Тоннель в один конец

Глава двенадцатая

Перед тем, как идти к стоящему на окраине дому Сарафанова, участковый завел его в сельсовет, достал уз сейфа наган с потёртой ручкой и вручил оружие учителю под роспись в журнале. Потом показал, как взводить курок перед выстрелом.

– Семь патронов, – предупредил Краюхин. – В бою вы перезарядить не сможете, так что считайте внимательно и последний берегите, насколько возможно.

Учитель кивнул и спрятал пистолет в карман ношенных штанов.

Калитка во двор перед домом лесника оказалась запертой. Пришлось перелазить забор и открывать её изнутри. Там милиционера и учителя ждало неприятное открытие: на дверях дома висел массивный замок.

– Нет дома, – озвучил очевидное Торопов.

Краюхин сдвинул фуражу на брови, почесал затылок.

– Жаль, – сказал он. – Я, впрочем, и не ожидал его застать.

Он порылся в карманах и достал из левого связку разнообразных ключей.

– А ну-ка, попробуем…

Пробовал он недолго. Третий ключ с хрустом провернулся, и замок безвольно повис на своей дужке. Краюхин толкнул дверь от себя, та с тихим скрипом открылась.

– А петли-то недавно смазывались, – заметил участковый, проходя в дом.

Воровато оглянувшись, Торопов шмыгнул за ним следом.

– Небогато живёт лесник, – сказал он, оглядывая жилище Сарафанова. Дом, как дом. По одну сторону печки, стоявшей посередине единственной комнаты, кровать у деревянной стены, столик под окном. По другую – небольшая кухонька с буфетом и разделочным столиком.

– А с чего ему богатеть? – усмехнулся Краюхин. – Да и не для кого. Живёт сам себе. Уж сколько баб, и тех, что мужиков потеряли, и молодух, к нему подкатывало, а ни с одной не сошёлся.

Торопов подошёл к стенке, рассмотрел повешенную над кроватью репродукцию Репина «Москва златоглавая» заглянул в маленькое квадратное зеркальце, причесал рукой волосы на голове. Обернулся к Краюхину.

– И что теперь?

– Теперь будем ждать, – сказал Краюхин. – Очень мне желательно побеседовать с лесником Сарафановым. Причём, желательно – с одним. Без компании.

– Какой такой компании? – не понял Торопов. – Сам же сказал, что Сарафанов людей сторонится.

– Сторонится, – подтвердил свои слова участковый, садясь на табурет. – Да видать не всех. Вот послушай: помнишь странные штуковины, которые я тебе на днях показывал…?

И Краюхин рассказал учителю про то, откуда у него взялись странная зажигалка и чернильный карандаш, а так же про то, как со всем этим был связан лесник.

– Как-то не верится, – сказал Торопов – Что шпионам делать в нашей глуши? Может – совпадение? Может, ограбили воры иностранца, и у нас где-то спрятались. А Сарафанов их и выследил или награбленное нашёл случайно…

– Чего ж это он молчит про это? – спросил участковый. – Пришёл бы ко мне, рассказал бы про всё…, вещички сдал. А он ни гу-гу. Неужто так ему приглянулись эти иностранные штучки? Их же у нас в округе и не продать. Все скупщики… ну да это тебе не нужно знать. Разве только в областном центре, да и там…

Он потёр шею, расстегнул пуговицу на гимнастёрке. Сказал хмуро:

– Я итак тянул, сколько мог. Всё не мог поверить. И вон, до чего дотянул: Голунов в леднике синий лежит.

– Смерть Семёна, конечно, всё изменила! – согласился Торопов. – Да, ты прав – настала пора поговорить с Сарафановым. Только вот почему ты думаешь, что он сюда ещё вернётся?

– Вернётся, – уверенно ответил участковый. Разговаривая с учителем, он открывал и закрывал шкафчики буфета, осматривая их содержимое.

– Вернётся, – повторил он и взял в руки паспорт, который лежал на одной из полок. – Куда он без документов денется? Я специально осматривал тело Семёна. Его не пытали. Так что врядли убийцы узнали, что Сарафанов на подозрении. А значит та котомка, из которой зажигалка с карандашом выпали, возможно, ещё где-то здесь. И очень было бы неплохо, если бы мы к приходу Сарафанова её нашли и поинтересовались, что внутри.

– Значит, мы тут будем вроде, как в засаде? – спросил Торопов.

– Хорошо бы, если бы «мы», – вздохнул Краюхин. – Только вот если мы оба в избе засядем, кто замок снаружи на дверь обратно навесит?

Он медленно обвёл помещение взглядом и вдруг хлопнул себя по лбу:

– Чёрт! Коня-то я прямо у сельсовета привязал! Вся деревня уже знает – участковый приехал. Оно понятно – Голунов помер, да только как бы не отпугнул Сарафанова мой Орлик.

Он снял с головы фуражку, пригладил короткие седеющие волосы.

– Значит так: сиди здесь, я скоро вернусь. Отведу коня на колхозную конюшню, мол – уехал, сам пешком да кругом по кромке леса вернусь. Часа за два обернусь. Ты тут пока пошукай, может, какие улики найдёшь. Только без усердия особого – вещи портить не надо.

– А если…, - вскинулся учитель.

– А если Сарафанов нагрянет, закрой его в доме на замок, а сам снаружи в воздух разок пальни. Я и примчусь. А буде вздумает лесник на тебя кинуться, стреляй в ногу. Это его в раз охолодит. Сможешь?

– Я в людей не стрелял пока, – сказал Торопов. – Не приходилось. Но, думаю – да!

Он покраснел под пронзительным взглядом участкового и уже твёрже сказал:

– Не сомневайся, товарищ Краюхин. Только и ты долго не ходи. Все таки у тебя опыта в таких делах всё побольше будет.

Краюхин хлопнул его по плечу и вышел. Несколько мгновений спустя Тропов услыхал, как снаружи щёлкнул, закрываясь, замок.