Том 10

К. МАРКС ЭВАКУАЦИЯ ДУНАЙСКИХ КНЯЖЕСТВ. — СОБЫТИЯ В ИСПАНИИ. — НОВАЯ ДАТСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ. — ЧАРТИСТЫ

Лондон, вторник, 8 августа 1854 г.

28 июля князь Горчаков с главными силами своей армии прошел через Шлаву, селение, расположенное приблизительно в шести милях от Кэлугэрени, чтобы 29-го двинуться дальше по направлению к Фокшанам. Авангард под командой генерала Соймонова состоит из восьми батальонов 10-й пехотной дивизии, Томского и Колыванского стрелковых полков и гусарского полка великого князя-цесаревича. Авангард этот должен был 1 августа перейти Яломицу у Урешти и Урзичени, где были наведены мосты. Рассчитывают, что он достигнет Фокшан к середине месяца.

Турецкая армия движется тремя колоннами. Центр ее 29 июля находился в Кэлугэрени; 30-го разведчики ее авангарда были замечены под Глиной, в двух милях от Бухареста, где, по предположениям, должна была к 1 августа расположиться главная квартира Омер-паши. Правое крыло двигалось вдоль Арджеша, в направлении от Олтеницы к Бухаресту. Левое, находившееся 28-го у Мочины, должно держать путь от Слатины к Бухаресту.

«Отход русской армии», — говорит «Moniteur de l'Armee», — «носит, по-видимому, скорее стратегический, чем политический характер. Московитский генерал выгадывает при этом, получая возможность сосредоточить свои войска на хорошей позиции, где они смогут передохнуть после страданий, перенесенных в Добрудже и причиненных им турками на левом берегу Дуная. Он будет ближе к своей продовольственной базе, продолжая в то же время оккупацию значительной части территории, занятой в прошлом году. Наконец, он приобретает позицию, грозную даже перед лицом превосходящих сил».

26 июля барон Будберг обратился со следующим воззванием к жителям Валахии:

«Его величество император всероссийский, царь польский, покровитель княжеств Молдавии и Валахии и покровитель всех исповедующих православную веру, постановил отозвать на весьма короткое время императорские войска из нездоровых придунайских местностей, чтобы расквартировать их в более здоровой возвышенной местности. Неприятель по своей близорукости вообразил, что мы отступили в страхе перед ним, и попытался поэтому атаковать наши отходящие войска. Но едва верховный главнокомандующий князь Горчаков отдал приказ об отражении атакующих, как они позорно бежали, оставив оружие и боевые припасы, захваченные нашими доблестными солдатами. С наступлением более благоприятного времени года мы возвратимся к вам с оружием в руках, чтобы навсегда освободить вас от варваров-турок. Наше отступление будет выполнено с предосторожностями, без поспешности, дабы противник не мог вообразить, что мы бежим перед ним».

Интересно, что в 1853 г., в этом же месяце июле, русские вовсе не находили это время года неблагоприятным для оккупации Валахии.

«Эмиграция болгарских семей из Добруджи», — сообщает письмо из Галаца, опубликованное в одной немецкой газете, — «непрерывно продолжается. Около 1000 семей с 150000 голов скота переправились у Рени».

Эта «добровольная эмиграция», к которой русские призывают жителей, якобы для того, чтобы спасти их от мести со стороны турок, по своему характеру весьма сходна с «добровольным» австрийским займом. Венский корреспондент «Morning Chronicle» рассказывает, что те же самые семьи,

«узнав, что они предназначаются для фортификационных работ в Молдавии, пожелали возвратиться по домам; но казаки силой принудили их отправиться в Фокшаны, где они в настоящее время заняты на работах по рытью траншей».

Еще не были убраны по требованию Эспартеро баррикады в Мадриде, а контрреволюция уже принялась за работу. Первым шагом контрреволюции было оставить безнаказанными королеву Кристину, Сарториуса и их сообщников. Затем последовало образование министерства с участием члена партии модерадос О'Доннеля в качестве военного министра, причем вся армия была отдана в распоряжение этого старого друга Нарваэса. В списке стоят имена Пачеко, Лухана, дон Франсиско Санта-Круса, все — заведомые сторонники Нарваэса, а Пачеко кроме того еще и член недоброй памяти министерства 1847 года[212]. Другой, Саласар, назначен единственно потому, что был другом детства Эспартеро. В награду за кровавое избиение народа на баррикадах, на площадях бесчисленные ордена посыпались на генералов, сторонников Эспартеро, и на модерадос — друзей О'Доннеля. Чтобы подготовить почву для окончательного усмирения прессы, был восстановлен закон о печати 1837 года. Вместо созыва учредительных кортесов Эспартеро, говорят, намеревается созвать только палату на основе конституции 1837 г. и даже, по словам некоторых, в измененном Нарваэсом виде. Для более полного обеспечения успеха всех этих мероприятий и других, которые должны последовать, большие массы войск концентрируются в окрестностях Мадрида. Во всем этом особого внимания заслуживает та неожиданность, с какой реакция водворилась.

В первый момент командующие баррикадами явились к Эспартеро, чтобы высказать ему несколько замечаний по поводу выбора министерства. Эспартеро пустился в долгие объяснения по поводу затруднений, подстерегающих его со всех сторон, и пытался защищать сделанные им назначения. Но представители народа, по-видимому, остались мало удовлетворенными его объяснениями. В то же время поступили «очень тревожные» сведения о республиканских волнениях в Валенсии, Каталонии и Андалузии. Растерянность Эспартеро явствует из его декрета, санкционирующего дальнейшее функционирование провинциальных хунт. Он также еще не осмелился распустить мадридскую хунту, хотя министерство уже сформировано и приступило к исполнению своих обязанностей.

По требованию Наполеона Малого полковник Шаррас изгнан из Бельгии. Парижский корреспондент «Independance belge» сообщает о памфлете, написанном и опубликованном принцем Мюратом, претендентом на престол короля-бомбы [Фердинанда II. Ред.] как на законное наследие Мюратов. Памфлет был переведен на итальянский язык.

Датское министерство все еще упорно отказывается предоставить западным державам порты и места высадки, которые дали бы возможность их силам зимовать в Балтийском море. Это, однако, не единственный способ, которым датское правительство проявляет свое пренебрежение к державам, поднявшимся против его покровителя, русского, императора. Оно не поколебалось произвести свой давно задуманный исключительно в интересах России coup d'etat под самым носом у флотов и армий западных держав. 26 июля в Копенгагене был обнародован государственный документ, озаглавленный: «Конституция датской монархии в области ее общих дел». Странно, что английская пресса почти вовсе не обратила внимания на это мероприятие. Привожу поэтому наиболее важные пункты этой новой датской конституции:

Раздел 1. Порядок наследования Датской монархии устанавливается законом 31 июля 1853 года.

Раздел 5. Общими делами монархии являются все дела, относительно которых точно не указано, что они относятся к какой-либо определенной отрасли дел.

Раздел 6. Общие расходы монархии сверх ее доходов покрываются в следующей пропорции: 60 % — за счет Дании, 17 % — за счет Шлезвига 23 % — за счет Гольштейна.

Раздел 7. Общие дела монархии находятся в ведении ригсрада.

Раздел 8. Настоящий ригсрад составляется исключительно из членов, назначенных королем. В будущем ригсрады должны частично избираться.

Раздел 10. Ригсрад тогда будет состоять из пятидесяти членов; из двадцати, назначенных королем, и тридцати, избранных в следующей пропорции: 18 — датским сеймом, 5 — провинциальными штатами Шлезвига, 6 — штатами Гольштейна и 1 — дворянством Лауэнбурга.

Раздел 11. Основной закон королевства Дании от 5 июня 1849 г. будет касаться только внутренних дел этого королевства.

Раздел 15. Члены ригсрада получают вознаграждение в размере 500 талеров в год.

Раздел 16. Ригсрад созывается не реже одного раза в течение каждых двух лет на срок, устанавливаемый декретом короля. Раздел 17. Заседания ригсрада происходят в Копенгагене, но король может перевести его в другое место.

Раздел 18. Работой ригсрада руководит президент, назначаемый королем. Дебаты могут вестись на немецком или датском языках; резолюции же должны быть сформулированы на датском языке.

Раздел 19. Заседания ригсрада — закрытые.

Раздел 21. Ни один налог, общий для всей монархии, не может быть введен, изменен или отменен, ни один общегосударственный заем не может быть заключен без согласия ригсрада.

Раздел 22. Во всех делах, кроме финансов объединенной монархии, ригсрад имеет лишь совещательный голос.

Декрет от того же числа назначает созыв ригсрада на 1 сентября 1854 г., а в другом декрете содержатся королевские назначения, причем в числе назначаемых — все сплошь придворные, высшие чиновники и кавалеры ордена Данеброга.

Главными пунктами, которых удалось достичь при помощи этого нового coup d'etat, являются отмена основного закона и представительных учреждений Дании и создание удобного механизма для получения любого количества денег, необходимого двору и правительству.

Эрнест Джонс снова отправился в агитационную поездку по промышленным округам, чтобы вовлечь их в движение за хартию. В Галифаксе, Бейкепе и других местностях, которые он уже посетил, была принята следующая петиция к парламенту:

«Достопочтенным общинам Великобритании и Ирландии, заседающим в парламенте — почтительная петиция жителей Бейкепа, собравшихся на публичный митинг в воскресенье 30 июля 1854 г., указывает, что:

Ваши петиционеры в течение долгого времени внимательно наблюдали за действиями нынешних королевских министров в области внутренней и внешней политики и на основании беспристрастного наблюдения пришли к убеждению, что как в той, так и в другой области министры решительно не заслуживают доверия страны.

Ваши петиционеры убеждены в невозможности ни улучшить внутреннее управление, ни проявить свою мощь вовне, пока подобные люди управляют делами страны.

Ваши петиционеры поэтому просят вашу досточтимую палату представить королеве адрес, чтобы ее величество соблаговолила дать отставку своим нынешним советникам и призвала себе в помощь людей, более соответствующих прогрессивному духу века и более отвечающих требованиям нашего времени.

И ваши петиционеры будут настаивать на своей петиции».

В воскресенье на Дирпли-Муре, в Бейкепе, состоялся большой митинг, на котором агитатор [Эрнест Джонс. Ред.] выступил с одной из наиболее сильных речей, когда-либо произнесенных им; некоторые выдержки из нее заслуживают того, чтобы быть помещенными в вашей газете:

«Наконец-то наступило время действовать, и мы вступаем теперь в период возрождения чартизма в Англии, небывалого с периода его упадка. Наконец-то близится час, когда мы добьемся хартии…

Вы боролись против падения заработной платы и боролись тщетно; голод привел вас к восстанию. Но если голод научил вас вести войну, то бедность просветила вас, и после каждого нового поражения ваше сознание росло и опыт накапливался. Первым средством, к которому вы прибегли, были союзы и стачки. Вы думали, что они принесут вам избавление, и забывали, что, поскольку средства труда не принадлежат вам, у вас нет возможности выдержать конкуренцию капиталиста, чья мошна может преспокойно лежать, пока вы голодаете, и ждать, чтобы выяснилось, кто дольше продержится. Затем вы надеялись на неполный рабочий день, и вам говорили, что, если каждый рабочий будет работать на два часа меньше, то найдется на два часа работы для безработных. Но вы забыли, что, пока вы добились сокращения рабочего времени на один процент, применение машинного оборудования монополистами возросло на сто процентов.

Затем вы обратились за помощью к кооперации. Вы постигли великую истину, что освобождение труда должно зависеть от кооперации, но вы проглядели средства для обеспечения этого освобождения. Кто производит, тот нуждается в рынке; если у вас есть что продать, вам нужен некто, кто захочет это купить, — и вы забыли, что этот «некто» у вас отсутствует. Начинается кооперативное производство, но где рынок? Где же вы найдете рынок? Как превратить бедных в богатых, чтобы они могли стать покупателями продуктов кооперативного производства? При помощи находящихся в самой Англии калифорнийских россыпей, золото которых вы видите на поверхности земли, в волнах колосящейся нивы. Взгляните себе под ноги! Здесь, на этих покрытых травой склонах, на которых вы сидите; здесь, в этом широком поле, где вы стоите, — в них таится свобода, в них — кооперация, в них — высокая заработная плата, в них — процветание и мир! В пятнадцати миллионах наших общественных земель, в двадцати семи миллионах невозделанных лугов, имеющихся у нас в Англии. По греческому преданию, когда Геркулес боролся с гигантом Антеем, которому земля приходилась матерью, и несколько раз валил его наземь, Антей каждый раз, как падал на материнскую грудь, черпал в ней новые силы и вскакивал более сильным, чем раньше. Геркулес, обнаружив это, поднял его и держал в воздухе до тех пор, пока не одолел его.

Точно также гигант-труд, по воле монополии-Геркулеса, оторван от породившей его земли и, захваченный когтями конкуренции, слабый, беспомощный, висит подобно гробнице Магомета между раем и адом — только гораздо ближе к последнему!

Но как пробиться к земле? Кое-кто скажет вам, что политическая власть вовсе не нужна для этого. Кто же это говорит? Уж не лидеры ли движения за сокращение рабочего дня на 10 %, или движения за 10-часовой рабочий день, или движения за неполный рабочий день, или движения за ограничение времени работы машин, или движения за создание похоронных обществ, или движения за отделение церкви от государства, или движения за народное образование, или движения за муниципальное самоуправление, или каких-либо иных движений? Какое множество «движений», а мы все еще не сдвинулись с места. Не нужна политическая власть! А почему же эти самые люди так обхаживают политического Тидта Пратта, почему они шлют слезные депутации к политику Пальмерстону и петиции к политическому парламенту, почему раболепствуют перед политическим троном? Если так, то, следуя их собственному примеру, мы именно и должны добиваться политической власти! Только эти люди советуют вам добиваться политической власти для ваших врагов. Я же говорю вам: добивайтесь своей собственной политической власти. Предлагаю вам следующую великую истину:

Хартия является средством от всех ваших бед.

Кто противостоит нам? Во-первых, коалиционное министерство. Что это такое? Лидеры отдельных группировок, из которых ни одна не может удержаться самостоятельно. С десяток людей, слишком слабых, чтобы стоять на собственных ногах, — вот они и опираются друг на друга, и все вместе взятые не стоят одного настоящего человека. Вот что такое коалиция. Кто еще противостоит нам? Оппозиция тори, которая выгнала бы министерство вон, да не решается, ибо знает, что сама, в свою очередь, будет выгнана, а затем наступит такой потоп, в котором сам Ной не мог бы спасти господствующие классы. Кто еще? Землевладельческая аристократия, три четверти имений которой заложено приблизительно за две трети их цены, — великолепная сила, способная раздавить народ! 38000 обанкротившихся лендлордов и 300000 фермеров, изнывающих под бременем Высокой арендной платы, законов об охоте и тирании лендлордов. Кто еще? Фабриканты на пороге банкротства вследствие своей собственной подлой страсти к конкуренции — скоро они окажутся не в состоянии удержать за собой свои фабрики. Достойная сила, призванная выбить пьедестал свободы из-под ваших ног! И кто же остается? Рабочий и лавочник. Не раз делались попытки объединить их путем какого-нибудь компромисса. Я лично всегда противился такому союзу, так как компромисс в области избирательных прав лишь усилил бы представителей денежных интересов и усовершенствовал бы классовое законодательство. Но теперь, наконец, пришло время для такого союза — и пришло так, что не требуется ни компромисса, ни предательства. Мелкие лавочники очень быстро становятся демократами. Говорят, что путь к мозгу рабочего лежит через его желудок. Пусть так! Зато путь к сердцу лавочника лежит через его карман. За каждый недополученный им шиллинг он приобретает новую мысль. Банкротство раскрывает перед лавочником истину… Так уничтожается моральная сила наших врагов — и к нам присоединяются новые союзники. Физическая сила их также исчезает. Об этом позаботился царь!

В Ирландии осталось не более 1000 английских солдат! В самой Англии нет больше частей регулярной армии, но зато существует милиция! О эта милиция, в которой дезертирство, согласно лондонской газете «Times», достигает таких огромных размеров, что «воплей и криков» уже недостаточно, и специальные циркуляры рассылаются в каждый приход, в каждое местечко, где дезертир когда-либо провел хоть одну неделю, чтобы попытаться насилием и запугиванием вернуть его в ряды армии. Можно поздравить правительство с таким новым войском. Итак, поле чисто — для народа наступило благоприятное время. Не делайте из этого вывод, что я имею в виду насилие. Нет! Отнюдь нет! Мы имеем в виду широкое мирное моральное движение. Но из того, что мы имеем в виду моральную силу, вовсе не следует, что наши враги тоже имеют ее в виду.

Англия начала мыслить и слушать. До сих пор она слышала дробь польских барабанов и топот венгерской конницы. До сих пор она слышала крики Милана и ликования Парижа! Но в наступившем затишье она начинает слышать биение своего собственного гордого сердца — и восклицает: «И мне тоже предстоит выполнить одно дело — и мне надо разбить врага и завоевать поле сражения»»[213].

Председатель митинга указал на присутствие надзирателя и других чинов полиции, выражая надежду, что никаких искажений того, что было сказано, не будет допущено в донесениях этих слуг правительства. По поводу этого предостережения Эрнест Джонс сказал:

«Что касается меня, я не забочусь о том, что они скажут, — пусть говорят, что им угодно. Я отношусь к агитации как солдат к битве, — иду навстречу своей судьбе среди летящих пуль, чтобы пасть и может быть погибнуть или же остаться в живых и победить, ибо я — солдат демократии».

Написано К. Марксом 8 августа 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4162, 21 августа 1854 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского