Тревоги Тиффани Тротт

Продолжение ноября

На следующее утро я проснулась с тяжелым сердцем. Ужасные события предыдущего вечера все еще стояли у меня перед глазами. Я потащилась вниз в гардеробную. Было только восемь часов, но пачка стянутых резинкой писем уже лежала на коврике, и сверху белел конверт без марки, надписанный рукой Лиззи. Она, должно быть, бросила его в почтовый ящик накануне вечером. Конечно, я открыла его первым:

«Хэмпстед. 6 часов утра. Пожалуйста, не злись на меня, Тифф. Ты не представляешь, как мне плохо из-за Мартина и Николь. Или Джейд. Или еще кого-нибудь. Знаешь, куда он пошел вчера вечером? В заведение мадам Джо-Джо! Я в отчаянии. Даже не ложилась спать. Не могла бы ты прийти как можно скорее? Пожалуйста. Тысяча поцелуев».

Бедная Лиззи, подумала я. И сразу же ей позвонила. Затем отправилась в кухню и просмотрела остальную почту.

В первом конверте было приглашение с золотой окантовкой, плотное, как картон. «Мисс Тиффани Тротт» – значилось в левом верхнем углу. Затем внизу черным курсивом так четко, что я могла бы прочитать его кончиками пальцев, как шрифт Брайля: «Джонатан де Бовуар и Сара Раш приглашают Вас на прием в честь своей помолвки в Восточный индийский клуб, Сент-Джеймс-сквер, 16, Лондон SW1, в четверг, 20 ноября. С 18.30 до 20.30. Просьба подтвердить приглашение». И с обратной стороны Джонатан приписал: «Тиффани, спасибо большое за Ваш здравомыслящий совет во „Встречах за столом". Вы молодчина». Старушка Сара, подумала я, тебе удалось его захомутать. В конце концов. На это ушло какое-то время, но старания окупились сторицей. В конце концов. Старая тактика «уйти и бросить» сработала чисто, подумала я. В другом конверте оказалось приглашение Эрика на его персональную выставку в галерее Оскара Ридза. Так что со всеми премьерами фильмов, благотворительными вечерами, книжными ярмарками, вечеринками, гала-концертами, показами мод, церемониями награждения, деловыми приемами и, конечно, 237 рождественскими гулянками мой ежедневник был забит под завязку – ха, ха! Как забавно. Во всяком случае, действительно неплохо, что Джонатан пригласил меня на прием в честь помолвки. Жду с нетерпением. Вероятно, будет весело. Может, даже встречу там КОС – Кого-нибудь Очень Специфического. Хотя я все же сомневаюсь в этом: если честно, я предсказываю, что там будет до тошноты шикарная публика.

Как бы там ни было, когда наступило двадцатое, я надела маленькое черное платье из коллекции Джин Мьюир – на самом деле секонд-хенд; я раздобыла его в одном из тех агентств, что продают обноски сказочно богатых дам или новую одежду, по какой-то причине им не подошедшую, – и, сев на автобус номер 38, отправилась на Пиккадилли.

Я люблю автобус номер 38 – мне доставляет удовлетворение садиться в автобус с номером моего бюстгальтера. 36-б тоже неплохо, хотя в 41-й я бы не села – далековато.

– Могу я взглянуть на ваш проездной, барышня? – спросил кондуктор.

Барышня! Подумать только!

– О да, конечно, – сказала я весело, протягивая проездной.

Что ж, благоприятное начало вечера. Очевидно, я хорошо проведу время. Я весело смотрела в окно – о господи: в витринах магазинов уже появились рождественские украшения – у меня упало настроение… Я выскочила у «Ритца». «Ритц». Теперь – и мне с этим ничего не поделать – все время, проходя мимо «Ритца», я машинально думаю о Довольно Успешном – или, вернее, Довольно Неподходящем. Черт возьми и проклятье на твою голову, проклятье на твою голову и черт возьми – почему я всегда влюбляюсь в того, кто либо вовсе не может жениться, либо безнадежно мне не подходит?

У Лиззи была новая теория на этот счет.

– Я думала о тебе и кое-что поняла, – сказала она, когда ненадолго зашла ко мне, чтобы помириться.

Она купила мне куст роз для посадки в саду и сказала, что это запоздалый подарок на день рождения, но, взглянув на бирку, я прочитала: «Мир». Лиззи неловко обняла меня и, похоже, была по-настоящему огорчена – вообще-то она даже всплакнула, и я тоже не смогла удержаться. В конце концов, мы так давно дружим. Так вот, после того как она помогла мне посадить куст, мы расположились на кухне, и Лиззи сказала:

– Тиффани, за двадцать лет, что мы знакомы, мы ни разу не ссорились, так ведь?

– Да, – подтвердила я. – Не ссорились.

– Кроме того случая в колледже, когда ты стащила мое яйцо из общего холодильника.

– О да, – сказала я. – Смутно припоминаю.

– Я написала на нем «Л. Б.» – довольно четко, – продолжала она, – а ты его съела.

– Извини.

– И еще один раз, в 1986 году, когда я дала тебе поносить мой кожаный пиджак от Валентино, а ты продержала его на неделю дольше, чем обещала.

Все верно. Я вздохнула, полная раскаяния.

– Но до прошлой недели мы с тобой никогда серьезно не ссорились, да?

– Да.

– Так вот, я думаю, ты попала в точку, Тиффани. Ты действительно дала мне пишу для размышлений. О моем отношении к Мартину. И о том, почему он немного чокнутый последнее время. И поэтому, я знаю, ты не будешь возражать – ведь мы всегда были откровенны друг с другом, – если я по-семейному скажу тебе кое-что очень важное для тебя.

– Пожалуйста, говори. Валяй.

– Ладно, – сказала она. – Так вот слушай. Тиффани, ты неосознанно избегаешь замужества.

Это было что-то новенькое. Я бы не смогла удивиться сильнее, заяви она: «Тиффани, ты издеваешься над зверюшками» или «Тиффани, ты наркоманка».

– Я не избегаю замужества, – возразила я. – Напротив – я к нему стремлюсь.

– Но ведь у тебя не очень-то получается, да? – настаивала она.

Этого нельзя было отрицать.

– Ты так говоришь, как будто для меня найти мужа в ближайшие шесть месяцев – все равно что расщепить атом.

– Почему же ты его не можешь найти? – продолжала она, склонив голову набок в слегка самодовольной и раздражающей манере, которой я раньше не замечала.

– Думаю, это все потому… ну, потому что мне просто невероятно не везет, вот почему. Не везет. Вот в чем дело. Так что я решила стать профессиональным карточным игроком.

– Нет, – возразила она с печальной и самодовольной улыбкой. – Удача тут ни при чем. Причина, почему ты не выходишь замуж, в том, что ты неосознанно избегаешь замужества. Ты сама этого за собой не замечаешь, – добавила она, – но я-то вижу. Понимаешь, я прочитала книгу о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами после нашего с тобой маленького, м-м, недоразумения.

– О господи, надеюсь, не «Женщины с Плутона, мужчины с Урана», – сказала я. – Я терпеть не могу этой надувательской психологии.

– Нет. Не эту. Другую. Как же она называется? Э-э, «Женщины, которые не умеют любить» или что-то в этом роде – не помню. Во всяком случае, я постаралась кое-что выяснить. Так вот, я исследовала ситуацию со всех сторон, прокрутила все события в голове, провела очень серьезный анализ и постаралась беспристрастно разобраться, что сделано неправильно и какие допущены ошибки, – и я поняла, почему ты до сих пор не вышла замуж. Ты не вышла замуж, потому что ты, сама того не сознавая, не хочешь выходить замуж, – торжественно заявила она. – Вот почему тебя тянет к никчемным и неподходящим мужчинам.

– Лиззи, думаю, лучше бы ты себя анализировала, а не меня – в конце концов, это твой брак дал трещину.

– Ну, я анализировала и себя, конечно, – сказала она. – Но и тебя тоже. Потому что мне нравится помогать тебе, Тифф.

– Э-э, спасибо.

– И вот я принялась размышлять о тебе и о том, почему тебе так не везет на любовном фронте.

– О.

– Да, я начала размышлять над чередой твоих несчастий и над этим постоянным, постоянным отказом от брака. Потому что, давай смотреть правде в глаза, Тиффани, – у тебя с мужчинами полный провал. Но, зная тебя так давно, я способна определить, почему ты не испытываешь ничего, кроме унижения и обиды.

– Ладно, ладно, можешь высказывать свою точку зрения.

– Понимаешь, Тиффани, я выстроила схему твоих взаимоотношений с мужчинами, – продолжала она. – Ты всегда стремилась к тем, кто не мог или не хотел жениться. Как тот регбист в школе – Джон Харви-Белл, капитан команды. Все началось с него – с того, что он не сделал тебе предложение.

– Лиззи, ему было семнадцать.

– И потом все эти бесполезные парни в колледже, вроде того надоедливого актера, как бишь его, Криспина Уальда, – господи, я видела его на днях по ящику, он совершенно беспомощен. Один Бог знает, как он получил работу. В любом случае он не стремился жениться на тебе, так ведь?

– Нам было по двадцать.

– И с тех пор как ты закончила школу, у тебя одно любовное разочарование следовало за другим. Беспрестанные неудачи. Хронические. Ты потеряла много времени с Филом Эндерером, и, конечно, это кончилось ничем – потому что мы тебя предупреждали о нем, ведь так?

– Да, – сказала я уныло.

– А ты что сделала? Ты ринулась к нему, возложила себя на его священный алтарь и вручила ему нож. Потом Алекс, он тоже оказался никчемным, так?

– Да. Ладно, ладно.

О господи, как же мне хотелось, чтобы она замолчала.

– И все-таки… – продолжала Лиззи, театрально воздев указательный палец и снова склонив голову к плечу —… было множество мужчин, которые могли бы на тебе жениться – если бы ты захотела. Взять, к примеру, Алана из теннисного клуба. Он от тебя без ума, ты сама говорила.

– Да. Если бы он не был таким плешивым…

– И тот статистик из страхового общества.

– О, тот. В нем все человеческое было заморожено.

– И тот бухгалтер, Мик, он любил тебя. Что в нем было не так?

– Мне он не нравился. И точка.

– И Питер Фицхэррод хотел с тобой встречаться.

– Я сказала, что подумаю.

– Не говоря уже о Ките, – заключила она. – Почему ты не вышла замуж за Кита, Тиффани?

– Потому… потому что… он был…

– Заботливый, добрый, интересный, красивый, чрезвычайно деликатный и вполне подходящий, – сказала она с торжеством.

– Нет. Потому что, если бы я действительно хотела выйти за Кита, я могла бы это сделать, ведь он собирался на мне жениться, но я не хотела выходить за него, потому что, хотя я и в самом деле любила его и считала, что он чудесный, и допускала, что у нас много общего, но у меня все же не было ощущения, что это хорошо, потому что мы слишком похожи и довели бы друг друга до сумасшествия, хотя теперь я действительно иногда сожалею об этом и думаю о том, как бы мы жили, если бы поженились, и как было бы здорово иметь пятерых детей, и как бы мы их назвали, и если Порция бросит его, а я не найду кого-нибудь и он все еще будет интересоваться мной, в чем я, честно говоря, сомневаюсь, ведь так много времени прошло, тогда я могла бы попытаться выйти за него, разве это не понятно?

– О, все очень понятно, Тиффани. Понимаешь, есть мужчины, которые готовы жениться, но ты этого не хочешь. И причина, почему ты этого не хочешь, в том, что они доступны, что они совершенно подходящие мужчины, которые готовы на все, чтобы жениться на тебе! Так вот, ты их отвергаешь и стремишься к никчемным мужчинам, которые боятся жениться. И Довольно Успешный тоже вписывается в эту схему. Потому что, Тиффани, дело в том, что у Довольно Успешного есть жена.

– Сама знаю.

– И таким образом, он не может на тебе жениться.

– Это я знаю тоже.

– И все же он тебе нравится.

– Нет, не нравится. Вообще-то нет. Не очень.

– И ты все еще думаешь о нем.

– Нет, не думаю – вряд ли когда-нибудь думала.

– Ты думаешь, Тиффани. Ты думаешь о нем все это время. Почему?

– Почему?

– Да, почему ты думаешь о нем?

– Почему я думаю о Довольно Успешном?

– Потому что у него есть жена, вот почему! Таким образом, вот еще один бесполезный, неподходящий мужчина, который никогда на тебе не женится, – прекрасно! И кроме того, – продолжала она, – готова поспорить, что если бы с его женой что-нибудь случилось…

– Лиззи, пожалуйста, не говори так – я бы никогда не пожелала этого ни ему, ни кому-либо другому.

– Да, но если, предположим, она, скажем так, сойдет со сцены и он вдруг станет доступен, гарантирую, что ты тут же потеряешь к нему интерес, – продолжала она. – Потому что он нарушит твою маленькую игру. Знаешь, психология – это самый занимательный предмет, – добавила она. – Я подумываю о том, чтобы пройти курс. Вообще-то я хотела бы заняться этим серьезно и стать консультантом.

– Боже милостивый! То есть я хотела сказать – хорошо.

– Да, и знаешь, Тифф, думаю, я могла бы получать какие-то деньги за такие советы, – сказала она, закурив послеконсультационную сигарету. – У меня есть эмоциональная предрасположенность. Я хочу сказать, ведь я тебя раскусила, да? Если Довольно Успешный вдруг станет Довольно Одиноким, ты перестанешь о нем думать!

Перестану? Перестану? Именно этот вопрос я задавала себе, когда шла мимо дверей «Ритца» на прием Джонатана. «Ритц»! Его место обитания! Обитания. Господи, может, он там вот сейчас?

И возможно, интервьюирует еще какую-нибудь незадачливую женщину, предлагая положение подружки на неполную занятость. Отвратительно Жестокий. Довольно Свинский. Держу пари, что он там. Мерзавец. Интересно, он получил мою открытку? Проходя мимо отеля, я не смогла устоять и решила заглянуть туда хоть одним глазком.

Я прошла с бьющимся сердцем через вращающиеся двери со стороны Арлингтон-стрит. Никаких признаков Довольно Успешного. Я ощущала, как кровь пульсирует в ушах, словно биение плода под сердцем матери. Щеки у меня пылали. Во рту было сухо, как в Сахаре. В животе знакомое порхание амазонских бабочек. Я, вероятно, сошла с ума, думала я, проходя в розово-зеленый зал в стиле рококо. Должно быть, совсем рехнулась. И все же, если я все-таки наткнусь на него, – боже упаси, – но если, по несчастью, я увижу его, по крайней мере я уверена, что выгляжу отлично в платье от Джин Мьюир и в роскошном пальто под леопарда, которое я купила за бесценок в Нью-Йорке в прошлом году, – все говорят, оно мне очень к лицу. Элегантная верхняя одежда – это так важно…

– Тиффани!

Я обернулась. О господи. О нет.

– Здравствуйте, – сказала я. – Как приятно вас видеть. Как вы поживаете?

– Отлично! Ха, ха, ха, ха! Отлично! А вы как?

– Прекрасно.

– Вы получили мои сообщения?

– Э-э, нет. Нет. Не получила.

– Я оставил пару сообщений для вас летом. На вашем автоответчике.

– О, у меня проблемы с аппаратом, – сказала я с притворным раздражением. – Извините, что не ответила вам, но, наверное, они не записались.

– Ну ничего. А что вы здесь делаете? – спросил он.

Какая наглость!

– Вообще-то, Питер, мне не хотелось говорить этого раньше, чтобы вы не приняли меня за авантюристку, но я здесь живу. Да. Это правда. В одном из роскошных номеров на верхнем этаже. Он стоит всего лишь шестьсот девяносто пять фунтов за сутки плюс налог на добавленную стоимость.

На самом деле ничего такого я не сказала.

– Я шла на прием в Индийский клуб на Сент-Джеймс-сквер и по пути заглянула сюда, чтобы встретиться с подругой… – ответила я и взглянула на часы. – Ох! Я опаздываю – нужно лететь, но так приятно было снова с вами увидеться.

– Да, – сказал он. – Мы должны поиграть в теннис!

Должны?

– О да, мы должны, – согласилась я. – Мы должны. Да.

– Да. Ха, ха, ха, ха! Я вам позвоню.

И вот тогда – как будто во сне – я увидела его. Я подумала, что это, должно быть, галлюцинация. Но я не ошиблась – это был он. Я имею в виду, что совсем не ожидала увидеть Довольно Успешного. Но это был он, Довольно Успешный. И он тоже увидел меня. Но не остановился – он прошел мимо; и причина была в том, что он увидел, как я разговариваю с другим мужчиной, и его охватила ярость. И он подумал, что, если остановится, он может убить Питера Фицхэррода. Свалит его одним мощным ударом. Или швырнет его тщедушное тело через заполненный посетителями бар. Кого, черт возьми, я обманываю? Единственная причина, почему Довольно Успешный не остановился поговорить со мной, состояла в том, что он был с другой женщиной! Красивой женщиной с чудесной фигурой и длинными вьющимися темно-каштановыми волосами. Они, кажется, и в самом деле были близки. Она слегка наклонилась к нему, они тихо разговаривали и улыбались друг другу. А мне хотелось провалиться сквозь землю. И, вдохнув томительный аромат его «Живанши», я чуть не упала в обморок от желания.

– Я ухожу, – сказала я Питеру слабым голосом. – Пока.

– О – ха, ха, ха! До свидания, Тиффани! Я позвоню вам!

– Да. То есть нет, не звоните, – сказала я, сломя голову бросаясь к вращающимся дверям.

Какая же ты дура, говорила я себе, шагая по Пиккадилли. Какая дура набитая! Ведь если бы я не зашла в «Ритц», то не увидела бы Довольно Успешного с этой шикарной брюнеткой. Черт. Черт. Черт. И черт дернул Питера Фицхэррода оказаться там, заговорить со мной и задержать меня, потому что в противном случае я могла бы выйти, тогда бы я не увидела Довольно Успешного с другой женщиной и не разрушила бы свою жизнь. А теперь мне нужно идти на прием, когда у меня вообще нет настроения, потому что все, чего я хочу, – это пойти домой, броситься на кровать и завыть.

Я шагала по Джермин-стрит, мои высокие каблуки стучали по тротуару, звук рикошетировал, словно пистолетные выстрелы, от стен окружающих зданий. К тому времени, когда я повернула на Дюк-стрит, сердцебиение утихло и я почувствовала, что немного успокоилась. Хотя была в подавленном состоянии. Ужасно подавленном. Но он женат. Я повторяла это снова и снова, как мантру. Так что он мне ни к чему. Он просто ищет кого-то на стороне. И нечего так переживать. Действительно, Тиффани, возьми себя в руки. Ты идешь на прием. Интересно, получил ли он мою открытку? Интересно, что он подумал? Интересно, давно он знает эту красивую женщину? А что, если он ее любит? Надеюсь, он не показал ей открытку. А потом я мучила себя мыслями о Довольно Успешном и его Великолепной Подруге, лежащих в постели, обнаженных, в его роскошной квартире в Олбани, представляя, как они после обладания друг другом смеются над моей дурацкой открыткой, перед тем как препроводить ее в элегантную кожаную мусорную корзину, которую они купили во время романтического уикенда в Венеции.

Я поднялась по лестнице Восточного индийского клуба, большого белого оштукатуренного здания на углу Сент-Джеймс-сквер. Отыскала там дамскую комнату, плеснула холодной воды на пылающее лицо, подкрасила губы блеском, а потом нашла гостиную на первом этаже. Там оказалось около двух сотен человек, которые болтали друг с другом, будто были знакомы всю жизнь. Возможно, так и есть, размышляла я. У меня не было настроения вести пустые разговоры с совершенно незнакомыми людьми, жуя при этом канапе. Но тут, к счастью, я встретила Джонатана.

– Тиффани, как приятно вас видеть! – воскликнул он. – Я очень рад, что вы смогли прийти. А это Сара – но вы ведь встречались раньше, не так ли?

– Да, мельком, – сказала я, стараясь перекричать гул голосов.

– Верно. Мы встречались на вечеринке в Драйтон Гарденз, – подтвердила она оживленно. – Вы были с…

О господи, пожалуйста, не надо – пожалуйста, не напоминайте о Филе Эндерере.

– …с тем архитектором. Он был одержим гольфом, да? Ни о чем другом не говорил. Я не помню, как его звали.

– И я не помню – ха, ха, ха! – сказала я. – Боюсь, это все в прошлом. – О господи, какой ужасный вечер. Я собиралась на него с радостью и надеждой, а все пошло наперекосяк. – Итак, скажите, когда же великий день? – спросила я, сияя, как неоновая реклама.

– В марте, – ответила она, – девятого марта. Мы пошлем вам приглашение.

– О нет, я не это имела в виду – то есть я спросила вовсе не для того, чтобы вы меня пригласили, ха, ха, ха!

На самом деле я это спросила, чтобы поддержать разговор. Стараясь переменить тему. Господи, теперь она решит, что я напрашиваюсь на приглашение.

– О нет, Тиффани, мы действительно хотим, чтобы вы пришли, – сказала она искренне. – Джонатан рассказал мне о том, как вы дали ему полезный совет на вечеринке «Встречи за столом». Он сказал, что благодаря вам он «прозрел». – Она рассмеялась. – Вы не представляете, как я вам благодарна! Конечно, мы будем рады видеть вас на нашей свадьбе.

– О, спасибо… Я люблю свадьбы. Особенно чужие. – Я взяла бокал шампанского с подноса; два глотка – и уровень моего стресса чуть понизился, скажем так, от ионосферы до стратосферы. Так, кто здесь есть? Я решила обойти зал. Я не ошиблась: публика шикарная.

– …мы провели с Хардами прошлый уикенд…

– …Ребекка все еще в Бенендене…

– …ну, у нас в Кенсингтоне…

– …нет, мы поедем в Сомерсет…

– …и тогда наш младший сын в Итоне…

– …маленькое кафе возле Бордо…

– …нет, нет, не норфолкские Хайам-Гамильтоны, а саффолкские, да…

– …знаете, конюший ее мужа…

О господи – Памела Роач! Что она здесь делает?

– Что ты тут делаешь? – спросила она с нахальным удивлением.

– Я пришла без приглашения, – ответила я, осматривая ее «полный английский макияж» и платье, похожее на палатку. – Как и ты.

На самом деле ничего такого я не сказала.

– Меня пригласили. Я знаю Джонатана. А ты? – спросила я.

– А я училась в школе с Сарой. Два года. Правда, не видела ее много лет, но, когда прочитала в «Таймс» объявление о помолвке, подумала, не позвонить ли и не поздравить ли ее…

О, старая тактика.

– …и когда я спросила, будет ли прием, она была так добра, что сказала: «Обязательно приходи». Очень мило с ее стороны.

– Да, – согласилась я, – мило.

Господи, как бы мне удрать? Я осторожно оглядывала зал, высматривая выход, и мой взгляд натолкнулся на довольно красивого парня. Он был один. Высокий, приятной наружности, в темно-сером костюме. Памела проследила за моим взглядом.

– Пальчики оближешь, да?

– Кто? А, этот. Э-э, да. Думаю, да.

Мне наплевать, даже если бы это был Пирс Броснан. Я люблю Довольно Успешного.

– У него очень милая подружка, – добавила она мстительно, улыбаясь мне своей жабьей улыбкой. – Пойду попудрю нос. У тебя есть визитка? – спросила она. – Ты мне так ее и не прислала.

– Нет, у меня с собой нет, – соврала я. – Снова забыла. Ну, надо бы пройтись по залу.

– Еще встретимся, – сказала она.

– Да.

Не дай бог.

Фу! Как было бы хорошо, если бы здесь была Кейт, подумала я. Но я вспомнила ее совет на «Встречах за столом»: «Просто улыбайся». Итак, я стала осторожно пробираться через толпу, улыбаясь всем сразу и никому в отдельности. Это действительно срабатывает. Или, по крайней мере, срабатывает для кого-то, но на сей раз не для меня. Кажется, ни один человек не захотел со мной поговорить. Так что я решила изучать живопись – стены были увешаны портретами усатых бенгальских уланов и викторианских вице-королей. Я бродила вокруг, всматриваясь в их лица: «Сэр Артур Фэйр, первый британский комиссар в Бирме, присоединил к Британии Сингапур… Генерал-майор Стрингер Лоуренс, Создатель Индийской армии… Сэр Джорж Поллок, участвовал в походе на Кабул после афганской резни…»

– Толстушка Тротт!

Что? Я обернулась. Красивый парень в сером костюме в тонкую полоску восторженно мне улыбался.

– Извините? – сказала я. – Мы разве…

– Толстушка Тротт!!! Я пытаюсь заговорить с тобой вот уже четверть часа.

– Я правда не думаю, что мы знакомы…

– Ты Тиффани Тротт. Толстушка Тротт!

– Да, но, понимаете, меня не называли так, с тех пор как…

– Слушай, Толстушка Тротт, это же просто невероятно! – воскликнул он, кто бы это ни был. – Неужели ты меня не помнишь? Впрочем, это не удивительно. Я немного изменился, с тех пор как мне было тринадцать. И вот вдруг встречаю тебя.

– Ник, – вспомнила я.

– Точно, – подтвердил он радостно.

– Ник Уокер. Пансион при школе.

– Да. Я был фагом[64] Харви-Белла. Передавал тебе его любовные записки, помнишь?

– Да, конечно. Господи, как забавно.

– И всегда вызывался помочь тебе донести книги.

– Ты немножко вырос с тех пор.

– А ты была невероятной сладкоежкой, и я таскал тебе сласти из магазина. Шоколадные эклеры – вот что ты любила. И печенье «Яффа».

– Ты был маленьким мальчиком, когда я в последний раз тебя видела.

– А ты была настоящей женщиной. Тебе было шестнадцать. Я тебя боготворил!

– Так приятно тебя снова увидеть, Ник.

– А знаешь что, Толстушка Тротт, – ты выглядишь точно так же, как тогда. Только, м-м, немного постройнела.

– О, спасибо, – сказала я. – Я тебя люблю. На самом деле я ничего такого не сказала.

– Но тогда у меня не было «гусиных лапок»! – сказала я.

– Для меня никого не существовало, кроме тебя.

– Ну, выбор был не слишком богатый – только десять девочек, – заметила я.

– Да, но я видел только тебя. Помню, как ты стояла у боковой линии во время регби, Тиффани.

– Да, и ты предлагал мне свой шарф!

К тому времени я утонула в море сантиментов. Мне снова было шестнадцать. Я была в Даунинг-хэме, в окружении мальчиков, предлагавших нести мои книги. Или просивших меня помочь сделать домашнее задание. Или дразнивших меня толстушкой.

– Кого ты здесь знаешь? – спросила я.

– Джонатана. Я работаю с ним в «Кристи». Он мой начальник в отделе английской мебели. Я мог бы предложить тебе очень хорошую сделку по чиппендейлу,[65] – сказал он со смехом.

– О да, пожалуйста!

– А я увлекаюсь хепплуайтом![66]

– О, как мило! А ты встречаешь кого-нибудь из школы? – спросила я, когда мы пили шампанское.

– О да! – воскликнул он восторженно, – Многих. А ты?

– Ну, немного, пожалуй, только Лиззи.

– Что, бой-бабу Бьюнон? Господи, как она любила командовать!

– Она до сих пор такая.

– Она все заставляла меня стричь волосы, хотя даже не была префектом.[67] А вы с ней пойдете на встречу выпускников? На следующей неделе?

– Не знаю, не думала об этом.

– А я пойду. Почему бы и тебе не пойти?

– О, не знаю. Я никогда не бывала на этих встречах школьных друзей.

– Я хочу, чтобы ты пришла, – сказал он. – Тогда бы мы с тобой вдоволь наговорились. Понимаешь, сейчас мне нужно идти. Слушай, в следующую среду, пожалуйста, приходи.

– О, не знаю… – мялась я.

– Ну давай, – соблазнял он.

– Ну… может быть… я не…

– Хорошо, ты придешь, Толстушка Тротт, – заметано. Вот будет здорово!