Том 2. «Проблемы творчества Достоевского», 1929. Статьи о Л.Толстом, 1929. Записи курса лекций по истории русской литературы, 1922–1927

260

163. Особая ценность записи лекций об Андрее Белом в том, что содержание лекций имеет самое непосредственное отношение к проблемам истории и русского и не только русского романа (гораздо большее отношение, чем тема «Достоевский»). Не случайно дважды публиковавшаяся в ряду других тем ЗМ она каждый раз оказывалась первой, хотя этим и нарушалась последовательность расположения тем в ЗМ. Ценность этой записи и в наличии в ней проблемы заимствований, влияний и традиций, а также темы продолжения, изживания и завершения традиций. Всё — в одной теме «Белый». Завершающий традицию как бы необходимо должен влиять и воздействовать. При этом изживание и завершение традиции не только не исключает новизны, но предполагает и чуть ли не требует ее (иначе будет не завершение, а что-то иное): о Белом-«завершителе» сказано, что у него новая форма, новый стиль, новый язык. Полемика с формалистами живет в этом фрагменте на глубинном уровне, не обнаруживая себя явно, как и в ПСМФ в отличие от ФМ.

Такие выражения М.М.Б., как «Белый на всех влияет» или «Он стал учителем всех русских прозаиков» (второе предложение фрагмента «Место и значение Белого в русской литературе») требуют некоторого пояснения. По-видимому, можно говорить о том, что Бахтин действительно читал всех или почти всех, хотя и не буквально всех. Прежде всего, об этом свидетельствуют сами ЗМ, а именно их условный второй раздел в сумме всех тем этого раздела; особенно же — последние одиннадцать тем, начиная с темы «Замятин» и до самого конца. Есть, однако, и свидетельство самого Бахтина (Беседы, с. 129–130, контекст — разговор о Маяковском):

Д: Ну, а Вы его мало читали вообще в то время?

Б: Нет, читал все-таки, довольно много читал. В то время мы очень много читали, поглощали, в том числе и всякой ерунды. Но Маяковского — ну как же, я знал… (курсив наш — комм.).

Есть интересное свидетельство С. Г. Бочарова, в январе 1972 г. в Доме творчества писателей в Переделкине расспрашивавшего Бахтина о жизни его в 20-е гг. в Ленинграде и в т. ч. об источниках тогдашних доходов. На вопрос, читал ли тогда Бахтин лекции (ничего из того, что знаем мы об этом сейчас, известно в 1972 г. еще не было), Михаил Михайлович ответил (так записано):

«Да, много. И официально и, главным образом, неофициально. Официально — на курсах библиотекарей, установочные лекции: растолковывал им все новинки. Приходилось читать много всякой ерунды. За это как раз платили».

Так что преувеличения в этих бахтинских все, на всех, над всеми, совершенно очевидно, не было, как не было преувеличения и в утверждении в Беседах, что «почти все знал наизусть, почти всего Блока, как и всего Вячеслава Иванова» (с. 95). Белого, как видим, в этом ряду нет. Знал наизусть не всего?..