Тревожная ночь

I

Павел почувствовал, как сжалось сердце. Не дал лишь ему разойтись, овладел собой, думая: никакой же причины для переживания. Всё вроде бы в порядке. И дома, и на работе. Особенно дома. Чрезвычайно нежное, тёплое письмо прислала Наталья с дороги. Просит, чтобы берёг себя, о ней не беспокоился, потому что группа хорошая, ей по душе. В свою очередь, она тоже понравилась всем - сделали ей туристы хороший подарок. Павлу это будет большой сюрприз, когда она вернётся домой.

Взглянул на календарь - на видном месте держит его, делает там отметки, - те дни, когда нет Натальи, поочерёдно зачеркивает. Так, кажется ему, ждать легче. Две недели прошло, как сопровождает жена экскурсионную группу, и вот должна приехать. Квартиру ещё вчера, заранее, убрал, на комод поставил букет из красных и белых роз, которые больше всего любит Наталья. Не забыл про шампанское...

Не потому ли и защемило сердце, размышлял, что впереди радость встречи с близким человеком, которого очень любит, даже можно сказать - обожает. Хороша же она, лучших нет, кажется, на свете! Потянулся к телефону - может, она уже и дома? Так хотелось услышать её голос, то, как волнующе говорит она в трубку: «Алло-о?..» Передумал: будет иметь мужскую выдержку, подождёт.

Рука с пером, однако, задрожала, и пятно туши расплылась по чертежу. Занервничал: что с ним такое творится? Работа не идёт, и день - как целая вечность, хотя сейчас - суббота, в бюро работают только до четырёх. Пора бы и в отпуск, лето ведь прошло. Но без Натальи - как? А Наталья освободится только посреди осени, когда уже закончится туристический сезон.

Ещё раз взглянул на календарь: всё-таки совсем мало она бывает дома. Даже упрекал её. Не слушает, смеётся - так ли нравится ей ездить с иностранцами? Когда она училась во Львове на факультете иностранных языков, то мечтала сначала о том, чтобы стать переводчицей, потом захотелось ей стать стюардессой на международных трассах, чтобы все страны, весь мир облетать. Вместо мировых путешествий теперь имеет обычный маршрут, приземлённый и однообразный, который ему, Павлу, давно бы надоел. Но Наталья - странно! - из каждой поездки приносит домой новый интересный рассказ - такая уж у неё бурная фантазия, что даже в обычном всегда видит она необычное? Много раз хотел об этом поговорить с женой, но, когда она бывает дома, разве о чём-то серьезном с ней поговоришь? Не раз бывает так, что они не успеют и порадоваться встрече, как Наталья снова спешит в дорогу. Неужели и на этот раз сердце что-то такое предчувствует?

Представил Павел, как бы он обрадовался, если бы теперь Наталья позвонила и вдруг сказала: «Всё, больше не еду... Пора, в конце концов, и для семьи жить.»

Звонка не было. Успокаивал себя: если бы она приехала, первым делом ему бы позвонила. А впрочем, чего думать об этом? Беспокоится и тянется к трубке, будто он не верит, что женщина его любит, хочет проверить её. Разве это любовь? Откинулся на спинку стула. А сердце...

Не выдержал, позвонил домой. Заслышались короткие, отрывистые гудки. Кровь ударила в виски - значит, Наташа уже дома, но звонит не ему, кому-то другому? Или автомат не сработал как следует, - бывает же иногда, что набираешь один номер, отвечает другой. Перезвонил - и снова короткие гудки.

Не понимал: с кем же говорит Наталья? С кем-то из подруг, которых, разумеется, у неё немало - разве ему не звонили, допытывались, когда вернётся Наталья? Не могут теперь наговориться вволю, потому что за две недели у каждой полный рот новостей!

Решил ждать: должна же родная женщина и о нём, своем муже, наконец вспомнить! Но дождаться не мог. Прошло пять, а потом и десять минут - телефон был занят. Не мог усидеть на месте - не отпроситься ли у главного инженера, чтобы отпустил домой? Коли не нужно было бы объяснять, что оно и к чему! Засомневался: как об этом сказать чужому человеку? Ему же нет никакого дела до твоих интимных дел.

Подумал на своего младшего брата - Геннадия, студента. Одно время он жил в их квартире, а потом перебрался в общежитие: Наталья настояла - мол, ей неудобно, что посторонний человек в квартире. Однако Павел оставил Геннадию ключ - если захочет, то пусть приходит к ним, учится - в общежитии не всегда это удобно. Генка и пользуется такой возможностью - особенно, когда Наташа в поездке с туристами. Генка! Да, это Генка повис на телефоне! Павел облегченно вздохнул: вот сорванец! Очень непутёвый его младший брат, многим девушкам дурит головы, а любит ли кого-то по-настоящему? Хотя бы Наталью, двоюродную сестру, за которой тоже ухаживает? Сел себе за телефон и каждой знакомой твердит о любви!

Павел забеспокоился, чтобы случайно брат не нашёл шампанского, ведь как отпразднуют с Натальей встречу? Иногда после брата, да ещё если кого-то приведёт, - не найти ни крошки. Наверное, назло Наталье так делает, потому что не в согласии они, друг друга недолюбливают; как-то почувствовал Геннадий, хотя никто ему о том не говорил, что это она нажала, чтобы у них не жил. Павел набрал снова телефонный номер своей квартиры. Наконец дозвонился - услышал, как там весело запел звонок. Но никто не поднимал трубку. Кто же перед этим звонил из его квартиры - Наталья, Геннадий? Из головы не выходила Наталья. Не одну группу уже встретила и провела она, всё у неё рассчитано почти до минуты, поэтому привыкла возвращаться точно в указанное время.

Может, кого-то встретила? Уже не один ему говорил: очень милая, мол, у вас женщина, каждый вам позавидует.

С удовольствием это всегда слушал, а сам себя спрашивал: за что, за какие способности выбрала его среди всех красавица Наталья? Наверное, видела в нём какое-то преимущество? Сам в себе этого не находил и очень боялся, чтобы Наталья случайно не поняла, не прочитала его мыслей, не почувствовала, что его смущает.

А вдруг так же и она что-то утаивает от него? Привыкла же на той работе чувствовать себя, как на сцене? А в конце концов - сама жизнь - спектакль, только в одном случае - комедия, в другом - трагедия... Или же всё вместе. Тогда Наталья - лучшая артистка на свете, а он... что там он!

Павлу показалось, что кто-то тайно за ним наблюдает. Оглянулся и покраснел: нервы такие возбужденные, что уже и себе самому не верит...

Встряхнулся - необыкновенно громко зазвонил телефон. Поспешно схватил трубку. Наталья! - сразу мелькнуло в голове. Да нет, была это не Наталья, а секретарша директора. Сообщила:

- Вам письмо, Павел Николаевич!

- Письмо?

- Удивляетесь?

- Разве в том, что для меня есть письмо, есть что-то странное?

- Не знаю, - ответила секретарша и добавила после короткой паузы: - На столе у меня. Сами зайдёте, или занести?

Положил трубку и высоко поднял брови: что за письмо? Ведь никто никогда ему на завод писем не присылал. Всю корреспонденцию получает дома. От Натальи у него никаких секретов. Может, кто-то из коллег по конструкторскому бюро, который сейчас в отпуске? Что-то пришло на ум человеку и не терпится, хочет сообщить, посоветоваться. Иначе бы кто писал на работу?

А секретарша, вставая из-за стола, пытливо взглянула на него, будто заподозрила в грешном деле:

- Сокровенное письмо.

- Почему сокровенное?

- Не знаю. Так мне кажется, - улыбнулась.

Павел замешкался: он слышал, что секретарша пренебрежительно относится к мужчинам, мол, все одинаковые, каждый только и думает, как бы в гречку вскочить, чтобы никто того не знал, не ведал. Может, таких она и встречала, но это - не он. И уже хотел её попросить - пусть сама откроет и зачитает, что там ему пишут. Но заколебался: а что, если речь идет об интимном, что только он один должен знать? Снова покрутил в руках письмо, присмотрелся к нему, как будто не верил, что адресовано ему. Не указано лишь, кем написано, отправлено. Как будто нарочно прислали для того, чтобы секретарша могла дать волю бурной фантазии - очень уж любопытна она к чужим делам, всё хочет знать, особенно кто с кем встречается.

Проходили мимо Павла рабочие, здоровались служащие, но он никого из них не замечал, смотрел на письмо. Обычный конверт с четырёхкопеечной маркой на нём. На размазанном штампе не мог различить ни одной буквы. Боязливо оглянувшись, склонился над столом, спрятал письмо в ящик, а уже там медленно разорвал конверт. Вынул небольшой, перегнутый листок. В глаза сразу упало:

«Совсем того не знаете и не подозреваете, дорогой товарищ, что вы рогоносец...»

Павел нахмурился. Не может того быть! Письмо анонимное, никакой подписи - от друга или недруга? И прикипел дальше к бумаге:

«...что рога вам наставила жена, красавица Наталья, которая любит называть себя Афродитой - и этого, вероятно, не знаете? Тогда советуем: пристальнее присмотритесь к этой Афродите, потому что рога, которые носите, похожи на оленьи, широко разветвлённые - каждый охотник позавидовал бы такому трофею. Будьте, правда, осторожны, иначе испугаете предательницу, станет ещё хитрее и на крючок вряд ли попадётся...»

Он не верил и не хотел верить! Кто-то жестоко над ним наглумился. Наталья же всегда добрая, нежная - такая, что нежнее, кажется, и нет. Или только притворяется доброй и нежной? Она играет роль, а он, ослеплённый любовью, ничего не видит! Как и каждый муж, который позже всех узнает об измене жены. Не горит - не дымит!.. А может, какой-то завистник хочет их поссорить? Подбросил письмо, а сам наблюдает - ну, что из этого выйдет? Сквозь замочную скважину заглядывает! Со всей силы Павел толкнул дверь, чтобы тот, кто тайно за ним наблюдает, не успел и опомниться. Но в коридоре пусто...

Остановился возле широкого окна - конструкторское бюро на самом высоком этаже. Напротив нет ни одного высотного дома, а поблизости - только старый одноэтажный - бюро пропусков, зелёный сквер вокруг... И оттуда тоже на него, Павла, никто смотреть не может...

Потёр ладонью лоб: о, если бы это был сон! Но теперь хоть бы и хотел заснуть, то вряд ли смог бы. Анонимное письмо совершенно взволновало его душу, и теперь она волнующаяся, пугливая, беспокойная - и не знает он, что ему делать: или скорее идти домой, или заблудиться где-то далеко, побыть наедине - может, успокоится или что-то разумное придет в голову? Но сразу изменил мысль: надо обо всём спросить Наталью, пусть сама скажет...

Глянул на часы - четыре часа.

Побежал к лифту, на ходу накидывая на себя плащ. Несколько раз нажал на кнопку - кабина не подходила. Полетел по ступенькам Павел и выбежал на улицу. По сторонам поглядывал, нет ли поблизости кого-то из врагов. Но вдруг решил: будет вести себя так, чтобы никто ничего и не заподозрил, даже чтобы автор анонимки стоял с открытым ртом.

В мыслях всё же повторял строки, вычитанные из письма, хоть и отвергал их - ничему не верит! Не может того быть, чтобы Наталья - кто, кто, а Наталья! - изменяла ему, никаких на то доказательств! И лучше будет даже ни о чём не расспрашивать дома, не говорить о письме - зачем им в редкую минуту, когда встречаются, отравлять настроение.

Ругал теперь автора письма: если настоящий друг, то почему прячется, пусть придёт и в живые глаза скажет - так, мол, и так, твоя жена изменница! И докажет, убедит. Чтобы не было никакого сомнения...

Но вот автобус подкатил, двери распахнулись и закрылись, Павел оказался в тесном человеческом окружении.

Сошёл остановкой раньше, потому что нечем было дышать. Да и хотел погасить возбуждение, чтобы Наталья хоть на первое время ничего не заметила. Он должен быть возбуждён от радости, что жена дома! Но тяжело успокоиться, когда в душе покоя нет. Напрасно уговаривал себя, что ничего страшного не произошло и не произойдёт, что будут жить они с Натальей, как жили до сих пор, а врагов их уничтожит собственная злоба.

Время от времени Павел останавливался и поглядывал на прохожих - казалось, что все какие-то равнодушные, никто даже не повернёт головы, не заглянет ему в глаза. Разумеется, у каждого свои заботы, хлопоты, но таких, как эта, у него, нет ни у кого! Или есть? Город большой...

Почувствовал, как неожиданно тяжело ему стало подниматься вверх, завладела им усталость. Недаром говорят врачи, что больше всего уничтожают тревога и беспокойство. Злорадно засмеялся: да нет, он, Павел, ещё не такой старый, чтобы иметь уничтоженные нервы! Мелкие неприятности - разве на них надо так обращать внимание? Войну же не прошёл, как, например, их главный инженер. Весь в рубцах от ран, но его выдержке позавидуешь. При худших обстоятельствах не даёт воли чувствам.

Отдышался немного возле своего дома, потом перед дверью квартиры. Тихо, осторожно вставил ключ в замочную скважину и удивился: дверь была не заперта, подалась сразу вперёд. Павел услышал, как Наталья сказала кому-то: «Хорошо, котик, как хочешь...» - и положила трубку, потому что, наверное, услышала, что кто-то вошёл.

Павел застыл на месте. Наталья выбежала навстречу:

- Ты, Павлик? - и всплеснула руками: - Что с тобой, почему ты бледный? Плохо тебе, нездоровится? Дорогой...

- Голова почему-то... закружилась.

- Иди, я помогу.

Осторожно подвела его к дивану, посадила, сама преклонилась у его ног. Смотрела в глаза, и он смотрел Наталье в глаза, думая: они каждый раз иные, её глаза, - то голубые, то серые, то какого-то странного, неопределённого цвета. Но он счастлив, что теперь эти глаза смотрят на него с нежностью и любовью. Он счастлив... И провёл ладонью по ее волосам:

- Слышишь меня?

- Да, Павлик, слышу. Только ты молчишь. Хочешь мне что-то сказать? Говори...

Павел выждал минутку и выдохнул:

- Я люблю тебя!

- И я тебя люблю, Павлуша...

- Правда?

- Сомневаешься разве? - и снова пристально посмотрела в глаза, переспросила: - Сомневаешься?

- Разве сомневаюсь?

- Тогда почему ты спрашиваешь?

- Спрашиваю... - смутился Павел. - Видел страшный сон: будто бы ты меня разлюбила, хочешь развестись.

Засмеялась, заложив за голову руки:

- Разве лучше тебя я найду? Ведь один ты только такой...

- Какой?

- Такой... - И, насторожившись, будто что-то заподозрив, Наталья вздохнула: - Всё-таки что-то творится с тобой... Может, на работе какие-то неприятности?

- Нет, на работе хорошо.

- Что же тогда?

- Скучал по тебе, испугался...

- Что же могло тебя напугать?

- Говорил, плохой сон...

- Странный, разве ты всё ещё спишь? Разве ты не видишь, где сон, а где реальность? Рядом с тобой я, Павлик. Или тебе кажется, что это не я, а какая-то другая женщина?

- Ты, Наталья. Другой не хочу.

- Я тоже... - Вскочила, подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

Павел молча следил за Натальей. Думал: для него прихорашивается, своего мужа. Может, действительно любит?

Вернулась Наталья к Павлу, присела на диван и положила голову ему на плечо:

- Я тоже очень соскучилась...

- Не знаю, - вырвалось у него.

С удивлением отшатнулась:

- Не знаешь?

- Прости...

- Что с тобой? Может, ты к кому-то меня приревновал? Павлик!

Не ответил.

- Откровенно говоря, мне это даже нравится, ведь ревнуют только от любви.

Не знал, что говорить жене Павел. С уст само сорвалось:

- А котик?

- Что за котик? - мило засмеялась - Так вот оно что!

- Кто он такой, твой котик?

- Мой котик, это правда... Подруга одна, из ювелирного магазина. Смешная, всегда рыбкой меня называет, так я её назвала в ответ котиком. Приятельница моя.

- И Наталья тут же подошла к телефону, набрала какой-то номер: - Это ты, котик? - продолжила в трубку: - Кто-то прервал нам разговор, котик...

Павел не слышал дальше, что она говорила - так был взволнован. Оглядывался вокруг, будто впервые видел свою комнату. Что здесь творится? Кавардак настоящий! Розы на комоде перевёрнуты, на столе пустые бутылки, разбитый бокал. Быстро к холодильнику - и шампанского нет? Чем же они отметят Наташино возвращение? Вскипел: у Геннадия ключ надо отобрать, потому что это его, только его работа!

Поняла Наталья, что у Павла на уме, и обе руки положила ему на плечи:

- С какой-то шлюхой здесь был! Еле выгнала их!

- За Веронику тебе мстит... - напомнил жене о её двоюродной сестре.

- Может. Только я не допущу того, чтобы он честную девушку обманывал. Не видать ему Вероники, как своих ушей! Всё ей теперь расскажу, чтоб не была глупая, не верила гуляке...

«А что, если и эту анонимку подбросил Геннадий?» - сообразил Павел. – «Хотел таким образом отомстить Наталье... Но почему она так смущена?»

Убеждала Наталья Павла, уговаривала, чтобы не сомневался в ней, ничему не верил, что бы ни услышал о ней, а он беспокоился: зачем перед ним оправдывается так? Опережает события? Предчувствует, что всё же он когда-то обо всём будет знать, узнает таки? Как узнал сегодня из анонимки?

И рука потянулась в карман за письмом. Куда же оно делось? И в коридоре, в плаще, ничего не нашёл. В автобусе выпало, когда вынимал талон на проезд?

- Ты что-то потерял? - спросила Наталья.

Ходил по комнате, хватаясь за голову, будто хотел нащупать там оленьи рога, которые можно было бы приделать вместо вешалки. Чтобы каждый мог повесить пальто, а потом ещё на остриё, на рожок, пристроить шляпу. Даже в зеркало заглянул, и увидел, какой он грустный, растерянный. Расчесал волосы пятёрней и, криво улыбнувшись, поинтересовался:

- Какой я, Наталья?

- Красивый, очень красивый, - снова приластилась жена.

- Хоть и с рогами?

- Какими ещё рогами?

- Оленьими!

Будто тень пробежала по лицу Натальи и исчезла, как облачко, которое ветер подхватил и невесть куда погнал. Прикоснулась ко лбу Павла:

- Горячий какой-то... Больной таки, наверное.

- Здоровый, почему бы мне не болеть?

- Тогда что с тобой?

- Разве ты не знаешь?

- Что я могу знать - только с дороги!

- Сопровождала группу?

- Как обычно.

- А может, ты обманываешь меня? Да ещё и насмехаешься?!

- Что ты себе вбил в голову, Павел?

Поднял руки, растопырил пальцы:

- Вот такие у меня рога, видишь?.. И не притворяйся!

Но неожиданно размяк, совсем обессилел, слёзы заблестели у него на глазах. И ни один звук больше не слетал с его уст, хотя Павел раз за разом ещё раскрывал рот, жадно глотая воздух. Казалось, бурное течение быстро подхватило его и понесло подальше от берега, чтобы никогда больше не поставить на твёрдую землю.

Испугалась Наталья:

- Дорогой! Павлик...

И дальше не говорил ей ничего Павел. Покорно пошёл рядом, опираясь на её плечо. К дивану. Должен был лечь, немного отдохнуть. Потянул на себя плахту, которой укрыла его жена. Сама же она снова наклонилась перед ним, не выпуская из ладоней Павлову руку. Растрогался от этого Павел:

- Не сердись, Наталья.

- Разве я сержусь? Глупый...

- Привиделось что-то.

- Пройдёт, Павлик, пройдет.

- Говоришь, пройдёт?

- Как и всё на свете.

- Как прошла наша любовь?

Опять пристально смотрели друг на друга и молчали. Павел спросил тише:

- Или только чужая любовь проходит?

- Чужая...

Он закрыл глаза. Думал, вздремнёт - может, покой войдёт в душу. Приходили воспоминания. Когда-то был убеждён, что Наталья выйдет за Виктора, его близкого друга, с которым потом они и разошлись. Ни к кому другому не ревновал Наталью, только к нему, Виктору, понимая: друг намного умнее, спокойнее его. А когда Наталья выбрала его, Виктор куда-то уехал, перевёлся в какой-то другой вуз. Жаль было Павлу терять друга. Или женщины, может, для того и созданы, думал он теперь, чтобы разрывать, разрушать мужскую дружбу? Сколько тому есть примеров - и в жизни, и в литературе. В жизни даже больше, потому что не всякая жизненная история годится для книги.

Открыл глаза и спросил:

- Виктор был умнее?

- Никогда не интересовалась, не знаю.

Все ещё не отпускала Наталья руку, легонько её гладила, и по всему его телу разливалось тепло. Спросил мысленно: когда правду говорит, когда играет? Но разве можно так играть? От корыстных девушек он всегда отворачивался, обходил их десятой дорогой. Натальей же гордился. Казалось, никогда ничего она не требовала, хоть не дал ей такого достатка, которого заслуживает. Живут довольно скромно. Мебель в квартиру купили в рассрочку. Тем не менее, Наталья никогда не жаловалась, никому не позавидовала. По крайней мере, он ничего такого от неё не слышал. Или его боится? Развязывает язык с приятельницами?

Он отозвался неожиданно:

- Как же зовут твою приятельницу?

- Которую?

- Которую ты называешь котиком.

- Оксана она. Разве я не говорила?

- Почему ты не приведешь её к нам?

- Когда-нибудь приведу, - Наталья отпустила его руку, - Если хочешь, приглашу и сегодня. Я буду её видеть...

- Об этом вы договаривались?

- Она знает хорошую портниху. Ты не возражаешь, чтобы я сшила себе новое платье?

- Как будто я тебе в чём-то перечил.

- Но ты же мой муж. Я должна у тебя спрашивать. - И вскочила: - Так как - пригласить? Пойдём к портнихе, а оттуда - сюда.

Неохотно поднялся с дивана - зачем сегодня вечером подруга? Он же так ждал ее, Наташу? А жена как будто была рада, что приведёт подругу.

- Не сердись, Оксана всё тебе объяснит сама.

Объяснит, сердито подумал Павел. Какое ему нужно объяснение? И зачем, чтобы кто-то посторонний вмешивался в их жизнь?

Почти закричал:

- Не хочу, не надо!

Наталья оглянулась:

- Что не хочешь?

- Чтобы её приводила! И никакой портнихи! Завтра, когда угодно, только не сегодня!

- Что с тобой? Никогда не слышала, чтобы ты так кричал.

- Потому что я не тряпка! Когда надо, могу и твёрдым быть.

- Зачем тебе это?

- Чтобы не обманывала. Слышишь?

- Разве я обманываю?

- Вот что... Лучше послушай меня и останься дома, - сел опять на диван.

- Но я же с Оксаной договорилась...

- Я никуда тебя не пущу!

- Пустишь...

- Нет!

Как вихрь, вскочил с дивана Павел, подскочил к двери и загородил её широкой спиной, повторяя:

- Только через мой труп! Через мой труп!