29*. Термин «доминанта», вероятно, непосредственно воспринят из «Философии искусства» Б. Христиансена, с. 204 и далее. В 1920-е гг. термин был активен одновременно и в работах «формальной школы» (см.: Ю. Н. Тынянов. Поэтика. История литературы. Кино. М., Наука, 1977, с. 227, 277; комм. А. П. Чудакова — с. 494), и в научно-нравственных размышлениях А. А. Ухтомского, опубликованных лишь частично («Доминанта как фактор поведения» // Вестник Коммунистической академии, кн. 22, 1927), но, несомненно, известных М.М.Б. и из устных источников и, вероятно, из личного общения (в докладе Ухтомского о хронотопе в биологии, на котором летом 1925 г. в Петергофе присутствовал М.М.Б., были, по его свидетельству, «затронуты и вопросы эстетики»: ВЛЭ, 235). Функционирование термина у формалистов и у Ухтомского было весьма различным, но то и другое объединяется в звучании термина в ПТД. Особенно очевидно такое объединение сказывается в замечании на следующих страницах о том, что герой из подполья впервые позволил Достоевскому «как бы слить художественную доминанту изображения с жизненно-характерологической доминантой изображаемого человека» (с. 47). Анализ «жизненно-характерологической доминанты» героев «Двойника» и «Записок из подполья» (два произведения Достоевского, наиболее полно, «монографично» разобранные в ПТД) очень сближается с философской разработкой (с опорой на повесть Достоевского) в те же годы темы Двойника по преимуществу в эпистолярных текстах (неизвестных, конечно, тогда М.М.Б.) Ухтомского — см.: А. Ухтомский. Интуиция совести. СПб., 1996, с. 248–261. Об Ухтомском и Бахтине: Katerina Clark, Michael Ноlquist. Mikhail Bakhtin. Harvard University Press, Cambridge and London, 1984, p. 73, 174–175, 279; Nicoletta Mаrcialis. M. Bachtine A. Uchtomskij // Bachtin: teorico del dialogo. Milano, 1986, p. 79–91; В. Е. Хализев. Учение А. А. Ухтомского о доминанте и ранние работы М. М. Бахтина // Бахтинский сборник II. М., 1991, с. 70–86; его же. Ухтомский А. А. (1875–1942) //Философские науки, 1995, № 1, с. 184–190.