазами понравилась. Они музыкально рассмеялись, словно три колокольчика. Эмбер снова подмигнула мне. А потом облизнула губы, и тут я ожидал увидеть раздвоенный язык, однако обнаружил ещё более странное.

Нечто вроде щупальца осьминога. Мимолётное движение, но я готов был поклясться, что видел маленькие круглые присоски — точно как у головоногих моллюсков. Тентакли, шоб их… какой-то бред.

Хотя нельзя сказать, будто я не нашёл в увиденном нечто сексуальное.

— Непросто вам будет с «Нечестивцами», ребята.

— Но вы уж постарайтесь. Конец сезона, а наших так никто и не обыграл.

— Да, мальчики: не разочаруйте!

— Нам пора, «Лепреконы». Увидимся на игре!

Аркхэмские болельщицы подхватили сумочки и выпорхнули из Taco Bell быстрее, чем Рики и Линк успели что-то сказать на тему «как вас найти в соцсетях» или «телефончики-то оставьте». Я же был слишком озадачен очередными видениями… или не совсем видениями?

Испытывали ли нечто подобное мои друзья? Мы с Рики и Линком не обсуждали это после встречи в El Baron, да и после визита Самди на тренировку ограничились общими словами о «странном». Я не мог быть уверен в объективности наблюдаемого. Может, глюки?

Может, я схожу с ума? На почве физических нагрузок, недотраха и волнений о будущем?

Спорные вопросы, однако в одной мысли мы с квортербеком и ресивером «Лепреконов» сошлись на все сто.

— «Нечестивцев» надо обыграть!

— Стопудово.

— Так девочки понравились, Рики?

— Ну, во-первых — понравились. А тебе нет? Во-вторых, знаешь ли, я ведь о тебе волнуюсь.

— Да. У Сквера реально последний шанс показать себя скаутам. Этому… Говарду.

— Именно так. Теперь, считай, двойная мотивация.

— Рад, что моя судьба волнует тебя так же, как девочки из Массачусетса.

— Ой, ну вот не строй из себя! И меня, и Линка твоя учёба волнует, это для начала. И своя тоже. Да и думаешь, не видно было, как ты на рыжуху пялился? Сквер, не будь придурком.

— Срать на мистера Ли с Адамсом. — заявил Линк. — Мы должны обыграть этих козлов, раз никто другой не смог. И так, чтобы этот…

— Говард.

— Да, Говард. Чтобы он заприметил Сквера. Да и нас тоже… раз из крутого колледжа, как Адамс сказал.

Всё справедливо. Мне оставалось только согласиться и поблагодарить друзей за поддержку. Встреча с Ширли, Мэнди и Эмбер не стала решающим фактором — но отлично настроила нас на боевой лад.

***

На игру каждый футболист настраивается по-своему. Я всегда старался как можно меньше о ней думать. Может, это неправильно с тактической точки зрения, но ведь я не тренер, не квотербек и даже не защитник. Помните сравнение — как на басу в рок-группе играть? Концентрируешься на очень важном и трудном, но… как бы не сложном. Беги, Форрест, беги.

А тем пятничным вечером мандраж был особенно силён, так что я добрался до раздевалки чуть ли не с закрытыми глазами. Совершенно не хотелось случайно увидеть «Нечестивцев» до выхода на поле. Противник для меня, что невеста перед свадьбой. Плохая примета: смотреть. Не хотел я увидеть и болельщиков — а их на последнюю игру собралось порядочно, судя по шуму. Трибуна школьного стадиона битком. Ещё хуже — увидеть мистера Говарда, мой последний шанс на высшее образование.

И тех странных девочек тоже лучше не встречать.

Горло пересохло, но много питья перед игрой — вредно, лучше потерпеть. Руки немного тряслись, крутило в животе, противно ныли бёдра. Нервы, нервы... Мерзкие ощущения ослабли, когда на плечи лёг защитный каркас, а сверху его покрыло зелёное джерси «Лепреконов».

Успокойся, парень. Ты в хорошей форме, без травм — а это редкость, ведь не в шахматы играем. Хотелось подумать о приятном, но увы: мало было за последнее время приятных воспоминаний, а будущее оставалось слишком туманным.

— Романов? Мать твою!

Голос мистера Ли словно через толщу воды звучал. Линк похлопал меня по плечу.

— Сквер, уснул? Пора!

Коридор от раздевалки до выхода на поле был настолько знаком, что там я бы и правда с закрытыми глазами не заблудился. Железно помнил количество шагов от пластиковой двери до момента, когда под ногами оказывается трава. И смотрел под ноги, пока не увидел зелёное. Такое же, как наша форма.

Только тогда надел шлем и поднял голову — увидев стадион уже через решётку.

Успело стемнеть, в глаза ударил свет прожекторов. Какое-то время ничего другого я не видел, а потом появилось табло. Вслед за ним — трибуна, люди на которой казались склизкой биомассой из трэшового боди-хоррора. Вот широкие спины в зелёной форме, рефери, мистер Ли на бровке…

А вот и «Нечестивцы». Они мне сразу не понравились.

Лиц под шлемами толком не разглядишь, но ощущение — примерно как от тех странных негров в El Baron. И почему они в белой форме? А, точно: так положено для гостей по правилам школьного футбола. Но я всё равно ожидал чего-то зловещего, пыли в глаза, а подобного не было — это чуть сбило с толку.

Здоровые лбы, конечно, но мы тоже не заморыши. Я заставил себя не думать о тех роликах, где видел игру уровня хороших студентов. Ни к чему это, сейчас узнаю противника в деле. В контакт. Забавно: и на поле, и на скамейке среди «Нечестивцев» — ни одного негра. Сплошь белые, словно это хоккей, а не футбол.

Удар кикера — мяч взмыл в ночное небо. Погнали!

Началась игра, прямо скажем, дерьмово.

«Нечестивцы» сходу пронесли мяч через половину поля, и дальше им больше одной попытки на каждые десять ярдов не потребовалось. Раннинбек гостей рвал с места в карьер, как хорошая лошадь на ипподроме — наши защитники кое-как его останавливали, но уже за десятиярдовой отметкой. Потом показал себя квотербек из Аркхэма.

Это был очень худой парень, зато ростом — даже повыше Рики. Проворный как сволочь! При очередном розыгрыше наши прорвались к нему: это называется «блиц». Сбить с ног квотербека, когда он только-только получил мяч — отличный способ защиты, ведь так можно отодвинуть линию розыгрыша подальше от своей зачётки.

Только хрен собьёшь этого парня: он легко ускользнул от «Лепреконов» и забросил мяч своему ресиверу. Принимающего сразу накрыли, но это никак не помогло. На следующей попытке долговязый запустил мяч сильнее, чем ядро из пушки вылетает — точно в руки «Нечестивцу», забежавшему в нашу конечную зону.

Тачдаун, шесть очков. «Шесть-ноль» тут же превратились в «семь-ноль»: кикеры редко мажут при реализации дополнительного очка. Особенно в школе, где дистанция меньше, чем у профи. Почти в упор к воротам.

Что до нашей атаки — тоже такое себе…

Как и следовало ожидать, первый розыгрыш на «вынос» достался Адамсу. Хоть это и против командного духа, но я немного позлорадствовал, когда Адамса жёстко приложили уже через пару ярдов.

Зря злорадствовал. Пока эталонный южанин приходил в себя после удара, бежать предстояло уже мне. Я разогнался, получил мяч из рук Рики, быстро оценил ситуацию: есть свободный коридор в защите «Нечестивцев».

Вы видели, наверное, как футболисты встают друг напротив друга в шеренги — это делают самые здоровые парни в командах. Называются «линейными». Линейные защиты должны не пустить никого вглубь своей территории — или атаковать квотербека, если играют «блиц». Линейные атаки, в свою очередь — защищают квотербека и пытаются создать бреши в защите. Не просто так толкаются, знаете ли.

Это ж не шахматы, это футбол. Тут думать надо.

Брешь-то парни открыли, но едва я прорвался, как встретился с лайнбекером — защитником, играющим позади линии. Эта сволочь как будто мои мысли прочитала: попытка финта провалилась, я врезался прямо в грудь здоровенного «Нечестивца». Удар был такой, что чуть не вырвало. Впрочем, лучше блевануть прямо на поле, чем выронить мяч и отдать его оппоненту.

Мяч я в руках кое-как удержал. Линк помог подняться.

— Живой?

— Не уверен.

Мистер Ли предсказуемо сменил тактику — велел разыграть под длинную передачу на Флэтчера. Однако у «Нечестивцев» не только линейные и парни прямо позади них оказались в порядке: в глубине поля защита тоже работала отлично. Пас не удался.

В итоге мы потеряли мяч и очень быстро получили ещё один тачдаун. С ещё одним, понятное дело, точным ударом кикера — «четырнадцать-ноль».

Но взволновал меня к тому моменту не счёт. И даже не мысль о том, что не очень-то я продам себя мистеру Говарду, если так пойдёт и дальше. Как бы это объяснить…

Раннинбек ведь почему не просто «раннин», то есть «бегущий», но и «бек»? Потому что стартует он из глубины атакующего порядка. Нужна какая-никакая дистанция, чтобы набрать скорость к моменту встречи с защитниками, а то не прорвёшься. Поэтому у меня было не очень много времени, чтобы хорошенько рассмотреть «Нечестивцев».

И всё равно я замечал всё больше странного.

Сначала было совсем мимолётно. Я в очередной раз пытался прорубиться через «Нечестивцев» и столкнулся с защитником прямо маска в маску. Его глаза, как у тех аркхэмских девчонок, были не человеческими.

Но и не красивыми змеиными. Какие-то… рыбьи? Может быть. Я укрепился в этой мысли уже на следующем розыгрыше, когда вынужден был отвлекать внимание защиты от Адамса. Наши линейные завалили защитника «Нечестивцев»: у того изо рта выпала капа, и я заметил ряды очень маленьких, но острых треугольных зубов.

Брр. Хоть и не впервые столкнувшись с подобным, очень хотелось списать всё на какие-то глюки, на нервы, на что угодно ещё. Но с каждой попыткой, с каждым десятком ярдов в любую сторону ситуация становилась хуже. Не только в плане наших шансов на победу.

На меня будто постепенно снисходило озарение. Я начинал видеть то, чего определённо не замечали люди на трибунах, рефери, мистер Ли и, наверное, остальные «Лепреконы» тоже. Как тогда, в El Baron.

В голове снова заиграла «Каста»: мол, меняются лица на морды и рыла, руки — на лапы с когтями, копыта и крылья… происходило именно так.

Сначала защитники «Нечестивцев». Больше никаких мимолётных видений: пропорции их могучих фигур стали однозначно нечеловеческими. Плечи расширились, спины изогнулись огромными горбами, шеи исчезли. Сквозь решётки шлемов линейных на меня смотрели выпученные неживые глаза с огромными зрачками, мутные и бесцветные. Накачанные руки покрывала блестящая чешуя.

Лайнбекеры позади постепенно становились чем-то вроде человекообразных обезьян. Рыжая шевелюра одного защитника превратилась в волосы орангутанга, свисающие с шеи и из-под рукавов. Чёрная борода другого, и без того для школьника слишком густая, захватила всё лицо.

Раннинбек «Нечестивцев» ломился сквозь наши порядки на таких же козлиных ногах, которые я видел когда-то у себя. И не больше человеческого в самих движениях, чем во внешности.

— Рики, ты это видишь?

— Я вижу, что мы сливаем.

— Я про…

— Ну… немного.

Может быть, Барон отметил меня больше, чем друзей — неудивительно, вспоминая ту старую встречу. А может, дело состояло в совершенно ином, и я по какой-то внутренней причине видел истинную суть противника яснее Мартинеса и Флэтчера.

Все прочие до сих пор не замечали ничего. Они были так же слепы и глухи к ужасу, пришедшему в Новый Орлеан, как в момент объявления о матче. «Ничего необычного».

Как же.

Убегая по бровке, я видел «Нечестивца», у которого лицо вытянулось на манер волчьей пасти. Он скалился, клацал зубами и брызгал слюной, но страх от этого зрелища не остановил меня — даже напротив, заставил бежать ещё быстрее. Тварь ловко нырнула под ноги, однако я умудрился перепрыгнуть её и всё-таки перевёл нашу атаку на десять ярдов вперёд.

Это, правда, не помогло: уже на следующей попытке мы потеряли мяч.

На поле вышла защита «Лепреконов», нападение отправилось на скамейку — с неё-то я наблюдал за квотербеком гостей, который оказался самой мерзкой тварью из всех.

Его руки вытянулись — свисали теперь ниже колен и будто костей лишились. Это до сих пор были человеческие руки, но двигались они подобно щупальцам: свободно изгибались в любую сторону, скручивались кольцами. Худощавый верзила покачивался, словно стоял под водой. Розыгрыш: центровой нападения «Нечестивцев» бросил мяч квотербеку. Линейные не пустили к нему наших, «блиц» провалился.

Кисть квотербека обвилась вокруг мяча. Рука продолжила скручиваться, наматываясь на спортивный снаряд, пока он не поднялся туда, где должен находиться локоть. Распасовщик взмахнул рукой-щупальцем, резко размотал её — и запустил мяч будто из пращи, использовав инерцию и хлёст.

Это был пас на полсотни ярдов, такие не в каждом профессиональном матче увидишь. Ресивер «Нечестивцев» давно набрал скорость и явно успевал передачу принять — причём почти перед зачёткой. Надежда оставалась на последнюю линию обороны.

С ресиверами за такие передачи борются корнербеки — те же по сути игроки, но выступающие в команде защиты, а не нападения. Наш корнербек от «Нечестивца» отставал: мистер Ли вскочил со скамейки и истошно завопил, вероятно, надеясь придать своему игроку ускорения.

Увы, это так не работает. Перед нападающим «Нечестивцев» оставались теперь только наши сэйфти — два последних защитника. Один на перехват опоздал — а другой совершил длинный бросок, вытянулся, всё-таки дотянулся до ног ресивера… но увы, тот вырвал лодыжку из захвата и не упал.

— Приехали…

Тварь из Аркхэма ворвалась в нашу конечную зону. Рики выругался по-испански, Линк с досады ударил по лежавшему на коленях шлему.

— Вот видите?! — вопил мистер Ли. — Вот это футбол! А вы как балетный кружок…

Даже Адамс опустил глаза. Ему проигрывать тоже не хотелось. «Нечестивцы» особо не отмечали очередной успех: они деловито готовились пробить по воротам.

— Чтоб ты обосрался! — крикнул Линк Флэтчер во время разбега кикера, но тот не обосрался.

Мы проводили взглядами мяч, пролетевший точно посередине между стойками. Двадцать одно очко у «Нечестивцев», ноль у нас. К счастью, ещё только первая половина игры шла к концу — есть время отыграться, но…

Непросто будет.

— Сдаётся, мистер Говард нами не впечатлён.

— Ага, и те девчонки тоже.

«И Барон» — подумал я, но не стал озвучивать. Ни к чему это. Я пробежал взглядом по трибуне, пытаясь найти там гаитянца с ирландкой, но не сумел. Людей много, софиты мешают… Заныли отбитые рёбра, но на душе защемило ещё сильнее. Это, очень возможно, мой последний футбольный матч. Вот таким он должен оказаться?

Ну уж нет.

— «Двадцать один-ноль» за неполных две четверти! — пропитая рожа мистер Ли приобрела томатный оттенок. — Вам не стыдно? Соберитесь, дебилы! Мартинес, тебя касается в первую очередь! Тупишь как… я не знаю, кто! Быстрее надо пасовать! Видеть поле надо! А ты стоишь, мяч тискаешь, как сиську…

— Мало играем на Сквера. — вдруг заявил Рики. — Адамс устаёт. И его перекрывают.

— Поучи меня ещё! На поле!

Я глянул на Адамса и удивился: его лицо совсем не выражало негодования по поводу слов Рики. Оно выражало как раз усталость — меньше от бега, больше от полученных тумаков. Ли произнёс кодовое обозначение очередной игровой комбинации, которую я с трудом вспомнил. Плохо: от зубов должен отскакивать весь плейбук, нельзя забывать наработанные схемы. Без этого в футболе точно не побеждают.

Коды нужны, чтобы особо ушастый соперник заранее не понял, как вы собираетесь разыграть мяч. Ведь футбол в основном на этом строится. Защищающиеся пытаются угадать, что придумала атакующая команда на очередную попытку. Атакующие стремятся обмануть их ожидания. Но и они могут попасть впросак: думали, что защитники собираются прикрывать зоны, а они вдруг прорываются к квотербеку и валят его. Привет.

Правда, под конец игры половина шифров противника уже понятна. Но нам до финала было ещё далеко.

Защита «Лепреконов» — молодцы: такой сильный противник мог успеть занести нам и больше. Но чтобы выиграть, надо набирать очки самим. А с этим до сих пор совсем не клеилось.

По счастью, к концу первой половины матча «Нечестивцы» тоже немного устали. Эти твари куда сильнее нас, однако они всё-таки из плоти с кровью. Рики дважды удалось сделать хорошие передачи: ресивера тут же сбивали с ног, но главное — ярды эти пасы приносили. Мы пусть с большим скрипом, но продвигались в сторону зачётки «Нечестивцев». Болельщики, уже впавшие в уныние, заметно оживились.

Очередной розыгрыш — конечно, под «вынос» Адамса. Стоило вновь отдать любимчику тренера должное: он не подкачал. Наши линейные отчаянно бросились на защиту «Нечестивцев», чтобы расчистить ему путь. Я видел, как налились кровью выпученные рыбьи глаза под шлемами. Чудовищные линейные гостей отразили основной натиск, но Адамс всё-таки умудрился просочиться между двумя здоровяками с чешуёй на руках.

Он лихо припустил вперёд и набрал двадцать ярдов прежде, чем отвратительное подобие гориллы обхватило его лапищами и впечатало в траву.

Мы впервые за матч оказались так близко к цели: последний десятиярдовый отрезок до зачётки, first & goal называется. Последний, но как водится — всегда самый трудный. Четыре попытки, чтобы всё-таки размочить счёт перед перерывом.

Первая не дала ничего. Линейные «Лепреконов» не справились: два рыбоглазых урода пробились к Рики. Он в последний момент успел бросить мяч, но я толком не был готов — и донёс его только до той же десятиярдовой отметки.

На второй попытке играли «вынос» — и мне снова пришлось наблюдать за игрой Адамса со стороны. Десять ярдов до цели превратились в семь, но не более. Ещё одна попытка — и если не сделаем тачдаун, придётся бить по воротам. Хотя бы «филд гол», хотя бы три очка «в раздевалку» — лучше, чем ничего.

Я снова попытался разглядеть Барона на трибунах, но опять без толку. А потом посмотрел в небо и обнаружил: вместо звёзд по нему были рассыпаны глаза. Бесчисленные и внимательно следящие за игрой. Безусловно, все эти глаза принадлежали одному существу. Кому-то очень древнему и очень могучему.

Рики получил мяч и, выдержав паузу, швырнул его в конечную зону: низко, но очень сильно. Пас казался обречённым, болельщики уже успели хором разочарованно выдохнуть — однако наш квотербек знал, что делал. Линк оббежал защиту «Нечестивцев» по широкой дуге и выскочил там, где его уже не ждали.

Когда все «Лепреконы» бросились обнимать Линка, сам он только недоумённо моргал: даже не понял, что произошло.

— Хорош!

— Размочили!

— А пас? Красавчик, твоя заслуга!

— Да забей…

— ЛЕ-ПРЕ-КО-НЫ! ЛЕ-ПРЕ-КО-НЫ! — раскатилось по трибуне.

Даже Адамс одобрительно похлопал Линка по шлему.

Кикер отправил мяч в ворота, и вскоре мы ушли на перерыв, имея семь очков против двадцати одного. Уже не так плохо: это понимали и игроки, и болельщики. Вторая половина не обещала быть простой, сложиться могла как угодно — но ничего ещё не решено. Это главное.

Все оказались на подъёме, даже я. Чудовищный облик противников отошёл на второй план: улыбки миленьких чирлидирш «Лепреконов» затмили их. Хотя, ясное дело, всё внимание девушек досталось Рики, Линку и Адамсу… наверняка и мистер Говард, наблюдавший за игрой, выделил среди «Лепреконов» не меня.

Трудно было представить, что вторая половина матча сложится ещё необычнее первой, однако именно так и случилось.

***

Знаете, как это обычно бывает в спортивных фильмах: команда проигрывает в первой половине матча, а во время перерыва тренер толкает мощную мотивационную речь, которая прошибает на слезу зрителя и вдохновляет игроков. Да ещё возлюбленная главного героя вмешается или вдруг вернётся ключевой игрок, и тогда…

Ничего подобного с нами не произошло.

Мистер Ли гнал невнятную пургу, деклассируя всех «Лепреконов», кроме Адамса. От очередной речи про то, насколько все мы не годимся в футболисты, легче никому не стало. Мне показалось, что тренер теряет контроль над матчем. Наше первоначальное воодушевление после тачдауна уже схлынуло: все понимали, насколько «Нечестивцы» сильнее и сколько могут нам занести во второй половине. Как говорится: «вы забьёте, сколько сможете, а мы — сколько захотим».

Даже мне было ясно, что «Лепреконов» нужно как-то подбодрить, но это не конёк мистера Ли. Он хорошо учил играть, это правда. Мастерство не пропьёшь. Но научить-то в спорте мало…

Адамс незаметно переполз по лавке в угол, смотрел на часы, в пол или потолок — лишь бы не товарищам в глаза и не на тренера. Может, ему стало неудобно?

Из раздевалки мы вышли скорее подавленными, чем воодушевлёнными. С другой стороны, надо признать — злыми, а злость в игре тоже помогает. Смотрели «Чудо на льду», про хоккейный матч США с СССР на Олимпиаде в Лэйк-Плэсиде? Так тоже бывает, но мистер Ли в подмётки не годился Хёрбу Бруксу.

Впрочем, и мы — не национальная сборная.

Однако кое-что случилось прежде, чем «Лепреконы» вышли на поле. Мы с Линком и Рики шли позади остальных — и посреди коридора возникли два человека, отрезавшие нас от команды. Это произошло так внезапно, что я натурально врезался носом в пышную грудь Бриджит: не самая неприятная неожиданность. Вдвойне порадовало, что эта грудь была туго обтянута зелёной футболкой с нашей эмблемой.

— Ох, милый Сквер, как я рада тебя видеть…

— Эээ… здравствуйте…

Барон Самди стоял рядом, раскуривая сигару. Вместо чёрного костюма, как прежде, на нём был откровенно пижонский малиновый. Да и шляпа уже не просто старомодная: высоченный цилиндр с пышным плюмажем из разноцветных перьев. К моей радости, тёмных очков Барон на этот раз не надел — зато на пальцах появились огромные перстни, переливающиеся камнями всех расцветок.

Сигара наконец-то разгорелась. Самди выпустил дым кольцом.

— Аркхэмцы играют нечестно. Мне это не нравится.

— Ну, мы…

— Так, мальчики… — Бриджит приобняла меня за плечо. — Давайте отойдём за угол. На два слова.

Никто из нас возражать не стал. А мистер Ли, думаю, не заметил нашего отсутствия.

— Всё это нечестно. — повторил Барон. — Вы наверняка уже поняли, что играете… с не совсем обычными людьми. Или с не совсем людьми. Быть может, некоторые из «Нечестивцев» — даже совсем не люди.

Я-то это давно понял, а до Линка и Рики окончательно дошло лишь теперь. Бриджит ненавязчиво, но очень чувственно притёрлась ко мне боком.

— Хочу, чтобы «Лепреконы» победили. Это будет приятно мне, это порадует мою жену. И я не в восторге от счёта на табло. Ещё меньше рад тому, как идёт игра.

— Мы тоже не в восторге…

— Не перебивай. — Барон так зыркнул на Линка, что у ресивера наверняка подчистую дар речи пропал. — Итак, я хочу увидеть победу. И готов кое-чем помочь. Но не думайте, друзья, будто Барон Самди поступает так, как заведено в Архэме. Ни один лоа не сделает за вас всю работу, как ни сделали бы ни Бог, ни Дьявол, почитаемые в Америке. Помощь — это только лишь помощь. Побеждать надо самим. Иначе неинтересно, а ведь я приехал в Новый Орлеан развлекаться. Это понятно?

Оставалось только закивать.

— Вы славно играете, мальчики. — Бриджит наматывала рыжую прядь на пальчик, стреляя глазками по каждому из нас. — Мало кто смог бы дать такой бой парням из школы Пикман.

— Ты, душа моя, мало понимаешь в футболе.

Интересно, что Барон вечно говорил супруге о какой-то душе — вряд ли таковая имелась у них обоих.

— Зато в мальчиках и боях отлично разбираюсь.

Барон не стал уточнять, чем и как именно он может (и, что главное — желает) помочь. Просто взмахнул сигарой, явно давая понять: пора. Мама Бриджит подмигнула мне: наверное, на удачу.

— В жопу мистера Ли. — заявил Рики, надевая шлем. — Сами выиграем.

Лоа настроили нас на победу куда лучше, чем тренер.

***

Снаружи всё обстояло ещё хуже, чем в конце второй четверти.

Небо над родным школьным стадионом теперь не только подмигивало миллионами глаз: в нём парило нечто вроде полупрозрачных, изменчивых и переплетающихся геометрических фигур. От горизонта до горизонта тянулось подобие Млечного Пути, но фиолетового цвета.

Всё вокруг принадлежало сейчас гостям из Аркхэма. Всё, кроме бара El Baron и, конечно же, поля.

Родное поле мы сдавать не собирались.

Направляясь на позицию, я прошёл мимо скамеек «Нечестивцев». Впервые увидел их тренера: это был человек с абсолютно чёрным лицом — чернее, чем у Барона, однако без негроидных черт. Вокруг него крутился помощник — видимо, координатор защиты, тварь с по-крысиному вытянутой рожей, длинными и жидкими усиками. Игроки атаки сидели без шлемов: один другого краше. Раньше мне казалось, что все «Нечестивцы» уподобились животным, преимущественно морским. Но нет — среди футболистов в белом имелись такие, чьи метаморфозы я не мог сравнить ни с одним существом.

У кого-то из них было по три глаза, у кого-то — влажная треугольная впадина на месте рта. Нижняя челюсть кикера раскрывалась двумя лепестками, выпуская наружу длинный жгутообразный язык.

Омерзительную картину разбавили только Ширли, Мэнди и Эмбер, которых я заметил впервые. Они были одеты в узкие маечки и короткие шортики чирлидерш — тела почти полностью на виду, и ничего противного с ними не произошло. Я вспомнил, правда, сцену в Taco Bell — присоски на языке приглянувшейся мне рыжей.

Но это другое. Эмбер подмигнула, завидев меня — и если в исполнении Мамы Бриджит такое смущало, то здесь…

Мартинес вспомнил про обсуждавшийся до игры план, как только мы перешли на половину поля противника. Поданная им команда обозначала не ту комбинацию, которую назначил мистер Ли: линейные обернулись в недоумении, но спорить с квотербеком на поле нельзя.

Все знали, что теперь делать.

Склонившийся над мячом центровой выбросил его назад. Линк сорвался с места, Рики весьма натурально изобразил намерение бросить мяч ему: якобы только ждёт, пока ресивер окажется достаточно далеко, на нужной позиции. «Нечестивцы» поверили, что мы играем в пас — а я взял разгон из-за спины Рики.

Раз — мяч оказался у меня в руках. Два — перед глазами пространство, расчищенное нашими линейными. Скорости не хватило, чтобы совсем разминуться с защитой: на меня выскочил один из тех, чья фигура напоминала гориллу.

Да, скорость — не главное качество Петра Романова. Но зато я сумел почти пополам сложиться на бегу, максимально низко прижаться к газону. Руки, готовые меня обхватить, прошли выше. Я отпихнул противника плечом, а едва восстановил равновесие — резко крутанулся вокруг оси, уйдя от другого защитника.

И побежал что было духу. Десять ярдов, двадцать, тридцать… Сэйфти «Нечестивцев» находился слишком далеко. Не успеет. Нет-нет, уже точно не успеет. Тварь пыталась схватить меня за ногу, но не дотянулась.

Тачдаун, козлы! Не ожидали?

Удар кикера — и вот уже четырнадцать очков против двадцати одного. А это фигня, это полшага до равного счёта: лишь бы своя защита не облажалась.

Мистер Ли то ли недостаточно следил за игрой, чтобы понять суть произошедшего — то ли решил, что на первый раз победителей не судят. Ни мне, ни Мартинесу он ничего не сказал, только начал раздавать указания защитникам.

— Ну, молимся теперь на них…

— И Барону заодно.

Но я не заметил, чтобы Барон как-то вмешался в нашу атаку, чем-то мне помог. Хотел убедиться, что мы стоим его покровительства? Я был в этом уверен, Линк и Рики согласились.

Рука-щупальце квотербека «Нечестивцев» работала так же хорошо, как прежде: линию-то наши парни держали успешно, но с длинными передачами оборона «Лепреконов» не справлялась. Уже скоро это привело к очередному тачдауну гостей. Снова отставание на четырнадцать очков.

Беда не приходит одна: едва перейдя в атаку, мы умудрились потерять мяч. Никого за это особо не стоило винить — Рики пришлось пасовать в борьбу, а физическое превосходство уродов из Аркхэма всё-таки играло роль.

— Дерьмище!

— Ещё нет. Вот если не заберём мяч быстро, будет именно оно.

Справедливо: Рики всегда смотрел в самый корень игры. Я ведь объяснял, что команды владеют мячом по очереди, если только кто-то не потеряет его или не исчерпает попытки. Когда отстаёшь по счёту, критически важно сделать перехват, заставить уронить мяч или четырежды отстоять свои десять ярдов. Иначе просто не отыграешься.

Дальнейшее было то ли внезапным озарением мистера Ли, то ли подсказкой от вудуистских благодетелей — этого я до сих пор не знаю, да и не важно. Важен результат.

— Флэтчер! Выходи в защиту: играешь корнербеком!

Линк пулей вскочил со скамейки. Хорошая идея: раз наши защитники с длинными пасами ничего поделать не могут — стоит поставить против ресиверов «Нечестивцев» своего. Что в атаке ловить далеко брошенный мяч, что в защите: нет особой разницы, по крайней мере на школьном уровне. А ресивер, постоянно приносящий результат в атаке — отлично знает, как мешать этому.

На тридцати ярдах верзила с кальмарьими руками запросто мог отдать пас прямо в нашу зачётку. И я чувствовал: именно это он собирается сделать. «Нечестивцы» ощущали превосходство, должны были попытаться добить «Лепреконов» поскорее. Четырнадцать очков отставания — ладно, но двадцать одно нам уже не отыграть.

Получив мяч, распасовщик «Нечестивцев» засеменил назад, высматривая своих ресиверов. Тех к нашей «конечной зоне» побежало сразу трое — попробуй угадать цель для передачи. Но я попытался угадать.

Точно-точно. Я уже видел именно такую комбинацию, и не раз.

Прекрасно знал её и Линк.

Мяч летел по пологой параболе, далеко за спины линейным, к углу поля. Летел, провожаемый взглядами сотен людей и… ну, некоторого числа «не совсем людей», выражаясь словами Барона. Показалось, будто всё длилось минуту или даже больше — хотя ничего подобного, разумеется.

Ресивер в белой форме наверняка уже представлял мяч в руках — но Линк чувствовал позицию лучше. А может, просто сумел подпрыгнуть выше, чем ожидал соперник. Наш чернокожий друг как будто завис в высшей точке, пытаясь дотянуться пальцами до мяча.

Хватило бы лишь немного изменить траекторию, чтобы ресивер «Нечестивцев» не сумел принять пас и попытка оказалась сорвана. Однако Линк упал на газон, держа мяч в руках.

— ПЕЕЕЕРЕЕЕХВАААТ!!!

О да: мы забрали мяч. Теперь предстояло пройти почти всё поле в атаке.

Двадцать ярдов спустя Рики снова подтёрся мнением мистера Ли о том, как нужно разыгрывать — и отдал передачу мне. Я неплохо продвинулся вперёд, но на этот раз тренер всё-таки пришёл в ярость.

— Какого хера? Ты что творишь?! — его вопль едва ли не весь стадион услышал.

Рики отвечал сколь дерзко, столь и правдиво.

— Назначаю комбинации. Хотите меня заменить?

Мистер Ли сначала покраснел, как поле флага Конфедерации, а потом побледнел, как «одинокая звезда» Техаса. Он подавился словами от злобы, в итоге закашлявшись и с трудом произнеся:

— Да, сука мексиканская, я тебя заменя…

Но до замены не дошло.

Откуда ни возьмись появились два негра в замызганных старомодных костюмах. Я их узнал: те самые, что стояли на первом этаже El Baron. Не произнеся ни слова, они подхватили мистера Ли — один за ноги, другой под руки. Тренер «Лепреконов» успел только изумлённо вылупить глаза: его утащили прочь так быстро, как в сказке, где чёрт уносит человека.

Но это событие, вроде бы крайне неординарное, осталось почти незамеченным. Думаю, кроме нас троих — никто ничего странного не заметил, как в случае внешности и, пожалуй, реальной природы «Нечестивцев».

— Мистер Ли нам больше не нужен.

Знакомый голос с французским акцентом.

Я увидел Барона Самди на трибуне. Негр сидел очень далеко, однако я прекрасно слышал каждое слово, произнесённое при том очень спокойно. Вскоре стало понятно: хотя лоа шевелит губами, голос звучит прямо у меня в голове.

Вероятно, в головах Линка и Рики тоже.

— Имеете свой план на игру, парни? Я избавил вас от человека, мешавшего этому. Теперь не подкачайте!

Честно говоря, прозвучало сомнительно. Хорошо, пусть Рики справится с атакой: но кто же будет нашей защитой руководить? Сам Барон? Почему бы и нет, впрочем… Я не собирался особенно на эту тему размышлять — поспешил на поле вслед на Мартинесом, однако тут вопросы по поводу происходящего возникли у другого персонажа.

— Что за дерьмо? Вы какого хера играете свои комбинации?

По Адамсу не казалось, будто он пытается устроить скандал и оспорить лидерство в команде. Раннинбек искренне не понимал ситуацию и желал в ней разобраться. Времени на выяснение отношений не было, однако и возможности от разговора уклониться — тоже.

— Слушай… — Рики сделал знак, что объяснит всё сам. — Ты же не тупой, всё сам прекрасно понимаешь. Насчёт тебя, мистера Ли и Сквера. Мы матч, может, и не выиграем… но что Сквер заслужил, то я ему верну.

— Не выиграем? Охереть настрой… А я как раз собираюсь победить.

— Адамс, слушай…

— Нет, блядь, это вы слушайте! — Адамс схватил нас с Рики за маски, притянув к себе. — Считаете меня за козла? Окей, понимаю. Только вот я — не мистер Ли. Я ему не сын, не брат и не подсос какой-нибудь. Я не виноват, что буду учиться в Клемсоне: меня туда скауты выбрали, не наш тренер. Есть претензии по игре? Кому дают мячик, кому нет? Так спросите, мать его, мистера Ли. Я просто хочу выиграть матч. И если вы, придурки, тоже не против — давайте играть вместе, а?

Как бы я ни ненавидел Адамса все последние годы, это прозвучало донельзя разумно.

— Ты прав.

— Извини. — я сам не поверил, что сказал это.

Адамс стукнулся решёткой своего шлема об мою. Глаза в глаза.

— Забей, Сквер. — охренеть, он не назвал меня Питером! — Поговорим потом, я пива поставлю. А сейчас давай играть в футбол. Мы должны победить этих гондонов.

Вряд ли Адамс понимал, кого исполнился решимости обыграть — но тем лучше для него и всех остальных.

— Нужно их развести. — рассудил Рики. — Без хорошей обманки быстро ярды не наберём.

— Сквер же когда-то квотербеком играл? — вспомнил Адамс.

— Играл… давно.

— Так давайте это используем.

Следующий розыгрыш был самым странным, что «Лепреконы» исполняли за весь сезон. Рики вложил мяч мне в руки, и «Нечестивцы» приготовились останавливать прорыв. В это время Адамс ломанулся мимо их защитных порядков, и хотя я сто лет не делал передачи — короткий пас удался.

Мой извечный соперник принял мяч и, что называется, превратился в точку на горизонте: вернее, в зелёное пятно, стремительно приближающееся к зачётке «Нечестивцев».

В ситуации, когда было бы неплохо просто продвинуться вперёд, мы сделали тачдаун из ничего. Между тем снова зазвучал голос Барона:

— Не малодушничайте, «Лепреконы». У вас мало времени и большое отставание. Бить по воротам не нужно: делайте двухочковую реализацию!

Не зря я в своё время объяснял Барону эту тонкость. Редко кто решает разыгрывать двухочковую вместо того, чтобы просто пробить по мячу — почти без риска остаться ни с чем. Но два очка куда лучше одного, если уступаешь противнику под конец игры.

«Нечестивцы» занервничали: даже на их нечеловеческих рожах волнение было хорошо заметно, когда команды построились друг против друга вплотную к зачётке. Спортивный кураж — он что спортивная тачка: удачу приманивает, как девочку нестрогих нравов.

Чего ожидали гости Нового Орлеана? Например, что я или Адамс попытаемся прорваться через них. Или передачи на Линка в зачётку. Или игры на кого-то ещё из наших ресиверов — слабее Флэтчера, но тоже неплохих.

Однако Рики Мартинес, которому никто теперь не указывал, обманул всех. Сделав пару финтов, изобразив попытку передачи, он побежал вперёд сам — к этому никто не был готов. Наверное, Рики и сам не до конца верил, что получится.

Трибуна взревела, а рыбоглазые защитники противно забулькали. Сменились цифры на табло: «Лепреконы» — двадцать два, гости — двадцать восемь.

Вот только времени почти не оставалось. А ведь нам теперь вводить мяч в игру: выбивать его далеко в поле, почти наверняка отдавая противнику. Тут идея пришла в голову мне: явно сама собой, без помощи Барона.

— Сделаем онсайд-кик?

Понимаю, снова непонятный термин — но вы не расстраивайтесь, эту штуку и хорошо знакомые с футболом видят редко. Удаётся она меньше десяти раз из сотни, если верить статистике.

Видите ли, когда вводишь мяч в игру после тачдауна — необязательно выбивать его далеко. Так просто делают, чтобы соперник начинал свою атаку из глубины поля. Однако по правилам достаточно, чтобы снаряд пролетел всего десять ярдов: после этого можно попытаться опередить противника и снова забрать мяч. Ради этого его и пинают лишь чуть-чуть вперёд — а больше в сторону.

Барон ожидал зрелища. Упорной борьбы и красивой игры. Я рассудил: если вернём себе мяч в конце встречи, реализовав такой мизерный шанс — наш покровитель должен прийти в восторг. И уж тогда, наверное — действительно поможет в последний, решающий момент…

Я даже не стал смотреть на происходящее: слишком разыгрались нервы, сердце под кадыком билось. Просто закрыл лицо руками и ждал, когда по звуку пойму, чем всё закончилось.

— Ааа!!!

— ДА!..

Охренеть: получилось! В тот момент мне плевать было и на мистера Говарда, следящего за игрой, и на Барона с Бриджит, и на всё прочее — включая собственное образование, судьба которого по-прежнему оставалась в тумане. Всё это вытеснил матч. Борьба с противником, который поначалу казался почти непобедимым.

Мы снова владели мячом, но время истекало. Почти всё поле впереди — нужно играть в длинный пас, вся надежда на Рики. Сомневался ли я в своём друге? Ни капельки. Казалось, что Миссисипи — по колено, а гора Рашмор по плечо. Теперь ничто «Лепреконам» не помешает: вот разыграем мяч и…

Ну да, если бы.

***

— Играть сможешь?

Вопрос вышел риторическим.

Я толком не видел, как все случилось. Побежал по положенному комбинацией маршруту и лишь краем глаза заметил, что защитники «Нечестивцев» проломили нашу линию. Прозвучал свисток. Всё ясно: Рики снесли прежде, чем он сделал передачу. Но я ещё не знал, насколько сильно ему досталось.

Колено Мартинеса теперь совсем не напоминало колено человека, способного выйти на поле. Рики громко матерился то по-испански, то по-английски.

— Ну как так… — Адамс плюнул в сторону скамейки «Нечестивцев».

— Уроды!

— И что делать будем?

Без квотербека команда, понятное дело, не играет. Мистера Ли на бровке поля уже не было, да и кабы он присутствовал — толку… Парни в зелёном покосились на меня. Да, я квотербеком когда-то играл и выдал сегодня один удачный пас — но накоротке. Сейчас «Лепреконам» требовалось стремительно набирать ярды, чтобы успеть сделать тачдаун и сравнять счёт. Можно сыграть что-то короткое, подойти к воротам, забить «филд гол»… но успеем ли снова отобрать мяч у «Нечестивцев» и повторить?

Почти невозможно.

Тони, запасной квотербек, уже вовсю разминался, но чего ожидать от этого парня? Хороший пас на несколько десятков ярдов, да ещё в критический момент — история не про него. Наш милый итальяшка излучал абсолютную уверенность, однако она недорого стоила.

Рики чуть не плакал, и вряд ли от боли — доктора ему уже вкололи что-то. Дело и в матче, и уж если на то пошло — кто знает, чем травма колена закончится?

— Так что делать?

Вопрос повис в воздухе, но тут появилась пара, которая точно могла спасти положение. На Барона Самди все глядели как на тренера — возможно, он казался «Лепреконам» именно мистером Ли. Чернокожий осмотрел колено Рики.

— Квотербек на сегодня уже никуда не годится. Не волнуйся, мой мексиканский друг: о твоей ноге позаботятся. Но позже. Настало время итальянца.

Тони воодушевился пуще прежнего, а вот остальные не очень. Это падение духа Бриджит отчасти исправила своим очарованием.

— Соберитесь, мальчики! Мой супруг знает, что делать. Просто будете послушными, окей?..

— Какая комбинация?

Самди усмехнулся.

— Нам не нужны никакие комбинации! Идите на поле, парни — там всё поймёте. Но имейте в виду: я только подсказываю.

— Этого мало. — возразила мужу ирландка.

— Ты думаешь? Хорошо, но не испорти всё удовольствие. Знай меру.

Ничего иного, кроме как довериться Барону, нам не оставалось. Тайм-аут заканчивался, пора было возвращаться на поле. Двадцать два очка против двадцати восьми: занесём тачдаун — сравняем счёт. Если после не облажается кикер — то победим. Всё одновременно очень просто и очень сложно. Я надел шлем, вставил в рот капу, потуже затянул лямку на подбородке.

— Пошли!

«Нечестивцы» уже начинали строиться в оборонительный порядок. Скорее всего, сейчас они не сомневались — мы будем играть на «вынос», ведь какой длинный пас без основного квотербека?

Я услышал, как парни позади заулюлюкали и рассмеялись. Обернулся: оказывается, Бриджит перехватила запоздавшего Тони и крепко поцеловала его. Чёрт, Тони-то за что такая удача… Барон по этому поводу не возражал.

Он улыбался. Улыбался как тот, кто знает о скорых событиях гораздо больше остальных.

«Зелёные» построились против «белых». Линейные согнулись, наклонившись друг к другу, коснулись руками травы. Линк занял позицию далеко на фланге, Адамс встал под «вынос» позади линии: неужто и Барон отправит в прорыв его, а не меня?

Не успел я подумать о вселенской несправедливости, как в голове зазвучал голос. Думаю, и все остальные нападающие «Лепреконов» испытали подобное.

«Не смотри на мяч. Обходи линейных и беги по правой бровке. Просто беги вперёд, как можно дальше и быстрее — обернёшься через двадцать ярдов»

Зачем это? Барон предлагал мне изобразить ресивера? В современном футболе от раннинбеков требуют и ловить передачи, но на короткой дистанции. К тому же «Лепреконов» мистер Ли никак не натаскивал на подобное. Однако оставалось только повиноваться.

Занял стартовую позицию, приготовился к рывку. Из-за роста я за перекачанными уродцами в белом почти ничего не видел — кроме возвышающихся вдалеке ворот. Цель чертовски не близко, времени хер да нихера. Ладно…

Началось.

Тони получил мяч и сразу вложил его в руки Адамсу. Тот побежал налево, а я — как и велел Барон, полукругом мимо защитной линии. Затем — вперёд, вдоль края поля. Пять ярдов, десять, вот уже пятнадцать и…

Как и велели, на ходу я обернулся через плечо. Лайнбекер-орангутанг резво смещался в мою сторону, но важно было иное.

Оказывается, Адамс вернул мяч Тони. Можно сколько угодно пасовать назад — это вперёд передача бывает только одна. Тони отступил в глубину нашей части поля, линейные остановили прорывавшихся к нему «Нечестивцев». И вот тут до меня дошло.

Тони буквально светился. Это не фигура речи: я действительно видел его силуэт окаймлённым ярким светом. Бриджит поцеловала итальяшку не просто так.

Да, я понял: сейчас Тони бросит. Ой как бросит. Отдаст такой пас, который никогда в жизни не повторит. Самому Дрю Бризу в лучшие годы такое не снилось.

Тони нашёл меня взглядом, примерился, размахнулся. Мяч взмыл в воздух, на миг для меня потерявшись из-за яркого света. Вращаясь вокруг оси, слегка болтаясь, снаряд стремительно летел именно в ту точку, куда мне велели бежать. Корнербек «Нечестивцев» шёл на перехват, но не успевал.

Больше всего я в тот момент боялся не поймать мяч. Это не так просто, как кажется — на большой скорости-то, и не будучи ресивером. Однако страх оказался напрасным. Мяч сам пришёл в руки, ловко нырнул ко мне в объятия, словно возбудившаяся девушка. Это разом половина дистанции до конечной зоны, но я понимал — Барон Самди, Мама Бриджит, «Лепреконы» и их фанаты ждут не просто приёма.

Нужно бежать.

Надёжно зафиксировав мяч, я посмотрел вперёд. Дистанция — как раз на один хороший рывок, и силы совершить его имелись. Я прибавил скорости, глубоко втыкая шиповку бутс в газон. Справа — край поля, оттуда уже никакой угрозы, однако слева наперерез мчался сэйфти «Нечестивцев».

То была самая поганая тварь из всей команды аркхэмской частной школы Пикман — разве только после их кальмара-квотербека. Выше пояса — ещё более-менее человек, однако защитник обладал неестественно широко расставленными ногами, раза в два длиннее моих. Мясистые ляжки переходили в нормальные колени, но ниже ноги сгибались ещё раз — в обратную сторону.

Что-то вроде лягушки, если бы её рисовал конченый псих или наркоман. Сэйфти передвигался прыжками, складывая свои ненормальные ноги так, что почти касался задницей травы — и затем резко разгибая.

Мне всё-таки хватило скорости, чтобы разминуться с чудищем, но теперь оно практически висело на плечах, продолжая преследование. Я выжимал последние силы, гадая — успею ли преодолеть последние ярды до линии, или меня расплющат с наскока раньше.

Глаза на небе раскрылись широко, округлились.

Совсем близко, но и защитнику до моей спины явно оставался один прыжок. Скорее всего, он уже оторвался от земли, но этого я не мог видеть — смотрел только на цель. Плевать. Даже если эта тварь меня убьёт, я сдохну в зачётке с мячом в руках.

Десять ярдов. Пять. Наверняка трибуны истошно выли, да и все футболисты тоже — но я ничего не слышал, помимо пульса в висках. И удара совсем не почувствовал: просто понял, что падаю и не успеваю сгруппироваться.

Без разницы. Я посмотрел направо: увидел оранжевый столбик, обозначающий край конечной зоны. Изо всех сил прижал мяч к груди. Через долю секунды я снёс столбик плечом и наконец-то упал. Уродливый защитник, висевший на моей спине, приземлился сверху.

Свет погас. Ещё на миг удалось прийти в себя и понять — это тачдаун, вне всяких сомнений. Счёт равный.

Не могу вспомнить, что было сразу после: следующий сохранённый памятью кадр оператор в моей голове снимал уже из-за поля. Я следил за ударом кикера — мяч летел довольно коряво, сильно кренился вправо.

Сильно, но всё-таки не настолько, чтобы пролететь мимо ворот.

Быть кикером, конечно, полный отстой. Кикер — почти что не настоящий футболист. Никому он не интересен. Однако эти парни частенько приносят победу: извечная несправедливость футбола. Так и вышло в нашем последнем школьном матче — победа с отрывом в одно очко, которое принёс не Рики, не Линк, не Адамс и даже не я.

Но какая разница, кто именно?

***

Ваш рассказчик мало что соображал и ещё не знал о треснувших рёбрах: только-только снова болеть начали. Умом понимал, что раз победа — надо её праздновать, и «Лепреконы» наверняка вовсю занимаются этим в раздевалке, во главе с Адамсом. А что с мистером Ли? Да пёс с ним… Я так и не добрался до раздевалки: чернокожий со странными зубами поволок меня в сторону.

— Барон и мистер Говард хотят поговорить с тобой.

Негр притащил меня в подтрибунную комнату, показавшуюся незнакомой — хотя школьный стадион был знаком лучше нашего с матерью убогого домишки.

За дверью я сразу оказался в объятиях Мамы Бриджит: она прижала меня к груди, лицом в лого нашей школы на футболке. В иных обстоятельствах можно было с ума сойти от такого, но и теперь вышло приятно. На зелёной ткани, обтягивающей потрясающие формы ирландки, остались тёмные следы пота с моего лица.

Линк не находил себе места, прямо-таки скакал по комнате. Рики сидел в углу, морщась от боли, вытянув травмированную ногу. Он весь побледнел: только нос почему-то был красным, как перец чили.

— Прекрасный тачдаун, мой русский друг!

— Да, на меня игра мистера Романова тоже произвела впечатление, особенно в концовке. Это важная черта спортсменов высокого класса — выкладываться в дебютах и концовках. Позвольте представиться: мистер Говард.

Скаут, подобно Барону, был высоким и худым. Он обладал сильно вытянутым лицом, с тонкими губами и несуразно огромным подбородком. Гладко брился, носил строгую причёску и не менее строгий костюм.

Барон как раз отрезал кончик сигары и запалил её, начав раскуривать.

— Мистер Говард проявил большой интерес к вам троим, парни. В этом вопросе мы с ним, можно сказать, вступаем в определённый конфликт. Я, знаете ли…

Бриджит усадила меня на лавку, не выпуская из объятий. Рики и в нынешнем состоянии по этому поводу умудрился немного обидеться — ничего не сказал, однако зыркнул весьма выразительно. Линку же было пофиг на всё: видать, перед ним забрезжила перспектива избежать поступления в общественный колледж.

— Так вот, я… — продолжил Барон. — …сам заинтересован в развитии студенческого футбола. Уже возникли кое-какие идеи на этот счёт, а учитывая, что я кое-чем обязан «Лепреконам» и моя жена… хм… очень уж полюбила некоторых из них… Смею посоветовать вам хоть и рассмотреть предложение мистера Говарда, но не торопиться с решением.

Я и предложения-то ещё не слышал, какие там решения? Кроме того, лёжа щекой на груди Мамы Бриджит, всерьёз о чём-то думать было затруднительно.

— Особенно это касается тебя, Линкольн. Мне хорошо известно — в заведении, которое представляет мистер Говард, не очень-то жалуют чёрных. И он сам известен определёнными взглядами.

— Полноте, Барон! Я не думаю, что нам с вами стоит развивать эту тему, особенно в данных обстоятельствах.

— Я просто хочу сказать, мистер Говард…

Барон подступил к скауту вплотную. Смерил его очень тяжёлым и недобрым взглядом, но надо сказать — Говард от этого совершенно не смутился, сохранив каменное лицо.

— Я хочу сказать: вы личность серьёзная. Вам ведомы вещи, от которых даже я предпочитаю держаться подальше. Да, вы многое знаете, но… — Барон невежливо выпустил облако дыма прямо в лицо Говарду. — …но вы никогда не знали саму Смерть так близко.

— Что сказать? Рад столь близко с нею познакомиться. Повторюсь, Барон: не хочу обострять что-либо. Я здесь в гостях, ведь Луизиана — ваша вотчина, вне всяких сомнений. Если когда-нибудь посетите Новую Англию, я рассчитываю на…

— Новую Англию? Шутить изволите. Никогда!

— Как вам будет угодно. В любом случае, озвученные мною предложения для мистера Флэтчера и мистера Мартинеса сохраняют актуальность. Вынужден признать… что касается наших порядков… да, в этих словах есть доля справедливого. Быть может, цветные игроки и правда вашим планам на футбол отвечают больше, хотя это весьма спорно. Но…

Мистер Говард посмотрел мне в глаза, и я ощутил то же самое, что от взгляда Барона Самди. То же, но как-то… по-другому.

— …но вы, мистер Романов, сражались на поле не за футбольную карьеру. Я это знаю. Вы тянетесь к знаниям. Вы одержимы этой жаждой, столь хорошо понятной мне и почитаемой наивысшей ценностью среди тех, о ком вы пока не имеете никакого понятия, однако о ком мне, напротив, известно многое. Поэтому…

Он достал из-под полы пиджака желтоватый конверт, запечатанный сургучом.

— …поэтому я советую вам очень вдумчиво рассмотреть предложение о спортивной стипендии в Мискатоникском университете. Не торопитесь с решением. Примите его мудро.

Тогда я ещё понятия не имел о Мискатоникском университете и тех знаниях, которые он хранит, предлагая доступ ко всем тайнам мироздания лишь немногим.

Здесь хочется вернуться к сказанному в начале моего повествования. Если бы я не поднялся на второй этаж El Baron вместе с Мамой Бриджит, если бы чем-то не заслужил благосклонность Барона, если бы не бился против «Нечестивцев» столь отчаянно, если бы не принял тот конверт из рук мистера Говарда…

…моя жизнь, конечно, сложилась бы совсем по-другому.

Но она сложилась именно так, как сложилась, однако это уже совсем другая история. В тот вечер мы с друзьями ещё не приняли никаких решений.

Пока мы просто отвезли Рики в больницу, напевая песню про ирландских мальчиков в зелёном, которая так нравилась Маме Бриджит.

Линк ушёл к остальным — праздновать победу в El Baron, а меня ноги сами понесли по узким улочкам Французского квартала. Перебинтованная грудь почти не болела. Я слушал музыку из каждой двери и каждого окна, смотрел в небо, где больше не было никаких глаз, и можно сказать — был счастлив.

А ещё тем вечером я целовался с Эмбер — и её язык, усеянный осьминожьими присосками, оказался у меня во рту. Но это тоже другая история.