Трасса длиною в жизнь (СИ)

А главное, я ничего не мог сделать. Квартира пустовала до декабря, а потом там поселилась парочка молодожёнов. Так же было и с телефоном – спустя полгода по нему наконец ответили, но это был не Макс, а какая-то усталая женщина.

Не было слышно ничего и о Руслане. На Базе он больше не появлялся, а других общих знакомых у нас с Максом не было.

Вот и всё. Будто сон. Вспыхнул, перевернул мою жизнь с ног на голову и исчез.

Он исчез, а мне нужно было жить дальше, и я жил, как умел.

Скучал по Яну и то и дело думал – не стоило ли мне остаться в тех днях, похожих один на другой, когда я ещё не знал вкуса адреналина, когда быт мой был налажен, и сам я был почти что счастлив.

Только и туда дороги больше не было.

***

Виктор докурил сигарету и опустил окурок в пепельницу.

- Вот и всё. Вся, блядь, огромная любовь, - повторил он и посмотрел на меня.

Я некоторое время молчал.

- Вы вините себя?

Виктор пожал плечами. Встал, убрал руки в карманы и прошёлся по комнате.

- Сейчас – да. Виню. Наверное. Если честно, я не знаю. У меня в голове этакий клубок из чувств, каждое из которых противоречит всем другим. Я люблю его. Я ненавижу его. Я не могу без него и не могу быть с ним. Я обязан ему всем – и я обязан ему тем, что моя жизнь рухнула. Он… Он тоже потерял всё из-за меня.

Он замолчал и остановился у окна.

- Тогда я злился. Не знаю на кого. Собственно, сначала была апатия, но в какой-то момент пришла мысль – да какого хера? Всю свою долбаную жизнь я жалел о том, что не смог что-то ему дать. А кто я такой для него, чтобы давать ему? Чтобы защищать его? Я же не прошу защищать меня, я делаю ошибки и отвечаю за них сам. А он… Ну разве не сам он связался с Русланом? Разве не сам он решил уйти от него? Если вообще решил… Он давно уже перестал быть тем одиноким мальчиком, которого я встретил в школе – так я думал тогда. Он вполне мог сам решить свои проблемы. Да и какого хера… у него всегда этих проблем было в десять раз больше, чем у меня. Из-за него я вылетел из спорта. Из-за него я потерял Яна. Из-за него я полгода пролежал в больнице. Всё. Стоп.

Он приложил пальцы к вискам, потёр их, а затем резко зачесал ими волосы назад.

Виктор повернулся ко мне - и впервые за всё время наших встреч он выглядел спокойным – только спокойствие это всё ещё скрывало клубок противоречивых чувств. Они плескались в его глазах, я видел это абсолютно отчётливо.

- Он довёл меня. На сто процентов довёл. Я так хотел его, как не хотел в жизни никого. И эта жажда свела меня с ума. Я так думаю. Мне нужно было отказаться от него, как отказываются от наркотика, но я не смог и привык. А теперь… видимо, у меня ломка, потому что я не могу без него. Вот только то, чем стал теперь Макс, не даёт мне и капли прежнего кайфа. Раньше он был удовольствием, смешанным с болью, но с годами боль становилась всё сильнее, а удовольствие исчезало, пока не исчезло совсем. Я наркоман. И мой наркотик зовут Максим.

Я потёр переносицу.

- Вить… вы действительно слишком долго не можете его забыть. Сколько лет прошло с тех пор?

- С тех пор… пять лет.

- Вы же говорили, что почти забыли его.

- Да. Я почти его забыл. Я не буду врать, что помнил его всегда. Было время, когда я был счастлив.

========== Глава 42 ==========

Оказалось, обучиться мало, чтобы меня выпустили на трек. К весне я уже основательно привык к тренировочному автомобилю, но до соревнований меня всё ещё не допускали.

Таких тренировочных машин было всего три, и ими пользовались все, а вот гонщики, которые выступали за команду на соревнованиях, имели именные. Одним из этих гонщиков был Слава. Другим, к моему неудовольствию, оказался тот самый парень, который обошёл меня всего на полголовы – Ярослав.

Я видел его довольно часто. Хотя его приняли в команду сразу же, он частенько приходил тренироваться на трек. Зимой мы с ним в основном не совпадали, а весной я стал приходить раньше обычного, и оказалось, что он тоже тусуется на треке едва ли не с семи утра.

По сути это была провокация, и я просто не мог не бросить ему вызов. Мы стали ездить в паре почти каждое утро – и шли примерно вровень, иногда у него было на секунду больше, иногда у меня. Однако он был в команде, а я…. нет.

Мы с ним не разговаривали. У меня такого желания не возникало - и у него, видимо, тоже. Только переглядывались иногда перед тем, как сесть в автомобиль. Смотрели, у кого какая резина и стартовали.

Однажды я опоздал – утром заезжал в офис подписать документы на поставку запчастей. Приехал в семь двадцать вместо семи.

Ярослав стоял на старте. Будто ждал меня.

Я усмехнулся и, торопливо нырнув в машину, дал ему знак рукой. Мы оба газанули и поехали.

С тех пор я тоже стал его ждать. Мы всё ещё не разговаривали. Он мне по-прежнему не нравился, но это был какой-то ритуал. Без него я не выходил на трек.

А в конце мая мне позвонил Кристиан и сообщил, что я буду участвовать в заезде.

Я обрадовался было и тут же перезвонил Славику, но его телефон не отвечал. Я прозванивался часа три, а потом поехал к нему домой. Меня встретила его заплаканная жена – Славик, оказывается, лежал в больнице.

Взяв у жены адрес, я помчался к нему. Посетителей не пускали, но врач худо-бедно объяснил мне ситуацию – авария на трассе. Машину закрутило, Славу успели вытащить, но прогнозов пока никто сделать не мог - варианты были самые разные, от полной неподвижности до полного выздоровления.

Я сидел у его палаты до вечера и думал. В стритрейсинге у меня была пара аварий, но максимум, что мне доставалось – это ссадины на лбу. Чужих аварий я тоже не видел. К тому же у меня не было ни жены, ни матери, чтобы объяснить мне, как это опасно – двести пятьдесят миль в час. Я в первый раз подумал об этом только тогда, в больнице.

Странно было вступать в команду в такой момент. Тем более, что и пришёл я туда благодаря Славику. Но назад пути не было, и утром я уже был на треке – но в новом качестве. Снова собралась вся команда, чтобы посмотреть на мой заезд и замерить показатели. А мне было уже странно ехать в одиночку.

Результат я показал нормальный, и Кристиан вызвал меня к себе, чтобы снабдить инструкциями. Он сообщил мне, что я буду участвовать в круговых гонках в июле и тут же припечатал ещё одной новостью – гонку должен выиграть Ярослав.

Я был в лёгком шоке. Хотя в спорте я не был новичком, но о договорных боях до сих пор слышал только понаслышке.

- А если я его обойду? – спросил я.

- Такой задачи перед тобой не стоит. Ты должен прийти первым, только если Ярослав сойдёт с дистанции.

Я в недоумении смотрел на него.

- А если бы шёл Слава?

Директор пожал плечами.

- Слава тоже пришёл бы вторым. Так хочет шеф.

- А если нас обойдут другие соперники? Мне что, всё равно держаться у него в хвосте?

- Вот! – Кристиан поднял указательный палец вверх, - тут и нужен ты. Постарайся не дать им его обойти. Посмотрим, на что ты способен.

Сказать, что я был в ауте, значит, ничего не сказать. Во-первых, я мог бы уступить победу кому угодно, только не этому заносчивому красавчику. Во-вторых, я даже примерно не представлял, как мне не дать остальным нас обойти.

На следующее утро я как обычно пришёл на трек, но скорее просто сказалась самодисциплина – ехать я не хотел. Тем более, что Ярослав уже стоял на старте.

Я постоял около своей машины, но выводить её на трассу не стал. Вместо этого вышел сам и, сложив руки на груди, остановился в полуметре от машины Ярослава.

Шёл мелкий дождик. Футболка быстро промокла, но я даже не заметил этого. Чего я хотел от него – сам не знаю. Просто он вдруг встал мне поперёк горла по полной программе.

Красавчик какое-то время сидел у себя в кабине, и я уже решил, что он так и не вылезет, когда дверца открылась и оттуда высунулась его голова.

- Ну?

- Давай, жми, я посмотрю.

Красавчик фыркнул и снова исчез в салоне. Не говоря ни слова выжал газ и рванул по треку. Когда он уже исчез вдали, я сообразил, наконец, перепрыгнуть через заграждение, чтобы не попасть под колёса, когда он закончит круг.

Ярослав сделал обычные десять кругов и резко тормознул передо мной.

- Нравится? - крикнул он, снова высовываясь из окна.

- Нет.

Ярослав чертыхнулся и выбрался из салона.

- Да что с тобой не так сегодня?

Я достал из кармана сигарету и попытался раскурить, но зажигалка напрочь отказалась зажигаться под дождём.

Ярослав ещё раз выругался, перепрыгнул через парапет и щёлкнул зажигалкой около моей сигареты.

Я мрачно посмотрел на него, но прикурил.

- А что со мной не так? – спросил я.

Ярослав достал собственную пачку сигарет – тогда он курил Данхилл – и тоже закурил.

Он стоял достаточно далеко, чтобы не напрягать меня, но настолько близко, чтобы я смог рассмотреть каждую чёрточку на его лице. Острые скулы, чуть впалые щёки, бледные губы, сжавшие сигарету, и аккуратные пальцы… слишком аккуратные.

- Кто ты такой? – спросил я.

Ярослав пожал плечами ещё раз.

- Это философский вопрос.

- А если без философии?

- Ярослав Арвенин. У тебя амнезия?

- Какого чёрта Кристиан сказал мне пропустить тебя вперёд на соревнованиях?

Лицо Ярослава изменилось. Секунду оно отражало недоумение, а затем губы плотно сжались.

- Я тебя об этом не просил, - процедил он.

- О, просто чудно. Только мой директор не ты, а он.

Ярослав отбросил сигарету и, перепрыгнув через парапет, молча пошёл к гаражу.

- Алё, я с тобой говорю! – крикнул я ему в след, но Ярик не обернулся.

Утром он на трек не пришёл и не приходил всю следующую неделю. Мне становилось неуютно. До соревнований оставалось меньше недели, и я уже предчувствовал, что мне в самом деле придётся тащиться в самом хвосте вместе с ним. Может я и не был ещё в больших гонках, но в целом важность тренировок представлял.

Я позвонил Кристиану и спросил номер Арвенина. Кристиан всерьёз удивился просьбе, но номер дал, признав, что нам стоит пообщаться перед заездом.

Я позвонил ему раза три, но, так и не дозвонившись, пробил ещё и адрес и поехал домой.

Моноблок в зелёном районе. Не сверхэлитка, но всё же жильё для людей с деньгами. Моя квартира на тот момент была поскромней.

Семнадцатый этаж - и я звоню в дверь.

Ярослав не открывал минут пять, а когда дверь всё-таки распахнулась, на пороге он показался в одних джинсах, низко сидящих на бёдрах – собственно, кто бы запретил дома ходить в таком виде? Вот только от вида его полуобнажённого тела внезапно и абсолютно непрошено заныло в паху.

Ярик был хрупким – в том смысле, что косточки у него были такие же тонкие и изящные, как у Яна. Вот только торс украшал вполне себе приличный рельеф мышц.

У меня никого толком не было уже год, так что я и так был на взводе, а тут ещё эта сволочь будто бы заметила моё состояние – Ярослав отклеился от дверного косяка, заложил руки за голову и потянулся, прогибаясь в спине как кошка.

- Привет, - он демонстративно зевнул.

Ответить я не успел, потому что из-за спины Ярослава раздался недовольный мужской голос:

- Яр! Кто там ещё?

Ярослав поморщился, покосился на комнату, а потом резко качнулся ко мне и поцеловал. Я от неожиданности раскрыл губы, и он успел скользнуть языком по их внутреннему краю, прежде чем недовольный голос превратился в истошный вопль:

- Яр!

Чьи-то пальцы отцепили от меня Ярослава. Я на автомате выставил блок, когда чья-то не особо сильная ладонь полетела мне в лицо, и всё так же машинально выставил нападавшего на лестницу. Парень – хотя по голосу я немного сомневался в его половой принадлежности – продолжал истошно вопить и ругаться матом. Заткнулся он только, когда в лицо ему прилетел ворох одежды – видимо, его же, потому что сам он тоже был в одних джинсах.

Я оглянулся на Яра – тот почти что ржал.

Докинув вдогонку несчастному кроссовки, он втащил меня в квартиру и закрыл дверь на защёлки.

- Три дня не мог от него избавиться, - сообщил он, уже не сдерживая смеха, и, подтянув джинсы, направился на кухню, как будто меня рядом не было вовсе.

- Ага… Тогда скажи мне спасибо.

Ярослав фыркнул и покосился на меня через плечо.

- За что? Ты просто вовремя подвернулся.

Я покачал головой и бросил взгляд на дверь, в которую всё ещё барабанили.

- Кто это был? – спросил я.

- Да так… Перепих на одну ночь затянулся.

Яр окончательно скрылся на кухне, и мне оставалось только пройти за ним следом. Он убрал со стола грязную чашку и, поставив на её место чистую, разлил кофе из кофейника.

Взял свою чашку, глотнул и посмотрел на меня исподлобья.

- Ну же, давай, спроси это.

- Это – что?

- Ну как… - Ярослав опустил чашку на стол, сделал квадратные глаза и спросил не своим голосом, – о боже, Ярик, ты гей?

Получилось уморительно, и я таки не сдержал улыбки.

- А что – гей?

- Нет, - Ярик фыркнул, - я – ценитель прекрасного.

- Ну-ну, - я взял свою чашку и тоже сделал глоток. – Я не за этим пришёл. Мне пофигу, с кем ты спишь.

Если честно, я, конечно, врал. Потому что от мысли о том, что Ярик у нас «ценитель прекрасного», у меня внутри зажглась какая-то лампочка.

- Кстати, да. Нафига ты пришёл?

Ярик сделал ещё глоток и поставил чашку, демонстрируя готовность слушать.

Я прокашлялся.

- Если честно, я думал, ты обиделся.

Ярик высоко поднял брови.

- Я уже понял свою ошибку, - торопливо добавил я, - и готов уйти. Просто… Мне не очень-то охота плестись на треке в самом хвосте, а если ты не будешь тренироваться – придёшь предпоследним.

Ярик вдруг стал серьёзным.

- А ты всерьёз воспринял указание Кристиана?

Я пожал плечами.

- Если ты не заметил – я ещё даже не в команде. Так что для меня не время выпендриваться.

Ярик продолжал внимательно смотреть на меня.

- Если ты это сделаешь – я буду разочарован.

- Сделаю что?

- Сыграешь по его правилам.

Я покачал головой.

- Не делай из меня крайнего. Это ваши с ним делишки.

- Это не мои делишки! – Ярик повысил голос и резко грохнул чашкой по столу.

Он хотел что-то добавить, но замолк, да и я не знал, как на это реагировать.

- Я с ним поговорю, - сказал он наконец. – Если выиграешь.

На этом мы разговор и закончили.

На трек он наутро пришёл, но стартовал раньше меня, и больше мы до соревнований не пересекались – даже не перемигивались, как обычно. А затем была моя первая в жизни настоящая гонка. Когда дали команду «Старт», мозги вырубились напрочь. Если бы я и хотел послушаться Кристиана, то не смог бы – все предупреждения вылетели у меня из головы.

Как сказать, похоже ли это на стритрейсинг или нет… Так же, но по-другому. И это чувство, которое я запомнил навсегда – здесь, на треке, я был по-настоящему на своём месте. Адреналин стучал в висках, руки сами выкручивали руль. Я чувствовал столкновения с бортами машины так же, как если бы меня самого толкали в плечо.

Я пришёл к финишу пятым – и не сразу смог выбраться, голова всё ещё ничего не соображала, а сердце колотилось как бешеное.

Ярик пришёл шестым. Я ждал разноса от Кристиана, но его не было.

========== Глава 43 ==========

Сезон прошёл неровно. Мы не выиграли никаких кубков, стабильно держались в пятёрке, а между собой шли со счётом 3 - 1 – три в мою пользу.

Ярику это настроения не испортило. Ему, похоже, вообще ничто не могло испортить настроения. Я равнодушно наблюдал череду задниц, сменявшихся в его боксе. Он действительно оказался ценителем прекрасного. Были у него и девочки, и мальчики – все модельной внешности и, судя по тому, что я видел, с мозгами, выжженными фотоаппаратом.

Мне же по-прежнему не хотелось никого. О Максе я не думал – эта тема в моём мозгу была прочно запечатана и закрыта. Но от этого желание заводить новые отношения у меня не появилось.

Я полностью выкладывался в спорте и ничего другого не хотел.

Ну, почти ничего…

Я смотрел на Ярика и не мог успокоиться. Особенно, когда он обходил меня в заезде. Нервы колбасило по полной, и к адреналину прибавлялось ещё кое-что. А учитывая, что тренировочные машины мы парковали в одном гараже и там же переодевались, долго наше платоническое соперничество продолжаться не могло.

Когда закончился сезон, мы снова вернулись к обычному режиму тренировок – с семи утра, и никто не начинал без другого. Потом гараж, душ – тоже общий – и косые взгляды, которые я начал ловить пониже пояса.

Смотреть было на что – меня заводил даже не сам Ярик, сколько обстановка, постоянное ожидание победы или поражения. После тренировочного заезда с ним у меня стоял почти всегда.

Однажды Ярик «ошибся душевой». Я уже стоял под горячими струями, когда он нырнул ко мне, едва не поскользнулся на мокром полу и упал ко мне в руки. Это была крайняя точка. Я даже не заметил, стоит ли у него так же, как у меня. Просто притиснул спиной к стене и впился в губы поцелуем.

Ярик опешил разве что на секунду, а затем приоткрыл губы и попытался протолкнуть мне в рот собственный язык. Он изогнулся, прижимаясь ко мне животом, и потёрся о меня пахом.

Крышу срывало вовсю.

Я прошёлся руками по его бокам, наслаждаясь их упругой твёрдостью – он был совсем не таким, как другие мои любовники. С ним я абсолютно отчётливо ощущал, что я с мужчиной, но это заводило только сильнее.

Я сжал его задницу, от чего он прижался ко мне ещё сильнее, и как только на секунду потерял контакт с его губами, они оказались у моего уха. Горячее дыхание обожгло раковину, если бы можно было завестись ещё сильнее – я бы точно завёлся, но я и так хотел его до безумия. Он куснул меня за мочку и рывком, так что я не успел понять, что происходит, перевернул спиной к себе. Его руки скользнули по моим лопаткам, пояснице, ягодицам, а затем этот же путь проследили его губы. Я окончательно понял, что происходит что-то не то, когда он развёл в сторону мои ягодицы и нежно приласкал губами анус.

- Яр!

Я попытался вывернуться, но из такой позы сделать это оказалось неожиданно трудно, и получилось у меня не с первого раза. Когда же всё-таки получилось, и я опять прижал его спиной к кафелю, Яр нежно прошёлся пальцами по внутренней поверхности моего бедра и до боли сжал яйца. Не так, чтобы взвыть, но ощутимо.

- Ты охуел? – выдохнул я.

- У тебя на меня стоит! – сообщил он очевидное.

- Конечно, так что вставай в позу.

- Ага, уже бегу за вазелином.

Хватку он тем не менее ослабил.

Пользуясь тем, что он немного расслабился, я опять поймал его губы и на какое-то время вернул себе контроль над ситуацией. Он ощутимо обмяк и заскользил руками по моей спине, но затем нашёл ягодицы и явно вспомнил, в чём наше разногласие.

- Я тебе отсосу, - предложил он, продолжая ощупывать меня сзади. Прикосновения эти, к моему удивлению, неслабо заводили, хотя до сих пор мои партнёры такой наглости себе не позволяли.

- Обязательно, - я снова заткнул его поцелуем и попытался развернуть лицом к стене. Манёвр прошёл удачно. Он впечатался щекой в плитку, и теперь уже я ощупал его сзади. Мышцы сладко напрягались под моими пальцами, и у меня едва звёздочки не плясали в глазах от возбуждения.

Я готовил его торопливо, да и со смазкой была беда. Он то пытался расслабиться, то снова зажимался и, видимо, не очень-то был привычен к такому. А потом я наконец вошёл в него, и мы взвыли на два голоса, а я даже не сообразил, что этот стон был вызван абсолютно разными ощущениями. Слишком я привык к тому, что задницу мне подставляли с готовностью и с радостью.

Я сделал несколько движений, подстраиваясь под его сладкое и тугое тело, он прогнулся и мы наконец нашли то, что нужно было нам обоим.

Яр поймал мою руку и, опустив себе на пах, задал ритм. Мы двигались, всё увеличивая скорость, как на чёртовом треке, и меня наполняло то же безумие, то же желание обойти его, но при этом остаться с ним.

Я его и правда опередил, но лишь на полсекунды.

Едва мы оба кончили, Ярик вывернулся и исчез в соседней кабинке. Мне также не хотелось говорить. Я быстро прошёлся по телу мочалкой и пулей вылетел в раздевалку.

На следующий день мы с ним не говорили. От слова вообще. С самого утра Ярик гонял как бешеный и то и дело пытался подрезать меня на треке. Когда после очередного удара крыльями я не выдержал и затормозил, он тоже выбрался из машины и уставился на меня.

- Что?

- Ты не в «Безумной Максе», приятель. Твоя задача обогнать меня, а не угробить.

Ярик повёл носом, будто принюхиваясь к чему-то, затем шагнул ко мне и, не замедляя движения, поцеловал – будто ударил. Я отшатнулся назад просто от неожиданности. От того, что между нами ещё не было привычки так целоваться.

- Моя задача, - прошипел он, притягивая меня вплотную к себе, - надрать тебе задницу.

От одного его голоса, от дыхания, снова касавшегося уха, по венам разлилось возбуждение. А он для полного счастья прижался ко мне и опять потёрся пахом о пах.

- Вчера у тебя не вышло, - выдохнул я в тон ему, так же прижимаясь щекой к его щеке и почти касаясь уха губами.

Руки Яра оказались у меня на плечах, а пальцы до боли впились в тело, выдавая возбуждение.

- Вчера ты меня изнасиловал. Я могу на тебя заявить.

- Что? – я расхохотался, а Яр обижено отшатнулся, но я поймал его за предплечья и прижал обратно к себе. - Ты сам запрыгнул ко мне в душ, сам стонал подо мной и кончил как шлюха, так что не надо сказок.

- Сука, - выдохнул он, но отстраниться не попытался, наоборот, прижался плотней.

- Пари? – спросил я.

Ярик хмыкнул и наконец отошёл назад, но от этого легче не стало ни одному из нас. Запахи масла и бензина, которыми пропитался его комбинезон, так и висели в воздухе. Ухо ещё ощущало тепло его дыхания, а плечи – прикосновения пальцев.

- Давай, десять кругов. У кого лучшее время, тот будет сверху.

Я хмыкнул. Вообще, я хотел предложить немного другие условия, но эти мне нравились больше.

- Погнали, - я прошёл мимо него и нырнул в салон.

Ярик тоже забрался в машину. Мы вывели автомобили на старт и дали газу.

Он пришёл на полсекунды раньше, но когда мы пересекли финиш, мне было уже всё равно. Последний круг я думал только о том, как прогибалось подо мной его тело. Дрожащими пальцами загнал машину в гараж и не успел даже стянуть комбинезон – Ярик прыгнул на меня сзади и толкнул лицом к стене. Его пальцы принялись сдирать с моих плеч одежду, а я мог только поддаваться.

Когда он добрался наконец до моей задницы, это было больно. Я всё-таки понял, почему он кричал. Почти никакой смазки и минимум растяжки. Но это всё равно было круто – круче, чем у меня было с Максом, и круче, чем у меня было с Яном. Мы трахались как животные. Ни одной мысли, только чистый кайф и адреналин, ещё бушующий в висках. Кончили опять одновременно, но на сей раз Ярик не свалил, а погладил меня по спине и поцеловал в плечо.

Так продолжалось всю зиму.

Мы по-прежнему не разговаривали. Просто трахались после заезда. Мы даже придумали знак, который означал вполне конкретную вещь – вызываю тебя на бой и ставкой будет твоя задница.

С наступлением весны в строй вернулся Славик. Мы с Яром стали осторожнее, но и только. А летом пришли хорошие новости – в команду в этом году должны были войти все трое.

Подготовка шла полным ходом. Меня стали уже понемногу допускать посмотреть на работу механиков, хотя слушать меня никто особо не слушал. На сей раз у меня должна была появиться именная машина. Скручивали её до последнего, так что я успел изнервничаться, но в конце концов к сроку всё было готово. Сезон начинался в Твери, затем мы должны были показаться ещё в пяти городах. О выступлениях на международном уровне никто пока не говорил – начальство считало, что мы ещё не стоим соответствующих денег.

Первая же гонка началась для меня с удара – и я тогда ещё не понимал, почему увиденное таким ударом стало. Пока я поглаживал свою «детку» по металлическим бокам, сдувал пылинки и примеривался к педалям, Яр пропадал у себя в боксе – что, в общем-то, было неудивительно. Не должно было меня удивить и то, что когда он всё-таки вышел оттуда, на плече у него висела блондинка с накрашенными губами. Я не люблю таких девушек не потому, что они девушки. И даже не потому, что они могут повиснуть на плече у того, с кем я сплю – такое я наблюдал, пожалуй, первый раз в жизни. Меня почти тошнило от того, насколько дёшево она выглядела и как не подходила Яру. И тут я понял, что попал. Попал в третий раз в своей жизни, потому что в Яре было то самое, от чего так щемило сердце, когда я смотрел на Яна. То самое, что сводило меня с ума в Максиме.

Будь у него на плече мужик, я бы вылез из машины и набил ему морду, но это была девушка – и я молча сидел, наблюдая, как он забирается в свою машину и целует её напоследок.

Яр подал мне знак, обозначая ставку, и впервые за год я не ответил. Просто сделал вид, что не вижу его, потому что, несмотря на то, что прошло уже два года, от одной мысли о том, чтобы кого-то любить, саднило внутри. В этих гонках я больше участвовать не хотел.

========== Глава 44 ==========

Мы по-прежнему не разговаривали. Ярик продолжал трахаться с какими-то девочками и мальчиками – в каждой гостинице у него была новая. После третьей блондинки мне стало по-настоящему обидно. Увидев её на плече у красавчика, отчего-то засевшего в моей голове, я плюнул и спустился в бар в поисках собственной наживы. Было это в каком-то тихом городке и в такой же тихой гостинице, так что и бар тоже был тихим, сделанным там ещё в советское время скорее для порядка, чем для того, чтобы кто-то на самом деле мог там посидеть.

Я просидел часа два. В поле зрения не было не то, что подходящих мальчиков, но и девочек, которые хотели быть склеенными. Я уже собирался сниматься и идти куда-то – я ещё не решил куда: гулять по городу или отсыпаться в номере, когда на стойку опустилась тень и, подняв глаза, я увидел рядом с собой нашего красавца Ярослава.

Ярик плюхнулся на соседний стул и подал знак бармену – так, как будто был в дорогом столичном клубе, а не в задрипанной гостинице на краю мира. Как ни странно, его поняли и тут же поставили на стол перед ним стакан Пина Колада.

Я развернулся к Яру и несколько секунд мрачно наблюдал, как он залпом глотает белую жидкость.

- Утром не встанешь, - сказал я мрачно.

Яр повернулся ко мне и усмехнулся безо всякой радости.

- А может, я не хочу вставать?

Я поднял бровь. Потянулся к карману и, вытащив пачку кэмел, раскурил одну сигарету. Ярик тут же воспользовался случаем и вытащил из моей пачки ещё одну, но, прикурив, закашлялся и торопливо потушил сигарету о край стакана.

- Завтра на гонке будет владелец.

- Что? – я поднял бровь.

- У него тут какая-то сделка, и он хочет посмотреть, как поживают его детки.

Ярик внимательно посмотрел на меня:

- Тебя в этот раз не просили проигрывать?

Я покачал головой. Меня не просили, но я и не общался с дирекцией уже какое-то время. Я был в команде чем-то вроде запасного варианта, это я понял сразу. Слава – опытный и хороший гонщик. Ярик – любимчик начальства, хоть и не понятно почему. А я… Ну я - просто так. Парень со стороны, который вроде тоже может пригодиться.

Я абсолютно не удивился, что мне не сказали про приезд большого начальства.

Ярик вытащил из-за пазухи пачку данхилла, закурил и выпустил длинную струю густого дыма.

- Если не говорили, то я тебе скажу. Если владелец приметит кого-то из гонщиков, его могут забрать в европейский состав. Водим мы одинаково, так что…

- Так что я должен тебе уступить, - зло спросил я.

- Что? Я этого не говорил. Идея в другом. Если мы оба покажем хороший уровень, покажем настоящую борьбу, мы можем заинтересовать его оба.

Я медленно успокаивался, но злость всё равно оставалась сидеть где-то на краю сознания.

- А Слава?

Ярик покачал головой.

- Славу не возьмут. У него возраст, ну и… Это долгая история. Просто не возьмут.

Я отвернулся к зеркалу, висевшему за спиной бармена, и задумался. Забрать в Европу… А хочу ли я этого? Я как-то совсем перестал понимать, что и зачем делаю, после потери Максима. Упоминание о Европе снова заставило меня вспомнить о нём и об Италии, куда так и не поехал никто из нас.

- У меня тут бизнес… - сказал я задумчиво.

Яр поднял бровь.

- Серьёзно? А я не знал.

Я пожал плечами.

- А откуда тебе знать?

- Тогда нахрена тебе гонки, если ты такой серьёзный мужик?

Я пожал плечами.

- Люблю скорость. Любил побеждать… Раньше. Сейчас уже не знаю. Чёрт.

Яр затянулся и фыркнул.

- Хрень какая-то. Как можно участвовать в гонках и не любить побеждать?

Я снова пожал плечами.

Какое-то время мы молча курили, а потом я почувствовал, как скользнули по спине его тёплые пальцы. Сначала не обратил внимания, но когда прикосновение повторилось, и пальцы задержались на чувствительном месте между лопаток, всё-таки повёл плечами, сбрасывая его руку.

- Отвали, - сказал я твёрдо, но Яр хоть и убрал руку, отваливать явно не собирался.

- Что происходит?

Я пожал плечами.

- Иди, склей кого-нибудь. Или в городе никого не нашлось?

Яр повернулся ко мне лицом и присвистнул.

- Да ты ревнуешь.

- Тебе кажется.

- Витя, ты же не думаешь, что между нами что-то было?

Я покачал головой.

- Нет. И не хочу, чтобы начиналось.

Я встал и, бросив сигарету в его пустой стакан, пошёл в номер.

***

Мне действительно позвонил директор. В семь утра. С той самой просьбой – вернее, предупреждением. Если я не помогу Яру выиграть, вылечу из команды нахрен.

Я к тому времени уже принял решение, и его угрозы почему-то показались мне смешными. Ну, вылечу. А что мне там делать, если побеждать нельзя?

Плюнул я на все эти угрозы и, оказавшись на треке, полностью сосредоточился на том, чтобы победить. По треку я накануне уже прошёлся несколько раз – достаточно, чтобы изучить все его особенности. К постоянным особенностям прибавилась ещё одна – погода ночью резко испортилась, и с самого утра накрапывал лёгкий дождик.

Я оглянулся на машину Яра. До сих пор он каждый раз предлагал мне наше собственное маленькое состязание, но сегодня был непривычно серьёзен.

Поймав мой взгляд, он кивнул, отвернулся и сосредоточился на управлении.

Это было что-то вроде медитации, которой я занимался перед каждой гонкой, а вот Яра в таком состоянии я видел впервые.

До старта оставалось с полминуты, а сердце уже выпрыгивало из груди в предвкушении. Эта минута всегда была самой сложной, потому что нога уже рвалась к педали газа, но нажимать её было ещё нельзя.

Дали счёт, взлетел флаг, взревели моторы и вся наша колонна рванулась вперёд.

Мы с Яром привычно шли в середине. Стартовые позиции у нас редко бывали хорошими, в отличие от Славы, который почти всегда брал квалификационные заезды с наскока.

На первом повороте я вырулил влево и по внутренней стороне обошёл сразу трёх противников, идущих почти нос к носу. Секунда - и справа мелькнул автомобиль Яра. Я не выдержал и обернулся лишь на секунду – чтобы тут же поймать его насмешливый взгляд.

Вся серьёзность с Яра слетела напрочь.

На следующем повороте я попытался повторить манёвр, но он проскочил вперёд меня, а ещё двое участников остались позади. Зато его бампер перекрыл мне обзор.

Я попытался выйти вправо, но не вышло – он чуть точнее вильнул. Вряд ли, чтобы перекрыть мне путь - скорее, чтобы обойти ещё один автомобиль, идущий перед нами.

Яр поддал газу и ушёл вперёд, а я несколько секунд висел на одной линии с противником, но потом обошёл его на повороте и снова выровнялся с Яром.

Мы снова переглянулись.

Яр поддал газа.

Я тоже.

Впереди нас теперь было трое – мы с Яриком и Слава в заметном отрыве.

Мы снова дали газу – синхронно – и через пару секунд вышли на одну линию со Славой.

Первый круг мы так и прошли нос к носу. Ещё два я пытался оторваться от ребят, но безуспешно. Дождь уже заметно усилился, и Слава свернул в кювет – сменить резину. Нам, естественно, на это мозгов было не дано.

Уже на четвёртом круге я заметил, что у механиков один за другим тормозили все участники. Слава постепенно восстанавливал позицию, но мы-то шли впереди с жёстким отрывом и терять секунды не собирались.

Я ещё раз поддал газу, и Ярик отстал на полкорпуса – но на ближайшем повороте обошёл меня и опять немного вырвался вперёд. Слава отставал секунды на три – если бы мы заехали сменить шины, точно отстали бы от него и ещё пары участников. Естественно, мы этого делать не собирались.

Шёл уже седьмой круг, когда на очередном повороте Яр решил сделать меня, обойдя по широкой дуге.

Я не запомнил момент. Как мне потом объяснили, его машина прошла по касательной, сначала передним крылом по ограждению, а потом и задним. По правому борту от меня полыхнуло, и прогремел взрыв.

Я не успел подумать ничего – затормозил резко, едва не грохнув о заграждение собственную машину и, выскользнув наружу, бросился к горящему автомобилю. Ярик выбил стекло. Руки его торчали из окна. Он что-то кричал, но выбраться, видимо, не мог.

Я рванул его за эти торчащие руки, с ужасом понимая, что ничего не выходит. Потом ещё раз. С третьей попытки он подался как-то неожиданно легко, и мы оба полетели на асфальт. А в следующую секунду ещё раз полыхнуло, и мне заложило уши.

Я запомнил только одно мгновенье, когда лежал на спине, а глаза Ярика были напротив моих. Они, оказывается, были зелёные, – но не такие, как у Макса, а тёмные, как болотная вода. Он что-то кричал, но я не слышал. Меня вырубило, а очнулся я уже в больнице.

***

Сознание возвращалось медленно. Вы спрашивали, не было ли у меня аварий? Нет, у меня лично аварий не было никогда. Всё дерьмо, в которое я влипал в своей жизни, было связано с теми, кого я любил.

Первым моим ощущением, когда я пришёл в себя, была обжигающая боль в руке. Оказывается, этот урод, рухнув на меня, сломал мне руку пониже локтя.

Я кое-как продрал глаза и увидел его лицо – осунувшееся, с перемотанным бинтом лбом и царапиной на щеке.

- Вить!

Яр бросился ко мне и затормозил только у самой кровати.

- Ты нахрена это сделал? – заорал он. – Тебя просили?…

Он орал что-то ещё, а я закрыл глаза и старался унять колокола, стучавшие в голове.

Потом всё затихло, и я понял, что Ярик выдохся. Осторожно приподнял веки и посмотрел на его перепуганное лицо.

- Я думал, ты опять вырубился, - сказал он тихо.

- Я был близок.

Яр не ответил. Сел на краешек кровати и долго внимательно смотрел на меня.

- Ты чего-нибудь хочешь? – спросил он.

Я покачал головой, и в висках тут же снова взорвалась боль.

- Где мы?

- В Москве. Отца чуть кондрашка не хватила. Он сначала вообще запретил мне в гонках участвовать, потом вроде отошёл… И больницу обещал оплатить по первому разряду. Он бы тебе медаль выдал, если б мог. Бля, что-то я не о том, - Яр потёр висок поверх бинта, потом опять внимательно посмотрел на меня. – Витя, так нахрена ты это сделал? У тебя у самого бак чуть не рвануло.

Я пожал плечами, стараясь не тревожить голову.

- Честно, я не успел об этом подумать.

Яр опять потёр виски. С этим бинтом он выглядел лет на пять моложе, а от испуга казался совсем не таким избалованным, как обычно, так что я почти готов был поверить, что он нормальный человек.

- Ты меня прости, - сказал он, - мы с тобой плохо поговорили.

- Нормально поговорили. Спасибо, что предупредил насчёт шефа.

- Шефа… Да… Не за что. Вить… Для меня никто ещё такого не делал.

Я поморщился.

- Забей.

- Нет, правда. Я и не думал, что кто-то когда-нибудь сделает.

- Сказал же, забей.

- Я тебе руку сломал.

- Слушай, отвали, а?

Яр замолк, но всё ещё продолжал смотреть на меня.

- Дай мне второй шанс, а?

Я пожал плечами.

- Хоть десятый. Только можно я опять вырублюсь?

- Не вопрос, - Яр торопливо вскочил с кровати, а я, не дожидаясь его ухода, на самом деле отключился.

Когда я пришёл в себя, он опять сидел рядом со мной. В следующий раз рядом был уже отец – он тоже орал, но голова болела уже не так сильно.

Больше я Яра не видел до самого выздоровления, а потом, уже выписываясь, машинально спросил, кто оплачивал счета и, услышав имя владельца нашей команды, пожалел, что не разбил себе башку окончательно.

========== Глава 45 ==========

Когда меня выписали, меня ожидал приятный сюрприз – перестановки в команде механиков. До сих пор со мной работали так же, как с тренировочными машинами – мной занимались, когда не было особых проблем с Яриком и Славой. При этом к каждому из них был приписан собственный механик, а меня ковыряли на общественных началах.

Теперь, появившись в гараже, я обнаружил там парня приятной наружности, ковыряющегося в моём движке.

- Ты кто? – спросил я с порога, от удивления забыв про вежливость.

Парень вынырнул из-под капота и потёр тыльной стороной ладони испачканный маслом лоб.

- Вадим, - сказал он, - руки не даю, - и показал мне такие же измазанные чёрным пальцы.

- Да уж, не надо, - я подошёл к нему и остановился рядом, разглядывая внутренности автомобиля, - не видел тебя в команде.

- Я новенький. Личный механик Щевлёва.

Я присвистнул.

- Забавно. А я Щевлёв.

Мы уставились друг на друга, изучая друг друга уже по-новому.

Вадим, как оказалось, копался в машинах примерно столько же, сколько и я – лет пять, не больше. Зато дело это любил. Особого гонора у него не было, и мы легко нашли общий язык. С ним можно было поговорить и о моторах, и о гонках, и о жизни человеческой. Своей бесконфликтностью и мягкостью он немного напомнил мне Яна, и я, не удержавшись, в начале осени позвонил уже не моему Янчику.

Ян был рад меня услышать, он окончил ВУЗ и сейчас искал работу. И тут мне в голову пришла любопытная мысль – правда, я пока не знал, как её протолкнуть, потому решил этот самый промоушен доверить Яру.

С Яром мы стали общаться, хотя до отношений здесь было далеко. Он спал с кем хотел и при этом не забывал приставать ко мне. Я его стабильно посылал, но он, похоже, ничуть не испытывал от этого дискомфорта.

В отличие от меня, он довёл сезон до конца, и хотя кубка не получил, но по итогам вошёл в тройку лучших.

Это могло бы быть обидно, если бы не его пристальное внимание ко мне. Ярик старался загладить вину как мог и внезапно оказался тем ещё котёнком. В больницу он присылал мне цветы, а после выписки всё время звал попить кофе и смотрел на меня как на героя войны.

Во время таких посиделок произошло, кстати, ещё одно событие, запавшее мне в память – как-то, когда мы сидели в кофейне на Арбате, нас заметили две девушки.

Я мысленно напрягся, приготовившись их отшивать – девушки на меня всегда заглядывались, только толку от этого было немного.

Они долго шушукались за соседним столиком, пока не решились подплыть к нам сбоку. Более смелая уселась на стул слева от Яра – который тут же зацвёл как куст малины - а другая робко остановилась по правую руку от меня и после секундой паузы выпалила:

- Простите, вы – Виктор Щевлёв?

Я аж подпрыгнул.

- А что, я в розыске? – спросил я, искоса поглядывая на неё и другим краем глаза ловя широкую ухмылку Яра.

- А вы – Ярослав Арвенин? – спросила другая томно, почти падая Яру на плечо.

Яр улыбнулся и снисходительно посмотрел на неё:

- Может быть.

- Дайте автограф! – выпалила та, что стояла около меня и сунула мне под нос какой-то блокнот.

Я опешил, но на блокнотике машинально расписался. Она осталась стоять рядом, глядя на меня влюблёнными глазами, а вторая девушка запрокинула голову набок, демонстрируя Яру тонкую шею, и так же томно попросила:

- И мне…

Яр впился взглядом в эту шею так, будто был вампиром, и мягко предложил:

- Может не здесь?

- Может быть.

В итоге они уехали в какую-то гостиницу, а я некоторое время выслушивал от своей нежданной поклонницы возбуждённые рассуждения моим героизмом, красотой и мужественностью. Должен признать, это было приятно, и было это далеко не в последний раз.

А в целом программа этих посиделок стала для нас весьма обыкновенной: мы пили кофе, иногда коктейли и говорили о жизни. К нам часто подходили поклонницы. Кстати, поклонниц было больше, чем поклонников. Как правило, Яр уходил с кем-то из них, а наутро извинялся.

Идея о том, что у нас могут быть отношения, быстро исчезла из моей головы – у Яра отношений не могло быть в принципе. Он был, есть и будет тот ещё потаскун. И каким бы мазохистом я ни был в смысле любви, вестись на его сладкоголосые речи не собирался. А, может, я просто взрослел. До этого я видел только свою любовь и своё чувство, превращавшее моего любимого в идола. Теперь же абсолютно отчётливо, будто со стороны, видел все наши отношения целиком. Мне не было обидно, что у него больше любовников и любовниц – он был менее разборчив, вот и всё.

Мы всё равно время от времени спали вместе – обычно после заезда, когда адреналин хлестал через край, но я уже не придавал этому особого значения. Секс с ним был по-прежнему улётным, но по своей эмоциональной наполненности походил на секс со шлюхами. А вот другом он мне стал - и весьма неплохим.

И тогда, в начале сентября, когда я вдруг вспомнил о Яне, я решил обратиться к Яру, чтобы он пробил у отца должность штатного психолога.

Дело прошло без осложнений, и к октябрю Ян уже был с нами.

Тогда же автосервис окончательно встал на ноги, и я, по настоянию отца, купил себе новую квартиру поближе к центру.

Сам я особого энтузиазма от этой идеи не испытывал, потому как мне было абсолютно всё равно, где жить, но когда пригласил к себе на новоселье Яна и Яра - понял, что не прогадал. Переделанная из пятикомнатной коммуналки трёшка с обширной кухней в старинном доме произвела достойное впечатление, и даже Яр, похоже, посмотрел на меня по-новому.

Ян нагло протянул, что зря со мной разошёлся, но я не обратил на это внимания. Точнее, конечно, обратил – слова его отозвались глухой болью в груди, ведь в итоге я потерял и его, и Макса. Но назад пути не было. У Яна был постоянный любовник, и он тоже был счастлив – может быть, даже счастливее меня.

В тот вечер я напился, потому что, несмотря на кучу гостей – по традиции каждый из моих друзей притащил с собой парочку своих, и в итоге нас там набилось человек двадцать – квартира казалась мне пустой.

Наутро всё прошло, и я проснулся с каким-то неожиданным прояснением в голове.

Всё прошло - и всё стало мне безразлично. Я позвонил Яру, и вечером, когда мы опять сидели в каком-то баре, каждый из нас забрал домой по поклоннику.

Так, в общем-то, дело дальше и шло. Мне уже не надо было шляться по клубам – желающие переспать со мной находились сами. Жилплощадь позволяла притащить их к себе и выпроводить утром, расплатившись автографом.

Новый год мы с Яром встретили у меня дома, и он помог мне сделать ещё кое-какие открытия о мире, нас окружавшем – Яр «пригласил» к нам компанию моделей, троих девушек и двух парней. Это можно было бы назвать службой эскорта, но эскорт ведь должен сопровождать куда-то, а мы не выходили из дома. Проститутками их тоже назвать было трудно – все пятеро, даже девушки, были точно такими, как я и любил. Дорогими, холёными и знающими себе цену. И, тем не менее, услуга оплачивалась из нашего кармана, и они делали всё, что мы хотели.

Я впервые получил удовольствие от секса с девушкой – точнее, от участия девушки в моём сексе с парнем.

А наутро, когда я спросил Яра, сколько ему это стоило, он махнул рукой и сказал, что бывает по-разному. Некоторые и сами не прочь потусоваться с гонщиками в свете фотокамер. Некоторые действительно работают за деньги – чтобы заказать таких, нужно, как правило, обращаться к директору агентства, но можно решить вопрос и лично.

Для меня это был целый новый мир быстрого кайфа и дорогих шлюх, и меня откровенно понесло. В новом сезоне уже каждый из нас вытаскивал из бокса по блондинке. Яр, к слову, не сильно старался скрывать свою ориентацию от партнёров и спокойно мог показаться на камере и с парнем.

- Фансервис, - сказал он с усмешкой, когда я спросил его об этом.

Я только поднял брови.

- Понимаешь, нам надо нравиться всем. Деньги на железо дают спонсоры, спонсорам нужны гонщики, на которых можно делать рекламу. А рекламу можно делать на тех, кто всегда на виду и кто нравится публике. Это основа, а дальше стратегии могут быть разными. Ты можешь играть хорошего парня и вытаскивать соперников из горящих автомобилей, - Яр усмехнулся при этих словах, - но давай скажем честно… Девочки больше любят плохих.

Я закурил и склонил голову, разглядывая его и пытаясь понять, сколько же в том, что я вижу, настоящего Ярослава. Теперь я уже не мог определить, где он сам, а где его публичная маска. Яр только усмехнулся, разгадав мои терзания.

- Меньше парься, Вить. Играть плохого парня куда проще, чем хорошего. Просто трахайся со всеми, кто тебе нравится, и хами репортёрам. Только не забывай… На тебя смотрят все. Не только мальчики, которые хотят с тобой переспать, но и девочки, а ещё – мальчики, которым правда интересны гонки, и которые не переносят геев. Нужно угодить всем.

Меня его слова заставили взглянуть на профессию по-новому. Нет, скорость по-прежнему была на первом месте. Но если к тому моменту у меня и были ещё тормоза, то тогда я отпустил их окончательно.

Сезон закончился моим вторым местом и Яриковым третьим, но отпраздновали мы это вместе, снова пригласив девочек и мальчиков из агентства. Это становилось традицией. Мы приглашали их на все праздники, а иногда и просто так, когда накатывала тоска. Приходили каждый раз новые, Ярик тщательно следил, чтобы состав обновлялся, и тут он мне тоже объяснил почему:

- Потому что привыкнут, Вить. Прикинь, если ты переспишь с одним раз, потом, два, а потом три… Будет то, что вышло у нас с тобой. Кто-то может решить, что он тебе правда нравится.

Ярик ничуть не стесняясь, напомнил мне о начале нашего знакомства, а меня пробрало так, что я потребовал заказать парней в тот же вечер и трахал двух хорошеньких мальчиков, которые мечтали сняться в приличном журнале, всю ночь.

Наутро голова опять была пуста, и я был готов к подвигам.

Жизнь наладилась – я был в этом уверен. Особенно, когда третий сезон закрепил успехи первого – Яр опять был третьим, а я вторым.

А на четвёртый год я выиграл максимальное количество гонок за сезон, сделав обоих партнёров по команде.

Поклонницы с трудом выпустили меня к гаражу, где стоял мой новенький Лексус ИС кабриолет, на котором, конечно, не погоняешь на четверть мили, да и вообще по нашим дорогам не поездишь – зато отлично можно кадрить девочек и мальчиков возле клубов.

Яр ждал меня около моего дома, и стоило мне выбраться из машины, повис у меня на шее и смачно поцеловал.

- Отвянь, педик, - выдавил я и кое-как отцепил его от себя. – Что делаем до утра?

- Всё заказано, угощение будет через десять минут. Ты едва успеешь принять душ.

- Тогда давай быстрей, прежде чем я опять испачкаюсь, мне нужно отмыться.

Мы поднялись ко мне домой. Я кое-как отделался от Ярика, норовившего забраться в душ вместе со мной, привёл себя в порядок, побрился и стал сушить волосы.

Ещё в душе я услышал хлопок открывающейся двери и многоголосый смех. Затем заиграла музыка, и смех немного притих. Я последний раз прошёлся пятернёй по волосам, накинул свежую рубашку и вышел в коридор.

Я замер ещё до того, как вошёл в гостиную.

Яр обнимал двоих моделек – мальчика и девочку. Мальчик целовал ему ухо, а девочка гладила промежность, и морда у Ярика была довольная, как у сытого кота.

А там, у него за спиной, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы, стоял он.

Мир, такой простой и понятный, наполненный смехом и яркими красками, треснул, разлетаясь на осколки, и злость с новой силой вспыхнула в груди.

Макс поднял мрачный взгляд с развлекавшегося Ярика на меня, и я понял, что его мир треснул точно так же.

========== Глава 46 ==========

Макс изменился… Честно сказать, на фоне всех этих маленьких шлюшек, заполонивших мой дом, он проигрывал… Не внешностью. Всё равно на лицо он был конфеткой. Пусть под глазами и залегли небольшие тени. И волосы у него по-прежнему были круче, чем мои, будто он только что вынырнул из парикмахерской. В разрезе рубашки всё ещё виднелась острая ключица, сводившая меня с ума.

Но он проигрывал им взглядом, в котором была усталость и тоска. Проигрывал улыбкой, которая играла на лицах каждого, кто забирался в мою постель за деньги.

Чёрт. Они все были куклами. Он был человеком. Может быть, только для меня. Наверняка только для меня. Иначе откуда эта тоска в его глазах…

Но именно это заводило и бесило меня так, что я едва мог сдерживаться.

Он был человеком в театре кукол, и я не мог терпеть этого несуразного несоответствия моих ожиданий реальности.

Я пересёк комнату в два шага.

Какая-то девочка попыталась прилипнуть ко мне по дороге, но я, наверное, расшиб ей что-то в кровь, потому что оттолкнул со всей силой той ярости, что мной овладела в этот миг.

Я остановился прямо напротив него и замер, впитывая кожей ощущение его близости.

Этот запах Kenzo, которым я дышал и не мог надышаться. Это ощущение его присутствия, которым я не мог напиться.

- Пошли, - приказал я и, услышав свой голос будто издалека, удивился проскользнувшим в нём интонациям.

Макс на секунду замер, напрягся, а потом внезапно и резко оттаял и кивнул – развязно опустив плечи, как сделал бы самый дорогой мальчик в этой тусовке.

Я повернулся к нему боком, с трудом оборвав контакт наших глаз, и двинулся в соседнюю комнату.

Я знал, что он идёт за мной, потому что за этим он пришёл сюда – подчиняться. Выполнять любые желания тех, кто платит.

От этой мысли было паршиво. Я мог теперь позволить себе всё. Я мог купить всё. Я мог купить даже Макса.

Мы оказались в спальне, и я остановился, глядя на собственную кровать, застеленную сатиновыми простынями.

Макс, оказавшийся у меня за спиной, на секунду стал незаметен, а потом я ощутил у себя на плече прикосновение его подбородка. Тёплое дыхание у самого уха, от которого жар разливавшийся по телу от промежности стал невыносимым.

- Вить…

В его голосе не было желания. Не было желания подчиняться или трахаться, или принадлежать.

Его голос был живым. Таким, каким я запомнил его. Он произнёс только моё имя, но в нём было другое желание – поговорить. Вернуть меня из того марева, в котором я оказался. Вернуть куда-то… куда?

И снова это несоответствие желаемого и реального больно резануло по нервам.

Я обернулся и впился в его губы – не спрашивая и не встречая отклика. Макс растерялся, но я понял это только много позднее, а тогда меня интересовало только одно – я снова чувствовал вкус его губ, который уже не надеялся ощутить. Их мягкость и их податливость, когда они расступались под моим языком. Я пьянел, но совсем не так, как раньше, потому что теперь Макс не пытался подчинить меня.

Несколько мучительно долгих мгновений он только уступал и позволял себя целовать, а я чувствовал, как накатывает злость от мысли о том, что он никому не стал бы сопротивляться. Теперь кто угодно мог владеть им.

Это бесило, и я рванул его, заваливая на кровать.

Макс смотрел на меня испуганно, и это отрезвило меня – самую чуточку, потому что просто остановиться я бы не смог, даже если бы он угрожал мне пистолетом.

Я стал раздеваться, замедляя движения насколько возможно, но пуговицы всё равно скользили в моих пальцах, так что я оторвал бы их все, если бы мягкие, но твёрдые пальцы не легли поверх моих, не останавливая, но направляя меня.

Макс неторопливо, спокойно освобождал меня от рубашки и при этом смотрел мне в глаза с таким пониманием и такой тоской, что я почти успокоился на какое-то время.

Это недолгое спокойствие рассыпалось в прах, когда я взялся за его плечи. Ощутил его тепло собственными пальцами.

Его рубашку я просто рванул в разные стороны. На мгновение зафиксировал в его глазах испуг, а затем поймал его обнажённое тело руками и понял, что он тоже поплыл.

Он таял в моих руках, когда я снова уложил его на спину и принялся целовать не дававшие мне покоя ключицы. Когда носом исследовал чуть выступающие мускулы – его тело оказалось таким же худощавым, как раньше, но теперь мышцы стали тоньше и суше.

Я ловил губами его соски один за другим, прикусывал и никак не мог насытиться этим странным чувством.

Потом на какое-то время я просто замер, прислонившись щекой к его груди. Жажда не прошла, нет. Она стала ещё безумнее. И я предчувствовал заранее, что мне будет мало просто взять его. Мне нужно было слиться с ним. Мне нужно было что-то, чему я не знал названия, но что он никогда до тех пор не мог мне дать.

Руки Макса коснулись моих плеч, и я ожил, вспомнив где я и с кем. Я был со шлюхой, и нежности были бессмысленны.

Я снова вернулся сознанием к его телу. Содрал с него джинсы – лишь настолько, чтобы обнажить пах и бёдра, и едва не застонал от бессильной жажды.

Он был нужен мне… Больше, чем он вообще мог дать.

Я скользнул вниз вдоль его живота и поймал губами его член, вырвать рваное: «Вить…» с его губ.

Он звал меня. Это осознание лучом света мелькнуло во мраке моей неугасимой жажды. Меня, а не любого другого, кто мог быть на моём месте – и это новое понимание опять оттолкнуло меня.

Я уже успел пройтись губами по его члену, но теперь резко выпустил его изо рта, поняв, что и для кого пытаюсь делать.

Рванул его джинсы дальше вниз, стащил до предела, а потом резко перевернул его на живот.

Макс затих. Будто замер пойманным кроликом, но я не замечал этого.

Прошёлся ладонями по его напряжённой, как натянутая струна, спине.

Никогда я не видел его в этом ракурсе. Или почти никогда. Но и так он был прекрасен. И так он сводил меня с ума.

Я поддался жажде, поглощавшей меня, и проследил путь, только что проделанный моими пальцами, губами, целуя острые лопатки, вздрагивающие от моих прикосновений, острые позвонки, едва заметно проступавшие под кожей, и ягодицы, оказавшиеся теперь в моей власти.

Я сжимал их руками и разводил в стороны, чтобы увидеть его всего, оказавшегося в моих руках.

- Готовился? – спросил я, приподнимаясь и наклоняясь к его уху, и Макс нервно кивнул.

Это было его ошибкой, потому что на меня снова накатила злость. Ведь готовился он не для меня.

Я рванул его бёдра и насадил его на себя.

Макс коротко вскрикнул, но я не хотел вдумываться в это.

Я имел его так же, как имел бы шлюху. Так, как научил меня Яр – по-животному, жестоко и до боли.

Макс вскрикивал ещё несколько раз, но я уже привык и не обращал на это внимания. А потом всё кончилось – резко и почти без удовольствия.

Мало, мало, мало! До безумия мало было того, что я мог у него взять.

Я упал рядом с ним и, прижав его к себе, принялся гладить по вздрагивающим плечам, которые стремительно переставали дрожать под моей рукой.

Я думал, что успокаиваю его, но я никогда не понимал, что происходит у него внутри.

Я снова принялся целовать его – всё, до чего мог дотянуться.

Развернул на спину и этими бешеными, беспорядочными поцелуями принялся покрывать его грудь и живот. Спустился к паху и, схватив губами едва напрягшийся член, принялся бешено ласкать, не желая отпускать его таким. Вся злость вышла. Выдохлась. Были только он и я, и я снова был готов на что угодно, только бы он принадлежал мне – по-настоящему, а не так, как принадлежал в ту ночь.

Мои губы старательно скользили по его стволу, пока я не вырвал из него то, чего так хотел в ту секунду. Солёное семя брызнуло мне на язык, а Макс обмяк в моих руках.

Я подтянулся и снова обнял его за плечи.

Я бы уснул так, но всё же я знал его достаточно, чтобы понимать – ночью он сбежит. Нужно было что-то ещё, чтобы привязать его ко мне. Что-то большее, чем я делал до сих пор. Я просил. Я доказывал. Я старался быть достойным его. Я перепробовал всё… Кроме одного.

И заставив себя успокоиться и выкарабкаться из этой накатившей на меня слабости, из этого страха снова потерять, я оттолкнул его от себя.

- Свободен.

Макс откатился в сторону. Секунда - и он поднялся с постели – гибкий и невыносимо притягательный, как и всегда.

Плавным движением он наклонился, нашарил на полу свои джинсы и легко натянул их на бёдра. Нашёл шёлковую рубашку и недовольно прицокнул языком, заметив, во что я её превратил.

Покосился на меня, но ничего не сказал.

А я лежал неподвижно и смотрел, стараясь впитать всем телом каждое его движение. Небрежный изгиб запястья с острой косточкой, которую я так хорошо помнил. Лёгкое движение плеч, когда по ним скользит нежная ткань испорченной рубашки.

- Визитку оставь, - этот приказной тон дался на удивление просто. Мне самому стало легко от того, что его холодное равнодушие треснуло на секунду, и он снова показался живым.

- Зачем? – спросил Макс ровно. Неторопливо поправляя манжеты рубашки, своей изящной небрежностью превращая этот напрочь уничтоженный предмет туалета в модный аксессуар, он повернулся ко мне и посмотрел насмешливо прямо в глаза.

Секунду я молчал, чувствуя, что опять проиграл. Одним тем, что хотел увидеть его снова – уже проиграл.

Макс вышел из спальни, всё такой же дорогой и неприступный. Нет, ставший ещё более недоступным теперь, когда я знал, что близость с ним можно купить за деньги.

Я лежал несколько минут, пытаясь привести мысли в порядок. Потом натянул джинсы и тоже вышел в гостиную.

Макса в комнате не было.

- Где он? – рявкнул я.

Двое мальчиков, потягивавших мохито у самой двери, испуганно посмотрели на меня и отскочили в сторону.

Яр и двое облепивших его существ не обратили на меня никакого внимания.

- Ярослав!

Я подскочил к нему и отодрал одну из шлюх.

- Что? – Яр смотрел на меня сонно и недовольно. Так, что я сам едва не поверил, что всё случившееся мне приснилось.

- Максим. Где Максим?

- Какой к чёрту Максим? – Яр поморщился и насмешливо, но всё же с лёгкой угрозой оглядел «гостей». - Кто-то пронёс травку?

- Бля, включи мозг! – рявкнул я и за плечо вздернул его на ноги, так что перепуганные шлюхи бросились врассыпную. – Светловолосый… красивый…

Я понял бессмысленность сказанного едва взгляд мой упал на троих моделей – смазливого парня и двух девушек – перешёптывавшихся неподалёку.

- Я знаю о ком он, - сказала наконец одна из девушек, - Максим ушёл.

Я шагнул к ней, и она испуганно попятилась.

- Куда?

Девушка пожала тонкими плечами и демонстративно приложилась к краю бокала.

- Я за ним не слежу.

Я сделал ещё шаг, и остатки её высокомерия треснули под моим напором.

- Ну домой он ушёл, домой.

- Где он живёт? – слова сквозили бессилием, но я ничего не мог поделать.

- Да откуда мы знаем, - пришла другая блондинка на помощь перепуганной подруге, - он тут ни с кем не общается, так что не истери.

Я бессильно обмяк. Осознание всего произошедшего в этот вечер накатило волной удушья. А через секунду я ощутил на плече ладонь Ярослава. Его пальцы с силой сжались, и боль заставила меня вынырнуть наружу.

- Вить, ты чудишь.

- Да.

- Тебе тут кто-то понравился?

- Да. Но он ушёл.

- Завтра позвоним директору агентства и закажем его на следующий раз. А пока развлекайся. Окей?

- Да.

Развлекаться не хотелось.

Я извинился, выпил пару коктейлей и, преследуемый взглядом Яра, всё же забрал в спальню двух мальчиков – они тоже были светловолосыми, но это сходство болезненно скребло по коже. Я помучил их некоторое время и отпустил, сделав вид, что хочу спать.

На самом деле уснуть я так и не смог. На фоне множества узких лопаток и белоснежных ягодиц, вызывавших тошноту, мне всё мерещилось хрупкое тело, которое я держал сегодня в своих руках.

========== Глава 47 ==========

Проснулся я вопреки обыкновению разбитым – под стать моей квартире, раздолбанной вчерашней гулянкой. На полу около кровати валялись использованные презервативы, тут и там стояли пустые бутылки. Я пробрался между разбросанными по полу тряпками и, покачиваясь от то и дело ударявших в голову волн боли, вышел в гостиную.

Здесь обстановка была не лучше – к счастью, Яру хватило мозгов и выносливости выпроводить посторонних.

Сам он обнаружился здесь же на диване, который так и не удосужился разложить. Я потыкал его в плечо и негромко позвал:

- Яр!

Ярик продрал глаза и тут же потянулся ко мне за поцелуем, дохнув при этом мне в лицо неслабым перегаром.

- Уймись, скотина. Подъём, уже двенадцать.

Яр поднёс к глазам часы и, моргнув пару раз, зафиксировал на них взгляд.

- Иди в душ, я приготовлю завтрак.

При мысли о завтраке мы испытали одинаковый приступ тошноты, но спорить Яр не стал. Он кое-как поднялся и поплёлся в санузел.

Я же собрал самые заметные следы нашей вечеринки в большой пакет и отнёс на кухню. Затем взялся за телефон и, набрав номер домработницы, попросил приехать внепланово – обычно она убиралась у меня по субботам раз в неделю.

Затем всё-таки добрался до кухни и, засыпав капсулы в кофе-машину, нацедил нам две чашки крепкого кофе.

Яр появился минут через десять заметно посвежевший, но всё ещё с покрасневшими глазами. Я залпом выпил свой кофе и тоже отправился в душ.

Под струями горячей воды голова немного прояснилась – причём не в лучшую сторону.

Я опять думал о Максе, от которого, как оказалось, совсем не вылечился. Я сам не мог понять, откуда во мне взялась вчерашняя ярость. Я ведь не ненавидел его. Мне было… грустно. До боли в сердце. От мысли о том, что он теперь одна из этих кукол, лиц которых я и не пытался запоминать.

У меня как-то никогда не складывалось в голове то, что он тоже был моделью. Я сам толком не знал, откуда у меня презрение к этой профессии – всегда думал, что оно связано с тем, что эти самые модельки отбирали у меня Яра, а теперь вдруг подумал, что не мог я совсем не понимать, что моделью был и Максим.

И теперь в душу закралось противненькое подозрение – а что, если и он работал в таких модельных домах? Не сейчас, а уже тогда, когда я безнадёжно пытался увести его у одного единственного соперника.

От этой мысли стало совсем тошно – и я даже не знаю, от себя или от него.

Я закончил принимать душ и, вернувшись к Яру, принялся за вторую чашку кофе.

Оба мы молчали – он, наверное, потому, что трещала башка, а я – потому, что хотел подумать о Максе.

Мне постепенно становилось стыдно. Что бы там ни крутилось у меня в голове – если это вообще была голова – он занимал слишком большую часть моей жизни, чтобы осудить его вот так, не дав шанса оправдаться.

Я с ужасом понимал, что закрывшаяся вроде бы рана снова начинает кровоточить. Я опять хотел понять его, каким бы он ни был, хорошим или плохим. Что уж говорить о том, что я опять хотел его видеть. От одной мысли о том, что теперь это возможно, сердце ускоряло свой бег.

- Яр, - позвал я в конце концов, и Ярик посмотрел на меня усталым взглядом, - ты сказал, мы можем заказать его ещё раз.

- А? – Яр наморщил лоб, - А, ты про того, на кого вчера запал. Витя, я ведь тебе говорил, помнишь – никогда не спи дважды с одним и тем же.

Я посмотрел на него, не особо пытаясь сдержать злость.

- Да пошёл ты нахрен со своими принципами.

Яр не обиделся. Только приподнял бровь.

- Витя, только не говори, что ты реально запал.

Я скрипнул зубами. Объяснять ему про Макса не хотелось. Не теперь, когда я сам ничего не понимал толком в нашей истории.

- Витя, он - шлюха.

Громыхнуло - и в следующую секунду я обнаружил, что прижимаю Яра к стене, а опрокинутая чашка валяется на полу, пачкая кафель тёмной жижей. Сказалась привычка действовать на рефлексах, выработанная гонками.

Я чуть ослабил хватку, понимая, что перегнул.

- Не называй его так, - сказал я спокойно, но до конца пальцы так и не разжал.

- Как, Витя? Это не оскорбление, это факт. Ты втрескался в шлюху.

Пальцы снова сжались на его горле, и Яр прохрипел:

- Пусти, урод.

Я отпустил его и, резко сев на своё место, уставился на собственные руки, которые внезапно перестали меня слушаться.

- Ярик, - сказал я тихо, - мне насрать на всю твою теорию пикапа. Мне насрать, что ты думаешь обо мне. Потому что я хочу его так, как никогда не хотел ни тебя, ни кого-то из твоих мальчиков. Тебе не понять этого. Если мы друзья – просто прими это. Всё.

Ярик опустился на диван, всё ещё потирая пострадавшее горло.

- Ну, ок, - согласился он, и я уставился на него, порядком удивившись такому резкому отступлению, - что? Я тебе не нянька, чтобы жить учить.

- Это точно, - я нервно хохотнул, - так что? Достанешь мне его телефончик?

- Телефоны сотрудников так просто не дают. Начальство же понимает, что бывают маньяки… вроде тебя. Наши девочки – товар штучный..

- Тогда нахрена ты… - я привстал, снова начиная заводиться, но Ярик резко оборвал мою тираду:

- Уймись, Ромео! Закажу я тебе твою… твоего… Джульетту короче. Только потом не жалуйся.

- Когда? – я резко сел.

- Ну… обычно такие мальчики по два дня подряд не работают. Так что раньше следующей недели не жди.

- На пятницу закажешь?

- Ну, да. Самое оно.

Эта неделя превратилась для меня в сущий ад. По треку я гнал каждое утро как безумный – а потом не мог найти себе покоя. В понедельник снова поехал в тот район, где мы с Максом выросли. Гулял по тому парку, где мы гуляли нашей единственной счастливой весной. Долго курил в своём старом дворе у отцовского дома и пытался понять – как я мог не замечать его целый год, пока он жил по соседству?

В конце концов отец заметил меня из окна и, загнав домой, стал поить чаем и выяснять, какого чёрта происходит. Я долго жался, а потом выложил ему всё от и до.

Батька только присвистнул и тоскливо потёр виски.

- Витя…

- Да знаю, знаю, когда уже наконец я повзрослею, так?

Отец покачал головой.

- Вить, тебе тридцатник скоро. У меня такое чувство, что ты не повзрослеешь вообще. Я могу понять, почему такие, как твой Руслан остаются дебилами до конца дней, а вот что с тобой не так – хоть убей не пойму.

Я вздохнул и потёр виски.

- Я извинюсь.

- А может не надо уже, а?

Я удивлённо посмотрел на отца.

- Вить, ну сам подумай, кому станет лучше, если ты опять будешь его доставать?

- Я должен с ним поговорить, - сказал я растерянно.

- Ага… - отец вздохнул, - Вот самое время теперь говорить.

Лучше мне от этого разговора не стало, и всю оставшуюся неделю я продолжал думать о Максиме. Любого блондина, которого я видел на улице, хотелось развернуть к себе лицом, чтобы проверить – не Макс ли это. Но едва шагнув в сторону своей жертвы, я уже понимал, что это никак не может быть Макс – по неуловимым деталям, специфике движений, осанке. Как бы он не изменился за эти двенадцать с хвостиком лет, я был уверен, что если бы водяной, как в той старой сказке, заставил меня отыскать его среди десятка таких же красивых светловолосых парней, я не смог бы ошибиться.

Я сходил с ума всю неделю – а в пятницу меня ждал облом.

Готовился я в этот раз куда тщательнее, чем в прошлый. Отыскал ту рубашку, которую он подарил мне пять лет назад – она до сих пор хранилась у меня в шкафу, несмотря на два переезда. Заказал флакончик одеколона Kenzo – такого же, как тот, что он мне когда-то подарил. Достал и поставил на полку в спальне его фотографию в простой рамке с разбитым стеклом. Сидел как на иголках в ожидании появления нашей компании гостей – а потом с замиранием сердца следил, как каждый из пяти приглашённых входит в квартиру.

Макса среди них не было.

Я со злостью захлопнул дверь, перепугав гламурных конфеток и получив в награду раздражённый взгляд Яра.

Фальшиво улыбнулся им, только из нежелания окончательно испортить отношения с фирмой и, извинившись, рванул Яра в спальню.

- Что тебе опять не так? – устало выдохнул Яр.

- Где он?

- Где, блядь, кто?

- Макс.

- Вон трое. Выбирай.

- Что?

- Трое Максимов. Все блондины, как ты и хотел. Что тебе опять не так?

- Ты, блядь, грёбаный джинн без бутылки! Это не те Максимы!

Яр наградил меня ещё одним раздражённым взглядом – но, впрочем, быстро успокоился.

- Ты, может, хоть фамилию скажешь? А то знаешь, неохота к тебе по одному всех Максимов в Москве таскать.

- В топку. Дай телефон директора, я сам разберусь.

Яр без особого удовольствия на лице принялся копаться в карманах и в конце концов извлёк откуда-то визитку модельного агентства «Бриллиант вкуса».

- До понедельника не звони! Там все спят! – бросил он мне вдогонку, когда я уже выходил из комнаты.

Не пытаясь быть вежливым с гостями, я направился в прихожую и стал одевать ботинки. Через полминуты Яр тоже показался из спальни и стал с улыбкой успокаивать гостей, иногда враждебно поглядывая на меня. Кучка блондинов и блондинок, собравшихся вокруг него, снова весело защебетала, а я, уже не обращая на это никакого внимания, вышел за дверь.

И снова потянулись тяжёлые и пустые дни. Всю ночь вместо того, чтобы трахаться с заказными мальчиками, я наматывал круги по треку. Уже на втором круге меня посетила странная и дикая мысль – я, наконец, понял, чего хочу. Я хотел, чтобы Макс сейчас стоял там, за стеклом, откуда обычно наблюдали за нашими тренировками директора и инструкторы. И смотрел на меня. Это было так глупо и так недостижимо, что я тут же отбросил эту мысль и сосредоточился на дороге, но с этого мгновения даже здесь, на бешеной скорости, я неустанно чувствовал бесконечное одиночество. Темнота подступала со всех сторон, и в ней таились голоса моих бывших друзей, смеявшихся в тиши аллей в ночь нашего выпускного. А ярость становилась всё сильней, хоть я и не понимал по-прежнему, на кого она направлена. Я ненавидел уже не только Макса и не только себя, но и Пашку, который не удержал меня от глупостей, и Яна, который не смог удержать меня рядом с собой, и Яра… который сделал меня тем, кем я стал в конце концов.

В понедельник в десять утра, едва отмотав четыре круга, я отделался от приставаний Ярика и набрал номер агентства.

Яр сидел при этом в раздевалке напротив меня и внимательно наблюдал за моими действиями.

- Доброе утро, Альберт?

- Доброе утро, с кем имею честь?

- Вы меня пока не знаете, но мои друзья часто пользуются услугами вашего агентства. Говорят, у вас есть всё необходимое для сопровождения частных вечеринок.

Ярик, до сих пор яростно жестикулировавший, одобрительно кивнул.

- Да, у нас есть необходимый спектр услуг. Что вас интересует?

- Честно говоря, меня особо интересует одна ваша модель. Максим Тельнёв.

В трубке повисло долгое молчание.

- Почему именно эта модель? – спросил Альберт напряжённо. - И вы уверены, что мы с вами говорим об одном и том же виде услуг? Обычно на вечеринки приглашают нескольких моделей, готовых осуществлять эскорт. Весьма странно, что кто-то вдруг хочет получить конкретного сопровождающего.

- Не вижу ничего странного, он подходит к моей новой машине, - я на самом деле начинал злиться.

- У нас ещё несколько ребят того же типажа, чем они вас не устраивают?

- Послушайте, я клиент, и я хочу именно его.

- Простите, вы пока не клиент. Я вас вообще не знаю.

Я открыл рот, чтобы произнести своё имя, но в последний момент передумал.

- Ян Ютовский.

Альберт снова помолчал.

- Я поговорю с Максимом. Должен вас предупредить, у него не очень хороший характер. И несмотря на возраст, он пользуется достаточной популярностью, чтобы выбирать самостоятельно, в каких вечеринках участвовать.

- Хорошо, - я опустил веки и наконец-то расслабился, - мне перезвонить или вы позвоните сами?

- Я позвоню.

Альберт повесил трубку, а я снова открыл глаза и уставился на Яра.

- Вот сука, даже теперь его не достать, - я понял, что говорю вслух, только когда слова уже прозвучали, но Ярик не обратил на них никакого внимания, его волновало другое.

- Какой, нахрен, Ютовский? Витя, ты звезданулся? Он же сейчас будет проверять тебя на благонадёжность и позвонит настоящему Ютовскому. Ещё и серьёзных людей замешаешь в свои гейские игры.

Если первую половину фразы я ещё понимал, то вторая до меня доходила с трудом.

- Яр, давай по-русски, а? И я не думаю, что Ян будет против…

- Ян Борисович Ютовский, сын Бориса Ютовского, нефтяного магната из Саранска?

- Чего?

Кусочки головоломки медленно вставали на свои места.

- Нахрен таких людей подставлять?

- Да он мне первый в голову пришёл.

- А почему не Березовский?

- Потому что Березовского я не знаю! А Ян меня поймёт. Наверное. Слушай, а ты правда думаешь, что это до его отца дойдёт?

Яр пожал плечами, а я тут же стал звонить Яну, но так и не дозвонился до конца дня. А вечером он позвонил мне сам – непривычно злой.

- У тебя вообще мозги есть, а, Вить?

- Отцу звонили? – спросил я виновато, сразу догадавшись о чём идёт речь.

- Какому нахрен отцу? Отец давно понял, что из меня ничего хорошего не выйдет. Но заказывать через меня себе любовников – это не перебор, не?

- Ян…

- Да я бы даже понял, если бы ты себе шлюху заказал, но тебе же нужна одна конкретная шлю…

- Ян, заткнись!

Ян замолчал. Только продолжал дышать в трубку тяжело и зло. Я тоже молчал, предчувствуя, что надо бы извиниться, но не зная как.

- Сегодня в восемь, - сказал он всё так же зло, - у меня дома. Но если ты его трахнешь на моей кровати, я тебе лично яйца оторву.

Он повесил трубку. Я попытался перезвонить, но Ян три раза подряд нажал отбой, давая понять, что больше нам говорить не о чем.

«Янчик, ты прелесть», - настрочил я торопливо и бросился к машине.

Уже на полпути я получил ответ: «Ключи под ковриком. Что б ты спермой подавился».

***

Я едва-едва успел принять душ и помыть голову, – это было обидно, потому что к прошлой нашей несостоявшейся встрече я готовился куда тщательнее, чем к этой, которая состоялась на самом деле.

Звонок в дверь раздался, когда я едва начал сушить волосы. Я быстро накинул рубашку – даже не свою, а Яна, потому что моя за день насквозь пропиталась потом - и рванулся к двери, даже не пытаясь её застегнуть.

Отщёлкнул замок и отступил в темноту.

Макс показавшийся на пороге выглядел… сосредоточенным. Как тогда, на съемках. И безупречно красивым. Так что даже злость растаяла от вида этой усталой, немного потрепанной, но всё равно безумно дорогой мне красоты.

Макс ступил внутрь и привычно зашарил по стене в поисках выключателя. Щёлкнул им и замер на секунду, глядя мне в глаза, а потом рванулся назад, к двери, так что я еле успел поймать его за руку и остановить.

- Я ему сказал, что к Ред Булсам не поеду, вот сука! – выдохнул он.

- Он не знал, - я прижал Макса к груди, пытаясь успокоить, но он оставался таким же напряжённым и не собирался поддаваться мне даже настолько, насколько это полагается делать приличной проститутке. – Я назвал не своё имя и это не моя квартира.

- Вот оно как? В свою кровать меня не потянешь, да? Слишком грязный?

- Дебил, ты и был в моей кровати, - я встряхнул его и заставил посмотреть себе в глаза, - только ты туда больше не пошёл бы.

- Само собой.

Макс смотрел зло и уступать явно не собирался.

- Мне другие клиенты так не хамят, если хочешь знать.

Моя ладонь сама собой врезалась в его щёку, и я понял, что сделал, только когда его голова мотнулась в сторону. Он, впрочем, тоже понял, что происходит, только после удара. Приложил ладонь к порозовевшей коже и, стиснув зубы, процедил:

- По прейскуранту за рукоприкладство двойная цена. Советую ознакомиться перед следующим заказом. И в любом случае – по лицу не бить, иначе Альберт откажет в обслуживании.

Желание ударить его ещё раз было невыносимо, но я сдержался.

- Значит, мы сошлись на том, что я такой же клиент, как и все?

- Пока что ты хуже, - Макс убрал руку от щеки и чуть заметно насмешливо улыбнулся, - где вечеринка?

Я кивнул на гостиную и позволил ему пройти вперёд – самому мне нужно было совладать с чувствами.

- Не забудь принять душ, - бросил я ему в спину. Макс скользнул по мне презрительным взглядом через плечо и на полпути свернул в ванную.

Меня колбасило по-полной. Даже после гонок меня не накрывало адреналином с такой силой, как тогда. В голове мелькали обрывки бессвязных мыслей и воспоминаний о том, что я, кажется, собирался с ним поговорить, но сейчас мне хотелось чего угодно, только не говорить.

Я всё-таки прошёл в комнату, упал на диван и закурил. Успел выкурить полсигареты, прежде чем Макс появился передо мной – в расстёгнутой рубашке, с волосами, слегка вьющимися от влаги.

Прошёл по комнате походкой, от которой заныло в паху, и одним аккуратным движением уселся мне на колени верхом.

Сердце забилось ещё сильнее от его близости.

Я осторожно, стараясь не сорваться, прошёлся пальцами по его груди. Уткнулся носом в шею и вдохнул его запах – терпкий и свежий.

- Что-то новое, - прошептал я в самую его кожу.

- Это восточная линия, - его голос слегка дрогнул, когда на последнем слове я небольно прикусил эту кожу, пахнущую острыми специями.

Слегка покусывая, я прошелся по его шее вдоль ключицы и поцеловал маленькую ямочку на горле.

Макс хрипло выдохнул.

Я хотел поговорить, да. Но я уже чувствовал, что весь наш разговор обернётся только оскорблениями и упрёками. Я не готов был извиняться, и он тоже явно не собирался держать себя в рамках. Я не хотел слушать о том, как вели себя другие клиенты. Я вообще не хотел думать о том, что они у него были.

Я просто скользнул руками по его бокам и чуть проник под пояс джинсов. Макс подался навстречу, прогнулся, ловя мои прикосновения своим телом.

Я снова уткнулся ему в ухо и прошептал:

- Сделай всё сам.

Макс кивнул и в тот же миг вплёл свои пальцы в мои волосы, поглаживая затылок и заставляя меня замурлыкать по кошачьи. Помассировал немного и двинул бёдрами, проверяя мою готовность – готовность была такая, что ещё одного движения я боялся не выдержать.

Макс соскользнул с моих коленей и отработанным изящным движением стянул джинсы, так что на секунду его обнажённый пах оказался прямо у моего лица. Я не выдержал и, поймав его бёдра, задержал его так, поглаживая и любуясь, но на вкус пробовать не стал – слишком разозлил он меня.

Макс потянулся к моим собственным джинсам, и я приподнял бёдра, помогая ему. Затем он снова уселся мне на колени, но уже так, что мой член скользнул по его ложбинке. Ещё одно движение - и он вошёл целиком, а Макс прогнулся со стоном, привыкая, но я ждать уже не мог. Ухватил его за бёдра и вдавил себя ещё дальше в его тело, а затем приподнял, заставляя начать движения.

Макс упёрся руками в мои плечи и начал двигаться.

Я обнял его за бока, и на несколько коротких минут это переплетение наших рук и плеч стало целым миром, в котором мы дышали друг другу в губы, любили друг друга и не причиняли друг другу боли. Миром только для нас двоих, где мы были по-настоящему обнажены друг перед другом.

Я опустил ладонь ему на пах и стал ласкать, стараясь одновременно замедлить и движения наших тел, и движения моей руки. Растянуть эти короткие мгновения, когда не нужно было думать, говорить и ненавидеть.

А затем мы оба взорвались, и краски окружавшего нас мира снова стали необычайно чёткими, а мы – до невозможности чужими друг другу.

Макс встал и, подхватив с пола джинсы, спросил:

- Я нужен на всю ночь?

Чёрт, да! Он нужен был не просто на ночь, он нужен был на всю жизнь, но сказать это в ответ на его простой и профессиональный вопрос я просто не мог. Да и просто терпеть его рядом с собой - вот такого циничного и злого – было выше моих сил.

- Прими душ, я подумаю, - сказал я.

Макс кивнул и, не выпуская джинсы из рук, направился в ванную.

А я снова закурил. Я устал. Устал добиваться его. Устал разбиваться об эту ледяную стену. Стоило мне только пробиться сквозь неё, как я снова его терял.

Я встал и, пройдясь по комнате, отыскал какую-то бумажку и ручку.

Накарябал на ней:

«У меня всё. Захлопни за собой дверь».

Натянул джинсы, застегнул рубашку, обулся и раньше, чем Макс показался из душа, вышел на лестницу.

========== Глава 48 ==========

Естественно, я не успокоился.

В первые пару дней мне было тошно – и от себя, и от него.

Я пытался забыться в каких-то барах, перестал ходить на тренировки… Но ничего не помогало, и в конце концов я проснулся в чужой постели не зная ни где я, ни с кем. Квартира была пуста, а одевшись, я понял, что пропали все мои деньги.

Но самое паршивое, что легче мне не стало.

Он сидел во мне как заноза. И теперь, когда голова немного прояснилась, я сам не мог понять, почему не использовал шанс, который выбил с таким трудом.

Я позвонил Яру и попросил приехать в небольшую кофейню недалеко от трека. Сам я приехал раньше, заказал себе эспрессо и долго думал, что именно хочу ему рассказать.

Разумеется, Яр не был способен понять всех тонкостей того безумия, которое происходило между мной и Максимом. И всё же мне нужно было с кем-то делиться происходящим, потому что иначе я мог бы свихнуться окончательно.

Ян явно не стал бы слушать мои истории о Максиме. Стоило поблагодарить его уже за то, что он позволил мне недавнюю встречу.

С Пашкой я общался в последнее время редко и в основном по деловым вопросам – он у нас стал серьёзным бизнесменом при пиджаке и галстуке, так мне даже бывало стыдно при нём за свой разгульный образ жизни.

Отец вполне ясно выразил свою точку зрения относительно происходящего.

Оставался Яр, но он никогда не был хорошим слушателем. Он был болтуном и сволочью, и он был, наверное, единственным, кто мог простить мне мою манию именно потому, что ему на всех и всё было наплевать.

И всё же, когда он пришёл, я решился сказать ему только немногое.

- Ярик, что делать, если твой «Бриллиант» откажет в обслуживании? – спросил я на пробу.

Ярик поймал официантку, потребовал кофе и только потом обратил внимание на меня и спросил:

- Проштрафился, да? Ну, есть ещё одно местечко, «Нимфа и Кентавр».

- Стоп! Мне не нужно ещё одно местечко. Сойдёмся на том, что мне нужен Макс.

- Боже, - Яр потёр переносицу, - неужели не отпустило?

- Давай без комментариев, ок?

- Ок, - Ярослав вздохнул, откинулся на спинку стула и, поблагодарив официантку, поднёс чашку кофе к губам. – Ну что тебе сказать, детка… Тебе уже отказали?

- Пока нет.

- А, ну так дело куда проще, чем я думал. Не думаю, что Альберт так уж верен своим принципам. Нужно будет просто предложить достаточно большую сумму.

Я тоже пригубил кофе и задумался. Ещё один вызов. И снова тот же самый сценарий… Нет, нужно было найти другой путь, если я не хотел в самом деле стать для Макса одним из постоянных клиентов.

- А его телефон… - спросил я задумчиво, - хотя нет, с телефоном я уже пробовал. Можно достать его адрес?

Я посмотрел на Яра, но тот нахмурился.

- Вить, это преследование. Уголовная статья.

- Да брось…

- Я серьёзно. В этих вопросах Альберт весьма щепетилен, потому что должен обеспечить своим игрушкам безопасность.

- Так… Ладно. А можешь дать мне адрес самого агентства?

Яр нахмурился ещё сильнее.

- Не скажешь сам – пробью по телефонной базе, - пригрозил я, и он сдался. Нацарапал мне на салфетке номер дома и улицу, и я, в очередной раз так и не показавшись на треке, поехал туда.

Макса я увидел часов около пяти. Всё-таки с кем-то он видимо общался – вынырнул из бывшего многоквартирного дома, а ныне многоофисного здания, вдвоём с какой-то брюнеточкой. Брюнеточка придерживала его под ручку и весело щебетала. И не скажешь, что он у нас голубой хастлер – ну чисто добропорядочные граждане идут домой после тяжёлого дня офисной работы.

Брюнеточка откровенно его клеила, но тут я почему-то совсем не ревновал. Во-первых, не мог представить Макса с брюнеточкой в постели, а во-вторых, отвечал он ей очень уж… доброжелательно. Как мальчик из соседней квартиры. Ни капли игры, только искреннее дружелюбие.

Я подумал тогда, что Макс в нормальном состоянии вообще был вот так вот дружелюбен со всеми. Ещё в школе он никогда не истерил и не повышал голоса, не было в нём никакой манерности. И очень странно было, что теперь он опять стал таким же, как в детстве, хотя, казалось бы, должен был измениться до неузнаваемости.

Вместе с брюнеточкой он скользнул к тротуару и, подняв руку, стал голосовать. Меня немного удивило, что у него нет машины, но я решил, что это отличный случай изобразить случайную встречу и собирался уже подкатить к нему на поднятую руку, когда какая-то сволочь на джипе затормозила прямо перед ними и взяла обоих на борт.

Мне оставалось только ругаться сквозь стиснутые зубы. Я завёл мотор и поехал следом за ним.

Старый дом. Ну как старый - сталинских времён. Где-то в районе киевской, недалеко от реки. Тут обычно не покупали квартиры, тут жили те, кто получил их давно за заслуги перед государством – но квартиры были действительно хорошие, а Макс, видимо, стал исключением.

Они с брюнеточкой вышли из машины и направились к одному подъезду. Джип отъехал, а я завис, отыскивая место для парковки – кругом не было ни сантиметра свободной земли.

Пока я кружил вокруг его огромного дома с несколькими корпусами-крыльями, Макс снова показался из подъезда, уже один. Он жил с брюнеточкой? Я надеялся, что нет. Впрочем, он был одет уже иначе, обычный серый костюм сменили джинсы, которые я уже видел, и слегка вызывающая синяя рубашка, рукава которой были закатаны по локоть, а полы расстёгнуты. В разрезе виднелась простая однотонная футболка. Ничего особенного, но Максу неимоверно шло – как, впрочем, и всё, что я когда либо на нём видел. Максимчик скользнул к до боли знакомому Порше, перекрашенному зачем-то в красный цвет, и освободил парковочное место. Класс. Только мне оно уже не было нужно.

Сзади, впрочем, уже наблюдался ещё один желающий оставить наконец машину и добраться домой, и я решил всё-таки припарковаться, а Макса ждать у подъезда.

К такому времяпровождению мне было не привыкать – я и не помнил сколько вечеров провёл у его старой квартиры, надеясь, что он вернётся. Что, блядь, за сволочная привычка исчезать, не сказав ни слова? Я снова начинал заводиться.

Три часа у подъезда показались мне адом, а когда красный порше оглушительно засигналил, требуя освободить место для парковки, я будто бы вынырнул из котла со скворчащим маслом. Убирать машину мне было некуда, и я просто подошёл к Максу и постучал в окно.

После секундной паузы стекло отъехало вниз, и я встретил его усталый взгляд.

- Опять ты? Все заказы только через Альберта.

- Прекрати. Я хочу поговорить.

Макс закрыл глаза и откинулся на заднее сидение.

- О чём? О чём нам… Витя… говорить?

Я не знал. Знал только, что поговорить с ним мне необходимо до дрожи.

- Я устал.

- Я тоже. Торчу тут с пяти вечера. Видел твою брюнеточку. Только не говори, что жена.

- Тебе-то что? – вопрос мог бы показаться вызывающим, но в голосе Макса было слишком много усталости.

- Макс, или выйди, или впусти меня.

Поколебавшись, Макс потянулся к противоположной двери и открыл её. Я нырнул внутрь и на секунду оглох от его запаха, пропитавшего салон.

- От меня тут ничего не осталось… - пробормотал я, разглядывая значки крупных автомобильных производителей над лобовым стеклом, - а ты снова их собираешь.

Макс не ответил. Завёл мотор и отъехал немного назад. Затем спросил:

- Куда?

Я пожал плечами, и он повёл машину куда-то в одному ему известном направлении…

Макс молчал. Я тоже. Что я хотел спросить? Все мысли вылетели из головы.

- Макс, как ты жил?

Максим медленно повернулся, наградил меня мрачным и насмешливым взглядом и снова посмотрел на дорогу. Я почувствовал себя героем старого итальянского фильма.

Мы молча миновали набережную, свернули в какой-то закуток, где можно было припарковаться и выйти.

Я посмотрел на Макса и, открыв дверь, вышел наружу.

Макс колебался.

- Боишься? – спросил я. – Я ничего не сделаю, тут полно людей.

- Идиот, - выдохнул Макс равнодушно и стал выбираться из машины, но что-то пошло не так, и стоило ему покинуть салон, как ноги его подкосились, и он рухнул – слава богу в мои подставленные руки.

- Макс!

- Пусти…

Сопротивляться он тем не менее не пытался.

Я попытался усадить его обратно в салон, но мои собственные локти мне помешали, и, прислонив его к борту Порше, я попытался перехватить его – и тут же увидел кучу маленьких деталей, который не были заметны в салоне. Шея Макса была исцарапана. Ворот футболки, совсем свежей, когда он выходил из дома, теперь был растянут. Джинсы порваны, будто он напоролся на гвоздь, а сам он держался так, будто любое движение бёдер причиняло ему боль.

- Устал? – спросил я, чувствуя, как снова накатывает злость.

Макс не ответил. Только отвернулся.

Я подхватил его на руки и всё-таки затолкал в машину – только не на водительское сидение, а на заднее, а сам сел за руль.

- Ты что творишь? – попытался он возразить, но я не слушал и только когда уже завёл мотор, ответил на его истерический вопрос: - Куда?

- В больницу.

Макс затих, и минут пять мы ехали молча, и только когда остановились на каком-то перекрёстке, он потянулся вперёд, опустил руку мне на плечо. Рука его была слабой, совсем не такой, как обычно, будто у него внутри села батарейка.

- Вить, не надо, я отлежусь.

Я не ответил. Ярость почти хлестала через край. Бросил на него один единственный взгляд, и он заткнулся.

Потом была та часть, которую я обычно переживаю в бессознательном состоянии – регистратура, врачи, насмешливые взгляды. Я сжимал его плечи, заставляя игнорировать подколы, и уже жалел, что привёз его к этим людям.

Я оставил его в палате, когда он уснул. Хотел посидеть до утра, но вышел врач и сказал, что утром его уже выпишут. А я не хотел общаться со здоровым и злым Максимом. Мне было страшно.

И я уехал, оставив его там.

Не знаю, когда его выписали – утром или всё-таки позже, но на следующий вечер мне пришла смска с незнакомого номера, от которой я едва не сошёл с ума. Всего два слова, которые мог писать только один человек:

«Вить, спасибо».

Я забил номер в телефонную книгу, а вот ответил не сразу. Думал над ответом всю ночь и всё утро, наворачивая по треку круги. А потом в раздевалке взял в руки телефон и написал:

«Макс, я тебя вызову. Пожалуйста, не отказывайся. Мне просто необходимо тебя увидеть».

***

Я позвонил Альберту вечером, назвав на сей раз собственное имя. Он сказал, что шансов у меня немного, и повторил то, что я и так знал – Максим не хотел работать с Red Bulls. И всё же он согласился спросить у него самого, и этого мне пока было достаточно.

Он перезвонил следующим вечером и сказал, что у Макса свободен конец недели. Я вздохнул с облегчением и назначил на пятницу. В этом, наверное, и была моя ошибка, потому что пятницы мои просто оккупировал Яр.

Макс пришёл в восемь по моему настоящему адресу. Я открыл дверь и замер, глупо улыбаясь.

Макс улыбкой не ответил. Он снова выглядел вымотанным, и против воли в голову мне закралась мысль, что я у него в этот день не первый. Мысль идиотская до невозможности, потому что как он сказал потом, и как уже говорил мне Яр, эскорт его уровня редко делал более одного выезда в неделю.

Я отступил в сторону, позволяя Максу войти. Он высокомерно, но не без любопытства, оглядел мои хоромы.

- Я думал, это какая-то штабная квартира, - признался он, бросив на меня короткий взгляд.

- Это моя. Дело с автосервисом выгорело.

Макс коротко кивнул, и я почувствовал, как он зажался, когда его посетили воспоминания о прошлом.

- Пальто? – я протянул руку к его чёрному полупальто. На улице уже становилось прохладно, и дыхание октября чувствовалось всё отчётливее.

Макс благодарно кивнул и, скинув пальто мне в руки, позволил повесить его в шкаф. Мы оказались совсем близко друг от друга и, избавившись от пальто, я не удержался и взял его за плечи.

Макс напрягся, но я его не отпускал. Наклонился, запутался носом в волосах и вдохнул исходивший его запах, всё так же сводивший меня с ума.

- Я думал, ты хотел поговорить, - сказал он тихо и как-то грустно.

- Я хотел. Хочу. Боже, Макс… Я так много от тебя хочу, а времени каждый раз так мало.

Макс изогнул шею и его глаза оказались в десятке сантиметров от моих.

- Разве я в этом виноват?

Я почувствовал, как снова поднимается волна злости, но торопливо запихал её обратно.

- Ты винишь меня? – я постарался говорить спокойно, насколько мог. Старался не показать удивления, просто пытался нащупать какой-то мостик между нами.

- Я давно об этом не думаю.

- Хочешь сказать, я виноват, что ты стал шлюхой?

Макс вздрогнул и, вырвавшись из моих рук, потянулся к пальто.

- Мне лучше уйти.

- Нет, мы поговорим.

Он сжал губы в тонкую бледную линию.

- Хорошо, - ответил он зло, - мы поговорим. И да, это ты виноват, что я стал шлюхой.

- Надо думать, я подсунул тебя в постель к Руслану?

Глаза Макса сверкнули.

- Нет, Витя, - сказал он очень тихо, но всё так же зло, - ты уничтожил всё, что было между мной и Русланом. Ты уничтожил всё, чем была моя жизнь, и ничего не дал мне взамен.

Ответить я не успел, потому что раздался оглушительный звонок в дверь.

Мы оба вздрогнули и посмотрели на дверь. Открывать не хотелось, но звонок повторился, а когда я всё-таки ничего не предпринял, в замке заскреблись ключи.

- Вот и поговорили, - губы Макса скривила злая улыбка.

Замок щёлкнул, и на пороге появился Яр.

- О-па, ты начал без меня?

Глаза Макса расширились, и забыв про пальто он рванулся к двери.

- Мы не поговорили, - произнёс я с напором и поймал его запястье, промелькнувшее совсем рядом с моим лицом.

Макс развернулся ко мне. Он всё ещё стоял у выхода и смотрел затравленно, как давным-давно, но на меня это уже не действовало.

- Пусти, - попросил он тихо.

- Я оплатил тебя до утра.

Губы Макса снова дрогнули, он хотел, видимо, залепить какое-то оскорбление, но смолчал, обмяк и позволил мне отвести себя в комнату.

Яр за спиной замурлыкал что-то и принялся снимать ботинки, но мне было настолько плевать на него, что я даже не заметил, когда он появился в комнате.

Макс уже взял себя в руки и ,теперь уже всерьёз рванув запястье – так что мои пальцы соскользнули прочь, скрестил руки на груди. Он поглядывал то на меня, то на Яра, но уже без страха – с какой-то особенной злостью, всем своим видом показывая, что ожидает приказаний.

И от этой его позы, от этого взгляда, от этого пренебрежения, когда он, казалось бы, был полностью моим, волна накрыла меня с головой.

Я рванул ремень одной рукой, а другой толкнул его в плечо, заставляя опуститься на колени.

Макс и не думал сопротивляться. Он даже помог мне приспустить джинсы, но когда наши пальцы соприкасались, в них уже не было той трогательной нежности, которая была всегда, даже в последние наши встречи.

- Соси.

Он поймал губами мой член ещё раньше, чем услышал приказ. И принялся сосать – как всегда упоительно сладко, но снова без той тягучей нежности, которую я так любил в нём. Он сосал как шлюха, и за это я ненавидел его ещё сильнее. А ещё он не отрываясь смотрел мне в глаза своими зелёными глазами, полными презрения. Я был уже на краю, – но не на краю экстаза, а на краю какого-то безумия, когда Яр, наконец, прервал контакт наших взглядов. Коснувшись пальцами моей щеки, он заставил меня повернуть голову и поцеловал – тоже без нежности, но протяжно и сочно, так что оторваться не было никаких сил. Я бы кончил от одного только осознания того, что эти два человека одновременно ласкают меня, но губы Макса исчезли, и я почувствовал себя одиноким и пустым, несмотря на то, что моих губ касался Яр.

Я разорвал поцелуй и, посмотрев вниз, увидел, как Макс достаёт твёрдый член Ярослава и принимается облизывать головку – возбуждающе и так пошло, что мне захотелось его ударить.

Его нежные пальцы легли на мой член, но это было настолько не то, что злость стала только сильнее, и, поглощённый попытками затолкать её обратно в глубину своего существа, я больше минуты стоял и просто смотрел, как Максовы губы скользят по члену Ярослава – пока Яр не толкнулся бёдрами в самую глубину этих умелых губ и не кончил. Если бы Макс в этот миг устроил ещё одно небольшое представление, позволил бы мне увидеть белую жидкость на его губах – я бы точно его убил.

Но он не стал -или попросту не смог. Не знаю. Отодвинулся резко, чувствуя приближающийся оргазм, и сперма Ярика закапала на пол.

А Макс зло улыбнулся и, поднявшись с колен, отступил от нас назад.

Меня уже окончательно захлестнула ярость, а Ярик ко всему прочему подошёл к нему и провёл пальцами по раскрасневшейся нижней губе.

- Ты будешь сзади или спереди? – спросил он, явно не Максима, а меня.

- Сзади, - выдохнул я, понимая, что не перенесу, если он сможет получить моего Макса ещё и там.

Губы Макса снова скривились, он повернулся ко мне и коротко бросил:

- Да пошёл ты нахуй!

Рванулся и исчез в прихожей.

Не обращая внимания на недоумевающего Ярика, я бросился за ним и, поймав уже на лестнице, прижал к стене, пачкая в побелке дорогое пальто.

Мы оба тяжело дышали. Макс бился в моих руках как птица, силящаяся вырваться из клетки, но я был сильней, и в конце концов он затих.

Мне было стыдно и противно. И я всё не мог подобрать правильных слов, поэтому спросил о том, что вертелось на языке:

- Это так легко, сосать тем, кто ничего не значит для тебя?

- Тебе видней.

Я хлёстко ударил его по лицу, но так и не смог убрать с его губ эту злую улыбку.

- Сколько их было? А, Макс? Сколько народу трахало тебя?

- Одновременно или по очереди?

- Сука!

Он не удержал мою руку. Она сама сорвалась вниз, когда я ощутил разряд тока под ребром и согнулся пополам. Макс скользнул прочь, и я попытался рвануться за ним, но только кубарем покатился по лестнице, а он исчез – далеко внизу, за поворотом перил.

========== Глава 49 ==========

Мне снилась его кожа… Такая гладкая… Я с трудом мог удержать желание прикоснуться к ней. Поцеловать. Попробовать на вкус.

И я целовал. Скользил губами по животу и бёдрам, не трогая самого главного. Просто наслаждался его близостью, которой мне так не хватало.

Я поднимал глаза и встречался с его взглядом – тем взглядом, которым он смотрел на меня в моей бескрайней кровати, повидавшей слишком много чужих тел.

Эти горечь, желание, недоверие и любовь навсегда отпечатались в моей голове.

Я всегда видел эту любовь в его глазах, как бы ни был он холоден, как бы ни старался доказать мне, что я ничего не значу для него. Если бы не эта любовь, я не стал бы его мучить. Позволил бы ему жить так, как хочет он. Уничтожать себя, пачкать свою душу и своё тело.

Я просыпался счастливым после таких снов, а потом как ушат ледяной воды окатывало осознание реальности – реальности того, что теперь я потерял его навсегда.

Я звонил ему, но его телефон уже привычно не отвечал. Пытался связаться с агентством, но и там трубку никто не брал – будто мой номер перестал существовать для всего мира. Нет, только для той части, что имела для меня значение.

Каждое утро я как бешеный носился по треку – вместо обычных десяти кругов было тридцать, потому что скорость хоть немного позволяла сбросить напряжение. Иногда сорок или пятьдесят.

Яру не хватало терпения дождаться меня – и я был этому рад. Смотреть на него было невыносимо.

Мы не поссорились. Мы с ним никогда не ссорились. Мы просто не стали говорить о том, что произошло.

Я наматывал круги и вспоминал. Бесконечно вспоминал какие-то почти незаметные детали наших последних встреч. Прокручивал их в голове так же, как крутилась трасса под колёсами – равномерно и циклично, но каждый раз немножко больней.

Я не вспоминал, как нам было хорошо. Совсем. Даже когда я вспоминал прошлое, в голову приходили только обиды и горькие слова, которые мы бесконечно говорили друг другу.

Меня как выжгли. Или вернее – выжгли мою любовь из меня. Я ненавидел его. Но выходя с трека снова, уже почти машинально набирал номер - его или Альберта. И гудки всегда обрывались, едва начавшись.

Однажды я увидел его.

Ноябрь уже подходил к концу, и дороги покрылись тонким слоем мокрого снега. На зиму над треком сооружали крытый навес, но зима толком ещё не началась, так что поставить его не успели – этакий пересменок, когда нельзя даже тренироваться, затянувшийся недели на две.

Зато уже началась череда предновогодних презентаций и награждений на радио и телеканалах. Раньше меня на такие мероприятия не дёргали – звали только Яра. В этом же году я стал штатным чемпионом, к тому же успел хорошенько посветиться перед камерами, и меня решили включить в нашу представительскую команду. Мы с Яром бродили среди всего этого гламура и походили, наверное, на вокалистов какой-то мальчиковой группы местного разлива – половина гостей нас не знала, но внешность наша явно привлекала внимание, и нас старались снимать почаще.

К концу вечера перед глазами всё плыло от бесконечных вспышек фотокамер, а в ушах звенело монотонное «тыц-тыц-тыц», и эхом отдавались визжащие голоса певиц, не умевших петь вживую.

И когда среди этой невыносимой круговерти света и шума, в которой Яр умудрялся клеить каких-то девочек с ламинированными волосами, я увидел Макса, мне показалось, что я в конец свихнулся или ослеп. Он сидел за столом с каким-то не в меру полным мужчиной с обрюзгшим лицом, держал в руках бокал шампанского и с мягкой улыбкой что-то рассказывал. От одного того, что его голос сейчас предназначен для другого, сердце заныло. Что уж говорить о том, что через секунду рука толстяка сжала лежащую на столе ладонь Максима и принялась тискать его пальцы.

Уже через секунду Яр уволок меня прочь, но и без того паршивый вечер был испорчен окончательно. А перед глазами, вконец ослепшими от вспышек, всё стояло запястье Максима, стиснутое неприятными стареющими пальцами. Больное воображение услужливо дорисовывало, как эти же пальцы скользят выше по его руке, к локтю - и дальше по уже обнажённому телу. Как колышется жирная спина между беспомощно раскинутых ног.

Нет, Максим не был беспомощным. Он доступно показал мне это в нашу последнюю встречу. Но для меня навсегда осталось в нём что-то от того мальчика, которого при мне волокли за школу. От мальчика, который не мог или не хотел сопротивляться тем, кто сильней его.

И как бы не старался я сделать вид, что между нами не было ничего хорошего, любовь никуда не девалась. И даже зная, что мы можем причинить друг другу только боль, я всё равно хотел видеть его, просто слышать его голос – дальше мои фантазии уже не заходили.

А десятого декабря нас с Яром позвал к себе Кристиан и, под аккомпанемент хитрых косых взглядов, которые бросал на меня Ярослав, сообщил то, что мой напарник, видимо, давно уже знал – нам предлагалось поехать в Европу. В Италии намечалось открытие нового зимнего трека. Презентация была назначена на Рождество, и в развлекательную программу входил показательный гоночный заезд – небольшая, по словам Кристиана, рекламная акция.

«Небольшая» разве что для зрителей, потому что для гонщиков новый трек означал необходимость осваивать новую территорию и, честно говоря, десятое декабря – не самая лучшая дата, чтобы узнать, что двадцать пятого ты будешь гонять по абсолютно незнакомому треку в чужой стране. Хотелось верить, что механики были поставлены в известность раньше нас и машины подготовить успевали.

Кристиан нас успокоил, сообщив, что никто не ждёт от нас победы. Наша задача – засветиться в Европе среди гонщиков международного класса и показать, что мы тоже умеем давить на педаль.

Спорить мы не стали. Яр, потому что, несмотря ни на что, похоже, очень даже хотел поехать в Европу. Я же, наоборот, потому что не слишком-то этого хотел.

У меня перед глазами тут же встал толстяк, в компании которого засветился Максим. Как я мог уехать – и уехать туда, куда мы должны были когда-то поехать вдвоём – и при этом оставить его здесь? Пусть даже сам он не хотел меня видеть, я, по крайней мере, должен был быть уверен в том, что он не будет в это время ни с кем другим.

Я снова стал звонить в агентство и снова бесполезно. Просить об этом Ярика я уже не мог, потому что он и так несколько раз пытался оправдать меня перед Альбертом – как ни странно, на него моё отлучение не распространилось, и он всё так же оставался постоянным и надёжным клиентом.

На пару секунд я завис над телефоном, глядя на фотографию Яна и раздумывая, не попросить ли его, но потом отказался от этой мысли. Ян оставался мне хорошим другом, но я сомневался, что в данном случае он сможет решить вопрос. Слишком уж мягким и добрым человеком он был.

В последний раз набрал номер Альберта – и, не получив ответа, поехал в агентство сам.

В лицо меня никто не знал, так что я весьма легко преодолел и железную дверь, и двух быков по обе стороны от неё.

Внутри всё выглядело не просто пристойно – тут будто бы круглые сутки шла одна из этих чёртовых презентаций, разве что не было вспышек фотокамер. Тут и там сидели на удобных диванчиках девушки и парни модельной внешности и щебетали о чём-то на своём особенном модельном языке. Была и пара мужчин постарше – лет тридцати пяти, в дорогих костюмах. Вначале я решил было, что это клиенты, но до меня быстро дошло, что для клиентов они выглядят слишком уж хорошо.

Я спросил как пройти к Альберту, и мне без особого удивления указали направление. Затем, однако, дорогу мне преградил по истине королевских размеров стол секретарши.

- Альберт занят, - сообщила капризно девушка, не сильно уступавшая по внешности остальным сотрудницам агентства, разве что причёска её не производила такого впечатления шика. – Можете пока посмотреть альбомы.

Мне, если честно, уже было душно от приторной сладости местных обитателей, но я всё-таки взял в руки предложенный ею альбом и, открыв первую же страницу, натолкнулся на обещанный Максимом прейскурант цен с небольшой пояснительной запиской - гласившей, что «Агентство Бриллиант Вкуса гарантирует каждому своему клиенту исполнение всех желаний: приятное общество, увлекательные беседы и другой досуг».

Прейскурант включал три категории моделей: Категория C – обслуживание вечеринок и приёмов. Категория B – Только публичный эскорт. Категория А – полный эскорт в индивидуальном порядке.

Листая альбом, в третьей группе я нашёл и Максима, среди других таких же… Нет, ни разу не таких же красивых парней. Если группа C включала ребят симпатичных, но будто наштампованных в одном печатном аппарате, то в группе A каждая модель могла привлечь моё внимание. И всё же они все проигрывали Максиму.

Я бегло пробежался по его личным расценкам и захлопнул альбом, который к тому времени хотелось просто разорвать на части, но перед глазами всё ещё стояла его фотография – улыбающегося, в белой расстёгнутой рубашке на фоне какого-то окна, смотревшего на горы. Он был на этом фото совсем родной, и у меня виски заныли от осознания того, что таким родным он был не только для меня.

Секретарша прокашлялась, привлекая моё внимание, и сообщила:

- Альберт освободился.

Я кивнул и прошёл в кабинет.

Альберт оказался полноватым, но холёным мужчиной лет тридцати – тридцати пяти. Он перебирал пухлыми пальцами какие-то бумаги и на меня не смотрел.

- Виктор Щевлёв, - сообщил я.

Пальцы Альберта замерли, а затем отпустили документы, но от меня не укрылось, что одна его рука легла поближе к кнопке вызова охраны.

- Пресловутый красный бык. Вы создаёте проблемы, молодой человек.

- Я не хочу их создавать, - я сел в кресло для гостей и чуть придвинул его к столу Альберта, - можно я закурю? Атмосфера вашего офиса действует на меня не слишком хорошо, мне тут душно.

- Тогда лучше открыть окно, а не портить эту атмосферу ещё сильнее, - с этими словами он встал и приоткрыл форточку, так что в комнату ворвалась, наконец, струя свежего воздуха. – Я вас слушаю, Виктор. Я надеюсь, вы хотите извиниться, а не попытаетесь снова настаивать на нарушении наших правил.

- Ваших правил? – я вскинулся.

- Уверен, Максим вам о них говорил. Я тоже предупреждал вас, что он… капризен. Если вы хотите более сговорчивого партнёра, я всё ещё готов подобрать для вас что-нибудь. Но мы не дешевый бордель. Наши сотрудники работают здесь добровольно, и я не вижу смысла к чему бы то ни было их принуждать. Максим не выезжает на групповые вечеринки и в постели у него есть ряд специфических… табу. За три ваших встречи вы умудрились нарушить все его требования, и я удивлён, что он согласился на последний выезд. Однако, по итогам его он сказал достаточно чётко, что с вами работать не будет.

- Хотите сказать, я хуже того урода, что изнасиловал его? – я не выдержал и рванулся к его столу, - бросьте. Я видел, как обращаются с ним клиенты.

Альберт поднял вверх указательный палец, разделив им наши лица, и этот простой жест выглядел настолько уверенным, что из меня вышла вся злость.