Тревоги Тиффани Тротт

Продолжение октября

После ланча мы с Кейт снова отправились на пляж. Мы плескались в море в бикини, и я как раз рассказывала ей о прекрасной работе Тодда – он был оператором на Эн-би-си, – когда один из УвОргов прокричал: «Внимание, внимание! Сейчас начнется соревнование для леди по метанию кокосовых орехов! OK folkens, na kommer Kokos-nottkonkurransen! Fate attenzione, è arrivato il momento del tiro delle noci di coco! Achtung! Der Ko-kosnusswettbewerb geht los! Победитель получит бесплатную пинаколаду!»

Поскольку я вообще человек азартный, то решила поучаствовать. Собралось довольно много женщин, некоторые из них вряд ли могли бы даже подбросить мяч – это было что-то! Я бросала последней – в стиле толкания ядра – и метнула дальше всех! Все хлопали, я чувствовала себя на высоте и уже собралась потребовать мою бесплатную пинаколаду, когда совершенно неожиданно подошла тощая, высокая, однако довольно привлекательная бельгийка по имени Стелла и заявила, что тоже хочет попробовать. Ха-ха, подумала я. Она-то точно до моего не докинет. Но она не только докинула. Более того, она перекинула примерно фута на три, что меня не только расстроило, но еще и очень удивило, потому что эта Стелла сама весила едва ли восемь стоунов.[57] И в довершение всего она пододвинула свой лежак поближе к Кейт и, потягивая свой бесплатный коктейль, принялась с ней болтать. Прежде чем я успела что-либо предпринять, Кейт уже пригласила ее на ужин.

– Ничего не скажешь, прекрасная идея, Кейт, – сказала я позже.

– Она очень славная, – ответила Кейт, – и произвела на меня большое впечатление. Она биржевой маклер. У нее есть парень, он банкир – вроде бы из «Дебит Суисс». Но у него сейчас наклевывается крупная сделка, на миллиарды, и он слишком занят, чтобы съездить в отпуск, поэтому она решила поехать одна. Она очень приятная, правда? Думаю, у нее денег куры не клюют.

– Да уж, – отозвалась я. – Если судить по одежде.

Тем не менее к восьми часам мы встретились с Тоддом в баре на побережье, и я познакомила его с Кейт и Стеллой, а потом мы отправились в ресторан с видом на море – и Тодд был так очарователен, так заботлив, так внимателен… к Стелле! Черт бы ее побрал!

– Тодд, я, конечно, понимаю, она красивая, богатая, стройная, преуспевающая и умная, к тому же выдающаяся метательница кокосов, но это же не повод болтать только с ней и игнорировать меня.

Нет, естественно, ничего такого я не сказала. Я сидела себе тихонько. А она разглагольствовала о лыжном спорте.

– Вы сказали, что участвовали в Олимпийских играх? – спросил ее Тодд с выражением фанатичного обожания.

– Да, да, было дело, – ответила она со смешком. – Участвовала. В 1984 году, в Зимних олимпийских играх в Сараево.

– Но я думала, в Бельгии нет гор, – сказала я. – Да и со снегом не очень.

– Да, чего нет, того нет. Но я училась в Швейцарии и там стала заниматься лыжным спортом.

Ну да, конечно в Швейцарии. Где же еще!

– Вы выиграли золото? – спросил Тодд.

– О нет, конечно нет, – сказала Стелла, изобразив звонкий смех. – Всего лишь серебро. Я держу эту медаль в ванной, чтобы удивлять друзей. А вы когда-нибудь катались на лыжах, Тодд? – спросила она, а я злобно подумала: как, наверное, комично она выглядит, объезжая деревья.

– Только один раз, – ответил он. – Было весело, но мы, калифорнийцы, предпочитаем серфинг. Однако я слышал, что в Вермонте кататься на лыжах просто здорово.

– Да, так и есть. Я езжу в Вермонт каждый год в феврале. Это действительно классно, а еще я люблю заниматься фристайлом в Канаде – вот это действительно захватывающе.

– И очень опасно, – сказал Тодд. Опасно? Это хорошо.

– Да, очень, – ответила она. – Хотя, конечно, обычно есть инструктор. Но сейчас я увлеклась подводными видами спорта – я много занималась дайвингом в Средиземном море. И даже получила аттестат инструктора.

– Вот это да! – сказал Тодд. У него просто челюсть отвисла и язык болтался чуть ли не до пола. – Бельгийцы такие любители приключений, – добавил он.

Честно говоря, это была самая большая глупость, какую мне когда-либо приходилось слышать. Однако я заметила, что американцы всегда стараются обобщать и переносить свои впечатления на всю нацию.

– Большие любители приключений. – Он качал головой с нескрываемым восхищением.

Мне же этот разговор откровенно наскучил, хотя, к несчастью, Кейт нашла достижения Стеллы такими же замечательными, как и Тодд. Но я была сыта по горло бесцеремонной бельгийкой, ее младенчески голубыми глазами, рыжеватыми волосами и большой суммой на счете. Вот бы Довольно Успешный был здесь, горько подумала я. Уж он-то меня бы не игнорировал, он бы шутил, ухаживал за мной и смешил. Может, послать ему открытку? Но что это мне даст?

– Вот это да! Что за женщина! – услышала я голос Тодда. – И как здорово вы бросили кокос!

Я решила, что пора действовать.

– А ваш друг… вы сказали, что он председатель правления «Дебит Суисс»? – внезапно спросила я Стеллу. – Или президент? Что-то я не припомню.

– Он только еще вице-президент, – ответила она, по-девчоночьи хихикая и вертя модное обручальное кольцо на наманикюренном пальчике.

Тодд неуверенно поерзал на стуле.

– Вице-президент – это же просто фантастика! – сказала я. – Он, должно быть, необычайно умный человек. Он приедет к вам?

– Нет, у него нет времени. Сейчас он занимается одной крупной сделкой, миллиардной, – ответила она, пожав тощими плечиками.

Тодд явно упал духом. И вдруг, впервые за вечер, он пристально посмотрел на меня.

– Знаете, Тиффани, вы вся красная, – сказал он. – Вам нужно меньше бывать на солнце.

Очень мило с вашей стороны проявить обо мне заботу, подумала я уныло. А потом он тихо добавил:

– Я уже научился на горьком опыте, потому что… понимаете, у меня был рак кожи.

О нет.

– Но его же очень легко вылечить, – быстро сказала я. – Если рано распознать, как, видимо, было у вас.

– На самом деле моему хирургу пришлось откромсать от меня несколько кусочков, – сказал он с мрачной усмешкой. – Думаю, на те деньги, которые я ему заплатил, он выучил детей в университете.

– Но рак кожи – это не так страшно в наше время, – заметила Кейт, стараясь говорить спокойно. – Это становится ужасной нормой. В Австралии он есть у всех. Это не такая уж серьезная проблема. Я бы не беспокоилась.

Но тут вступила Стелла:

– Нет, это не так. Он очень трудно поддается лечению. У меня была близкая подруга, так вот она умерла от рака.

– Так на сколько вы метнули кокос? – спросила я у нее.

– У нее была крошечная родинка на большом пальце, – продолжала та. – И через шесть месяцев – конец. Занавес. Рак сожрал ее, как лесной пожар.

– Ой, посмотрите вон туда, на море! – сказала Кейт.

– Она страшно мучилась, – сказала Стелла. – Это было так жутко. Я очень горевала.

– А вам нравится на Багамах? – спросила я ее, передавая ей птифур, одновременно исподтишка взглянув на Тодда, у которого на лице было наклеено выражение вежливого интереса.

– Да, ничего нет ужаснее рака кожи, – заключила Стелла, печально покачав головой. Затем, что называется, в мертвой тишине встала. – Я, пожалуй, немного прогуляюсь по пляжу, – сказала она. – Не хотите ли присоединиться?

– Э, нет, спасибо, – быстро ответил Тодд, вежливо встав, когда она отодвинула стул. – Я совсем выдохся. Утром Тиффани загоняла меня на теннисном корте.

К счастью, мой румянец не был заметен под свежим солнечным ожогом. Потом, когда мы уже пили кофе, до нас донеслись звуки «Танцующей королевы».[58]

– О черт, дискотека начинается, – сказала Кейт. – Пойдем?

– Я, пожалуй, отправлюсь на боковую, – сказал Тодд. А потом, когда мы вышли из ресторана, он обратился ко мне: – Тиффани, вы не сыграете со мной в теннис утром до занятия? Часов в восемь? Неплохо было бы попрактиковаться.

Восемь часов – это для меня рановато. Вообще-то, восемь часов утра для меня все равно что три часа ночи. Но, направляясь к ночному клубу под звездным небом, я сказала:

– Конечно, Тодд. Восемь часов – в самый раз. Было уже десять тридцать, и клуб был полон – толпы японских молодоженов и безрассудно влюбленных итальянцев беспорядочно дергались в такт музыке. Если честно, все это не производило благоприятного впечатления, и я уже собралась уйти, как вдруг теннисный инструктор Себастьян взобрался на сцену под аккомпанемент фанфар и вспышек света.

– Внимание, внимание, – объявил он. – Начинаем нашу вечеринку! Сегодня у нас будет особенный танцевальный вечер – и мы начнем с «Уай-Эм-Си-Эй»![59]

«Эй, парень!..»

– Хорошо, поднимите руки над головой вот так – attenzione tutti quanti, mettete le mani in alto cosï; alors, haussez les mains dessus la tête; poned las manos sobre la cabeza; Hünder über den Kopf, so; Opp med hendene slik; Konoyoni ryote wo ue ni agete kudasai.

«Не стоит падать духом, говорю!»

– Теперь опустите руки, вот так – ahora dejad caer las manos, de este modo; abaissez les mains, ainsi; adesso lasciate andare le mani verso il basso; jetzt lassen Sie ihre Händer fallen so; Ned med hendene slik; kondo wa konoyoni ryote wo oroshite kudasai.

«Эй, парень, поднимись над землей, говорю…»

– О боже мой, Кейт, не буду я этим заниматься, – сказала я. – Это глупо.

– А теперь поворачиваемся кругом, вот так, – завывал Себастьян.

– Ну пойдем, Тиффани, – настаивала Кейт. – Ну давай же.

– Нет!

Я чувствовала злобу и раздражение. «Так много способов – хорошо – провести – время!»

– Ну давай, ты же в отпуске!

– Ни за что. «Уай-Эм-Си-Эй!»

– Вот так, – кричал Себастьян. – А теперь пишем буквы руками все вместе – faîtes les lettres avec les mains; fate le lettere con le mani in questo modo; for-mad las letras con vuestras manos; zeichnen Sie die Buchstaben mit den Händern so; Lag bokstavene med hendene slik; konoyoni ryote de moji wo tsukutte kudasai – Уай-Эм-Си-Эй!

«Так: здорово пожить в Уай-Эм-Си-Эй. Так здорово пожить в Уай-Эм-Си-Э-эй! Там есть все-е, чтобы парни могли отдохнуть. Ты можешь потусоваться со всеми ребятами!»

– Слушай, Кейт, я не хочу все это выделывать – это просто не по мне.

«Ты можешь привести себя в порядок! Ты можешь хорошо поесть…»

– Может, уйдем отсюда?

«Ты можешь делать все-е, что захочешь!»

– Боже правый, с меня довольно, – повторила я про себя. Внезапно зазвучала «ла бамба». Откуда ни возьмись ко мне подскочил божественно красивый парень, схватил меня за руку и начал со мной танцевать.

– Hola![60] – сказал он, покачивая своими змеевидными бедрами в такт латиноамериканскому ритму. – Хошь танцевать со мной, детка?

– Э… да. Да, – сказала я.

На мое счастье, я немного умею танцевать сальсу. Я взяла всего три урока, но этого достаточно, чтобы понять суть танца. Раз, два, три, шаг. Раз, два, три, шаг. Забавно. Это было мне больше по душе, и парень такой симпатичный. Копна темных блестящих волос, теплые карие глаза и прекрасная фигура, от которой женщины сходят с ума.

– Как имя тебя? – хрипло выдохнул он мне в левое ухо.

– Тиффани. Тиффани Тротт.

– Ти-и-фани-и. Здорово. Ты хорошо делаешь сальса, Ти-и-фани-и.

– Черт, спасибо.

– Я – Хосе.

– Как жизнь? – спросила я. – Ты испанец?

– Бразилец. Я из Сан-Паулу. Очень ба-а-льшой гора-ад.

Очень большой? Неужели.

Пока мы кружили в танце по залу, я развеселилась, но потом – ну, вообще-то мне было довольно неловко, потому что Хосе внезапно запрыгнул на сцену, затащил туда и меня и начал танцевать кон-гу – причем я была впереди! Так нелепо – я имею в виду, это выглядело просто глупо, хотя не могу сказать, что мне не нравилось ощущать на талии его сильные руки.

«Дер да да да да ДА-А!»

Я в принципе не прочь потанцевать, когда понимаю, что должна делать… «Дер да да да да ДА-А!»… но эта конга – явно не мой танец. «… ди ди ди-и ди-и-и!» А что дальше – хоки-коки? «… ди дам ди-и да!»

– Так, теперь все встаем в большой круг, – крикнул Себастьян. – Встали? Теперь ставим левую ногу в…

Это было последней каплей, и я решила уйти. Считайте меня брюзгой, но я ушла. Я почувствовала, что выдохлась. В конце концов, я вымоталась на пляже, к тому же рано утром у меня назначено свидание с Тоддом. Но этот бразилец… он ничего. Действительно ничего. Хосе. Я не прочь еще с ним увидеться.

«Оооооооооо – хоки-коки!» – слышала я в отдалении, медленно возвращаясь через кокосовую рощу к себе в комнату.

«Оооооооооо – хоки-коки!»

Я ничего не имею против бразильцев, думала я, пересекая поле для гольфа. Бразильцы очень привлекательны.

«Оооооооооо хоки-коки!»

А еще они нацелены на семью, всем известно, что в Бразилии любят детей. «Вот так! Поворот кругом!»

– Ну что ж, – сказал наш инструктор по теннису Франсуа на следующее утро в девять тридцать, – у вас сегодня явно наметился прогресс. Завтра поработаем над ударом с лета. Demain, le smash. Morgen, werden wir an Eurem Volley arbeiten; I morgen trener vi pâ volley 'en. Domani rivedi-amo il gioco aereo…

– Простите, сэр, – вежливо прервал его Тодд, – но мы все здесь говорим по-английски. Я просто подумал, что смогу сэкономить ваше время.

– О, ладно. Спасибо, – вежливо ответил Франсуа.

После тенниса мы с Тоддом прошли в ресторан на завтрак. Уже припекало. За соседним столиком мы разглядели Стеллу, но Тодд не выразил желания присоединиться к ней. И вообще он был довольно внимателен ко мне.

– Тиффани, сегодня утром вы выглядите какой-то рассеянной, – сказал он, когда мы поднялись в буфет. – С вами все в порядке? – снова спросил он, когда мы, взяв круассаны и йогурт, сели за столик.

– Да, спасибо, все в порядке, – ответила я, помахав рукой Кейт и надеясь, что здесь окажется Хосе.

Хосе забавный. Хосе замечательный. И тут, как по заказу, – появился Хосе. Он устремился к нашему столику и поцеловал меня! Боже мой. Ох уж эти латиноамериканцы. Восхитительная непосредственность.

– Привет, Ти-и-фани-и, – сказал он. – Ты устала? Из-за меня ты плохо провести время в эта ночь, да?

Тодд явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Э-э, да нет, это было… м-м… весело, – честно ответила я.

– Но думаю, я заставлять тебя делать это слишком долго.

– Нет, нормально. Я совсем не устала. Правда.

– Нет, кажется, я заставлять тебя делать вещь который ты не хоте-ел делать. Да?

– Извините, пойду возьму еще круассан, – сказал Тодд, вставая со стула.

– Э… нет, Хосе. Все было просто замечательно. Ты пойдешь на дискотеку сегодня вечером?

– Вечером? Нет. Не вечером. Вечером я на самолет.

– Самолет? О, какая жалость. Ты улетаешь. На реактивном самолете, ха-ха-ха!

Он не засмеялся. Он просто сказал:

– Да. Я у-уезаю вечером. Я тута неделю Я очень печалюсь.

– Да, мы тоже очень печалимся, – сказала я с грустью.

– Возьми его адрес, – шепнула Кейт.

– Ну, надеюсь, что я… увижу тебя снова, Хосе. Вот… – Я написала на салфетке. – Вот мой адрес в Лондоне, а вот адрес Кейт. Приезжай.

– О, grasias.[61] Да, я приеду и нави-и-щу вас. Я ждала, что он напишет мне свой адрес, но он только налил себе кофе.

– Можно твой адрес? Куда тебе письмо послать? – спросила я.

– Послать? Меня куда послать?

– Нет. Я хочу узнать, как тебе написать. Где ты живешь?

– Да, да, здесь долга живешь. Сегодня уезжать.

– Да нет же. Твой адрес. Я смогу тебя навестить, – сказала я. – Я никогда не была в Бразилии. Можно я к тебе приеду?

– Да, я к тебе приеду. Я скоро к тебе приеду. Очень скоро. Мне пора. Мне надо в Нассау, в банк. Так что я говорю до свидания, Ти-ифани-и. Танцуй. Мы будем танцевать сальса – в Лондоне.

Он схватил мою руку, поцеловал и был таков. Кейт посмотрела на меня.

– Ну ладно, – сказала она. – Всегда есть справочное бюро.

– Да, – согласилась я. – Сан-Паулу не такой уж большой город.

– Вот именно. Не такой уж большой. Всего десять миллионов, – заметила она, намазывая тост маслом. – Жаль, что ты даже не знаешь его фамилии.

– Да, так было бы легче искать…

– Но я уверена, его стоит найти, – добавила она. – Вы так хорошо станцевались.

После завтрака я прошла в магазин клуба «Мед», где, как и везде на Багамах, цены были невообразимые. Футболка – сорок фунтов! Купальник – сто двадцать. Я решила купить открытку. Я нашла красивую фотографию с одинокой пальмой, наклонившейся над пустынным лазурным морем. Потом села и написала на ней: «Я не прочь потрясти твои кокосы!» Естественно, ничего такого я не написала. Несмотря на то что Довольно Успешный хохотал бы до упаду. У меня просто духу не хватило. Я решила приберечь ее на потом, когда я буду чувствовать себя поувереннее – может быть, до вечера, после экскурсии с дельфинами. Мы с Кейт записались на короткую морскую прогулку в Голубую лагуну «Встреча с дельфинами». И это будет здорово, потому что там можно будет не только посмотреть на дельфинов, но и поплавать с ними. Замечательно это будет, ведь уже доказано, что плавание с дельфинами на пользу людям со всякого рода серьезными проблемами – аутизмом, эпилепсией, депрессией, – это дает удивительный эффект. Интересно, помогает ли контакт с дельфинами при терминальной стадии одиночества? В общем, мы отправились к причалу, где присоединились к большой группе туристов из другого отеля. Затем мы взошли на борт лайнера и направились к лагуне. И надо же – вот ирония судьбы! – почти все, кто поплыл на «Встречу с дельфинами», были либо японцы, либо норвежцы.

– Полагаю, что последняя ваша встреча с дельфинами была между двумя половинками кунжутной булочки, – сказала я сидевшим рядом со мной японским молодоженам.

Естественно, ничего такого я не сказала. Я только вежливо им улыбнулась. А что касается норвежцев – господи, их была целая толпа, весь отдел продаж филиала «Блэк энд Деккер» в Осло, получивший бесплатные путевки.

– Мы эту поездку заработали, – гордо заявил один из них. – Это путешествие – премия. Я продал за первое полугодие этого года двенадцать тысяч многофункциональных беспроводных дрелей.

– Поздравляю! – сказала я. – Это просто потрясающе. А вы сколько продали? – спросила я другого парня, который был таким же высоким и светловолосым и к тому же сложен как викинг.

– Ни одной, – ответил он.

О черт.

– А что вы тогда здесь делаете? – спросила я обвиняющим тоном.

– Я не норвежец, – ответил тот. – И не работаю на «Блэк энд Деккер». Я художник, из Англии, и остановился в клубе «Мед».

О, как же я его раньше не заметила?

– Я приехал вчера, – пояснил он. – Меня зовут Эрик.

Честно говоря, мне показалось, что этого Эрика я уже где-то видела, хотя и не могла припомнить где. Он присоединился к нашей группе, и мы, надев спасательные жилеты, разом прыгнули в воду, а «наш» дельфин, Мак-Айвор, плавал вокруг, щебеча как птица, плеща кожистыми плавниками, или выпрыгивал из воды, выписывая над нашими головами высокую элегантную дугу. Быть так близко к дельфину, глядеть в его умные, настороженные глаза – одно это может заставить поверить в Бога.

– Чудесно, да? – спросила Кейт, когда мы возвращались в клуб «Мед».

– Просто фантастика. Ты заметила, как этот дельфин на меня смотрел?

– Да, у тебя, похоже, действительно тяжелый случай, – отозвалась Кейт. – Давай пригласим Эрика пообедать с нами, – предложила она, когда мы сошли на берег прямо в палящую послеполуденную жару.

Пару часов спустя мы втроем сидели на высоких табуретах в баре у причала, потягивая банановый дайкири под медленно вращающимся вентилятором.

– Расскажите нам о ваших картинах, – попросила я, а тем временем капелька пота скользнула по моей шее за пазуху.

– Ну, это не совсем картины, – ответил он. – Это, главным образом, концептуальные работы.

– Что, головы «тухлых коров»? Или выпотрошенные овцы? – вежливо поинтересовалась Кейт.

– Нет, то, чем я занимаюсь, ближе к концептуальному искусству, чем расчлененные животные, – ответил он сухо. – Я не Дэмиен Хирст. Я использую фотографии.

– А вы умеете рисовать? – спросила Кейт наивно.

– Конечно, но искусство – это нечто большее, чем пигмент и бумага.

– А где вы учились? – спросила я.

– В Брайтонской художественной школе.

– А где живете?

– В Хэкни. У меня дом на Лондон-Филдс. И это мне тоже почему-то знакомо.

– А у вас случайно нет «ягуара» старой модели? – спросила я.

Естественно, ничего такого я не спросила, потому что не хотела разозлить его, в отличие от Кейт. Теперь я поняла, кто такой Эрик, – и это объяснило сильное чувство дежавю, которое я испытывала весь день. Он был одним из тех, кто ответил на мое объявление в газете, художник Эрик со старым гоночным «ягом», учившийся в Брайтонской художественной школе. Что за чудесное совпадение, подумала я. Из всех клубов «Мед» во всех городах мира он приехал именно в этот. Интересно, он понял, кто я? Он видел мое фото, снятое в Глайндборне, но теперь мое лицо так обезображено неудачной попыткой использовать крем от загара, что он, наверное, меня не узнал.

– Кстати, я знаю, кто вы, – сказал Эрик после ужина, когда мы сидели у бассейна, пили бренди и слушали отдаленный стрекот цикад. Кейт ушла за средством от москитов. – Вы ведь «Жизнерадостная, играющая в теннис» из «Таймс»?

– Да, – сказала я. Где-то рядом с глухим стуком упал кокос. – Какое чудесное совпадение, – добавила я. – Будь я писательницей, я бы написала об этом в книге, и все бы посчитали это выдумкой.

– Да, пожалуй.

– Знаете, сколько всего клубов «Мед»? – спросила я его.

– Нет.

– Сто двадцать. А вы выбрали именно этот. Вообще-то я поражена тем, что вы меня узнали, – добавила я, потирая пылающий нос. – Обычно я другого цвета. Я немного поглупела от солнца. Стала похожа на Майкла Гэмбона из «Поющего сыщика».

– Вы отлично выглядите, – сказал он. – Я понял, что это вы, как только увидел вас на корабле, но решил ничего не говорить, чтобы вы, мало ли, не расстроились. Вы познакомились с кем-нибудь по объявлению?

– Э-э, практически нет. Я познакомилась с мужчиной, чья жена, как выяснилось, умерла пять недель тому назад. А потом у меня был субботний кошмар с многообещающим кинорежиссером, который хотел сводить меня в мексиканский ресторан в Хэмпстеде, где любая еда за пять фунтов с человека.

– Надо же, – оказал он. – Не повезло. Забавно, я хотел позвонить вам на той неделе, а потом решил устроить себе отпуск. И вот вижу вас – именно здесь. Чудеса. Очевидно, между нами есть кармическая связь. – Да, наверное, есть.

Но есть ли еще какая-нибудь связь между нами? Честно говоря, не уверена. Он мне понравился. Очень интересный мужчина. И симпатичный. Но не такой симпатичный, как Довольно Успешный, о котором я не могла не думать. Не такой веселый. Не такой утонченный. Не такой привлекательный – по крайней мере для меня. И конечно, не так хорошо одет.

Вернувшись в свою комнату, я взглянула на открытку, затем взяла ручку и написала: «В любое время. В любом месте. Где угодно. Тиффани. Целую», задумавшись на миг, в чем разница между «в любом месте» и «где угодно» – разве это не одно и то же? В любом месте? Где угодно? Ну, неважно. Потом я написала адрес, который точно не помнила, только «Олбани, Пиккадилли, Лондон, WI», – надеюсь, дойдет. Однако я не могла не учитывать, что имя «Довольно Успешный» ничего не скажет почтальону. Поэтому в скобочках я приписала: «Высокому, красивому и очень веселому издателю, который играет на виолончели и носит галстуки от „Эрме". Так точно дойдет, весело подумала я и потом, поскольку была в небольшом подпитии, – хотя обычно стараюсь много не пить и больше двенадцати стаканов никогда не принимаю, – побежала прямо к почтовому ящику и бросила туда открытку. О боже мой. Боже мой.

– Боже мой, – сказала я Кейт на следующее утро за завтраком.

– Что случилось? – спросила она, потягивая папайевый сок.

– Знаешь, бывают такие вещи, которые делаешь словно бы против воли. Например, пишешь кому-нибудь открытку, будучи в нетрезвом виде, и потом посылаешь ее, прежде чем успеваешь передумать.

– Да, – ответила она. – Знаю, бывает такое.

– Ну так вот, именно это я и сделала. Я написала нежную открытку Довольно Успешному в два часа ночи. И тут же ее отправила. А утром встала слишком поздно и не успела ее забрать. Она сейчас уже на пути к Пиккадилли.

– Тиффани, – медленно произнесла Кейт. – Можно дать тебе совет?

– Конечно.

– Никогда, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не пиши кому бы то ни было, если ты упилась. И еще: никогда, ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не спеши и не посылай никаких писем, не протрезвев. Чтобы не было потом мучительно больно.

– Спасибо, Кейт, – сказала я. – Я запомню. О боже, боже, боже, что же я наделала? Какой позор!

– Разве? – спросила она, пожав плечами. – По-моему, это всего лишь открытка.

– Да, но я написала так откровенно!

– И что же ты написала? Я ей рассказала.

– Да уж. В высшей степени откровенно.

– Да, – сказала я. – Я не должна была этого писать. Этот мужчина просто катастрофа – женатый, ищет себе любовницу. Представляешь! Беспринципный. И теперь он будет думать, что я не прочь.

– Так ты и не прочь, – ответила Кейт. – Ой, смотри – Тодд!

Тодд завтракал с привлекательной парикмахершей из Хорватии, которая вчера выиграла конкурс по запусканию бумажного змея на пляже.

– Нет, я правда думаю, что ваша конструкция была великолепной, вы заслужили этот ананасовый коктейль, – слышала я его голос. – Аэродинамика просто выдающаяся.

Мы знали, что Тодд уезжает сегодня вечером, а мы с Кейт уезжали завтра, потому что совершенно неожиданно наши две недели подошли к концу. Прощайте, Багамы! Прощай, Райский остров!

– Приезжайте ко мне в Лос-Анджелес, – сказал Тодд, крепко обняв нас на прощанье.

– Да, хорошо. И ты заезжай, если будешь в командировке в Лондоне.

– У меня выставка в конце ноября, – сказал Эрик, когда мы подошли попрощаться. – Мне будет приятно, если вы придете.

– Конечно, мы с удовольствием придем, – весело ответила Кейт.

– Я пошлю вам приглашения, – сказал он, когда мы дали ему визитные карточки. – Выставка открывается двадцать восьмого ноября. Увидимся.

Вот так – снова на землю, назад к работе, назад в пустой дом, где рядом никого. Опять к пылесосу. Опять к посудомоечной машине. Опять к микроволновке. И к холодильнику.