Тонкая грань затишья

Глава 3

Старшина госбезопасности Семен Юрьевич Лебедь являлся командиром отделения охраны секретной дачи Берии, находящейся в Подмосковье. Он частенько поговаривал о тяготах и лишениях своей службы, однако рапорт об отправке на фронт так и не написал, оставался на объекте.

Утром 8 мая 1942 года Лебедь, как и всегда, обходил территорию, проверял несение службы солдатами, подчиненными ему.

Он достал из пачки папиросу и собрался было закурить, но тут к нему подбежал дежурный по объекту и доложил:

– Товарищ старшина, звонили из Москвы. К нам выехали товарищ Берия и старший майор Платов.

– Твою мать, давненько они тут не были. А ну, бегом к офицерам группы Шелестова. Предупреди их. Я на контрольно-пропускной пункт.

Шелестов уже провел подъем и собирался отправить бойцов на утреннюю пробежку, но физическую зарядку пришлось отменить из-за сбивчивого и немного испуганного доклада дежурного по объекту. Майор приказал всем быстро привести себя в порядок и через десять минут находиться во дворе, у входа в дом, в котором временно располагалось небольшое специальное подразделение.

Буторин, Коган и Сосновский приказ выполнили и в 7.10 уже стояли там, где им и было велено.

Рядовые бойцы отделения охраны в спешке наводили марафет на территории. Порядок здесь всегда поддерживался образцовый. Но досадные мелочи обязательно найдутся. Высокие начальники почему-то обращают внимание именно на них.

В 7.20 через ворота КПП прошли «Паккард» и два «ЗиС-101». Они въехали во двор и остановились. Водитель «Паккарда» выскочил из автомобиля и открыл заднюю дверцу. Из машины вышел Лаврентий Павлович Берия в штатском костюме и своих неизменных круглых очках. Следом за ним появился старший майор Платов.

– Смирно! – подал команду Шелестов, подошел к Берии и принялся рапортовать: – Товарищ генеральный комиссар государственной безопасности…

Берия прервал его:

– Не надо этого. Не на параде. Плесенью здесь не обросли от безделья?

– Никак нет, товарищ генеральный комиссар!

– Хорошо. В комнату для совещаний, и быстро, у меня не так много времени.

Он первым зашел в здание.

За ним последовали Платов и офицеры особой отдельной группы.

В кабинете Берия встал у окна. Все остальные замерли на входе.

Народный комиссар внутренних дел повернулся и заявил:

– И чего стоите? Садитесь.

Старший майор ГБ Платов присел сбоку от места руководителя. Рядом устроились Шелестов и Буторин, Коган и Сосновский примостились напротив.

Берия прошелся по комнате и произнес:

– Вы уже поняли, что я приехал сюда не просто так. Вас ждет серьезное, очень важное задание. Скажи, Шелестов, что тебе известно о немецких танках «Т-5» – «Пантера»?

– «Т-5» – «Пантера»? – проговорил Максим. – Впервые слышу о таких. «Т-3», «Т-4» знаю, есть и другие модификации, но «Т-5» «Пантера»?..

– А между тем в Германии ведется ускоренная работа по созданию новых тяжелых и средних танков, способных противостоять последним образцам наших машин. «Т-6» получил кодовое название «Тигр», а «Т-5» – «Пантера». Немного информации. Сейчас уже доказан факт, что танки «Т-34» и «КВ» превосходят немецкие «Т-3» и «Т-4». Но ситуация меняется. На данный момент германские проектно-конструкторские бюро при крупнейших компаниях в авральном режиме работают над данной проблемой. Так, в городе Касселе компания «Хеншель» не только уже разработала тяжелый танк «Т-6» «Тигр», но и успела сделать два опытных образца. Руководит этим главный инженер, начальник отдела новых разработок Эрвин Адерс. Одновременно на заводе в Нюрнберге компания MAN занимается средним танком «Т-5» «Пантера». Пока подготовлена только рабочая техническая документация. Массовое производство новых машин начнется в этом году. Перелом в ходе войны уже наступает, немцы и их союзники потерпели ряд крупных поражений. Превосходство Красной армии теперь будет только нарастать. Германия, да и вся Европа работают на износ. Однако «Тигр» и «Пантера» могут доставить нам достаточно много неприятностей. Все члены Государственного Комитета Обороны и сам товарищ Сталин обеспокоены стремлением Гитлера усилить свои сухопутные войска. А чтобы эффективно бороться с новыми танками, требуется что?

Сосновский тут же ответил:

– Знать устройство, правила эксплуатации, естественно, тактико-технические характеристики, сильные и слабые стороны этих машин.

Шелестов укоризненно посмотрел на капитана и заявил:

– Разве тебя спросил товарищ Берия? Что ты опять лезешь поперек батьки?

Генеральный комиссар поднял руку:

– Не надо замечаний, товарищ Шелестов. Ваш офицер прекрасно ответил на вопрос, заданный всем вам. Нам действительно надо получить секретную документацию по «Тигру» и «Пантере», чтобы к моменту их ввода в бой уже иметь оружие, способное уничтожать этих хищников. Казалось бы, задача невыполнимая. Где сейчас группа и где эта документация, быстро разрабатываемая противником и так нужная нам? Вряд ли руководство Третьего рейха пригласит нас в гости и предложит ознакомиться с ней. Но не все так печально. Я уже упоминал Эрвина Адерса. Пришло время назвать его помощника – инженера Бернарда Вальзера. В тридцать третьем году Вальзер стажировался в Советском Союзе, в Челябинске, имел возможность получить информацию о нашем танкостроении. Не секрет, что мы пытались завербовать кого только можно из иностранных специалистов, как и западные разведки – наших. В случае с Вальзером это не сразу, но удалось. По своим убеждениям он был социалистом, изучал труды Маркса, Ленина, товарища Сталина. К идеям построения социализма даже в отдельно взятой стране Вальзер относился скептически, но впоследствии совершенно не принял и национал-социализма, хотя и вынужден был вступить в НСДАП. В общем, Бернард Вальзер вернулся в Германию и продолжил работу в компании «Хеншель». Наши агенты пытались связаться с ним, но он, честно говоря, не привечал их. И только когда выявилась звериная сущность фашизма, когда Гитлер начал захватывать Европу и напал на Советский Союз, Вальзер сам вышел на нашего человека и заявил, что готов сотрудничать с советской разведкой.

– Только ли неприятие сущности фашизма привело этого инженера к решению о сотрудничестве с нашей разведкой? – спросил Коган.

Шелестов нахмурился, Берия же улыбнулся и проговорил:

– Не только это. Тут была и личная причина. Вальзер в свое время учился вместе с евреем Авдоном Иммерманом. Вся эта семья относилась к нему как к родному. После учебы Вальзер работал в Мюнхене. Там же устроился и его еврейский друг, который обзавелся семьей. Его родители и сестра жили там и до того. Однажды на квартиру Иммерманов нагрянули боевики из штурмовых отрядов, известные еще как коричневорубашечники. У главы семейства, я имею в виду Иосифа, отца Авдона, была своя цветочная лавка. Девятого ноября во всей Германии начались погромы. Поводом к ним послужило убийство в Париже немецкого дипломата польским евреем. В так называемую Хрустальную ночь была разгромлена и лавка Иосифа Иммермана. Ну а потом штурмовики наведались уже на квартиру, видимо желая поживиться добром евреев. Что точно произошло, неизвестно, но утром полиция обнаружила там трупы Иосифа Иммермана, его жены Кейлы и дочери Майи, причем женщина и девушка были изнасилованы. Не остались в стороне и Авдон с женой Рут. Их арестовали и отправили в концлагерь, где они и сгинули. Все это потрясло Вальзера, и он пошел на сотрудничество с нашей разведкой. Кстати, его до сих пор ведет товарищ Платов. Именно от Вальзера мы получили информацию по разработкам и созданию танков «Тигр» и «Пантера». Вижу, вы желаете знать, как он проведал о работах в Нюрнберге, так?

– Так точно! – за всех ответил Шелестов.

– Отвечу и на этот вопрос. В секретном проектно-конструкторском бюро компании MAN работает инженер-конструктор Хаген Корф, друг детства Бернарда Вальзера. Они жили в одном дворе, учились в одной школе. Затем их пути разошлись, но в начале войны, в тридцать девятом году, друзья встретились вновь. Вышло все банально просто. Они пересеклись в Мюнхене, во дворе своего детства. Завязалось общение. Оказалось, что Корф входит в группу по созданию «Пантеры». В отличие от Вальзера он не только признает национал-социализм, но и является активистом партии, руководителем первичной организации на предприятии. Однако Вальзеру по заданию товарища Платова удалось через Корфа заполучить нужную нам документацию. Принять же ее я приказываю вам, товарищи офицеры особой группы.

Сосновский вновь не выдержал и спросил:

– Вы хотите сказать, что нас забросят в Германию?

– Нет. Это, к сожалению, невозможно. Нельзя передать документацию и через агентов разведки, курируемых старшим майором Платовым. Мы используем другой вариант. Вы обсудите его со своим непосредственным начальником. Я же приехал сюда прежде всего для того, чтобы еще раз подчеркнуть один важнейший момент. Предстоящее задание находится на личном контроле Иосифа Виссарионовича. От его выполнения зависят жизни десятков тысяч наших солдат на фронте уже в ближайшее время. Скажу и о том, о чем мог не говорить. Товарищ Сталин просил, чтобы я лично поговорил с вами. Что я и сделал. Если ко мне вопросов нет, то я возвращаюсь в Москву, отдохну немного перед очередной бессонной ночью. Вам известно, что товарищ Сталин предпочитает ночную работу, когда у человека обостряются чувства.

Вопросов не было, поэтому Берия приказал Платову не сопровождать его и пошел на выход.

Старший майор занял место руководителя и спросил:

– Общая обстановка ясна, товарищи офицеры?

– Так точно! – ответил Шелестов.

– Тогда переходим к деталям. Четвертый отдел НКВД разработал операцию «Проект». Ее суть в том, что особой группе предстоит завладеть секретной документацией и доставить ее в Москву. Естественно, у всех вас возникает вопрос, как это сделать. Докладываю. В районе поселка Копино – внимание на карту, это в шестидесяти трех километрах от Харькова – на острове в Луховом болоте размещена база разведывательно-диверсионной группы «Удар-15». Командует ею капитан Рябинин Сергей Леонидович. Это опытный боевой офицер. Ему отправлена шифрограмма с задачей по обеспечению приема вашего подразделения и размещения на базе. Рябинину указано, что при необходимости он переходит в подчинение майора Шелестова. Предвосхищаю вопрос, почему особая группа отправляется именно к поселку Копино. Объясняется это просто. Бернард Вальзер, упомянутый товарищем Берией, по заданию Эрвина Адерса и решению самого Гитлера должен убыть в рейхскомиссариат «Украина». Товарищ Берия говорил вам, что в Касселе разработан танк «Т-6» – «Тигр» и собраны два опытных образца. Сначала их хотели испытать в Чехии, на полигоне у города Оломоуц, но Вальзер настоял на том, что проверку качества надо проводить там, где эти машины будут применяться в боевых условиях, то есть в той местности, где им предстоит воевать. Адерс поддержал его. Поэтому Вальзер скоро будет в Ровно, где размещается руководство рейхскомиссариата «Украина». Далее он отправится на поиски полигона и остановит свой выбор на Копинском районе. Соответственно, какое-то время он проведет в поселке. Не только там, конечно. Инженеру-испытателю придется побывать и в Харькове, и в других районных центрах области, возможно, в Полтавской тоже. Но он обязательно будет в Копино. По нашим данным, Вальзер должен вылететь в Ровно десятого-двенадцатого мая. Следовательно, в конце следующей недели он может быть в Копино. Вальзер проинформирован о том, как связаться с нами.

Сосновский вновь не сдержался и заявил:

– Интересно, кто такой этот информатор, который в курсе всех дел немецкого инженера?

– Твою мать, капитан, сколько можно говорить, чтобы не перебивал?

– Это вопрос по существу, товарищ старший майор госбезопасности.

– Обо всем я сообщу, помолчи пока.

Михаил вздохнул:

– Вот всегда так. Если работать, то нам, а вопросы задавать – сразу твою мать.

Платов, человек воспитанный, смутился.

– За мать извини, но помолчи до окончания доклада.

– Есть!

– Так вот, о прибытии Бернарда Вальзера в Копино нам сообщит наш агент, занимающийся этим инженером. Вальзеру уже передали, кто выйдет с ним на контакт. Он получил и инструкцию по передаче документов.

– Понятно, – сказал Сосновский. – Так кто?.. Но все, молчу.

Платов продолжил:

– Кто, спрашиваешь? Отвечаю. Встречаться с Вальзером и принимать документацию будет капитан Сосновский. Ты доволен?

Михаил взглянул на старшего майора и спросил:

– Это мне в виде наказания за то, что перебивал?

– Нет, это решение принято потому, что ты в совершенстве владеешь немецким языком. Действовать будешь отдельно от основной группы. Ты, капитан, прибудешь в Копино из Берлина. Через Киев, Полтаву.

– А немцы в поселке дураки набитые. Они этого не заметят?

– Обязательно заметят. Более того, ты явишься в комендатуру и будешь проживать там все время, пока не завладеешь документацией.

– Еще лучше.

– У тебя будет форма гауптштурмфюрера СС и документы офицера по особым поручениям, состоящего при рейхсфюрере СС Генрихе Гиммлере.

– Ни хрена себе! – На этот раз не выдержал Коган. – Оказывается, наш Миша очень важная персона в Третьем рейхе?

– Вы неисправимы. В Копино находится некий унтерштурмфюрер СС Брунс Зигель, поддерживающий связь с заместителем начальника СД в Харькове. Поэтому я решил подстраховаться и приказал сделать максимально безопасные документы. Ни унтерштурмфюреру, ни его начальнику штурмбаннфюреру Вальтеру Штейну и в голову не придет проверять их подлинность. В предписании гауптштурмфюрера Манфреда Бидерлинга, то есть Сосновского, будет стоять настоящая подпись Гиммлера. И не спрашивайте, откуда она там взялась. Мы работаем. Порядок встречи будет определен после того, как и Сосновский, и Вальзер окажутся в Копино. – Платов открыл папку, которую всегда носил с собой, положил на стол фотографии и стандартный лист бумаги. – Это снимки Вальзера, чтобы не ошибиться, и пояснительная записка о подробностях его биографии, которые могут быть известны только ему самому. Там же описание города Касселя с достопримечательностями. Забирай, гауптштурмфюрер. – Платов пододвинул документы к Сосновскому.

Тот взял их, стал рассматривать.

– Подводим итог, – проговорил Платов. – Боевая группа Рябинина занимается поиском места, подходящего для безопасного десантирования. Как только такое будет обнаружено, капитан тут же доложит шифрограммой. Ваше особое подразделение вылетит за линию фронта. По прибытии доклад мне и работа. Теперь разрешаю задавать вопросы.

Шелестов поднялся и проговорил:

– Не могу понять, Петр Анатольевич, зачем планируется переброска всей особой группы, да еще с подчинением диверсионного подразделения, у которого своих задач по горло, если реально работать предстоит только Сосновскому. Мы ведь даже прикрыть его не сможем, если он представится такой берлинской шишкой. Местные наверняка приставят к нему охрану, что затруднит выполнение задания.

– У тебя все?

– Пока да.

– Объясняю. Задача на первый взгляд несложная. Основная роль в этой игре действительно отведена капитану Сосновскому. Но такие проекты, как новые танки, без внимания службы безопасности не остаются. За работой бюро следит некий оберштурмбаннфюрер Руммер. Вальзер знает об этом. Но будет ли Руммер следовать за инженером на Украину, неизвестно. Поэтому на случай провала Вальзеру настоятельно рекомендовано сделать копию документов. Он должен будет спрятать ее в тайнике в месте своего временного проживания в Копино. Если Вальзера схватят и Сосновскому придется срочно уйти из поселка, то эту копию надо будет достать из тайника. Тогда в дело вступит особая группа. Товарища Берию совершенно не интересует, что для этого предстоит сделать, хоть полноценную войну развязать в Копино. Главное – копия документации должна быть в Москве. Для этого вполне может пригодиться подразделение Рябинина. Кстати, на время работы Сосновского капитану предписано прекратить любые диверсионные мероприятия, в том числе и плановые.

– Но, товарищ старший майор, в случае провала немецкого инженера-антифашиста сгорит и Михаил.

– Повторяю! – Платов повысил голос. – Задача группы состоит в том, чтобы завладеть документами в любых условиях и выйти к месту эвакуации, которое будет определено позже, по ходу операции.

Буторин тяжело взглянул на Платова и заявил:

– Это значит, что нам придется бросить товарища на растерзание гестапо?

– По-моему, я конкретно определил задачи особой группы. Давайте обойдемся без ненужного пафоса. Мы на войне, а она, как известно, без жертв не бывает.

– Но это подло, – поддержал Буторина Коган.

Платов ударил ладонью по столу.

– Я все сказал. Приказ товарища Берии для вас пустышка? Или забыли, кто вытащил вас из СИЗО и лагерей? Вы все прекрасно понимаете. Думаете, мне или Берии по душе такой расклад при возникновении нештатной ситуации? Но документы, которые спасут десятки тысяч красноармейцев, важнее жизней двух человек, как ни прискорбно и жестоко это звучит. По существу дела вопросы есть?

Сосновский встал.

– У меня есть вопрос. Как я прибуду в поселок? Гауптштурмфюрер СС – звание весомое. Просто так взять и объявиться в Копино офицер по особым поручениям самого Гиммера никак не может.

– Зайти – нет, а вот заехать со стороны Полтавы – это вполне реально.

– Но для этого требуется транспорт.

– Транспорт будет.

– Могу ли я отказаться проживать при комендатуре и настоять на съеме дома?

– Ты – нет, а Вальзер обязан сделать это.

– Вопросов больше нет.

– В связи с предстоящей операцией приказываю группе находиться в состоянии повышенной боевой готовности, – сказал Платов. – Тщательно изучить карту местности, которую я передам майору Шелестову, схему поселка, досье на руководителей оккупационной администрации, включая охранную роту и полицию, их возможности. Подробности варианта действий с привлечением диверсионной группы «Удар-15» на случай непредвиденных обстоятельств. Завтра утром я свяжусь с капитаном Рябининым. Он уже оповещен о том, что «Удар-15» временно переходит в подчинение майора Шелестова. Как узнаю, что место приема группы найдено, сразу же вылет. Транспортный самолет на аэродроме.

Сосновский кивнул и сказал:

– Я все понял. Фото и пояснительную записку изучу, запомню все детали.

– Хорошо. Тогда все, товарищи офицеры.

– Вы тоже уезжаете? – спросил Шелестов.

– Да, у меня есть дела на другом секретном объекте.

– Дел у всех хватает.

Платов улыбнулся:

– Знаете, мужики, чего мне сейчас больше всего хочется?

Офицеры переглянулись. С чего вдруг такой обычный человеческий, а не начальственный тон?

Старший майор госбезопасности сам же и ответил на свой вопрос:

– Взять литр водки, кусок хлеба и шматок сала. Попариться в баньке, выпить, закусить и завалиться спать часов этак на сорок восемь.

– Понятное дело, – проговорил Коган.

– Но, как говорится, отдыхать будем после войны. Все, вопросов нет, задача определена, дальнейшая информация будет доведена до вас по мере ее поступления. Я пошел.

Он поднялся и вышел из кабинета.

Командир группы проводил его до машины, вернулся в комнату, сел на стул и спросил:

– Что скажете, мужики?

– Чего нам говорить? – ответил Коган. – Это Мише надо теперь напрягаться.

– А что напрягаться-то, Боря? – заявил Сосновский. – Задача не самая сложная. Да, с элементами определенного риска, но когда мы работали без него? Лишь бы попасть в этот поселок да посмотреть на антифашиста. Далее чутье подскажет, как и что делать.

– Тебе придется общаться с руководством поселковой администрации, – заметил Шелестов.

– И что? Я по-своему положению, определенному легендой, выше всех там буду. Так что мне решать, с кем общаться, а кого можно и послать на три буквы. И вообще, я думаю, что реальный представитель руководства РСХА вел бы себя настолько высокомерно, что к нему местные не подступились бы.

Шелестов кивнул и сказал:

– Скорее всего, но сможешь ли ты так?

– Почему нет? Ведь рядом со мной кто окажется? Враг! Значит, и отношение соответствующее. Все естественно будет, лишь бы приехал в Копино господин Вальзер. Да, а как мне к нему обращаться? «Господин», «герр», «товарищ»?

Офицеры рассмеялись.

– Ну, нашел проблему. Называй инженером.

Шепелев же сказал:

– Называй господином. Если это не понравится Вальзеру, он скажет. Но вам и общаться-то придется всего пару раз по несколько минут. Если не вмешается случай. С одной стороны, документы офицера по особым поручениям при Гиммлере – это хорошо. С другой, комендант, его заместитель, офицеры и особенно унтерштурмфюрер, который пасет их всех, будут оказывать тебе повышенное внимание. В ресторан пригласят, предложат какую-нибудь шлюшку молодую из местных или привезут девицу из Харькова, постараются угодить. А вот этого не надо бы.

– Не волнуйся, командир, – ответил Сосновский. – Я их быстро всех на место поставлю. Жаль, что не к стенке.

Буторин улыбнулся и произнес:

– Да, Миша, ты построже с ними. Устрой зачет по физической подготовке, заставь всех офицеров с полицаями кросс в три километра по улицам поселка пробежать, отжаться, повисеть на турниках.

– Отставить базар! – заявил Шелестов. – Всем внимание на схему поселка.

Офицеры сосредоточились, подтянулись, склонились над картой.

– Что мы имеем? Три улицы до железной дороги, одна за ней, проходят строго с запада на восток, – проговорил Шелестов. Центральная из них называется Купеческой. Она проходит через площадь Освобождения. Выше – Фабричная, ниже – Железнодорожная. За путями тянется Старая улица. На каждой из них около тридцати-сорока дворов. Огороды с севера и юга. Подворья небольшие, с садами. Зажиточный был поселок. Улицы соединяются между собой восемью переулками. Вся администрация у площади. Полицию в Копино возглавляет немец, лейтенант Ленц. В бывшей средней школе на Фабричной, недалеко от административной зоны, находится казарма охранной роты. Подразделений СС там нет. После диверсии ребят из «Удара», может быть, взвод и пришлют. Но это нас по большому счету не касается. Плохо то, что между поселком и Луховым болотом, где находится база, протекает река Копинка. Вам придется форсировать ее.

– Наверняка Рябинин знает, где можно пройти ту реку, – проговорил Коган. – Она невелика. Не Северский Донец и уж тем более не Дон.

Буторин встал и сказал:

– Да чего изучать по карте поселок? Его воочию смотреть надо. Только тогда станет ясно, что представляет собой Копино. На карте не увидишь, где ходят патрули охранной роты, полиции, как они действуют по тревоге. Выезжают ли за пределы немцы и их местные холуи. А без всего этого вероятные действия в экстремальной ситуации прорабатывать не стоит. Все одно придется действовать по обстановке. Лучше бы нам информацию по группе капитана Рябинина дали. Хотелось бы знать, на что способны эти ребята.

– Завтра узнаем, на что они способны, – сказал Шелестов.

– Эка невидаль, диверсия на железной дороге. Нам бы такое задание. Получили данные, оценили обстановку, выбрали позиции, замаскировали взрывчатку, протянули саперный шнур к машинке. Подрывник взвел пружину, дождался, когда пойдет состав, ручку повернул, и полетел эшелон под откос, на всеобщее удовольствие. Немцев и полицаев всяких я в расчет не беру. Отход на базу и отдых до следующей акции. Я в такую войну в детстве играл.

Коган покачал головой:

– Не прав ты, Боря. Такую диверсию провести не каждый сможет. Надо и ущерб максимальный нанести, и уйти живым.

– Ладно, – согласился Коган. – Я, конечно, все сильно утрирую, но по нашему заданию реально не вижу, что можно найти полезного, работая с картой.

– Возьми досье на руководство оккупационной администрации. Чтобы наизусть знал, кто есть кто в поселке. Понял? – заявил Шелестов.

– Это чуть поинтересней. Понял, командир, выполняю.

Так вот и прошло время до ужина.

В 20.40 телефон загремел трелью вызова.

Шелестов прошел в кабинет, снял трубку:

– Слушаю!

– Платов.

– Да, товарищ старший майор?

– По группе «Удар-15». Диверсию она провела успешно, пустила под откос эшелон, уничтожила восемь бронетранспортеров, до роты пехоты. Капитан Рябинин получил шифрограмму и с утра начинает поиск места приема твоей группы. Обещал сделать все быстро.

– Интересно, Петр Анатольевич, потери группа понесла?

– Нет.

– Ясно. Значит, этот капитан действительно толковый.

– Мы кого попало в тыл врага не забрасываем. У меня все. Что у тебя?

– Да ничего в принципе. Готовы убыть в заданный район в любое время.

– Хорошо. До связи, Макс.

– До связи, товарищ старший майор.

Утром 8 мая капитан Рябинин вызвал к себе заместителя, старшего лейтенант Федотова.

– Слушаю тебя, Сергей, – сказал тот, зайдя в полуподземное помещение.

– Ты определился с графиком дежурств на сторожевом посту? – спросил командир группы.

– Еще вчера вечером. Ночь прошла спокойно.

Рябинин улыбнулся.

– Я в курсе. Кто у нас сейчас на посту?

– Красноармеец Сукно.

– Тогда бери с собой Лесина и Табиева. Задача – выйти с базы, начать поиски места безопасного приема десанта, состоящего из четырех человек.

– Может, поляну определим этим местом?

– По размерам поляна подойдет, если особая группа покинет самолет с разницей в несколько секунд и при отсутствии северного ветра. Мы можем это гарантировать? Я имею в виду безветренную погоду.

– Это никто не может гарантировать.

– Вот! Значит, велик риск, что группа приземлится не на поляне. Ладно в лесу, там с деревьев снимем, хотя бойцы могут получить травмы, а если они улетят в болота, то…

Старший лейтенант прервал капитана:

– Понял, Серега. Один вопрос.

– Давай.

– Из центра передавали, что с собой будут иметь бойцы особой группы?

– Нет.

– Не исключено, что они захватят контейнеры. Мы их задачу не знаем, поэтому не можем просчитать, какой груз будет при них. А у нас ни техники, ни даже подводы нет.

– К чему ты это сказал?

– К тому, что как бы не пришлось нам тащить этот груз на себе.

Рябинин прикурил папиросу и проговорил:

– А вот чтобы не делать этого, место надо выбрать не слишком далеко от базы. Я карту смотрел. В лесу, в трех километрах на восток, есть елань больших размеров. Туда спецназ приземлиться может даже при довольно сильном ветре. Одно плохо. Поверхность этой лесной поляны изобилует валунами и канавами. Парашютисты могут получить увечья. Но ты посмотри эту поляну. На карте обозначено одно, в реальности может оказаться совсем другое. Еще есть место в поле за лесом, но это уже в семи километрах от базы, ближе к поселку.

– Поле, конечно, предпочтительнее, если у особой группы не будет груза, – произнес Федотов.

– Но не запрашивать же нам Москву о том, что возьмут с собой офицеры этой особой группы, хотя такая возможность и предоставлена мне подполковником Ериным.

– Да, неудобно будет.

– Непрофессионально. Но не теряй времени. Воблин завтрак приготовил?

– Готовит.

– Тогда возьми сухпай и веди команду на поиски места, подходящего для приема десанта.

– Есть, товарищ капитан!

Группа из трех человек, возглавляемая старшим лейтенантом Федотовым, прошла гать и остров Светлый, в 7.30 миновала пост и сразу двинулась на восток. Три километра бойцы преодолели за сорок минут. Они выспались, отдохнули, несмотря на то что каждому пришлось провести по два часа в дозоре, шли бойко.

Поляна оказалась действительно большой.

– Ну вот, – проговорил красноармеец Лесин. – Подходящее место для десантирования.

Старший лейтенант пошел к центру поляны. Валуны и канавы здесь были, но не в том количестве, чтобы не суметь подготовить площадку для десанта.

– А ну, ребята, сняли саперные лопатки и принялись выравнивать поляну! – приказал Федотов.

Табиев посмотрел на заместителя командира.

– Вы это серьезно, товарищ старший лейтенант? Может, поищем другие места? Тут работы для двоих до вечера.

– Нечего смотреть. Следующая подходящая площадка находится в семи километрах отсюда, ближе к Копино. Не факт, что там не будет то же самое, что и здесь.

Лесин, которому совсем не хотелось выравнивать поляну, поморщился и спросил:

– Ничего другого на карте нет? Помню, когда подходили к базе вчера, слева была елань, нисколько не меньше этой. Может, по кромке пройдем на юг? И потом, если немцы или полицаи решат еще раз прочесать местность, то они увидят следы нашей работы. А кто может здесь возиться и зачем?

Старший лейтенант сплюнул на землю и приказал:

– Возвращаемся к болоту! Пройдем по кромке.

– В поле не сунемся?

– Его оставим напоследок как резервный вариант.

Бойцы диверсионной группы двинулись в обратный путь, забирая на юг. В 9.20 они вышли к болоту.

– Ну и что я говорил? Вот и поляна, – воскликнул Лесин.

– Отдохнуть бы, – сказал Табиев.

– Отдохнем, как осмотрим поляну, – распорядился Федотов.

Она находилась в ста пятидесяти метрах от болота и с трех сторон была окружена девственным лесом. Похоже было на то, что вчера сюда гитлеровцы не выходили. А самое главное состояло в том, что елань имела весьма приличные размеры и довольно ровную поверхность.

Федотов объявил привал.

Бойцы достали по банке консервов, галеты, фляги с водой.

Старший лейтенант посмотрел на карту, увидел эту поляну, обозначенную у самого болота. Впрочем, карта была старая, довоенная. Видимо, картографы в те времена не особо утруждали себя, не старались соблюдать предельную точность при нанесении объектов. Он отметил карандашом истинное положение поляны, измерил ее размер. Вышло семьсот метров на шестьсот. Вполне достаточно для приема десанта, состоящего из четырех человек.

После обследования поляны Федотов тоже позавтракал.

После чего его команда двинулась к кромке болота и по уже протоптанной тропе зашагала к сторожевому посту. На подходе они подали сигнал криком кукушки, получили ответ, вышли к дозорному, далее по гати добрались до острова Белого, а потом и до базы, расположенной на Глухом.

Федотов тут же прошел к командиру группы.

– Быстро ты обернулся, – заметил тот.

– Да я бы не сказал. Уже одиннадцать двадцать. Почти четыре часа поисков.

– Ну и что ты выбрал? Елань с валунами и канавами или поле? Хотя в последнем случае ты еще не вернулся бы.

Старший лейтенант улыбнулся и сказал:

– Лесин другое место подсказал, углядел елань в ста пятидесяти метрах от пути отхода.

– Где это?

Федотов развернул карту, указал на овал, нанесенный карандашом.

– Здесь.

– Это что же получается? Неужели картографы ошиблись?

– Да, но всего на сто метров. А может, и не ошиблись, а болото отошло.

– Так-так-так, – проговорил Рябинин. – Значит, семьсот на шестьсот?

– Да, так и есть. Этого вполне хватит для приземления малой группы. Поляна ровная. До базы оттуда около четырех километров. Путь безопасный, по кромке болота.

– Отлично. Тогда высылай туда постоянный дозор из двух человек.

– Хорошо. Пошлю Кротова за старшего, с ним Сукно. Он не особо устал в дозоре у гати.

– Передай Гринько: пусть одним из его подрывников заменит Сукно. Так, а теперь давай определимся с координатами этой поляны.

Капитан наложил на карту кальку, разделенную на квадраты, занес в блокнот координаты и приказал Федотову:

– Работай, Саша!

– А сам ты не хочешь пройти туда? – спросил тот.

– Зачем мне все делать самому, если у меня есть заместитель? И с поляной определимся, и по докладам. Особую группу сегодня к нам не забросят.

– Ладно, ты командир, тебе решать. Отправляю дозор на поляну. – Федотов встал и вышел из блиндажа.

Рябинин взглянул на радиста, все это время сидевшего за своим столом, и спросил:

– Шарманка твоя в порядке, Коля?

– Зря обижаете, товарищ капитан, – заявил тот и погладил радиостанцию. – Это вовсе не шарманка, а сложное техническое изделие.

– Я спросил, есть ли связь.

– Сейчас проверим. С кем связываться?

– Сперва с Центром, затем продублировать радиограмму командиру отряда и ждать ответа.

– Ну, это само собой.

Застучал ключ, и уже через минуту радист доложил:

– Центр на связи!

– Составляй шифрограмму.

Сержант Жуков взглянул на Рябинина. Тот закончил писать сообщение и передал листок сержанту. Тот быстро зашифровал его. Вновь застучал ключ.

В Центр были переданы координаты площадки, подобранной для приема десанта. Рябинин спрашивал, будет ли у гостей тяжелый груз.

Расшифрованная радиограмма была доставлена Платову в 13.20.

Дежурный связист передал ему документ и спросил:

– Ответ сейчас будет?

– Да, подожди, – сказал Платов, взял перьевую ручку, обмакнул в чернильницу и вывел каллиграфическим почерком:

«Центр «Удару-15». Ваше сообщение принято. Приказываю обеспечить надежное наблюдение за местом высадки, использовать для этого максимальные силы. Дополнительного груза у гостей не будет. О дате и времени десантирования будет сообщено дополнительно в ближайшее время».

Спустя сорок минут на его стол легла вторая радиограмма:

«Ансель Центру. Инженер вылетел из Мюнхена в Берлин, оттуда завтра отправится самолетом в Ровно. Ориентировочное прибытие в поселок 12–13-го числа. Из-под контроля вышел Руммер. Его нахождение установить не удается. Но он не сопровождает инженера».

Связист вновь ждал.

– Подтвердите получение информации. Это все. Свободны! – сказал ему старший майор.

Старший лейтенант козырнул и вышел из кабинета.

Платов поднялся, прошелся по помещению.

«То, что Вальзер уже двенадцатого-тринадцатого мая приедет в Копино, хорошо, – подумал он. – Плохо, что исчез оберштурмбаннфюрер Магнус Руммер. Именно он обеспечивает безопасность работы бюро по линии СД, если говорить просто – следит за персоналом. И вдруг перед вылетом инженера на оккупационные территории этот тип исчезает. Что это значит? Он каким-то образом узнал о работе инженера на советскую разведку? Но тогда Руммер не исчез бы, а взял Вальзера на месте, прямо в Касселе. В гестапо его заставили бы говорить. Или Руммер решился на многоходовку, хочет взять не только Вальзера, но и человека, который выйдет с ним на связь? Это глупо. Оберштурмбаннфюрер понимает, что в провинциальном поселке взять и нашего агента, и инженера при наличии в районе советской диверсионной группы будет весьма затруднительно. Ошибки ему никто не простит. Кара за нее может быть только одна – расстрел. К тому же Вальзер способен оторваться от Руммера уже в Ровно, тем более в Харькове или Полтаве. Но куда делся этот Руммер?»

В дверь в очередной раз постучали.

– Разрешите, товарищ старший майор госбезопасности?

Это был старший лейтенант с узла связи.

– Да. Входи! Что у тебя?

– Еще одна шифрограмма.

– Интересно. Давай.

Связист передал старшему майору лист бумаги.

Платов прочитал:

«Ансель Центру. Руммер обнаружен. Он взял краткосрочный отпуск и убыл в Дортмунд к престарелым родителям. Срок отпуска семь суток».

Платов облегченно вздохнул и подумал:

«Ситуация прояснилась. Значит, все нормально».

– Передай Анселю благодарность за оперативную работу, – сказал он связисту.

– Есть, товарищ старший майор! Это все?

– Тебя как зовут?

– Виктор, – недоуменно ответил офицер.

– Так вот, Витя, если тебе поставлена конкретная задача, то не надо задавать лишних вопросов. Если было бы не все, то я сказал бы что-то еще.

– Извините, товарищ старший майор!

– Иди, Виктор.

– Есть!

Старший лейтенант вновь козырнул, четко повернулся и вышел из кабинета.

Платов сел за стол, снял трубку прямой линии связи с Кремлем, где большую часть времени проводил нарком внутренних дел, являющийся членом Государственного Комитета Обороны.

Послышались длинные гудки, затем знакомый голос:

– Берия.

– Платов.

– Слушаю.

– Мы можем встретиться?

– Это необходимо?

– У меня информация по операции «Проект». По телефону докладывать долго и неудобно.

– Хорошо. С шестнадцати до двадцати часов я буду у себя дома. Приезжай, охрану предупрежу.

– До встречи, Лаврентий Павлович.

Нарком внутренних дел не ответил, прекратил разговор.

Положил трубку и Платов, чуть подумал и воспользовался другим аппаратом.

– Слушаю, Петр Анатольевич, – ответил ему майор Шелестов.

– Капитан Рябинин, командир группы «Удар-15», нашел место, подходящее для приема твоих людей. Посему вам боевая готовность полная. Получить оружие, необходимую экипировку, немецкую форму. Документы для Сосновского передам сам. Как понял?

– Понял, товарищ старший майор. Судя по вашему звонку, дата и время вылета еще не определены, да?

– Это будет сделано на встрече с наркомом.

– Даже так? Хорошо, группе полная готовность, получение оружия, экипировки, формы. Думаю, под эсэсовцев будет в самый раз.

– Да, пожалуй. К шестнадцати ноль-ноль группа должна быть готова к вылету.

– Принял, Петр Анатольевич. До встречи.

– До встречи.

Ровно в 16 часов «ЗиС-101» старшего майора государственной безопасности Платова остановился у ворот особняка Берии, расположенного на Малой Никитской.

Из будки вышли охранники, возглавляемые лейтенантом, который узнал Платова.

– Здравия желаю, товарищ старший майор!

– Товарищ Берия еще не подъехал?

– Из Кремля выехал, ждем.

В это время у ворот появились «Паккард» и «ЗиС-101».

Платов отошел к будке.

Лейтенант с подчиненными бросились к воротам, открыли их.

«Паккард» заехл внутрь, «ЗиС-101» остановился рядом с машиной Платова. Начальник охраны Берии узнал его, кивнул. Ворота закрылись.

Старший майор подошел к будке и обратился к лейтенанту:

– Я договаривался с наркомом о встрече.

Тут же открылась дверь со двора, и помощник генерального комиссара сказал:

– Товарищ Платов, проходите.

Грозный нарком стоял посреди двора.

– Что по операции «Проект»? – спросил он.

– Мы будем разговаривать здесь?

– Слушай, Платов, дай мне хоть немного побыть на воздухе. Конечно, здесь не Мерхеули и не Сухуми, но и не коридоры и кабинеты Кремля или наркомата.

– Я понял, Лаврентий Павлович.

– Докладывай, что хотел.

Платов довел до сведения Берии всю информацию, которую имел на то время.

Тот выслушал его и осведомился:

– Значит, во вторник или среду товарищ Вальзер может быть в районном центре?

– Так точно!

– Это хорошо, даже очень. Не понимаю, зачем тебе потребовалась личная встреча. Мог передать по телефону и заняться отправкой группы.

– Дело в том, что мы совершенно не знаем Вальзера и не представляем, как он поведет себя перед передачей документов.

– Тебе мало данных, передаваемых Анселем? А он опытный разведчик.

– Это да, но…

Берия строго взглянул на Платова.

– Что «но»?

Платов вздохнул и сказал:

– Прошу разрешения на захват Вальзера, если дело пойдет не по плану.

– Захват?

– Так точно! Мы не обсуждали это, посему мне необходимо ваше разрешение.

Берия неожиданно проговорил:

– Какая сегодня хорошая погода. Сейчас бы на дачу. – Он перевел взгляд на Платова. – Пусть Шелестов делает что хочет, по плану, без плана, по обстановке, без таковой, но документы по «Тигру» и «Пантере» должны быть у меня. Это все. Я приехал пообедать и немного отдохнуть. Вечером очередное совещание у товарища Сталина.

– Мне необходимо утверждение изменений в плане.

– А моего слова уже недостаточно? Не будет никакого утверждения. Если получу документы, то и ты, и группа Шелестова, как говорили спартанцы, будете со щитом, провалите операцию, окажетесь на щите. Мне объяснять, что это значит?

– Не надо.

– Занимайся группой Шелестова. Как она прибудет в заданный район, сообщи мне и в дальнейшем держи меня в курсе дела. Особенно во время главного этапа. Все, удачи! – Берия замолчал и зашел в дом.

Платов вышел на Малую Никитскую, сел в служебный автомобиль и приказал водителю ехать в наркомат.