Тот самый сантехник 7

Глава 16 Мама, давай!

Зинаида Фридрих так и не успела стать Князевой, зато успела схлопотать срок за убийство. Полное раскаянье, однако, помогло слабо, а сотрудничество со следствием даже не предлагали. И так всё очевидно: месть на фоне семейных ценностей. Суд учёл все потуги Зины скосить себе срок, но живых людей ценил больше жмуриков. И цифра оглашения приговора всё равно состояла из двух чисел, без права УДО в ближайшие десять лет.

Вот и получалось, что вместо любимого массажа отныне Зину заставляли строчить платья. Совсем не от Кардена или Габанна. Скорее робы от Гобы. Он же — Гоблин. Так называли начальника тюрьмы за глаза.

Князь был отомщён, но это не радовало. Колония строго режима и близко не стояла по сравнению с коттеджем Князевых. Вместо пиццы с пеперрони под телевизор в личном кинотеатре теперь давали лишь макароны по-флотски и возможность читать потёртые книги или писать длинные письма на честно заработанные в колонии деньги.

«Труд сделал из обезьяны человека» — честно предупреждал плакат на входе в рабочую часть зоны.

Жизнь словно не успевала смеяться над Зиной. Казалось бы, ещё до Нового года

любила делать людям массаж и выходила замуж за столько выгодную партию, как пухленький ОПГ-медвежонок. И вот на тебе — переигровка и теперь каждый вечер пишет письма Кире. Причём даже не электронные.

Но единственному человеку, который не только не бросил, но и упрямо называл её «мамой», не писать она просто не могла. Своих детей у Зинаиды никогда не было. Всю жизнь работа на ногах или скиталась по салонам, а жила исключительно на съёмные квартирах или ютилась в комнатках, сколько себя помнила.

Радость до встречи с Князевыми была по жизни лишь одна — однажды съездила за границу. В Израиль. По направлению, уж больно фамилия интересная. Заодно предлагали и кровь сдать, чтобы точно проверить.

Проверили, им понравилось. Она же зацепилась за страну и ей понравилось тоже. Кому может не понравиться мир без зимы и вечнозелёные пальмы? А ещё песок и пустыни — романтика.

Зина никогда бы не подумала, что туризм на малую родину предков, что спорили за своё ещё с римлянами, обернётся для неё службой в снайперской роте.

Но и выходило, что хотела по удачному стечению обстоятельств на месяц туристом побывать, чтобы подешевле, а получилось на два года и полной программе по пустыням и оазисам побегать, в полной боевой.

То вроде бы дело прошлое и почти забылось. Но однажды вечером в камеру пришёл охранник и позвал к Гоблину на ковёр. А у того в кабинете уже человек сидит загорелый. Сразу видно — не местный.

Зина только поздоровалась. Может, массаж кому понадобился? Она давно предлагала по специальности в колонии массажный кабинет открыть. Чтобы всем в радость, а ей хотя бы печеньки к чаю вместо чифиря.

Но загорелый вдруг улыбнулся и сказал:

— Шалом Алейхем, Зина.

— И вам не хворать, — ответила, немного подумав, Фридрих, едва не ляпнув «вечер 'в хату» ещё на входе.

Этого человека она уже знала. Майор!

Если точнее, то майор каракалей. Именно он пяток лет назад уверял её, что кого попало в ЦАХАЛ не берут. И хоть батальон Каракаль на две трети состоит из женщин, пахали они там похлеще иных мужиков из бригады Гивати. Но больше всего поджопников ей досталось от Майора по специальной подготовке, когда учил стрелять так далеко, насколько хватало глаз. Ведь как оказалось на полёт пули влияет не только ветер, но и влажность и даже время суток, что влияет на неё напрямую.

За год из неё получился сносный снайпер. И на этом вроде бы всё. Истосковавшись по снегу, рванула домой. Березы фоном грели душу. А в пальмах какой толк? Ни веника в баню не сделать, ни сока по весне пригубить. Только и остаётся, что одиннадцать приветствий на иврите кричать.

Если Майор только что пожелал ей «мир вам», то она могла в ответ сказать как минимум «ма нишма», что означало бы — «как дела?». Или ляпнуть «ма хадаш». Вроде как «что нового?»

Могла. Но не стала. Не настолько близки. Впрочем, аборт можно было засчитать как за близость. Потому и отпустили, чтобы разойтись миром. Тогда ещё юный Майор не был настолько подкован, чтобы всё держать в своих руках. Это теперь — глаза потухли.

«Насмотрелся», — всё поняла Зина: «Прознал же как-то про меня, вот проныра».

— Зина, скажу прямо, — тут же перешёл он к делу. — Обстановка на Ближнем Востоке накаляется. Нам пригодится твой опыт. Как насчёт разменять срок на пятёрку службы? В обстановке, приближённой к боевой. А если войну объявим, то до трёх упадёт.

— Я за! — не раздумывая ни секунды, ответила Зина.

Так как массажный кабинет всё равно открыть не позволят, а от макарошек в стиле «аль денте» у неё изжога.

За убийство у неё, конечно, появился определённый авторитет на зоне. Да и подмять под себя девок не долго. Но меньше всего ей хотелось десятки лет ныкать сигареты под матрасом или вручать шоколадки за кунилингус самым ответственным «подругам».

— О! Быстро ты, — даже немного удивился Майор. — Что, даже никаких требований?

— А я могу забрать с собой малую? — немного подумав, спросила Фридрих.

— Малую? — переспросил Майор, очень надеясь, что речь не о другой арестантке.

«Ещё и наверняка не еврейке», — заранее поморщился служивый.

— Кира Князева, — уточнила Зинаида. — Пропадёт она тут одна без меня. А там чаем торговать будет. Там это больше ценят. Настоящий чай. У неё хороший вкус. Поднимется.

— И какой у неё срок? — осторожно поинтересовался Майор, имя которого и раньше предпочитали не упоминать, а тем более фамилию. Всё-таки из спецслужб.

Ей иногда казалось, что и должность у него другая, а Майор — скорее кличка. Но это был один из немногих людей, кто бегал с ними по полигону без отличительных знаков. А само понятие «майор» расшифровывается как «главный». Потому так и называли главного, кто бегал с ними. Майор же ж!

— О, нет. Она не сидит. Это моя дочка… названная, — добавила Зина и посмотрела на Гоблина, которому вручили в качестве приветственного бонуса длинные кубинские сигары и теперь он тайком пытался их понюхать, чтобы оценить качество.

Зине он был по боку. И что начальник колонии будет делать ближайшие годы с её отсутствием, тоже по боку. И за сколько покрывать её исчезновение вообще не имеет значение. То вопросы риторические. Ответы на них никому не нужны. Если всё заранее не уладили сверху, конечно. И на ведомство всегда могут выйти важные люди. Вот только чего в ней такого важного, чтобы тратить на неё каждый день пайки и требовать платья?

«Или у них там действительно такой дефицит кадров, что снайпера на вес золота?» — ещё подумала Зина, но ей очень хотелось думать, что дело в прошлой подготовке и высоких показателях, а не в принципе «призывай всех наших, скоро грянет».

— Не вижу причин отказать твоей… хм… родственнице в репатриации, — сказал Майор и тут же посуровел как годовой картофель, припоминая отчёт по вскрытию.

Пуля пробила сердце ровно посередине, что было сложно сделать даже в хорошо освещённый день на неподвижной мишени, не то, что в ночи на крыльце, когда Шаман двигался в окружении лиц. А стреляла без лёжки и подготовки, навскидку.

— Надеюсь, ты ещё не растеряла все остальные навыки?

— Охотно отвечу на все вопросы, — кивнула Зинаида и тут же добавила. — Но только… за гамбургером. Едем уже отсюда, а?

Оба посмотрели на Гоблина. Тот кивнул. И разговор быстро свёлся к уточнению деталей перевода.

— Меньше народа — больше кислорода, — закончил начальник тюрьмы.

В отличие от своего брата из Подмосковья, он не спешил спать со всеми женщинами в колонии. Но мог оценить их как товар по другим критериям. Потому продавались на различных маркетплейсах. И там будет, пока «робы от Гобы» устраивают по качеству ведомство.

Кому не хочется заработать?

* * *

Пока Зина собирала вещи в коттедже в посёлке Жёлтое золото, Кира никак не могла понять, куда деть дом и всё движимое и недвижимое имущество?

— Боре оставь, он же риелтор немного. Реализует, — посоветовала Фридрих, не имея никаких претензий к так и несостоявшемуся любовнику.

Мужчины всё время воображают себе лишнего. Но не каждый может пойти до конца. Вот и Князь не смог уйти дальше идей. И вместо шведской семьи (или бог ещё знает какой модернизированной семье), они с Кирой остались одни. И едут в край высоких температур и горячих нравов.

— Снежане только подари что-нибудь стоящее, чтобы продала и чуть подольше протянула. У неё всё-таки пацан на обеспечении, — добавила Зина, переживая за подругу. — Она же как на панель пошла, даже имя менять не стала. И так…подходящее. Но всем говорила, что рабочий псевдоним. В общем, тяжело ей здесь одной будет.

— А нам там не будет тяжело? — только и спросила Кира, которая за последнее время изучила бухгалтерию отца и готовилась вступать в наследство. — А если переводы закроют?

Хуже того, Князевой теперь самой приходилось разбираться в чайном бизнесе и порой казалось, что этот поток без помощи отца её рано или поздно смоет. Так что предложение Зины она восприняла спокойно. Лучше так, чем десятки лет слать посылки с чаем на зону и читать длинные письма, где в конце названная мать постоянно пририсовывала члены, как бы подчёркивая, что очень по ним скучает.

— Даже если так, то потом сделаем вызов. Сам привезёт. Ну или через третьи страны переведём. Через Турцию, к примеру. Да и вообще, — тут Зина подошла, обняла за плечи. — Не переживай ты так насчёт денег. Майор поставит на полное довольствие. Будем жить в квартире с металлическими стенами.

— В смысле с металлическими? — не поняла Кира. — Зачем?

— Как зачем? — больше переживала за безопасность Фридрих. — Жарко, конечно, но металлические листы отлично от осколков защищают. Знаешь, когда над городом ракеты летают самодельные всегда есть шанс, что часть из них прилетит возле твоего дома. А осколки стёкла на раз пробивают. Не говоря уже о прямом попадании. Но сетка — решает.

— Куда ты меня везёшь⁈ — округлила глаза Кира.

Зина лишь улыбнулась и добавила:

— Да это частный случай. Всё хорошо будет. Если бы у Израиля не было мощной поддержки, его бы давно не существовало.

Кира вздохнула и набрала номер Глобального. В лучшем случае приедет потом к ним и останется. В худшем — с продажей активом поможет.

Зачем они ей все тут без отца?

* * *

Боря как раз приехал в собственную квартиру, подаренную матери и убеждал Галину Константиновну, что жить в трёшке гораздо просторнее, чем в однушке.

— Мам, да я там даже лучше ремонт сделаю! Я смежную стену уберу. У тебя кухня хоть со столовой вместе будет. Огромна-а-ая.

— Да зачем мне одной огромную? — уже привыкла к новому обиталищу мать и не желала и слышать о том, чтобы его покинуть.

— Сможешь по дюжине человек за стол усаживать, — всё же не сдавался Боря. — Чего ты тут ютиться будешь? Если хочешь, даже аквариум тебе там бахну. Во всю стену! На рыбок будешь смотреть. Говорят, успокивает.

— На кой чёрт мне твой аквариум? Мне и тут хорошо! — совсем не желала успокаиваться мама и взяла сына под руку. — Борь, не выселяй меня никуда, а? Дай для себя пожить!

— Да не собираясь я тебя выселять, ты чего? Я же хотел тебе ещё просторнее сделать, пока возможность подходящая, — объяснил Боря, уже понимая, что на квартиру придётся занимать у Шаца.

Но три миллиона от шестнадцати — это не так уж и много. Плюс себе за перегон и рубля не просил.

«Даже бензин и билеты сам оплачивал», — напомнил внутренний голос: «А трансфер? А услуги боди-гарда для купюр? А за нервы? А? А⁈ А?!!»

Спорить с ним было бесполезно. Глобальный только на кухню ушёл. Холодильник открыл, рассола хлебнул. Хорошо. А затем присел за барную стойку вместо стола пирожки есть с капустой.

Чудесно!

«Хорошие пирожки, с душой сделаны», — одобрил внутренний голос, попавшись на вкусняшку вместо горячих диспутов.

Пока жевал, Боря отца набрал:

— Бать, дальнобойщиком пойдёшь?

— Пойду, а… — тут отец понял вопрос и добавил. — Куда идти? А то помню пошли мы как то раз нахуй, а там очередь. Пришлось людей вперёд пропустить.

— В Москву, — ответил Боря. — В основном. А так по всей России.

Сантехник попытался припомнить, куда дел подложку с участка.

«Вроде, катается в аренде. Но всегда можно забрать для других аренд», — прикинул внутренний голос, пока хозяин дела накопившиеся разбирал.

— Короче, куда скажут, туда и поедешь, — подытожил Боря. — Так ты как? Согласен?

— Я активно за! — заметно повеселел Пётр Иванович Глобальный. — А ты что задумал? Знакомствами обрастаешь?

Боря вытер руки в пирожке о рабочую спецовку, залез в сумку и достал золотой лом на реализацию, чтобы ещё раз глянуть.

— Ты, батя, работай. И ни о чём не думай. График тебе какой хочешь подберут. Кстати, по части знакомств. У нас по золоту спецов в роду нет?

— Да откуда? — удивился отец. — Мы что, евреи?

— Точно! Евреи же! — воскликнул Боря и тут же распрощавшись с отцом, позвонил одному знакомому продюсеру. — Моисей Лазаревич, как поживаете?

— Ой-вэй, Борис. А я как раз хотел вам звонить, — даже не думал отвечать на неинтересные вопросы Коба. — А мы тут на студии сидим, пишемся. Пришлось местную арендовать, чтобы в Москву по пустякам не ездить. С одной песней всё-таки альбома не выйдет. С твоей старой песней, уже, конечно можно макси-сингл выдать, если каверов впихнуть, акустическую версию и запись с симфоническим оркестром. Но что-то подсказывает мне, что одних «арбузов» и «фентезях» тут мало будет. Может, ещё что-то подкинете? Мне-то самому не надо, но контракт одному рыжему исполнять приходится. Иначе все по миру пойдёт.

— Займусь на днях, Моисей Лазаревич, — тут же пообещал Боря.

«Спасибо» он так и не услышал. Ни от брата, ни от продюсера. И вряд ли группа вообще упомянет его автором текста.

Но звонил неунывающий сантехник не поэтому.

— А у вас нет знакомых людей, кто бы мог по золоту подсказать? И подучить?

— Во-первых, даже не знаю, это обидно, что насчёт золота сразу звонят Кобе или похвально? Неужели вы-таки думаете, что у каждого еврея есть знакомый ювелир? А во-вторых, могу дать ещё и контакт юриста и стоматолога!

— Пока не надо, — Боря на всякий случай попытался пошатать зуб, но те выдержали все вправления челюстей и пока не сыпались. — Но теперь точно знаю куда обратиться.

— Борис… не затягивайте только с песней, — сделал тише голос продюсер. — Сами понимаете, брат у вас эталонный распиздяй. А вложил я свои. Так что ближайший отпуск ему раньше следующего года не светит.

— А это правильно! — даже похвалил Глобальный. — Держите там его в ежовых рукавицах. И… скинете номер ювелира?

— Об чём вопрос? Вы — мне, я — вам. Рука руку моет…

— … если сантехника не подводит, — добавил Боря, но уже в отключенный телефон.

Села батарея.

Быстро поставив гаджет для связи на зарядку, Боря вернулся на кухню доесть пирожки, но тут в коридоре послышался вскрик. И он рванул туда.

Мама выскочила из душа в халате на мокрое тело и принялась жаловаться именно на душ:

— Ну за что он так со мной? Я просила нежно, а он как треснет! Меня чуть на две части не разрубило струёй!

Боря улыбнулся, зашёл в ванную и выключил душ.

— Так ты напор на всю не включай. Привыкла ручку до конца проворачивать. Я же тебе всё новое провёл. Там довольно четверти оборота для хорошей струи. Чем выше дом, тем больше напор по трубам дают. А если включаешь на всю, то дверки душа закрывай. Или коврики постели. Резиновые.

— Ой, точно. Соседей сейчас затопим.

На это замечание сантехник лишь улыбнулся:

— Да не затопим. Тут все в гидроизоляции, прослойка, потом цемент, потом плитка, не считая плиточного клея и затирки. Можешь хоть водные вечеринки устраивать. И капли к соседям не просочится.

— Боря, я всё равно переживаю. Сходи к соседям, спроси. Мало ли что? Мне ещё тут жить!

Проще было сделать, чем спорить. И сын, обув тапочки, шустро спустился по лестнице. И тут же понял, что стоит перед квартирой Лиды. Если подумать, то совсем недавно они на пару ругали бабку, паяли батарею и участвовали во вселенском потопе в подъезде, а теперь она поступает в Щукинку в Москве.

«А тут уже наверняка живёт какой-нибудь хрен с горы», — добавил внутренний голос.

Боря не стал звонить. Только прислушался на секунду и уже собирался уходить, как дверь распахнулась, а Лида в халате с домашним переносным телефоном в руке вышла на площадку, чтобы по другому телефону в руке снять показания счётчиков.

Общая дверь открыта соседями. Их глаза встретились.

Обронили одновременно:

— Боря⁈

— Лида⁈

Она тут же поправила полы халата, словно распахнутая шея в современном мире всё ещё считается верхом неприличия.

— У тебя это… это самое, — добавил Боря в лёгком шоке. — С потолка не капает?

— У меня не то, что с потолка капает, — тут же ответила она, глядя глазами невинными в упор и улыбаясь брекетами. — У меня душа ревёт!

И хозяйка напрочь забыла про счётчики, и про телефон, что всё ещё говорил голосом подруги с нижнего этажа.

«Той, то собаку держит. А может уже и — мужа», — прикинул внутренний голос: «Столько времени уже прошло. Месяца, два, считай. Или это было в прошлой жизни?»

Сглотнув резко возникший в горле ком, Лида распихала телефоны по карманам и вдруг выпалила:

— И вообще по тебе чердак протекает!

Боря вдруг понял, что его схватили за грудак и потянули на себя. А давать отпор девушкам он не привык. Тем более с брекетами. Беззащитные девушки в них какие-то, более робкие. Честно говоря, он и сам нет-нет, да видел ночами мокрые джинсы с колготками за бортиком ванной.

Они начали целоваться ещё на пороге. Не губы в губы и разошлись, с долгими разговорами и выяснениями, а резкий такой неистовый напор, словно у обоих трубы сорвало. И весь мир вокруг сейчас зальёт!

Не снимая тапочек, он шагнул за порог и где-то не периферии оставалось понимание того, что одним поездом приехали.

«Значит, к тебе рванула, а поступать и не думала. Главное, отцу отпор дать!» — прикинул внутренний голос, пока Боря искал куда приземлить её попу среди прихожей.

Так и не нашёл, куда приземлиться. Придержал на себе.

Но Лидия проворнее оказалась. И просто на него взобралась, как на дерево и ногами обхватила. Тут-то халат и дал слабину на поясе.

Мгновенно перед Борей девичья краса обнажилась.

Тогда Глобальный и понял, что быстрой беседой «с залитой соседкой» не отделается.

«Тут ещё сушить и мочить, мочить и сушить, если в цензурной версии изъясняться», — добавил внутренний голос.

А после всё равно повторить придётся.