Тоннель в один конец

Пролог

В купе было тихо. Нет, стук колёс, тряска, поскрипывания, небольшая качка – всё это присутствовало. Но как-то отвлечённо, на заднем плане. Володарского не покидало ощущение, что они с его попутчиком были единственными пассажирами во всём вагоне.

Владимир сидел, облокотившись на откидной столик. Уныло смотрел на проплывающий мимо пейзаж. Поезд как раз делал пологую петлю и в какой-то момент он увидел по ту сторону гигантской котловины, усеянной верхушками ёлок, жерло Бекешенского тоннеля.

Истерика прошла, попытки открыть дверь купе или разбить окно ни к чему не привели. Кричать было глупо и как-то стыдно перед Юркой Смирновым, который безмятежно наблюдал за его истерикой со второй полки.

Володарский быстро выдохся, занял место у окошка и меланхолично стал думать, что надо бы себя как-то отвлечь. К примеру: выкурить сигарету.

Последнюю, – тут же подсказало что-то внутри. То самое, что заставляло сжиматься сердце и мелко дрожать потроха.

Нет, нет – отвлечься! Где сигареты?

Он пошарил по карманам, вытащил начатую пачку, достал одну неловкими дрожащими пальцами.

Теперь – зажигалка. Вот так. Благо никто не будет предъявлять претензии за курение в купе.

Он истерично хихикнул.

Стоп! Ещё только истерики не хватало!

Так, на чем я там остановился? Ах – да! Покурить, вспомнить, с чего всё началось…

А началось всё с искушения. За полгода работы в Сибири ему предложили сумму, которую Володарский в своей шараге не заработал бы и за десять лет.

Согласился, естественно.

А кто бы не согласился?

Немецкая фирма. Крупный подряд на ремонт и модернизацию аварийного железнодорожного тоннеля. Проезд и проживание за счёт нанимателя. Да и на месте не обманули. Володарскому выделили отдельную комнату с персональным санузлом и кухонной панелью. Городок строителей хоть и имел статус временного, построен был добротно, с централизованным отоплением и водопроводом. «Удобства», правда, были на улице. Зато каждый день выдавался набор продуктов для питания, в состав которого входили не только крупы и мясные консервы, но и два вида сыра, фрукты, чай, кофе. По выходным с утра до полудня в круглосуточном мини-маркете можно было приобрести вино.

Не особо его, кстати, покупали. Малейшее подозрение на появление на работе нетрезвым, и работника тут же увольняли с удержанием семидесяти процентов оклада. Об этом в контракте был прописан соответствующий пункт. Любители терять такие деньжищи отсеялись в первые месяц-два. Остальные добровольно соблюдали сухой закон.

Не сразу, ох не сразу, почуял Володарский, что дело здесь нечисто.

Сначала он, как и все, считал, что вытащил тот самый счастливый билет. Работодатели были им довольны, непосредственный начальник, Генрих Траммер даже в пример его ставил. А кадровик Шульц Клягге, говоривший по-русски с лёгким акцентом, так и вовсе намекал на дальнейшее сотрудничество и продвижение по службе. Казалось бы – живи, работай, да счёт в банке пополняй.

Всё!

Всё – да не всё.

Вопросы накапливались исподволь, постепенно. И у Володарского хватило ума не расспрашивать напрямую. Так, между прочим, бочком, да краешком, да как бы между делом…

Потому как ответы получить ну очень хотелось.

Например, почему освещение для тоннеля через подстанцию было подведено от гигантской ГЭС, перегородившей одну из великих Сибирских рек? Причём устроена эта подстанция была так хитро, что в нужный момент могла переключить на себя до 90 процентов всей вырабатываемой ГЭС электроэнергии. А это сотни тысяч мегаватт! Ничего себе освещение получится!

Или вот такая подробность: для проводки в тоннеле была использовано 14 тысяч тонн медной проволоки. Володарский видел ту проводку. Не китайская, с человеческий волос, проволока. Добротная, толщиной в карандаш. Её наматывали вокруг здоровенных, от пола до потолка, треугольных кадмиевых рамок, служащих чем-то вроде каркаса для полого сердечника в сорокаметровой сборной катушке. И не вручную наматывали – с помощью хитрого устройства, которое соблюдало шаг намотки чуть ли не до микрона. Зачем?

Напрямую Володарского это не касалось. Сначала он работал в бригаде, которая монтировала отводной путь рядом с тоннелем. Потом его перевели на укладку рельс в самом тоннеле. Их нужно было уложить с необычайной точностью. Чтоб по прямой и чтоб – параллельно. Причём всё это с погрешностью даже не до градуса или минуты – до секунды.

А в последнее время он участвовал в отладке блока активации. К левому рельсу узкоколейки точно посередине тоннеля был подведён нажимной механизм. Если его активировать, а потом прогнать по тоннелю состав с вагонами, точно посередине шестого вагона происходила сработка, и сигнал с механизма устремлялся…

Володарский не знал куда.

А когда узнал – не поверил.

Боги!

Машина времени!

Ну что за бред!

Однако Юрка Смирнов, давний друг был уверен, что именно эту машину монтируют в Бекешинском тоннеле.

Они пересеклись в районном центре. Володарский прибыл в командировку на склад запчастей, а Смирнов как раз приехал из Гамбурга, куда он двенадцать лет назад свалил из родного совка. Как оказалось, они работали на одну фирму, только Володарский был практиком, а Юрка – теоретиком.

И всё бы ничего, да только область, в которой Смирнов был теоретиком, не имела никакого отношения к ремонту и модернизации тоннелей. Юрка всегда был физиком, что-то там про кванты, и в своё время, входил если не в десятку, то в двадцатку – точно, ведущих учёных страны, которые хоть что-то в этом понимали.

И вот теперь, как оказалось, за каким-то чёртом, Юрка уже несколько лет работал над этим проектом.

Почуяв свободу, они, как свойственно не только русским, напились. Тем более, что незадолго до этого от Володарского жена ушла, забрав при этом сына. А у Смирнова приключились какие-то неприятности по работе. То есть повод был на лицо, и они оба, независимо друг от друга, вознамерились снять стресс. Встретились в магазине, посмотрели друг на друга и решили, чем пить в одиночку…

Короче накачались водкой по самые брови. Тут Смирнов ему и выложил про машину времени.

– Ты прикинь, Вовка, – дышал он ему в ухо перегаром. – Куда и кого они забрасывают – жуткая тайна. Никого из наших они к калибровке и на километр не подпускают. Только своих. А свои у них – немцы! Ты только подумай, чего они там, в прошлом, могут наизменять!

– Кни-ик!-жек ты начитался ненаучных, – возражал ему Володарский, на которого вдруг напала икота. – Фантастики про «попаданцев» с «попаданками». Ты же физик! Какая к свиньям машина времени? Какое прошлое? А даже если, в порядке бреда, допусти-ик!-им, и переместятся они, ну, к примеру, в 1940 год. Тут им и капец! Потому, как окажутся эти «засланцы» в открытом космосе. Ведь Земля вместе со звездой нашей по имени Солнце восемьдесят лет назад была хрен знает в скольких ми-ик!-ллиардах километров от сегодняшнего места. Твоим немцам вместе с хрононавтом нужно ещё и ракету перемещать, чтобы до тамошней Земли добраться…

– Знаток, – насмешливо хрюкнул Юрка. – А ты что-нибудь о квантовой координатной привязке слышал? Или о нулевой пространственной матрице?

– Какой-какой матери? – сострил Володарский, но Смирнов, похоже, и не заметил.

– Да что с тобой, с неучем… – протянул он, но тут же продолжил. – Представь, что Земля – это лодка. А время – река. И, куда бы ты не поплыл, вверх или вниз по течению, ты в этой лодке останешься. Ну, при соблюдении некоторых условий, естес-но. И энергию жрут эти условия – мама не горюй! Но ты аналогию с лодкой уяснил?

Володарский подумал, кивнул.

– И что, вот так, в первый раз, и они уже сразу человека запускают?

– А кто тебе сказал, что в первый? Да мы только на неживых объектах два десятка экспериментов провели, – язык у Юрки всё больше заплетался. – От мелочи, типа спичечного коробка, до системного блока персонального компьютера. Одних мышей с крысами «во вчера» запустили штук шесть. Все, кроме последней – в труху…

Его передёрнуло.

– И как там с причинно-следс-нной связью? Во временной парадокс не вляпались? Крыса на бабочку не наступила?

Володарский усмехнулся, надеясь увидеть у собеседника ответную улыбку, но тот оставался серьёзен.

– А, – махнул рукой Смирнов. – Оказалось, что не только прошлое формирует будущее, но и будущее с удовольствием подстраивает под себя прошлое.

– С обезьяной, с Бивисом, смешно получалось, – он пьяно хихикнул. – Запустили на два дня назад. Час проходит – ничего. Ну, думаю, третий провал подряд – голову оторвут! Энергии грохнули – полгода Гамбург обеспечивать. Такие бабки – и всё впустую. Ещё час проходит – и вдруг несколько человек вспомнили, будто они видели два дня назад, как Бивис появился в экспериментальной капсуле. На четвёртый час – ещё несколько. Через сутки вспомнили все – и я, в том числе. Дольше всех держалась запись видеорегистратора.

– И что? Сначала на записи не было обезьяны, а потом – появилась?

– Видимо так, – кивнул Смирнов. – И даже запись в журнале наблюдений изменилась. Дежурный чуть в психушку не загремел. Одновременно помнит, что ничего не записывал и, в то же время, будто свой рукой сделал запись, мол, появилась обезьяна лабораторный номер такой-то, по кличке Бивис, в такое-то время.

Володарский попытался осмыслить услышанное, но думать не хотелось. Хотелось спать. И он, не слушая дальнейшее бормотание сбрендившего друга детства, откинулся на мягкую спинку кресла и закрыл глаза. Хорошо, хоть заседали в его комнате в гостинице.

Больше они после этого не пересекались. Правда, Смирнов несколько раз приходил в сопровождении главного энергетика на участок, где работал Володарский. Но даже ему не кивнул.

Володарский готов был списать всё сказанное в тот вечер на пьяный бред, но вот теперь в вагоне, который катится навстречу…

Навстречу чему?

Но спросил он не об этом:

– Зачем ты меня подставил?

И когда Смирнов не ответил, продолжил:

– Не станешь же ты отрицать, что я здесь оказался по твоей вине? Скорее всего, тот разговор прослушивали и…

– Прослушивали, естественно, – с досадой подтвердил Смирнов. – Поэтому я и еду сейчас в этом поезде. Хотя, казалось бы, заштатная гостиница в районном центре… Правда, есть у меня подозрения, что меня на этот поезд посадили бы в любом случае. Если всё удастся, я им уже не нужен. А если нет, то тогда я очень опасный свидетель. Что касается тебя…

Он усмехнулся.

– Что касается тебя, то ты сам себя подставил, – продолжил Смирнов. – Клюгге взял тебя на карандаш задолго до нашей пьянки. Совал свой нос, куда не попадя, теперь расхлёбывай.

– А причём здесь Шульц? – сбился с обвинительного настроя Володарский. – Кто он такой, чтобы…

– Кто он такой? – переспросил Юрка и захохотал. – Что б ты знал, он – зам. начальника службы безопасности объекта!

Володарский мысленно схватился за голову. Он вспомнил, как осторожно пытался расспрашивать Шульца, а тот равнодушно разводил руками, мол, я не проектировщик и не исполнитель. Но, по моему разумению, как в чертеже нарисовано…

Какой же он был наивный дурачок! Эркюлем Пуаро себя возомнил!

– Тебя бы уже давно в тайге прикопали, если бы Траммер не заступился. Мол, специалист хороший, пусть доработает. Вот тебя и не трогали до сегодня.

– До сегодня, – повторил Володарский. – А что сегодня за день?

– Стой! – крикнул он, не давая ответить Смирнову. – Дай сам догадаюсь! Сегодня запуск?

Смирнов кивнул.

– Хрононавт в одном из вагонов?

Смирнов снова кивнул.

– В каком?

В ответ Смирнов пожал плечами и сказал:

– Ну уж точно не в нашем.

Володарский помолчал, пытаясь всё осмыслить.

– Будет взрыв? – наконец спросил он.

– И ещё какой! – оживился Смирнов. – Нужно создать между капсулой и окружающим миром вакуумную прослойку. Хотели сначала вакуумную бомбу, потом решили, что Си-4 будет лучше…

– И мы, значит, взлетим на воздух, а «попаданец» отправится в Прошлое?

Смирнов улыбнулся улыбкой похожей на оскал:

– Как там товарищ Сухов говорил: «Это врядли»?

И, глядя в непонимающее лицо Володарского, продолжил:

– Я там с расчетами по взрывчатке малость намудрил. Добавил от себя ещё слегка. И к рельсе над твоим приспособлением магнит налепил, маленький, с монетку, но мощный. Так что, по идее, хреновина твоя сработает с задержкой…

– Ну, продолжай, – не выдержал Володарский.

– Да хрен его знает, что будет, – махнул рукой Смирнов. – Меня к самостоятельным вычислениям уже год как не допускают. Только под контролем. Мягеньким таким, не навязчивым, но контролем. Так что точно сказать, что будет, я тебе сказать не могу. Одно из двух: либо калибровка собьётся и вместо машины времени получится большой «бада-бум!», либо вместо одного импульса получится серия, и тут я уже не могу сказать, что будет. Не исключено, что в Прошлое отправится все, что в момент импульса будет в фокусе. Но это если ГЭС потянет такую нагрузку. А если нет, то, возможно, тот же вариант, но дискретно…

Смирнов замолчал, но губы его продолжили шевелиться. Он стал водить в воздухе указательным пальцем, как школьник, который в уме перемножает двузначные цифры.

– А почему ты не попытался выйти на наших? – прервал его расчеты Володарский. – На ФСБ, к примеру. Мол, так и так: желают немцы историю переписать. Примите меры.

Палец Смирнова замер. Взгляд обрёл осмысленность.

– Ну, во-первых, так мне и дали бы на них выйти, – ответил он. – Да и в самом ФСБ тоже не всякому скажешь. Знаешь, какого уровня человек откаты от моей фирмы получал? И что, теперь возвращать? А во-вторых…

Смирнов задумчиво почесал бровь.

– …во-вторых, была мысль попытаться. Потом отказался. Технология у этой штуки не такая уж сложная. Энергоёмкая только очень. Немцам, может и не дали бы послать хрононавта в Прошлое. Зато своего бы «попаданца» точно попытались закинуть. И уж тут ни ты, ни я ничего поделать не смогли бы. А ты уверен, что наш «засланец» не наворотил бы там дел? Я вот думаю: не стоит Там ничего трогать. Что было, то было.

Они помолчали. Но стук колёс в тишине было слушать невыносимо.

– Долго ещё?

Смирнов попытался посмотреть вперёд по ходу поезда.

– Минут пять. Сейчас проедем тупиковую стрелку. От неё ровно двести пятьдесят секунд при скорости шестьдесят километров в час.

Он посмотрел на очередную сигарету в трясущихся губах Володарского.

– Не журыся сынку, – сказал он по-украински. – Если моя диверсия удастся – значит, мы с тобой помрём не зря. Взрыв в тоннеле немцам не простят, да и расход энергии в такую копеечку влетит! А тут ещё неудача. Нужны финансы на новые исследования. Я им на этот случай пару ложных тропинок протоптал. Надолго зависнут. А там, глядишь, грянет какая-нибудь третья Мировая. Не до того станет.

А если получится у них, то поверь – лучше и не жить. Изменения, которые внесёт этот «хрононавт», наступят не сразу. Будут накатывать волнами. Одни дома, предметы, люди будут истончаться и таять, другие проявляться, как на фотоплёнке. Каково это наблюдать собственное развоплощение?..

Вдруг стало темно. Голос Смирнова оборвался.

Поезд въехал в Бекешинский тоннель.

Володарский стал дышать часто-часто, но ему всё равно не хватало воздуха. Пот градом катился по его лицу.

Нет, нет! Ещё секундочку! Не надо!!!

– Ну что, будем прощаться? – сквозь шум в ушах услышал он голос друга детства.

– Прощай, – прошептал он. Врядли Юрка расслышал за стуком колёс.

Володарский набрал в грудь воздуха, что бы сказать громче. Нет, не сказать – крикнуть! Но не успел.

Вспышка, ударила по глазам даже сквозь опущенные веки, очень, очень больно ушам, где верх, где низ?

Огонь – огонь в лицо, где руки прикрыть лицо?

Нет рук. Не чувствую. Да чёрт с ними! Нет воздуха! Нечем дышать, целую вечность нечем дышать…

Наконец – вдох. Бесконечно долгий, лёгкие вздулись так, что рёбрам больно. Вот-вот лопнут. Больно! Опять всё кувыркается. Удар по голове, по спине, по ногам, снова по голове.

И всё кончилось. Ещё один вдох такого вкусного и прохладного воздуха. И ещё. И ещё…

Володарский лежал на боку в позе зародыша…

Мокро, холодно, снег.

Какой снег? откуда снег?..

Прижимая к груди что-то круглое. Он пошевелился – руки-ноги на месте. Открыл глаза. Точно снег. Встал на колени. Осмотрелся.

Серое небо. Лес. Железнодорожная насыпь, две чёрные полоски рельсов, а на них и вдоль метров на двадцать – тридцать какие-то ошмётки, обломки, куски жести и дерева. И все это горит или дымится. Благо ветер в сторону, а-то уже был кашлял.

Стоп! А это что? Кровь?

Володарский присмотрелся. Между черными пятнами копоти и смазки алели островки алого и бордового. И только теперь он разглядел тела. Одно, другое, пятое. Да сколько же их? И кровь. Так много крови!

Вдали почудилось движение. Молодой человек в спортивном костюме вдруг зашевелился, сел, отряхиваясь и ошалело оглядываясь. Далее вроде бы зашевелилось ещё кто-то…

Володарский как-то бездумно двинулся в ту сторону, проваливаясь по колено.

Господи, да откуда же он тут взялся! Середина августа!

Что-то мешало ему поднять руку и рукавом вытереть капли растаявшего снега с лица. Что-то, что он до сих пор держал.

Володарский опустил взгляд и содрогнулся.

В руках у него была оторванная голова Юрки Смирнова.