Торг с мертвецами, часть 1 (СИ)

4.2 Сифарес

— Может все-таки объяснишь, что происходит? — Артанна озадаченно уставилась на красный сверток, что сунул ей в руки Медяк.

Симуз выглянул из-за угла, и, убедившись, что переулок был пуст, принялся спешно застегивать новенький, словно только что украденный из лавки торговца, алый плащ. В скупом свете фонарей ткань казалась багровой.

— Надевай быстрее, — бросил эмиссар, указав на ткань в руках вагранийки. — Нужно убираться отсюда.

Артанна инстинктивно обернулась в сторону, где остался дворец Эсмия, молча кивнула и принялась разворачивать длинный кусок алой материи. Из свертка на землю выпало что-то блестящее — отряхнув безделушки от песка, Артанна поняла, что это были медные булавки. В ее положении не пристало задавать вопросы, хотя то безумие, что происходило с ней этим вечером, все же требовало от Медяка мало-мальских объяснений.

— Черт! — зашипела она, уколовшись иглой, и слизала выступившую на пальце каплю крови. — У меня плохо выходит надевать все, что сложнее рубахи и штанов.

— Дай сюда.

Симуз защипнул материю возле ее плеча, в два счета обернул вокруг талии, перебросил через другое плечо вышитый край и ловко заколол булавками в нескольких местах. На ее голову он набросил покрывало из полупрозрачной ткани и закрепил такими же булавками — чтобы скрыть приметную седину.

— Поживешь здесь подольше — научишься. Подними руки. — Артанна послушалась, и эмиссар удовлетворенно хмыкнул. — Сойдет. А теперь бегом.

По опыту она знала: Симуз без причин не торопился. И все же у нее не укладывалось в голове, на кой черт уважаемому человеку, эмиссару, слуге одного из наиболее могущественных людей на материке и самой хитрожопой скотине из всех, кого она знала, приспичило выкрадывать ее из дворца собственного нанимателя.

Как всегда, Медяк появился внезапно. Возник на балконе из ночной тьмы, когда Артанна наслаждалась табаком и морским бризом после совместной трапезы с племянником. Фештан, вопреки воле матери, стал чаще захаживать в покои Артанны, приносил книги эннийских ученых о Ваг Ране и задавал кучу вопросов. Впрочем, ее было трудно назвать кладезем знаний: до отбытия в Хайлигланд она видела немного, а единственное возвращение в зрелом возрасте дало знания совсем иного толка. Человеческая природа всюду едина, будь ты хоть вагранийцем, хоть дикарем с Тирлазанских островов. Если ее чему и научил Заливар нар Данш, так тому, что людям доверять не стоит. Даже если они называются друзьями твоего отца. Даже если они — дети человека, с которым ты провела бок о бок половину жизни. Даже собственным племянникам.

О том, чтобы доверять Симузу, разумеется, речи тоже не было. Однако когда он влез по стене прямо к ней на балкон и позвал с собой, она отчего-то согласилась. Ни объяснений, ни причин — Медяк ничего ей не сказал. А затем, едва она открыла рот, чтобы задать вопрос, он погасил ее трубку, бросил веревку и приказал спускаться. И она послушалась.

Артанне всегда говорили, что у нее веретено в заднице, но она не ожидала даже от себя, что согласится на неизвестную авантюру так легко. С другой стороны, из всех ее нынешних знакомых Медяк больше всех тянул на роль товарища, а жизнь на вольных хлебах приучила ее доверять своим. По крайне мере, куда больше, чем незнакомцам. К тому же она уже на стены лезла от жизни под неусыпным надзором слуг Эсмия.

— Жизнь ничему тебя не учит, Арти, — шепнула она сама себе и, уложив длинный конец материи на плече, поспешила по переулку вслед за Медяком. По крайней мере, это было захватывающе. Но ей не хватало оружия. Без меча, кинжала или хотя бы гацонского кастета в слабо знакомом городе она чувствовала себя не в своей тарелке. Оставалось надеяться лишь на кулаки, Медяка да везение.

В отдалении звучал грохот, и шум стоял такой, словно во всем Сифаресе шли бои. Молча они миновали длинный переулок, свернули на слабо освещенную короткую улочку — заваленную повозками и ящиками так плотно, что едва протиснулись сквозь это нагромождение, и затем вышли к одной из площадей. Увидев происходящее, Артанна застыла как вкопанная.

Действительно, в городе что-то происходило. Сифарес то ли праздновал, то ли бесновался. Всюду были люди — светлокожие, смуглые и с кожей темной, как драгоценное дерево. Худые, толстые, высокие, коренастые, татуированные рабы и свободные граждане, они говорили на разных языках, но все пели и танцевали. Всюду гремела простая музыка — дудки, барабаны, откуда-то доносились звуки скрипки. Город даже пах иначе: зловоние потных тел забивали другие ароматы — пряностей с островов, сладких драгоценных масел, пьянящих южных цветов, разгоряченной кожи, жареного мяса, экзотических фруктов. От всего этого у Артанны закружилась голова, и Симузу пришлось придержать ее за плечи.

Одна женщина, темнокожая и с руками тонкими, как ветки, облаченная в красные ткани и причудливо расшитый тюрбан, неистово била по струнам незнакомого Артанне инструмента, и пела — о, как она пела, — высоко, чисто, но слов никак нельзя было разобрать. Голос ее, возносясь к самым крышам, терялся в гомоне толпы, что окружила певунью, и танцевала безумно, страстно, в необъяснимом едином порыве. И все они, все до единого, были облачены в красное. Плащи, платья, юбки, рубахи, бусы, тюрбаны, цветы в волосах — все пылало алым.

— Что… Что происходит? — выдавила из себя Артанна, придя в себя от увиденного.

Медяк подвел вагранийку к стене и дал отдышаться.

— Гло Вируни, — сказал он. — Праздник в честь Вирунии, эннийской богини любви. Хороший праздник. В этот день останавливаются войны, забывается семейная вражда, в тавернах не требуют платы за еду и выпивку… А еще в эту ночь каждый волен спать с кем пожелает — лишь бы избранник согласился. В эту ночь на улицах нет ни хозяев, ни рабов, ни страданий. Только любовь.

— Хороший праздник, — хрипло проговорила Артанна. — А кому помолиться, чтобы получить немного вина?

Медяк скосил на нее глаза.

— Некоторые вещи поистине неизменны. Ты только и думаешь, что о вине.

— О, зато ты у нас только туману напускаешь, чертов шпион! Зачем вытащил меня сюда и замотал в тряпки?

Не успела она моргнуть, как Симуз растворился в танцующей толпе. У стены на краю площади развернули несколько лавчонок: владелец одной бесплатно раздавал сладкие сухари, хозяин другой потчевал фруктами и ароматными травами, в третьей щедро делились ломтями сыра. Но эмиссар шел к другой. Там готовили и подавали месху — мелко нарубленное жареное мясо и овощи смешивали с пряным соусом и заворачивали в лепешку. В один из своих побегов Артанна уже пробовала это блюдо и едва не съела собственные пальцы — до того это оказалось вкусно. И недешево, если заказывать с курятиной. В Сифаресе месху на улицах ели все, у кого хватало денег на лепешки. Бедняки заменяли мясо кашей — Артанне доводилось пробовать и такое. И, следовало признать, она соскучилась по этой простой еде.

— Подумал, ты захочешь, — Медяк протянул туго завернутую лепешку Артанне и, отойдя к стене, чтобы не мешать пляскам, вгрызся в еще горячую лепешку. — Люблю этот праздник.

— Мог бы и заплатить, — проворчала вагарнийка, принюхиваясь к своей порции. Внутри точно было мясо — немыслимо для дармовой еды. Пахло божественно, аж под ложечкой засосало. — Можешь себе позволить.

— Если я дам торговцу денег в эту ночь, то смертельно его обижу. Считается, что чем щедрее ты будешь в праздник Вирунии, тем богаче она одарит тебя потом. — Эмиссар уплетал месху с такой скоростью, словно не ел три дня. Впрочем, глядя на него, Артанна могла предположить, что так оно и было. В последнее время Медяк выглядел неважно, хотя и старался держаться молодцом. Что-то явно его беспокоило, но поди допытайся, что именно. Особенно если он не желал об этом говорить.

— Итак, зачем мы здесь? — спросила Артанна, глядя на толпу. Пришлось повысить голос почти до крика — так здесь было громко. — Только не говори, что тебе больше не с кем поплясать и потрахаться в эту дивную ночь возможностей.

Эмиссар наградил ее снисходительным взглядом и вновь принялся за месху.

— Ну не томи, Медяк! — Артанна возвела очи горе. — Было б что серьезное, уже бы все уши мне прожужжал. В чем дело?

— Жа пожожжи, шенщина! — Скривив лицо, эмиссар с трудом проглотил большой кусок лепешки. — Я голоден как пес. Доем и расскажу, не горит.

— Ладно-ладно! — Артанна взмахнула рукой в знак примирения и случайно шлепнула на алый подол немного соуса. — Проклятье! Все хорошо в этой еде, но какая же она грязная.

— Съесть месху и не замараться — искусство. — Симуз покончил с лепешкой, облизал пальцы, вытер руки выуженным из-за пазухи платком и протянул спутнице. — Оставайся здесь, я сейчас вернусь.

Артанна ненавидела, когда он так делал. Для работы, которую выполнял Медяк, подобное наверняка было подспорьем, но ее неимоверно раздражали эти внезапные появления и исчезновения. Доедая лепешку, вагранийка привалилась к стене и наблюдала за праздником. Люди, что еще утром изнывали от жары, духоты, хозяйских кнутов и приказов, выглядели счастливыми, беззаботными и… свободными. Даже рабские клейма на щеках, казалось, побледнели — игра света, не иначе. Но в эту ночь отчего-то сам воздух был другим. Гремели песни, мелькали руки, ноги, лица — все смешалось в безумном танце. Артанна зачарованно пялилась на танцующих, позабыв даже о месхе. Обо всем позабыв. В кои то веки. Очнулась она лишь когда Медяк тронул ее за плечо.

— Добыл кувшинчик. Предупреждаю: это молодое абрикосовое, и оно коварно, как Эмиссариат.

— Я хочу туда, — проговорила Артанна, не сводя глаз с толпы на площади. — К ним.

— Плохая идея. Нам нужно в другое место.

— Выпить и покутить, Медяк. Мне это нужно. Ты же все равно потом все испортишь. Так что сначала пить и кутить.

Медяк пристально вглядывался в охваченных танцем людей, скользнул внимательным взглядом по стенам и крышам, точно искал слежку, еще раз глянул на Артанну и, убедившись, что в этой красной накидке она ничем не отличалась от других горожан, наконец, согласился.

— Ладно. — Он протянул ей кувшинчик, предлагая пить прямо из горла. — Пей, спляши, а потом я, с твоего позволения, все же перейду к делу. Только не перебарщивай. Ты нужна мне в здравом уме.

— Помнится, ты говорил, что здравый ум — это не про меня, — ухмыльнулась вагранийка и сделала щедрый глоток вина.

Симуз наблюдал за тем, как двигались жилки на ее шее, как медленно по этой шее стекали капли пролитого вина… Ему нужна была женщина. Стыдно признать, он и не помнил, когда в последний раз с кем-то спал. Три луны назад? Пять? Шесть? Какая разница? Даже в тот раз, когда он остался наедине с очаровательной служанкой, что шпионила для него в доме одного из Магистров, в голову все равно лезли мысли о Десари. Только и получилось, что наскоро облегчить животные позывы, да и то скомкано, почти без удовольствия. Симуз знал: ему не будет покоя, пока не выяснится, как помочь дочери.

И все же напряжение накопилось. Следовало выпустить пар, особенно в такую ночь. Он снова взглянул на Артанну — вагранийка сунула ему в руки кувшинчик с недопитым вином и умчалась в самую толпу, где ее тут же взяли под руки счастливые горожане. Один — высокий и крепкий с кожей, покрытой тирлазанскими татуировками, уже обхватил ее за талию и закружил в лишенном изящества, но страстном танце. Симуз отпил немного вина, продолжая следить за Сотницей. Охранять ее и следить за тем, чтобы она не навредила сама себе, стало для него привычкой. Он смотрел на веселящуюся вагранийку, слышал ее хриплый грудной смех, следил за руками, что обхватывали ее, подавали глиняные стаканы, кружили в танце, за юбками, бусами, вуалями, покрывалами — красными, как кровь. Алыми, как боль. Багровыми, как листва в его родном Канедане. От всего этого становилось лишь хуже. Низ живота сводило от вида полуобнаженных женщин, от танцев, от поцелуев и объятий — в эту ночь весь город отбросил мораль и стеснение прочь. Отбросила и Артанна, позволив тирлазанскому незнакомцу себя поцеловать, но тут же отпрянула, смутившись порыва.

Симуз чертыхнулся и сделал еще щедрый глоток.

Хохоча как безумная, Артанна буквально вывалилась из толпы ему на руки. Симуз выронил опустевший сосуд и поймал едва не потерявшую равновесие вагранийку. Артанна, следовало отдать должное ее реакции, кувшинчик подхватила.

— Натанцевалась?

— Спасибо, это было прекрасно. Но я хочу еще. С тобой.

— Хорошего по-немногу.

Артанна укоризненно на него посмотрела и внезапно улыбнулась. Симуз уже видел такую улыбку, и она не сулила ничего хорошего.

— Я хоть немного тебе нравлюсь? — прямо, как и всегда, спросила она. Если за что он ее и уважал, так это за прямоту.

В данный момент ему могла понравиться и косоглазая тирлазанская шлюха, отмахавшая три смены в порту. И уж лучше было связаться с такой красоткой, чем с Артанной нар Толл, даже если и на одну ночь. Симуз помнил ее Второго, Веззама, для которого эта неугомонная женщина стала роковой. Тот ваграниец и правда любил ее, да только любовь его была похожа на проклятье.

А то, что Артанне приспичило сейчас… Симуз знал, чем все это могло кончиться. И больше не хотел последствий.

— Нет, — ответил он.

В один миг улыбка на ее лице погасла, а в глазах промелькнуло нечто, чего эмиссар понять не смог. Наверняка разочарование. Вагранийка не проронила ни слова. Лишь, запрокинув голову, влила в рот последние капли вина.

— Пойдем. — Он потянул ее за руку и уводил прочь от площади по улице, украшенной гирляндами красных цветов и фонариками.

— С тех пор, как из Медяка ты превратился в Симуза, с тобой стало невыносимо скучно, — заметила Артанна. — Тебе стоит расслабиться.

— Ты не напрягалась — и вот что вышло.

Артанна резко остановилась. Эмиссар раздраженно обернулся, когда она дернула его за руку.

— Я прекрасно помню, чем все закончилось. Дня не проходит, чтобы не вспомнила. Я давно сама себя наказала. Но ты мог бы в кои то веки заткнуться на этот счет. В конце концов, ты втянул меня во все это. Ты и твой клятый Магистрат.

Здесь она была права. Многое произошло по его вине. Например, то, что она выжила. Но усугублять конфликт не хотелось. В конце концов, он устроил весь этот цирк с побегом и плясками затем, чтобы получить от нее то, в чем так нуждался.

— Извини, — Симуз поднял руки в вверх, словно сдавался. — Теперь мы можем идти? Нам и правда лучше поторопиться.

Артанна театрально охнула, а затем сорвала с головы покрывало, разметав седые волосы по плечам.

— О, извинения? От тебя? Немыслимо! И еще я хорошо понимаю, что сейчас отчего-то тебе понадобилась. Ты выкрадываешь меня из дворца своего хозяина, тайком выводишь в город — именно в день праздника, чтобы мы могли быстрее затеряться в толпе. Значит, не хочешь, чтобы прихвостни Эсмия нас заметили. Кормишь, поишь, даешь развлечься, хотя все это против правил, что он установил. Ты не просто вытащил меня из дворца, ты пытаешься расположить меня к себе. Зачем? — прошипела она. — Что происходит, Медяк? Отвечай сейчас же или, клянусь, я…

Эмиссар приложил палец к губам, выглянул из-за спины Артанны. В начале переулка показались люди. Один — в форме служителя Магистрата.

— Что…

— Заткнись. — Симуз прижал вагранийку к стене, в тень выступа, и, надавив ей на плечи, заставил чуть присесть, накрыл ее голову полой плаща, а сам навис, чтобы со стороны казалось, что они заняты вполне понятным для такой ночи делом. Мимо прошли двое — тот самый служитель Магистрата в компании разряженной во все оттенки красного хохотушки.

— Скоро объясню, — шепнул Симуз, оторвавшись от Артанны, когда угроза миновала. — За мной.

Он провел ее переулками, затем они вышли на широкую улицу и принялись подниматься выше, к кварталам богачей, но с другой стороны. После они снова свернули в темные проулки и петляли так долго, что Артанна отчаялась запомнить дорогу. Навстречу им то и дело шли ошалевшие от веселья люди, и эмиссар заставил ее снова надеть покрывало. Пару раз они едва не попались страже — к счастью, солдатам не было дела до обнимающейся парочки, которой они успешно прикидывались.

Наконец, Медяк остановился у неприметного двухэтажного дома.

— Заходи. — Он приоткрыл рассохшуюся дверь и жестом пригласил Артанну внутрь. — Быстрее.

Оказавшись внутри, Симуз аккуратно передвинул засов, прошел в комнату и взялся за огниво. Вагранийка замешкалась на пороге, осматривая помещение. Ставни пропускали немного света с улицы, но и смотреть здесь особо было не на что. Первый этаж представлял собой общий зал с печью и небольшой жаровней в центре. Вдоль стен были расставлены лавки и сундуки, к окну притулился щербатый стол. Тускло блестела медная посуда, на пыльных полках стояли глиняные плошки и стаканы. Крутая лестница вела наверх — должно быть, там располагались спальни. Дом явно не был жилым и выглядел запущенным.

— Помочь? — предложила вагранийка, глядя на старания Медяка высечь искру.

— Нет. Присядь пока.

Огонь в жаровне наконец-то занялся, Симуз положил несколько тонких лучин, а затем принялся зажигать свечи.

— Чей это дом?

— Мой.

Артанна недоверчиво взглянула на него.

— Насколько мне известно, ты живешь в другом месте.

— Верно. В Эмиссариате и в особняке, даврованном мне Эсмием, в Верхнем городе. Но об этом, — Медяк обвел воздух вокруг себя, — никто не знает. Я выкупил его лет пять назад.

— Зачем?

— Разве у тебя в Гивое не было схронов?

— Разумеется, были. Но не все, чем я там занималась, было вполне законным. Выходит, ты иногда прячешься от господина.

— Магистру не обязательно знать обо всем, что я делаю. Собственно, поэтому мы здесь.

Артанна сняла с головы покрывало и расстелила его на лавке. Усевшись поудобнее, она закинула ногу на ногу и уставилась на эмиссара:

— Итак?

Медяк вытащил из-под стола опасно шатающуюся табуретку и уселся напротив гостьи. Алый плащ он тоже стянул и предусмотрительно бросил на пыльное сидение.

— Я не очень гостеприимный хозяин, как видишь. Впрочем, мы здесь ненадолго: под утро тебя хватятся, а мне еще предстоит вернуть тебя обратно незамеченной.

Артанна достала из поясного кошеля кисет с курительными принадлежностями и принялась набивать трубку.

— Тогда ближе к делу. Ты замыслил что-то против Магистра?

— Нет. Однако есть подозрения, что вскоре он замыслит что-нибудь против меня. — Медяк поднес Артанне лучину и помог прикурить. — Все немного сложнее, и я начну сначала.

— Как пожелаешь.

— У меня есть дочь, зовут Десари. — Артанна удивленно вскинула брови. Вот уж от кого она не ожидала семейных привязанностей. — Волею судьбы и моими ошибками, Десари — внучка Эсмия.

Вагранийка застыла с поднесенной ко рту трубкой.

— Ты серьезно?

— Нет, черт возьми! Это все шуточки, мать твою. Да, серьезно! — Симуз затараторил громким шепотом. — Пятнадцать лет назад я стал служить Эмиссариату, тогда Эсмий выкупил меня у Рех Герифас. Поначалу занимался всякой мелкой работенкой, но вскоре Магистр заметил мои таланты, стал давать задания поинтереснее, а после и вовсе приблизил к себе. Я стал чаще бывать во дворце, иногда сопровождал и охранял его дочь Верению — по ее просьбе. Вскоре наше общение перешло границы допустимого. Так всегда бывает, когда красивая госпожа скучает, а молодой слуга готов на все, чтобы ее утешить.

Сотница качала головой и теребила в руках трубку, не веря своим ушам.

— Да это почти как в какой-нибудь древней трагедии! Не ожидала от тебя романтических историй.

— Это и правда стало трагедией, — глухо отозвался он. — Я был молод и наивен. Верения тоже отдалась чувству со всей страстью, на какую была способна. Она даже тайком приняла Путь и хотела бежать со мной в империю… Боги, какие глупости! Если бы я тогда знал, чем все это закончится… — Его голос сорвался, Симуз обхватил голову руками. Артанна знала, что Медяк был чертовски хорошим актером, но в этот раз надрыв в его голосе показался ей до надрыва искренним. — Но тайное вскоре стало явным. Однажды беременной женщине становится трудно скрывать положение. Когда все вскрылось, во дворце Магистра был большой переполох, но Эсмий сделал все, чтобы слухи не ушли дальше. Меня бросили в темницу и должны были казнить, Верению — удалили в Даджират: срок был такой, что прерывать беременность стало опасно, но и оставить ее в Сифаресе Магистр не мог. Моя судьба была решена, но каким-то чудом Верении все же удалось уговорить отца не убивать меня, пока не родится ребенок. До сих пор не могу понять, почему он тогда поддался на ее уговоры. Наверняка потому, что, даже опозорив себя и весь Дом Флавиес, она оставалась его единственной и любимой дочерью. — Симуз печально улыбнулся. — Знаешь, а ведь с годами я начал понимать его. Что бы ни сделала Десари, я всегда ее прощу. Потому что она — лучшее, что есть у меня в жизни. Мое единственное сокровище.

Артанна кивнула.

— Тебе виднее. У меня нет детей, но… Когда появился Фештан, даже пусть он и ведет себя как последний засранец, на него невозможно долго сердиться. И я очень боюсь его потерять, пусть мы и не близки. Думаю, мне понятно, о чем ты. И все же я ничего не слышала о Верении Флавиес даже от Магистра. Полагаю, все закончилось печально.

Жестом Симуз попросил у нее трубку. Вдохнув дым он поморщился с непривычки, но сразу же вдохнул еще.

— Она умерла на следующий день после того, как на свет появилась Десари. Роды были преждевременными и тяжелыми, а Верен была слаба. Возможности эсмия не помогли: врачи так и не смогли остановить кровотечение. Она умирала долго и мучительно, а я сидел в темнице, и не мог быть с ней рядом, взять за руку… Эсмий даже не позволил мне ее увидеть напоследок.

Голос Медяка звучал как шелест, и Артанна осознавала, что даже сейчас, по прошествии стольких лет, он все равно не мог смириться с произошедшим. В этом она как раз хорошо его понимала: у нее тоже были воспоминания, что не блекли со годами.

— Десари… — медленно повторила вагранийка, выпустив тонкую струйку дыма. — У имени другое окончание, не как у имен знати. Выходит, Магистр все же не признал ее наследницей? В противном случае была бы… Десария?

— А ты уже хорошо вникла в тонкости языка, — отметил Медяк. — Все так. Пока она официально не признана Магистром. О существовании Десари вообще почти никто не знает. Но очень скоро это может измениться — кое-что случилось. — Он уставился на Артанну в упор. — Мне нужна твоя помощь. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но мне действительно больше не к кому обратиться.

— Что ж, Медяк, — Артанна разглядела за напускной собранностью так хорошо знакомое ей отчаяние. — У нас с тобой нет поводов для симпатии, да и доверять тебе будет только идиот. Ты служишь людям, которые хотят меня использовать, и плевать им на все прочее. Ты тот еще подлец, но все же не полное говно. И ты мне помог, а такое я не забываю. Выкладывай, что тебе нужно, но для начала ответь на один вопрос. И ответь честно, даже если очень захочется солгать. Мне нужна только правда.

— Хорошо.

— У меня в Гивое был лекарь, звали Рианосом. Беглый эннийский раб. Он погиб, когда ты появился в городе. Тогда я мало понимала в вашей братии, но сейчас картинка в голове начала складываться. Понимаешь, к чему я веду?

— Я убил мальчишку, да.

— Ты… — Грудь Артанны стиснуло, и у нее перехватило дыхание. — Он был моим другом, рыжий ты мудак.

— Я думал, ты давно сама догадалась, — на лице эмиссара мелькнуло удивление. — Он был беглецом. Я поступил так, как обязан действовать всякий эннийский гражданин. В любом конце света, в любой точке мира. Беглеца ждет смерть. Я понимаю, что от моих слов легче тебе не станет, но парнишка знал, на что шел, когда бежал отсюда. Не я, так какой-нибудь другой энниец обязательно бы до него добрался. Это было лишь вопросом времени. Но я сожалею. Действительно сожалею.

Артанна снова вдохнула дым.

— У тебя есть друзья, Симуз?

— Один. И он очень далеко отсюда.

— И каково тебе жить без него?

— А тебе? Когда все твои друзья либо погибли, либо предали тебя. Ты сама знаешь, каково.

Вагранийка печально улыбнулась.

— Когда-то и нас я считала друзьями. Ты всегда вел себя как дерзкий сукин сын, но, черт возьми, именно это мне в тебе и нравилось. Хотя порой бесило изрядно. И все же я хотела быть тебе другом. До того, как… — Она осеклась. Незачем было ворошить прошлое, особенно сейчас, когда безысходность привела к ней человека, который умел находить выход из любой ситуации. Кем бы она стала, отказавшись помочь ему сейчас? — Так о чем ты хочешь попросить?

Эмиссар недоверчиво на нее покосился.

— Ты все еще готова мне помогать? После всего?

— Я давно сложила два и два и поняла, что ты убил Ри. — Вагранийка развалилась на скамье и пожала плечами. — Просто хотела понять, насколько тебе приперло. Как бы то ни было, воскрешать людей не умеют даже ваши магусы. А раз так, давай думать о живых. Во что ты хочешь впутать меня на этот раз? Будем спасать твое сокровище? Ведь в все дело в твоей дочке?

— Да.

И он рассказал ей все, что мог. О ее страданиях, непонятных видениях, кошмарных снах и вечной слабости. О той силе, что начала просыпаться в неокрепшем девичьем теле, о боли, что оно испытывало, и о страхе, что сковывал Симуза каждый раз, когда у Десари случался новый приступ. О том, что вся его преданность Эсмию держалась на одном маленьком человечке. И о том, что этот человечек был для него важнее всего на свете.

— Ну и денек… — Артанна выбила истлевший табак из трубки и, прочистив ее, принялась набивать заново. — Я уж думала, ты не сможешь меня удивить. Но такое нарочно не придумаешь. Ты уверен, что фхетуш может помочь ей?

— Мой источник из магусов надежен..

— А он сказал, что фхетушу нужно сделать? И как?

— Увы, нет.

— Потому что я понятия не имею, как пользоваться своим даром. С магусами все понятно: есть сила, причем обычно понятного толка, и становится очевидно, как ее использовать и куда направлять. А я что? Просто человек, которого не берет колдунство магусов. Это просто есть. Даже не сила, не дар — так, особенность. Я лишь живу с этим и ничего не могу сделать.

— Я кое-что раскопал в архивах о фхетушах. К сожалению, книги нельзя вынести из библиотеки Магистра, но ты можешь попробовать найти нужные. Они написаны на антике, разберешься. Если кратко, там выводится теория, что фхетуш не только невосприимчив к колдовскому воздействию, но и способен при должной концентрации блокировать его у магуса.

— Как мило, — отозвалась Артанна. — И твоя идея — приставить меня к девочке, чтобы я каким-то образом попробовала заблокировать силу, что ее терзает?

Медяк кивнул.

— Других мыслей у меня нет.

— У меня тоже. Ладно, будем пробовать.

— Эсмий ни о чем не знает. Пока что. И я прошу тебя сохранить все, о чем мы говорили и все, что сделаем, в тайне.

— Боишься, что Эсмий сократит семейные посиделки до дедушки и внучки?

— Пока я жив, у него не выйдет.

— Интуиция мне подсказывает, что все это закончится не лучше, чем моя поездка в Эллисдор.

Эмиссар нахмурился и снова приложился к трубке.

— Я боюсь не только за ее жизнь, но и того, как Магистр будет применять способности Десари. Она смышленая и добрая девочка, но безоговорочно верит Эсмию. И сделает все, что тот попросит. Я не хочу, чтобы он начал ее использовать. Нужно, чтобы Десари сама решила, применять свой дар или нет, когда вырастет. Я лишь хочу ее защитить.

Артанна взяла поданную трубку и постучала мундштуком по ребру ладони.

— Хорошо. Я помогу тебе.

— Спасибо. — В голосе Симуза не было радости, лишь усталость.

— Ради девчонки, не ради тебя, — уточнила она. — Десари не выбирала свою судьбу, а мое размякшее женское сердце не выдерживает таких историй. Ты, — Артанна ткнула на Медяка пальцем, — все еще в моем списке отъявленных засранцев.

— Я этого не забуду. И однажды отплачу. Клянусь.

Вагранийка тихо рассмеялась, и втянутый ею дым пошел ноздрями. Она взглянула на запертые ставни — ей почудилось какое-то движение возле окна. Возможно, просто тень от дерева. Артанна долго всматривалась, пытаясь увидеть что-то еще, но тщетно. Показалось.

— Э-хе, твой долг будет оплачен в день, когда ты пошлешь своего хозяина ко всем чертям. Зуб даю, он не за горами. — Она поднялась со скамьи. — А теперь пойдем обратно. Скоро наверняка рассветет.

Эмиссар молча кивнул, погасил свечи и жаровню и направился к выходу. Выйдя на улицу, Артанна глубоко вдохнула ночной воздух.

— Эй, Медяк, может еще подружимся? — ткнув его в бок, спросила она.

— От близкого знакомства с тобой люди мрут, как фруктовые мухи.

— И не поспоришь.

Симуз плотно закрыл дверь, навесил простенький замок — сложный привлек бы лишнее внимание к дому. Переулок был пуст. Артанна снова обернула волосы алым покрывалом, обронив медную булавку, но решила, что и так сойдёт.

— Пойдем, — Медяк легонько толкнул ее вперед. — Нужно спешить.

Она двинулась вверх по улице и обернулась лишь один раз, когда ей почудилось какое-то движение возле дома, что они покинули.

— Погоди, — Артанна развернулась и направилась обратно к дому. — Я, кажется, кое-что оставила у порога.

Она спешно пересекла улицу и, сев на корточки, принялась шарить руками по песку. Ей точно не почудилось — она помнила, что уронила булавку, когда набросила ткань на волосы. И проклятая медяшка совершенно точно должна была быть прямо здесь. Артанна принялась шарить в других местах, но ничего не нашла. Не могла же она исчезнуть сама по себе.

— Что такое? — Симуз подошел и склонился над ней.

Вагранийка подняла глаза на спутника:

— Я может и не матер-шпион Эмиссариата, но теперь почти уверена, что за нами следили.