Треск штанов

Часть 2 Глава 7

1712, сентябрь, 19. Москва

Петр совсем недавно вернулся из своего весенне-летнего турне.

Посвежевшим.

Отдохнувшим.

А его окружение изрядно поредевшим. Ведь одно дело выпивать с царем в комфортных условиях. И совсем другое — мотаться с ним по рекам и озерам южного побережья Балтики. Кормить комаров. Подтирать кусочками мха. И чувствовать прочие аспекты единения с природой.

Приехал он значит. И почти что сразу, как говорится, с корабля на балл — в дела. Если быть точным, то прием поджидающего его посольства.

И какого!

В Москву заявились в гости магрибские пираты собственной персоной. Ну, формально это была торговая делегация из дружеской Османской империи, которой формально подчинялись пираты. Но фактически это была именно делегация берберских пиратов…

Со времен приема на службу капитана Реда у России складывались в целом неплохие отношения с пиратами запада. Исключая несколько неприятных инцидентов. В остальном эти пираты не трогали корабли под русским флагом. Ведь Россия являлась единственной страной так сказать цивилизованного мира, куда можно было прибыть и легализоваться для пирата. И не только самому, но и ребят своих пристроить. Главное — иметь перед ней чистую репутацию ну и хоть какой-то внятный капиталец.

И пираты ехали.

К 1712 году уже свыше полусотни экипажей решили принять российское подданство, притащив с собой очень приличный капитал. Да, специфичный контингент. Но не сложнее казаков или степняков. Или той же шляхты польско-литовской, что продолжала переходить на русскую службу. Проблемных ребят хватало. Только эти еще и деньги с собой везли. Много. Так почему нет?

Магрибские же пираты давно к России присматривались. С тех самых пор, как получили от нее по хребту оглоблей. А тут такой прекрасный повод — Османская империя вступила невольно в войну, которую не могла потянуть. Да и переселение берберов они отслеживали, имея среди иммигрантов своих людей. Для посмотреть и послушать…

— Я правильно вас понимаю? Вы хотите наладить с Россией торговлю? — спросил Алексей. — И просите, чтобы наши корабли забирали товары в ваших портах?

— Да. — кивнул глава делегации.

— Но при этом не можете сказать, чем именно вы торгуете?

— Год от года отличается, — развел руками глава делегации. — Понемногу у нас есть всякий товар Средиземного моря.

— Ясно, — кивнул царевич. — То есть, вы предлагаете нам заняться скупкой краденного.

Петр от такой прямоты сына аж поперхнулся.

— Сынок… — покачал он осуждающе головой.

Делегация же напряглась.

— Они же грабят наших врагов. Это благостное дело. Я бы даже сказал — в чем-то богоугодное. Да и что такого? Вон Рюриковичи не считали зазорным перепродавать награбленное викингами во Франции и Англии. А Византия, Персия и Халифат не чурались это все скупать. Мне просто приятнее говорить прямо и называть все своими именами. Не люблю лицемерие.

— Приятная черта характера, — улыбнулся глава делегации.

— А вы людей захватываете?

— Женщины из Италии, Франции и Испании очень востребованы на рынках Африки. Вас интересуют особы с какими-то внешними данными?

— Что, вот так можно заказать любую и вы привезете?

— Если сможем найти потребную вам. У всего есть свои пределы.

— Хм. Интересно. Давненько я уже горничных себе не заводил новых…

— Побойся Бога! — вместо сально улыбнувшегося Петра, воскликнул Ромодановский. — Жена же непраздна! А характер у нее что порох. Еще дитя лишится с такими шутками.

— Действительно, — словно очнулся царь. — Выжди хотя бы до родов.

— Ну нет, так нет. — развел руками царевич и обращаясь к улыбающейся делегации продолжил. — Женщины — это чудесно, но я о другом хотел спросить изначально. Если, допустим, я закажу у вас тысячу ткачей, добудете?

— Смотря сколько за них заплатят.

— То есть, все упирается в плату и никой проблемы в этом нет?

— Да.

— Ты что задумал? — несколько напряженно спросил отец.

— Они себе позволяют убивать у нас рабочих. И не только. Вон — на Кирилла уже покушались. При этом всячески мешают вербовать работников для переезда. Полагаю нам нужно показать Парижу и Вене, что эту игру можно играть вдвоем.

— Ты хочешь у них тоже рабочих убивать? — не понял царь.

— Зачем. Это не рационально. К тому же мы, в отличие от наших западных партнеров, приличные люди. Кроме того, нам остро не хватает рабочих рук. Поэтому я считаю вполне разумным заказывать нашим берберским друзьям взятие в добычу всякого рода мастеровых в землях Бурбонов и Габсбургов. Сразу семья. Но ровно для того, чтобы мы, как честные христиане, выкупали их на свободу после. И только исключительно через заключение десятилетнего или даже пятнадцатилетнего контракта с переселением. В качестве отработки.

Пираты оскалились в многообещающих улыбках.

Рынок симпатичных девушек для сексуальных утех был прибыльным и интересным, но небольшим. Очень уж дорогой товар. А тут такой простор. Сколько можно продать рабынь в гаремы? Ну тысячу. Ну две. Выгодно, но размаха нет. Их просто больше не нужно. Да и действительно красивых юных особ найти не так уж и просто. Это редкий, ценный товар. Тут же все упирается в кошелек русского царя. А он, по расхожему мнению, считал в это время бездонным. Во всяком случае тридцать-сорок миллионов талеров у него там точно имелось. На черный день…

Петр же промолчал.

Перспектива переселить в Россию несколько десятков тысяч европейских рабочих ему очень пришлась по душе. Да — не красиво. Но ради того, чтобы привезти сюда еще кусочек Европы он был готов и на такое. Тем более, что эта поездка немного отрезвила его. Он ведь Стокгольм и Копенгаген успел посетить. Сравнил их с Москвой. И старые его комплексы как-то ослабли… на контрасте впечатлений. А «ответочку» за проказы действительно пора уже было им дать.

Поняв, что отец не против царевич перешел к обсуждению схемы сотрудничества. Пиратам требовались поставки русского оружия и боеприпасов. Включая артиллерию. Они очень хотели получить те самые 6-дюймовые карронады, слава о которых уже гремела по миру. Да и длинные 6-дюймовые пушки, хорошо отработавшие во время обороны Керчи, тоже их интересовали, наравне с 3,5-дюймовыми. Но уже для укрепления обороны собственных крепостей.

Они не мельчили.

И сразу выкатывали «хотелки» на очень большие объемы поставок. Одних только карронад 6-дюймовых они желали получить пятьсот штук. Или, к примеру, мушкетонов тридцать тысяч.

Аппетиты дай боже!

Любому на зависть!

А главное — им было чем за это заплатить. По данным Голицына в той же Италии, как наиболее уязвимой для берберских пиратов стране, население оценивалось в районе 12–13 миллионов человек. И от пяти до десяти процентов из них являлось ремесленниками и мастеровым людом. В Испании и Франции ситуация была похуже в этом плане. Однако где-то в районе четырех-пяти миллионов рабочих «в профессии» так сказать, на весь регион имелось. Даже десятую часть от них отщипнуть — уже четыреста-пятьсот тысяч. А самые крупные предприятия в России: Пермский и Каширский заводы насчитывали по пятнадцать тысяч работников. Включая всякие артели. Если же усреднять, то это позволяло едва ли не удвоить промышленные мощности России.

Как это вывозить? Вот вопрос.

Этим вопросом и задались.

На одном галеоне «двухтысячнике» от Магриба до Балтики можно человек пятьсот за раз перевезти. Мало. Слишком мало и долго. Да и французский и испанский флоты без всякого сомнения попытаются воспрепятствовать всем этим вынужденным миграциям…

Прием делегации плавно перешел в переговоры. А те затянулись на добрых пять часов, завершившись совместным обедом. Найденное взаимопонимание радовало. Однако требовалось время, чтобы все обдумать. Слишком сложные логистические задачи стояли перед новыми союзниками…

Завершив переговоры, Алексей вышел на улицу.

Прошел к карете.

И отправился по нужным, но не очень важным объектам. Таким, которые давно требовали уже его внимания, однако, было не до них. В конце концов откладывать вечность не имелось никакого смысла. А тут — вон как рано освободился. Он-то прикидывал до вечера сидеть…

Царевич крутил в руках новую поделку Джеймса Пакла со смешанными чувствами любопытства и раздражения. И на то имелись веские причины.

Тот капсюльный револьвер, что оружейник разработал, теперь выпускался. Очень маленьким тиражом. По десятку-другому на предприятии Пакла, и полсотни — на опытном производстве Демидова. В месяц, разумеется.

Мало.

Очень мало.

Но пока так. Все равно пока было не до него. Не самое технологичное оружие не получалось рассматривать как удачное решение при авральном перевооружении. Поэтому его пока отложили.

Делали понемногу.

Для своих.

И не жужжали. Тем более, что переход на унитарный патрон, потребовал бы переделки и револьвера. И вот эту модель воспринимали как временную, считай опытную.

Джеймс думал по другому.

И сегодня донес до царевича простую и в общем-то очевидную мысль. Унитарные патроны при всей их замечательности — вещь дорогая. И еще десятилетия будут недоступны большинству, если не добрый век. России то на весь мир очевидно не хватит. А другие такое освоят очень нескоро. Так что было бы разумно не забрасывать и иные разработки.

Иначе что поставлять союзникам? Или, например, в различные регионы? Да и вообще — унитарный патрон это дорого. Во всяком случае — пока. Из-за чего рынок такой товар покамест не проглотит. Облизываться будет. Но не сумеет даже надкусить. Поэтому, Джеймс и решил в инициативном порядке продолжить заниматься развитием капсюльного револьвера. И сейчас Алексей держал в руках результат его трудов.

Странное изделие.

Очень.

Во всяком случае в его понимании.

Это был капсюльный нарезной карабин револьверного типа.

Исторически они не очень прижились из-за того, что достаточно поздно догадались замазывать каморы после заряжания салом. А без этого прорыв газов приводил к тому, что при выстреле могло инициировать и соседние каморы.

В обычных капсюльных револьверах такая же беда была. Только там, в случае подобной неприятности, не случалось травм. А карабины и тем более винтовки приходилось придерживать за цевье. Иначе ведь сложно целиться. Из-за чего стрелки изредка получали травмы руки разной тяжести. Про замазывание салом царевич не знал, ибо не был специалистом по историческому оружию. Но слышал про инциденты, поэтому и не одобрил работу Джеймса над таким карабином. Объяснив, впрочем, почему.

Тот покивал.

Сказал: «Ядно».

И все равно продолжил.

И вот — результат.

Но какой необычный!

Спусковой крючок прикрывала развитая скоба, которой и осуществлялись манипуляции. В первую фазу движения вперед, она опускала запорную кулису, снимая блокировку с барабана. Во вторую — отводила барабан назад. Когда же скобу тянули на себя, то сначала шток поворачивал барабан, а потом поднималась кулиса, подавая его вперед и надежно запирая в рамке. Ну и производя взвод курка.

Такой подход позволил применить выступающие каморы, которые входили в ствол с казны. Что-то в духе решения Нагана. Из-за чего прорыв пороховых газов получался минимальным и угроза той самой неприятности, которой опасался царевич, практически исключалась. Хотя ничего удивительного в этом решение не было. Потому как Джеймс и так что-то подобное пытался реализовать в своей револьверной пушке, над которой начал работать еще в конце 1690-х годах…

При этом не сказать, что карабин напоминал «часы с кукушкой».

Крупные, кондовые детали основного механизма были достаточно простой формы. Их вполне можно изготавливать штамповкой с минимальной доводкой напильником. А мощный рычаг, которыми осуществлялись манипуляции, позволял игнорировать определенное загрязнение. И надежно как срывать барабан после выстрела, отводя его назад, так и вгонять его обратно, несмотря на нагар.

Да, фрезерные работы данный аппарат требовал. Но только по раме и барабану. И не больше обычного.

— Шесть часов, — гордо произнес Джеймс.

— Что «шесть часов»?

— Мы справились за шесть часов фрезерных работ…

Каморы тоже были интересно сделаны.

В самом барабане сверлилось отверстие побольше диаметров и туда вставлялись эти самые каморы. Их изготавливали из самого мягкого железа и крепили с помощью брандтрубок, которые вворачивались именно в них и своей юбкой удерживали их на месте.

Износились? Надо поменять?

Сняли барабан. Открутили эти самые брандтрубки. Выколоткой выбили каморы. Поставили новые. Закрутили. И готово. Что позволяло компенсировать износ. Сам же ствол в том месте, куда эта самая трубка заходила особо насыщался углеродом. Куда больше обычного. Из-за чего истирание в процессе износа шло в первую очередь у сменных элементов. Если же все становилось совсем плохо, то и ствол можно было поменять. Он ведь из рамки выкручивался.

— Сколько выстрелов сделали?

— Из него? — спросил оружейник.

— Да. Вот конкретно из него.

— Четыре тысячи двести семнадцать. Каморы тут уже поменяли. Свежие стоят. Они где-то триста выстрелов выдерживают вполне уверенно, если не уделять особого внимания чистке. А так, при должном уходе, живут больше пятисот. Я бы рекомендовал каждые пятьсот выстрелов их менять. На всякий случай.

— И что? Не было прорывов?

— За время испытаний — нет.

— Даже с изношенными каморами?

— Даже с ними. Хотя, честно говоря, не представляю, что будет, если своевременно их не менять. Но они достаточно дешевы и просты в изготовлении. С собой вполне можно носить запасной комплект. Хотя бы в прикладе в пенале с инструментами. Не представляю даже ситуации, где за один поход потребуется сделать больше тысячи выстрелов. Но в таком случае ничто не мешает прихватить с собой еще один комплект. Они же легкие.

Алексей сделал приглашающий жест. И Джеймс начал стрельбы. Лично. Заряжал, правда, его помощник, чтобы сильно «не вспотеть». Но главное ведь стрельба. Вот он ее и вел, берясь без всякой опаски за цевьев.

Терпение царевича закончилось после первой сотни выстрелов.

Сам взялся.

Пятидесятый калибр и умеренная навеска пороха давали о себе знать. Выстрелы ощущались весьма комфортно. И на дистанции в сотню шагов по ростовым мишеням он бил вполне уверенно. А ощущение от оперирования скобой… они были харизматичные. Разве что не хватало некоторого удобства, типичного для классической скобы Генри. О чем Алексей и упомянул, предложив переделать ее подобающим образом.

— Сколько по деньгам? — наконец, сделав полсотни выстрелов, спросил он.

— Пока трудно говорить.

— Сколько, если производить будешь ты на своем оборудовании.

— Дорого. У меня ведь всего один пресс. И вообще — считай мастерская.

— И все же.

— Порядка двадцати пяти рублей.

Царевич задумался.

Обычный заряжаемый с дула карабин гладкоствольный и кремневым замком обходился в производстве два рубля семьдесят пять копеек. В переделочном варианте — пять двадцать. А тут — двадцать пять рублей.

Дорого.

С другой стороны Джеймс его может изготавливать пока только кустарно. И совершенно точно при развертывании нормального производства с привлечением подходящего оборудования, цена упадет. Насколько? Вопрос.

Но пять выстрелов выглядели ОЧЕНЬ интересно и интересно. Равно как и возможность выпустить секунд за пять-шесть. Для каких-нибудь кавалеристов в скоротечной стычке подобное бесценно. Потому как, показала собранная им статистика, кавалеристы почти никогда не перезаряжают оружие в рамках одного эпизода. Даже однозарядное. Отстрелялись и по ситуации — либо в рукопашную, белым оружием махать, либо отходят…

— Делай сотню.

— Что? Сотню? Сам?

— Да. Сейчас я пока не могу тебе ничем помочь. Как у Демидова линию полностью развернем — займемся твоим вопросом. А пока — сотню сделаем и проведем широкие испытания. Если все славно выйдет — может под них особо завод поставим.

— Но у нас же совершенно не на что не хватает рабочих.

— Мне тут птичка в клювике принесла новость одну. Возможно, скоро появятся.

Джеймс прямо просиял от таких слов.

— И да…

— Слушаю. — поджался оружейник вперед.

— Попробуй подумать над оптимизацией технологии производства.

— Алексей Петрович, но как? У меня же даже станков нормальных нет. На чем пробовать?

— А литье. Ты его пробовал?

— Литье?

— Езжай к Демидову на опытное производство. Он тебе покажет, что мы придумали с литьем затворного блока новой винтовки. Скажи, что я велел. Хотя… я тебе завтра письмо пришлю, чтобы кривотолков не было. Вот. Посмотри. Подумай. Может рамку и барабан получится отливать, чтобы уменьшить их механическую обработку. Тем способом. Под давлением.

— Но их же отливают из бронзы… — несколько растерялся Джеймс.

— Каморы у тебя все равно сменные и мягкого железа. Так что — можно и так попробовать… посмотреть. Но ты поэкспериментируй с тигельным литьем. По той же схеме. Детали не такие уж и крупные. Думаю, что массивная чугунная форма выдержит такое испытание. Даже хорошо прогретая. Главное подобрать покрытие.

— Я попробую… — растерянно произнес Джеймс.

— Ты попробуй. Я о том Никите особо напишу, чтобы он выделил все потребные мощности опытного производства под эти опыты. Он там все равно сейчас ничем серьезным не загружен. А выпуску твоих револьверов это не должно помешать…

После чего царевич же поблагодарил за службу, попрощался и вышел от него. В сложных чувствах. Ему нравилось это оружие. Хотя он и понимал, что это тупиковая ветвь. Но какой же харизматичный получился карабин. Надо бы для лейб-кирасир его изготовить с откидным барабаном под унитарные патроны, хотя с этим пока можно подождать. Им и таки — за радость. И не только им.

Ну и да… еще что-то однозарядное. Тут Джеймс был полностью прав. Унитарный патрон при всей его пользе вряд ли мог в ближайшие десятилетия сделать погоду на мировом рынке оружия. А Россия там доминировала и было бы глупо терять эти позиции. Да и даже для вооружения армии в удаленных регионах большой вопрос, что выглядело бы лучше. Особенно в крепостях.

Только что делать?

Доводить затвор Фергюсона? С нарезкой уж больно много мороки. Точной. Надо, видимо, пойти другим путем и полистать на свежую голову, что они там за идеи набрасывали во время мозговых штурмов. Да и вообще — возобновить их. Очень уж хорошо они себя зарекомендовали…