Треск штанов

Часть 2 Глава 9

1712, ноябрь, 7. Москва

Алексей довольный вошел к себе в кабинет.

Во временный.

Частью новый дворец уже ввели в эксплуатацию, одно из крыльев, вот он там и разместился. Чтобы не мешать жене, которая вчера родила дочку. Хотя вокруг нее закрутилась суета-сует с месяц как. Женская круговерть. Из-за чего не то, чтобы работать, а и просто находиться там было очень сложно. Этот хаос давил на психику похлеще любых пыток.

Раз.

И ты уже вовлекся во всю эту возню.

Да, все по делу. Но как-то уж много лишних движений и беготни. Из-за чего волей-неволей они вытягивали словно матерый вампир из Алексея… психическую энергию. Он это называл так, потому что не понимал природу данного явления. А избегать вовлечения никак не удавалось, ибо гостевой дворец был все ж таки довольно маленьким.

Так что он пока жил тут.

Уже добрую неделю.

И сразу стало тихо. Работа же стала делаться быстрее и как-то проще…

С утра навестил супругу. Маленького сына с новорожденной дочкой. И отправился по делам.

Лейбниц, впечатленный успехами Ньютона с круговой печью, сумел отыграться и показать, что ничем не хуже. То есть, разработал в инициативном порядке, а потом на свои средства даже построил механическую линию для формовки кирпичей с приводом от паровой машины.

Взял за основу монетную машину, над усовершенствованием которой, среди прочего много трудился. И адаптировал ее под новые задачи и иной формат сырья. Ну и скомпоновал все в конвейер, на который с одной стороны поступала смесь, а с другой — вылезали заготовки кирпичей.

При этом производительность установки оценивалась Готлибом примерно в три миллиона кирпичей в год. Если не увлекаться и проводить регламентное обслуживание ну и выключать на государственные праздники да воскресенья. А ее конструкция получилась настолько кондовой, что при желании можно «лепить» подобные линии буквально в слесарных мастерских. Если, конечно, оснастить их вагранкой для чугунного литья. За исключением самих паровых машин. Те — да, те пришлось бы привлекать со стороны. Но при особой нужде такая механизированная линия работала даже от водяного колеса или ветряной мельницы. Хотя и не так производительно. В комплексе же с круговой печью, созданной Ньютоном, это позволяло принципиально поднять производительность кирпичных заводиков. В несколько раз. Без увеличения количества рабочих рук. И, как следствие, снизить еще сильнее себестоимость изделий.

Ньютон же, присутствовавший на утренней «презентации», к величайшей радости Алексея, стоял крайне задумчивый. Ну а что? Открытая конкуренция. Борьба за пальму первенства.

Исаак сделал первый шаг.

Лейбниц ответил.

Теперь шар был на стороне Ньютона. И было предельно ясно — он не успокоится, пока не сделает что-то этакое, дабы утереть нос своему другу и конкуренту.

Странные у них были отношения.

Там, когда они сидели в разных столицах, дулись друг на друга как мыши на крупу. И старательно пакостили исподтишка. По возможности. А тут, оказавшись в условиях вынужденного сотрудничества, этот настрой чудесным образом перешел в созидательное русло. Ведь над усовершенствованием той монетной машинки они работали вместе. А углядел возможность Лейбниц. И какую возможность!

Заводчики его натурально осыпали деньгами! Да и царь постарался, впечатленный успехом. Точно также, как и Ньютона на эти круговые печи в свое время…

Алексей благодушно улыбнулся.

ТАКАЯ вражда его радовала.

Прямо душу грела.

Ибо ее плодами становились конкретные практические решения, критическим образом повышающие производительность труда в России. И царевич был бы счастлив, если бы все ученые страны не просто возились над какими-то проектами, нередко из-под палки, а активно соревновались между собой. Получая при этом в случае успеха не только одобрение общества и царя, но и деньги. Много денег. Что выглядело особенно славно, ибо «этот презренный металл» повышал их уровень жизни и открывал дополнительные возможности для опытов. В частном порядке…

Секретарь занес поднос с документами. Несколько писем и опечатанная картонная папка.

— Это от кого?

— От Льва Кирилловича пришло. Час назад.

— Распорядись сделать мне кофе.

— Черного? Крепкого как обычно?

— Да. Кофейник. И мисочку кускового сахара да блюдце с дольками лимона…

В первом пухлом, многостраничном письме была краткая сводка от Голицына. По текущим событиям. Он ее каждую неделю подавал в виде панорамы.

Французы, высадившиеся в Александрии, вошли в Иудею и осадили Иерусалим. Не встречая сопротивления. Османских или персидских войск там практически не было. Потому как к этому времени султан стянул уже все свободные силы для борьбы с Габсбургами на Балканах. И сумел даже сильно замедлить их продвижение. Не ввязываясь притом в генеральное сражение, а терзая налетами на фуражиров и обозы. Шах также собрал свои силы в кулак и начал вторжение в Афганистан. Во всяком случае — выступил. Так что ничем помочь не мог.

Одно хорошо — французы действовали пока ограниченным контингентом и не могли быть поддержаны мамлюками. Те завязли по самые уши в войне с Абиссинией. И недавно даже потерпели страшное, просто сокрушительное поражение. Из-за чего в Каире царила паника и суета. На которую французам приходилось оттягивать немалую часть сил. Просто для защиты коммуникаций и тылов.

В Африке вообще мал-мало у союзников России стали налаживаться дела. Кроме успехов правительственных войск Абиссинии, пришло славное известие о крупной победе мосси. Те, наконец, сумели своих противников из недавно возрожденной державы Мали вывести на генеральное сражение. И разбить их. На голову. Просто в пыль. Само собой благодаря русскому оружию, доспехам, инструкторам и так далее. Включая экспедиционный корпус, доведенный до двух пехотных и одного артиллерийского полков.

Строго говоря, эта усиленная бригада и нанесла поражение армии Мали. Приняв на себя весь натиск ее многочисленной пехоты. И тупо ее перемолов. После чего мосси атаковали своей кавалерией, довершая разгром и превращая его в натуральную катастрофу.

Шутка ли? Там полегло все высшее руководство Мали. Из-за чего это варварское, по сути, государство просто рассыпалось. Племена, собранные вокруг поддержанного французами клана, просто передрались за власть. Что стало для мосси огромным облегчением. Слишком уж их истощила эта война. Как ни крути — драться приходилось постоянно против превосходящих сил.

Пираты Магриба начали действовать. Уже. Вон — Голицын написал, что получил голубиной почтой известие о крупном набеге пиратов на Италию. Куда-то под Геную. Подробностей пока нет, но треволнения по всему «сапожку» пошли изрядные. Пираты давненько ТАКИХ крупных набегов не совершали. Дерзких и массовых. И, насколько знал Алексей, хорошо вооруженных. Одних только мушкетонов в качестве аванса они семьсот штук забрали и двести ручных мортирок. Да еще десять тысяч чугунных гранат для ручных… и прочего, прочего, прочего. Все что могли в моменте отгрузить со складов, все описи и передали. Что незамедлительно и сказалось.

А вот в Германских землях все было непросто.

Очень непросто.

Напоминая скорее протухшее, гнилое болото, а не политическую борьбу. Потому как восстание протестантских радикалов Бремен-Фердена и Мекленбурга разгоралось шире и сильнее. И чем дальше, тем лучше становилось видно — здесь явно участвовали не только Вена с Парижем, но и соседе.

Почему? Это не было секретом. Слишком уж болезненно многие воспринимали укрепление России в Нижней Германии. И четверти века не прошло, как в здешних краях «Московию» воспринимали не иначе, как далекое варварское государстве. Дикое и неотесанное, отсталое и примитивное… Сказывалась пропаганда, которую поляки и иезуиты вели уже больше века. Аккуратно с Ливонской войны.

А тут — нате. Два крупных региона Нижней Германии теперь контролировала именно эта дикая Московия. Один так и вообще — вошел вполне законно в состав ее владений. Отчего «лучшие люди города» и прочие «образованные элиты» начали испытывать сильнейшее раздражение. Вот как осознали ситуацию, так и начали. Для чего потребовалось некоторое время. Тем более Бремен-Ферден относился к западным землям Нижней Германии, что лежали чуть ли не на границы с Нидерландами. Где они и где Россия?

Да, открыто все лишь ахали и охали. Причем негромко.

На деле же эти самые протестанты не только имели сочувствующих на территории Мекленбурга и Бремен-Фердена, но большое количество опорных баз на сопредельных территориях. Туда они отходили, там кормились, лечились, вывозя раненых и так далее. При полном попустительстве местных властей, которые, казалось, в упор ничего не замечали и замечать не хотели.

Гнилая ситуация.

Очень.

Прямо мерзопакостная.

И у Алексея от нее аж зубы сводило. Ведь очевидно было — втягивали в долгую войну в регионе. Странную. Не то обычную, не то Гражданскую. Этакий ремейк Тридцатилетней. А оно России надо? Вот он не видел никаких выгод от такой мясорубки.

Речь Посполитая, получившая щелчок по носу, который ей чуть шею не свернул, активно занималась перевооружением. Король, взявший непонятно откуда деньги, занимался устройством армии. В первую очередь пехоты и артиллерии по русском образцу. И к осени 1712 года у него уже имелось десять пехотных дивизий, скопированных чуть ли не один в один с русских. Выучка, правда, уступала. Но десять дивизий это десять дивизий! Больше шестидесяти тысяч строевых! При них по артиллерийскому полку с 3,5-дюймовыми пушками французской отливки. Параллельно король пытался хоть как-то реанимировать гусарские хоругви. По новому. За королевский счет. Так что в целом, все это выглядело как относительно небольшая, но крепкая и довольно опасная армия.

И она укреплялась.

Едва ли не каждый месяц приходили сведения о том, как поляки и литовцы что-то там толковое делали. Оружие, правда, свое выпускать не могли. Обходились импортным. И его явно не хватало. Однако это вообще мало на что влияло в геополитическом смысле.

Как повернется эта армия? С кем готовится воевать? Вопрос из вопросов. Во всяком случае разведка не могла дать на это ясного ответа. Поляки «любили» всех своих соседей. Поэтому генеральный штаб, созданный ими по аналогии с Россией, пытался разрабатывать сценарии войны и Москвой, и с Веной, и с Дрезденом, и с Берлином, и со Стокгольмом. Разом. Плохо. Без опыта. Однако же выявить приоритеты не получалось. Что наводило на нехорошие мысли о том, что в Варшаве знали о возможностях русской разведки и ее интересах, вот и крутили-вертели запутать хотели. То есть, главной угрозой видели именно Россию. Не удивительно. Хотя Алексей и Петр старались максимально сгладить последствия недавней войны. Но куда там… гонор…

Бурбоны же и Габсбурги натурально «жгли напалмом», вызывая у Алексея крайнее раздражение. Потому как их вооруженные силы уже насчитывали триста двадцать тысяч человек при одной тысячи шести сотнях 3,5-дюймовок.

Чудовищная сила!

А ведь в тылах шла подготовка еще двухсот тысяч человек и отливались новые пушки. Прямо натурально — Великая армия собиралась. Как во времена Наполеона. Покамест ей остро не хватало вооружения, но и Людовик, и Иосиф вкладывались в производство основного вооружения. И… а ведь поляки могли вполне присоединится к этому празднику жизни. В том числе и Посполитым рушением. Воевать оно было негодно, а вот в грабежах ничем не уступило бы татарам. А это еще сотня-другая тысяч плохо вооруженных человек.

Беда.

Тучи сгущались.

Нужно было спешить с перевооружением и ответными ударами. С тем, чтобы как можно скорее всю эту партию сломать. Потому как становилось чем дальше, тем более ясно — кто-то основательно вкладывался в Париж и Вену. Добровольно или нет — не важно.

Алексей отложил письмо Голицын.

Отпил кофе.

Помассировал виски.

Хотел накатить стаканчик виски. Но он держался.

Ситуация полным ходом шла к большой, полноценной мировой войне. А такие на его вкус являлись сущим безумием…

Ведь война — это что?

Продолжение политики иными способами.

А политика чем является?

Правильно, искусством управления.

Управления чем?

Хозяйством.

Вот в сухом остатке и получалось, что война просто один из способов хозяйственной деятельности. Мировые же войны в эту парадигму не вписывались совершенно, потому что нарушали принцип рациональности. Иными словами, не окупались. Превращаясь в совершенно людоедский формат войны ради войны. Поэтому Алексей и считал такие дела откровенным бредом и безумием…

Посидел.

Подумал, переваривая происходящее.

Долил себе кофе.

И, тяжело вздохнув, взял папку от Льва Кирилловича. Развязал завязки. Открыл и… замер…

Там лежал эскиз орудия. И это была не 3,5-дюймовая гаубица.

Перед Алексеем красовался достаточно детальный «рисунок» 6-дюймовой «бабахи», явно сделанной на базе корабельной карронады. При этом, судя по приложенной справке, масса установки в боевом положении составила восемьдесят пудов. А накидывать могла на версту двухпудовой гранатой[1]. Не самый лучший результат, но вполне приемлемый. Во всяком случае он бы Алексея устроил более чем.

Немного полюбовавшись еще эскизом, он отложил его в сторону и взял сопроводительное письмо, которое поначалу он просто проигнорировал. Заглянув, по своему обыкновению, сразу в материалы.

Алексей Петрович,

Прошу не судить строго.

Мы много думали над твоим желанием увеличить калибр гаубицы из-за слишком слабого действия. Если ковать его из железа, то быстро мы сделать сможет только из уже налаженных стволов. Однако, если отливать из чугуна, может выйти толк.

Подумали мы, подумали. И решили попробовать, тебя по пустому не тревожа. Изготовили новую форму, чтобы сразу с нарезанным каналом ствола. Отлили мы с десяток изделий. Проверили самым рачительным образом. Осмотрели. Простучали особо вслушиваясь. Отобрали через это три ствола.

Постреляли из первого гранатами. Получилось очень интересно. На сто выстрелов вышла всего одна осечка. Больше пока гранат сделать не успели. Поэтому расстреляли его до разрыва простыми болванками, замеряя дальности от углов возвышения и зарядов пороха.

Второму сделали временный деревянный лафет. Постреляли. Посмотрели, как он себя вел. Подкрепили. Снова постреляли. Железный делать не стали, ибо дорого и долго. Остановились на оковках большей толщины и более массивных деревянных деталях. Продолжили стрельбы до полного расстрела ствола. Потом также, с лафета уработали третий.

Ресурс у всех трех стволов оказался чуть за тысячу. Так что на нее можно и ориентироваться, если также тщательно отбирать изделия.

Сейчас отливаем новую партию и большой запас гранат. Чтобы порох впустую не жечь, будем начинять песком по весу и смотреть на срабатывания взрывателя. Благо, что в землю они глубоко не уходят и искать на полигоне их несложно. Изготовим десять гаубиц и расстреляем их. По результатам напишу.

Надеюсь, мы правильно поняли твою мысль.

Если все верно и испытания покажут подходящий результат, то до конца весны мы изготовим не меньше двухсот таких гаубиц. Это должно позволить перевооружить по одной батарее в каждом из артиллерийских полков. С запасом.

Ведем опыты с более точной и быстрой отливкой заготовок для снарядов. Их больший размер кажется в этом деле изрядным преимуществом. Пока сложно говорить, но если все сложится, то по две сотни гранат на каждую гаубицу к лету обеспечим. Мало. Понимаю, что мало. Но и дело непростое. С 3,5-дюймовыми гранатами вряд ли лучше все спорилось.

Лев Кириллович

Алексей хмыкнул.

Дядя царя подошел к решению задачи творчески. Тем более, что такая технология действительно имелась. И уже пару лет как наловчились отливать чугунные стволы в достаточно хорошем качестве. По методу, при котором форма подогревалась снаружи, а изнутри по полой форме канала ствола, охлаждалась прогоняемым потоком воздуха. Из-за чего сначала застывал канал ствола, а потом медленно-медленно все остальное. Что регулировалось плавным уменьшением подогрева формы снаружи.

Получалась очень добротная пушка там или карронада. Тяжелее железной, кованной. Так как толщина стенкой была увеличена из-за хрупкости чугуна. Но вполне рабочий вариант. Во всяком случае для крепостей и флота.

Вод Лев Кириллович и пошел дальше.

Да, качество нарезов вряд ли получалось хорошим. Но какая разница? Во всяком случае для эрзац-оружия. Позже его все равно можно будет заменить кованным, железным в спокойной обстановке…

В дверь постучали.

— Войдите.

Заглянул секретарь. После чего почти сразу пропустил женщину. Одну из служанок Серафимы.

— Беда, — дрожащими губами произнесла она.

У его супруги была родильная горячка. Ужасная пакость, которая происходит из-за того, грубо говоря, что роды лезут принимать грязными руками…

Получаса не прошло, как Алексей уже стоял рядом с постелью жены и лихорадочно соображал.

Если не делать ничего — ей смерть.

Верная.

А терять жену не хотелось. Несмотря на ее закидоны и попытки манипуляций она ему нравилась. Молодая, красивая, страстная. Да и вообще, становиться вдовцом в столь юном возрасте…

Царевич обвел взглядом присутствующих. Женщины стояли, опустив глаза и с каким-то потерянным видом. Алексей с трудом сдержал желание достать клинок и всех их прямо тут изрубить. Это ведь из-за того, что кто-то из них руки нормально не помыл хлорной водой, как было установлено им, случилась эта беда. А может и все. Вон — старшая с Серафимой приехала. Из ее свиты. И она точно не принимала местные новшества.

Немного помедлив, он вышел и направил в лабораторию, где вот уже несколько лет возились с плесенью. Устойчивого результата у них не получалось. Раз на раз.

— Что у тебя работает? — холодно спросил он.

— Я же писал в отчете, мы не можем…

— Какой из твоих образцов точно работает?

— Можно отравиться. Сильно.

— КАКОЙ? — взял его за грудки Алексей.

— Вон тот… — пискнул руководитель лаборатории.

Царевич отпустил его. Взял закрытую чашку петри. Перелил часть состава в колбу. Закрыл ее притертой стеклянной крышкой. И уже через полчаса вернулся к Серафиме.

Ей было плохо, но сознание сохранялось.

— Пей, — протянул царевич ей стекляшку.

— Что это? — вмешалась та самая повитуха, старшая.

— Лекарство.

— От родильной горячки нет лекарства!

— Поэтому ты не выполняла мои требования и не обрабатывала руки хлорной водой?

— Она грязная! Порочная!

— Она сжигала всю грязь на твоих руках! Грязь, который ты принесла ей смерть! Стража! — рявкнул Алексей.

Заглянул лейб-кирасир из его личной охраны.

— Под арест ее.

— ЧТО⁈

— НЕТ⁈

Все вокруг начали причитать и возмущать.

— ВСЕ ВОН! — рявкнул царевич. — Иначе на ближайших суках развешу!

И, чтобы его таки услышали, выхватил револьвер и выстрелил в потолок. В закрытом помещении выстрел сильно ударил по ушам. И женщины буквально испарились.

— Выпей, — обратился он к Серафиме.

— Не трогай ее. Отпусти домой.

— Она тебя пыталась убить.

— Она хотела как лучше.

— Или сделала это нарочно. Я знаю, у вас религиозные фанатики считают наш брак позором. Уверен, что они тебя уже заочно приговорили к смерти. И она может работать на них.

— Прошу. Отпусти. Это моя последняя просьба.

— Выпей. И я выполню ее.

— Что там?

— Лекарство. Но оно может стать и ядом. Ты умираешь. Так что это просто шанс.

Она кивнула.

Алексей подошел. Осторожно влил ей содержимое пробирки. Мерзкое на вкус, судя по тому, как она поморщилась. И остался с ней сидеть, дожидаясь результата…

[1] 80 пудов установки в боевом положении это 1310,4 кг, верста 2,54 км, 2 пудовая граната — 32,76 кг.