Третий шеар Итериана

Глава 24

Кто-то сказал однажды, что безмятежное счастье скоро приедается и превращается в рутину. Это даже записали в какой-то книге, а Тьен прочел. Давно, когда еще не задумывался о подобных вещах.

Глупость.

Настоящее счастье не станет рутиной. Но легко превратит рутину в праздник.

— Проследи, чтобы Клер застелила постель, а не бросила, как обычно, — велела, собираясь на работу, Софи. — И зубы. Она может полчаса просидеть в ванной, но зубы так и не почистить. Это легко понять — щетка сухая.

— Мочить пока не додумалась? — удивился Тьен.

— Ты еще научи!

Девушка выдернула у него из-под головы подушку и по голове же ею и припечатала. Легонько, в воспитательных целях.

И тут же отскочила, чтобы не получить в ответ.

— Не потакай ей, — погрозила строго. — И раз уж вы без меня решили, что на летние занятия она ходить не будет, пусть хоть почитает перед обедом.

— Перед обедом не выйдет, — шеар вернул подушку на ее законное место и растянулся на кровати. — Мы в кино собираемся, на утренний сеанс. Потом погуляем. Хочешь с нами?

После первой, неудачной попытки он не заговаривал о том, чтобы Софи оставила работу, но пусть сама оценит, что лучше: скучать в магазине в ожидании очередного клиента или весело проводить время с семьей.

— В другой раз, — отказалась девушка. — А ты обещал забрать меня в перерыв, так что не загуляйтесь.

Они собирались проехаться в центр, посмотреть кое-что для дома. Новые занавески, ковер в гостиную, скатерти… Тьен мог бы и сам «поработать» над интерьером, но ему нравилось заниматься этим вместе с Софи. Нравилась ее деловитость и простые, но элегантные решения. Нравилось, как она листает каталоги и придирчиво расспрашивает продавцов…

Жизнь, настоящая жизнь, состоит из подобных мелочей. Все, сотворенное магией Дивного мира, будет лишь жалкой подделкой.

— Все, я ушла, — быстрый поцелуй и еще один, воздушный, уже от двери. — Не скучай!

Он хотел сказать, что уже скучает, но его опередили.

— С нами не соскучится! — успокоил хрипловатый спросонья девчоночий голосок.

Если Клер что-то обещает, можно не сомневаться, что так оно и будет.

Проблем с малышкой у Тьена никогда не возникало.

И постель она застелила, и зубы почистила.

И завтрак приготовила, пока он брился. Правда, пришлось задержаться в ванной, чтобы хозяюшка успела отдраить плиту от сбежавшего кофе.

Люк спал обычно допоздна. Только когда нужно было на процедуры ездить, вставал с сестрами — как ради такого не встанешь? А теперь снова дрых до полудня. Клер говорила, это оттого, что к школе не приучен. А Тьен помнил, как рано будила Софи братишку, когда работала в лавке. Как тащила с собой в любую погоду. Пусть отсыпается…

Но разве дадут?

Клер гремела посудой, разговаривала в полный голос и топала как слон.

— Доброе утро! — прокричала она, едва заспанный брат вышел в коридор. — Я тебе чай заварила и гренки пожарила.

Сердиться на нее при всем желании не получалось, и мальчишка, пробурчав что-то, побрел в ванную.

Вышел оттуда уже умытый, причесанный и полностью проснувшийся. Прошлепал босыми ногами по полу и уселся за стол напротив шеара. Отпил из чашки и поморщился.

— Сахар я еще не клала! — опоздала с предупреждением Клер.

…А Софи пьет несладкий. Как и раньше. Даже когда он жил с ними и покупал всего вдоволь, экономила. Или привыкла уже так…

В который раз за последние дни Тьен поймал себя на мысли, что невольно сравнивает то, что было тогда, с тем, что есть теперь. Вспоминает, ищет сходство и отличия, и неизменно приходит к выводу, что теперь почти так же хорошо, как тогда.

Почти, потому что девять лет назад он еще не знал об Итериане, не помнил темных крыльев ильясу, не ждал ежеминутно, что кто-то из окружения Холгера явится за ним с известием о новом вторжении пустоты…

— Ух ты! — восхищенно выдохнула над ухом Клер. — Как ты это сделал?

Чайная ложечка, которую он вертел в руках, оказалась закручена в тугую спираль.

— Фокус, — быстро нашелся шеар, возвращая ложке первоначальный вид. — Хочешь, другой покажу? Что у тебя в кармане?

— Ничего, — девочка отступила от стола.

— Точно ничего? — он трижды хлопнул в ладоши и торжественно провозгласил: — Из ничего я сотворил три шоколадные конфеты! Тебе, мне и Люку. Проверь.

— Нет там никаких конфет, — даже не пощупав карман, замотала головой малышка.

— Есть-есть, — сдерживая смех, уверил ее брат, тоже видевший, как Клер тайком стащила сладости из вазочки. — Тьен — великий волшебник. Раз он сказал, что есть, так делись.

— Надо же, и правда, конфеты! — наигранно удивилась плутовка, выворачивая карманы. — Тьен, а наколдуй мне еще эклеров и пастилу.

— Наколдую, — пообещал он. — Сразу же после фильма, в ближайшей кондитерской.

В кино собирались большой компанией. Помимо их троих — все дворовые друзья Люка. В авто разместились с трудом, но без обид. Пока ехали, руки и взъерошенные головы торчали из окон, вызывая улыбки на лицах встречных прохожих.

Кинозал был полон. На галерке расселись шумные студиозы, пришедшие не столько посмотреть фильм, сколько испортить удовольствие от просмотра остальным. Едва свет погас, и на экране замелькали первые кадры, они принялись свистеть и улюлюкать, а появление хорошенькой героини сорвало несколько грубых выкриков. На присутствие шеара юнцы явно не рассчитывали.

Он утихомирил их быстро и ненавязчиво. Молодежь вдруг заскучала, осознала бессмысленность подобного времяпрепровождения и решила покинуть зал.

Но фильм от этого интереснее не стал. Погони, перестрелки, «пылающие страстью» глаза героев. Глядя на экран, Тьен чувствовал себя больше итерианцем, нежели человеком, и недоумевал, как можно превратить историю, полную смертей, в развлекательную картину. Герой без лишних угрызений совести расстреливал преследующих его врагов, небрежно сдувая вылетающий из длинного ствола револьвера дымок. Героиня, жеманно охая, перепрыгивала через трупы…

А дети смотрели, не отрывая глаз, видя в этом смешении грязи и лжи романтику приключений, отвагу, честность и искренность чувств. Но на то они и дети.

— Мы еще погуляем! — предупредили они по возвращении домой.

Да уж, лучше пусть погуляют.

С честью выполнив добровольно принятые на себя обязательства, от похода в кинотеатр до наколдованных эклеров, Тьен поднялся в квартиру, чтобы переодеться. Поездка в авто, набитом уминающей шоколад и мороженое детворой, не лучшим образом отразилась на костюме, и отправляться в таком виде по магазинам с Софи было никак нельзя.

Благо времени оставалось достаточно даже на то, чтобы принять ванну.

После пыльных улиц и душного зала приятно окунуться в прохладную воду, закрыть глаза и полежать в тишине, не думая ни о прошлом, ни о будущем, полностью доверившись целительной стихии.

Не спешить.

Расслабиться.

Уснуть…

Софи нравилось работать с Хлоей, но в то же время девушка испытывала нечто сродни ревности. Она помнила, как начинала сама, как училась на маленьких, но обидных ошибках, как порой отдавала только что заработанное в уплату за сломанные или увядшие по недосмотру цветы. Новенькой же все давалось с первого раза. Казалось, любимое дело, которому Софи отдала столько времени и сил, предавало ее, уходя в чужие руки.

«Что-то приходит, что-то уходит, — успокаивала она себя. — Зато у меня теперь есть Тьен. И Люк здоров».

К тому же, теперь было на кого оставить магазин, чтобы заняться своими делами.

Дом готовили к продаже так, чтобы новый хозяин, будь у него такая нужда, мог вселяться с первого дня. Но Софи претило въезжать в чужое жилище. Сначала этот дом должен стать их. Передвинуть мебель, сменить ковры, повесить новые занавески и картины на стены, расставить цветы на широких подоконниках — она запланировала немало дел и еще больше трат, все еще немного смущаясь того, что они в большей мере лягут на Тьена.

Но уже не сомневалась.

Не удивлялась, отрывая листочек календаря и считая в уме, сколько дней прошло с тех пор, как он вернулся.

С ним всегда так. В прошлый раз он тоже вошел в их жизнь внезапно и навсегда… как казалось. А потом пропал на долгие годы…

Софи гнала эти мысли, заставляя себя думать о доме, о свадьбе, о пышном белом платье, которого сразу не хотела, а после передумала — ведь не каждый день надеваются подобные наряды. Представляла, какими чудесными выйдут снимки. Рене — прекрасный фотограф, и свадебные альбомы он делает великолепные, потому ей, однозначно, нужно быть в платье. А уж букет она для себя сделает…

Колокольчик звякнул, извещая о приходе покупателя.

— Хлоя, — позвала Софи негромко. — Займись, пожалуйста.

Ей не хотелось обслуживать вошедшую в магазин клиентку, чей траурный наряд никак не гармонировал с ее белоснежными мечтами, а новенькой нужно практиковаться. В том числе в создании похоронных венков.

Но помощница отчего-то замешкалась, и пришлось самой подойти к прилавку.

— Здравствуйте.

Посетительница в ответ медленно склонила голову, словно для того, чтобы продемонстрировать элегантную черную шляпку, к которой была пришпилена непроницаемая вуаль.

— Я могу вам что-нибудь предложить?

— Розу, — коротко приказали из-под вуали.

— Одну розу? — переспросила на всякий случай Софи.

— Да.

— Какую?

— Любую.

Девушка вытащила из вазона цветок с темными, почти черными бархатными лепестками и показала покупательнице.

— Такая вам нравится?

Она и не думала насмешничать, чужой траур — дурной повод, но показалось, что именно этот сорт подойдет немногословной незнакомке.

— Очень, — после паузы будто бы удивленно ответила женщина.

— Упаковать?

— Нет. Я возьму так.

Она протянула тонкую изящную руку и резко вырвала у Софи цветок.

Девушка ойкнула: шипы оцарапали пальцы. А странная покупательница в тот же миг перехватила ее запястье и дернула на себя.

Нужно было закричать, вырваться, но голос и тело перестали слушаться. Ища спасения, Софи обернулась к Хлое, но та застыла на месте, устремив перед собой невидящий взгляд, и стояла так, видимо, с того самого момента, как женщина в черном появилась в их магазине.

— Бедная маленькая Софи, — прошептала она, стирая проступившую на коже девушки кровь. — Больно? Нет, это не больно, поверь…

Женщина откинула вуаль, поднесла к губам и облизала измазанный в крови палец. Но не само это действо испугало девушку. Расширившимися от страха глазами она смотрела на бледное нереально прекрасное лицо, вновь чувствуя себя маленькой перепуганной девочкой. Даже холодно стало, совсем как в тот день.

— Узнала, — поняла незнакомка. Или знакомка — имя ее, как и все, случившееся много лет назад, мгновенно всплыло в памяти. — Конечно, узнала. Однажды встретившись с кем-либо из детей стихий, человек запомнит его навсегда и узнает даже спустя годы, если тот сам не пожелает обратного. С Этьеном ведь тоже так. Он еще удивлялся, глупый мальчишка.

Дышать стало легче, и Софи почувствовала, что может говорить.

— Вы здесь из-за него? — спросила хрипло. — Преследуете, снова.

— Нет, малышка, — Лили, тогда ее звали Лили, покачала головой. — Это ты преследуешь его уже долгое время и никак не отпустишь. А он не хочет отпускать тебя. Думаешь, это судьба?

«Это кошмар, — подумала Софи. — Вернувшийся детский кошмар».

— Есть только один способ проверить, — сказали ей.

Голова закружилась, и девушка провалилась в разверзшуюся под ней пропасть.

— Сейчас будет по-настоящему больно, — предупредила ее Лили за миг до того, как в голове что-то с треском разорвалось, а тело пронзила судорога.

Почти тут же ноги почувствовали твердую поверхность, но стоять Софи не смогла и упала навзничь. А когда попыталась подняться, ее стошнило.

— Это нормально, — женщина в черном протянула ей белый платок.

«Почему белый?» — успела удивиться Софи прежде чем, к огромному своему облегчению, потеряла сознание.

Она пришла в себя на ажурной каменной лестнице.

Каменная и ажурная. Прежде и в голову не пришло бы, что камень, словно нить, может сплетаться в замысловатую вязь, образуя веером расходящиеся от центральной оси ступени, огражденные тонким кружевом перил.

А еще — никогда она не думала, что человек, лишившись чувств, способен идти куда-то.

Но Софи тем не менее шла. Не понимая, куда и зачем, отрешенно рассматривая искусный рисунок каменной вышивки из-под падающего на лицо капюшона, ярко-красного — такого, что в первый момент ей показалось, что кровь заливает глаза.

Кто-то надел на нее этот плащ — шелковую накидку без рукавов — и завязал под подбородком тесемки. Кто-то, кто шел впереди нее по лестницы в таком же плаще, только черном, совершенно черном… Шел куда?

Софи остановилась. Коснулась рукой перил. Отшлифованный камень был теплым и пугающе настоящим.

Она обернулась назад: лестница терялась в темноте. Будто бы обрывалась, и не было никакого желания повернуть. А впереди, вверху горел свет.

Раздумья длились не больше секунды, и девушка продолжила подъем.

Ступеньки, казавшиеся бесконечными, закончились неожиданно. Лестница уперлась в стену, украшенную барельефом: высокие воины в старинных доспехах с лицами, скрытыми под забралами шлемов, стояли по обе стороны увитой плющом арки. Мастерская работа, но не скульптурой же любоваться ее сюда привели?

— Приветствую вас, стражи памяти, — женщина в черном поклонилась стене.

Сумасшедшая…

— Приветствую тебя, Эллилиатарренсаи Маэр, старейшая рода Хеллан.

Сначала послышался голос, низкий и раскатистый, как эхо в пещерах, а затем один из каменных воинов шагнул из стены. За ним — второй. Арка между ними превратилась в высокую двухстворчатую дверь… Но дверь — это мелочи в сравнении с ожившими статуями.

Софи тихо вскрикнула и отступила назад, поздно поняв, что за спиной у нее уходящая в темноту лестница, по которой она сейчас покатится кубарем…

Не покатилась. Каменная лоза перил в мгновение расплелась, чтобы бережно подхватить ее и поставить на место. Рядом со странной женщиной. Прямо перед грозными стражами.

— Кто твоя гостья, старейшая?

Лили — конечно же, это была она — посмотрела на Софи, словно ожидала, что девушка сама ответит на этот вопрос. Но не дождалась.

— Мы для того и пришли, чтобы это узнать, — сказала она. — Возможно…

Голос женщины стал тихим, слова — неразборчивыми, но стражи почтительно поклонились и расступились, пропуская их к двери.

Вслед за своей провожатой Софи вошла в просторный круглый зал. Осмотрелась, надеясь хоть в чем-то отыскать объяснение случившемуся с нею, но стены хранили молчание, а потолок… Потолка не было. Вернее, он как будто был, она чувствовала, что был, но вместе с тем четко видела ночное небо и яркие звезды.

Звезды пугали.

Незнакомые. Чужие.

Софи с детства помнила пересекавшую небосвод Дорогу Туманов, мерцающую россыпь Танцовщиц и Негасимое Око — самую яркую звезду, издревле указывавшую морякам путь на север.

Здесь их не было.

— Где мы? — поборов страх, отважилась спросить девушка.

— В хранилище памяти. В архиве, если тебе так привычнее.

Софи не видела ничего привычного. В архивах — уставленные пыльными книгами и папками шкафы, столы, стулья для посетителей, а тут — голые стены и большой шар из белого камня в центре.

Но не об этом речь.

— Вы не поняли. Где мы? Вообще. И зачем?

— Где мы, кто мы, зачем мы… Так много вопросов, — Лили откинула на спину капюшон и распустила тесемки плаща, позволив ему соскользнуть на пол. Тряхнула головой, и длинные золотистые волосы рассыпались по плечам, укрывая ее не хуже сброшенной накидки. — Начнем по порядку. Где мы — это проще всего. Мы в Итериане. В мире, стоящем в основании Великого древа, в мире, который дал жизнь всем остальным мирам и с тех пор хранит их от гибели. В Дивном мире, как пишут в ваших сказках.

В услышанное Софи поверила тут же, хотя разумнее было бы предположить, что кто-то из них, она или Лили, сошел с ума. Или обе сразу.

Но нет. Итериан. Дивный мир.

И кто знает, что там с Лили, а Софи вполне в своем уме.

— Люди обычно легко принимают это, — кивнула в такт ее мыслям златовласая красавица. — Они — нередкие гости у нас, и было бы несколько проблематично, если бы пришлось годами убеждать каждого, что он не повредился рассудком, а на самом деле попал в иной мир, населенный сказочными существами.

— А вы, значит, — сказочное существо? — немного уязвленно спросила Софи, от которой не укрылась насмешка в словах собеседницы.

— Смотря, в какие сказки ты веришь. Итериан населяют дети четырех стихий. Я — альва. Рожденная землей.

Альвы, Софи это помнила, — светлые создания, хранители лесов, добрые и милосердные… Но это, как ей только что сказано, смотря, в какие сказки верить.

И все же альва. Одна из детей стихий, которых, и захочешь забыть, не забудешь…

Девушка вздрогнула, вспомнив эти слова и те, другие, последовавшие за ними. Вопрос сам собой сорвался с губ:

— А Тьен… кто?

Альва молчала.

Смотрела на нее и молчала.

Тишина между ними сделалась осязаемой, душной и вязкой. Дышать стало трудно, и Софи, дрожащими пальцами распутав тесемки, сбросила плащ.

— Ты хочешь это узнать? — спросила наконец Лили.

— Разве не за тем я здесь?

— Ты здесь, потому что я тебя привела. Но хочешь ли ты сама знать ответ?

— Да, — сказала девушка, не задумываясь, ибо начни она думать, промедли хотя бы секунду, страх перед неизвестностью победил бы, и она все отдала бы, лишь бы забыть обо всем и вернуться домой.

Домой. К Тьену. К тому, кто нужен ей, независимо от того, кто он, вор из Торговой слободы или какой-нибудь сказочный альв.

— Да, — повторила Софи уверенно.

Он нужен ей, кем бы он ни был, а значит, нечего бояться.

— Подойди, — позвала ее Лили, первой приблизившись к шару в центре зала. — Дай руку.

Помня о том, что ее прикосновения ничего хорошего не сулят, девушка опасливо отвела руки за спину.

— У нас мало времени, — укорила за нерешительность альва, — а чтобы объяснить тебе все на словах, уйдет не один час.

Софи подумала, что сейчас, должно быть, снова будет больно.

— Боль бывает разной, — тихо сказала Лили. — Но я не позволю ей стать невыносимой.

Теплые пальцы коснулись руки, погладили ласково. Этот жест не вызвал отторжения — напротив, стало спокойнее, сердце уже не пыталось выскочить из груди, проломив ребра, дыхание выровнялось, в голове прояснилось…

Но лишь до тех пор, пока альва не прижала ее ладонь к шару.

Белый камень, сначала холодный, нагрелся под рукой. Засветился… Камни не светятся, это ненормально… Но в Дивном мире иные нормы.

Зал погрузился во мрак, и на какое-то время единственным источником света оставался каменный шар. А потом…

— Нужно дотронуться до этого булыжника?

Не веря себе, Софи медленно повернула голову на голос и закусила губу, чтобы не вскрикнуть.

Тьен. Ее Тьен. Семнадцатилетний мальчишка, которого она в последний раз видела на галдящей улице рядом с врезавшимся в столб автомобилем, прихрамывая, подошел к шару и остановился. Так близко, что можно прикоснуться… И рука поймает воздух, пройдя сквозь видение прошлого…

— Да, дотронуться и вспомнить, что было вчера. Не нужно составлять мысленный отчет, просто вспомни.

Лили давала указания со стороны. Она не изменилась. Она, наверное, вообще не меняется. Только одежда другая — длинное черное платье с широкими рукавами.

И на Тьене чужой наряд — рубаха до колен, высокие кожаные сапоги… А глаза такие усталые…

— Да понял я, — он нервно дернул губой, открывая прореху в ровном ряде зубов, — не дурак.

Его ладонь коснулась камня рядом с рукой Софи, и на хранилище памяти вновь обрушилась тьма…