Триллер

Сегодня, к великому удовольствию своей семьи, Дениз Хэмилтон проводит все время дома, в Лос-Анджелесе, за сочинением криминальных романов о Еве Дайамонд. Но так было не всегда. До того как заняться литературной деятельностью, Хэмилтон была штатным корреспондентом «Лос-Анджелес таймс» и моталась но всему свету; ее перу принадлежат репортажи из Азии, Восточной Европы, с Балкан и с территории бывшего СССР.

В 1993 году Хэмилтон получила грант по программе Фулбрайта[76] и отправилась преподавать основы журналистики в Македонию. В то время вовсю бушевала война в Боснии, и Хэмилтон четко понимала, что, если вооруженный конфликт перекинется и на территорию Македонии, ей придется в одночасье переквалифицироваться из преподавателя колледжа в военного корреспондента. К счастью, в стране все происходило мирным путем, и Хэмилтон имела возможность много путешествовать по южным Балканам. Во время этих поездок она по-настоящему влюбилась в небольшой по численности, но замечательный албанский народ, который только-только просыпался после пятидесяти лет изоляции от всего мира. Как Хэмилтон описывает в представленном ниже рассказе, тогда существовало всего несколько путей, по которым можно было попасть в Албанию или же выбраться из нее. Ей удалось доехать до Тираны автостопом вместе с албанскими журналистами, которых Хэмилтон повстречала на конференции на красивейшем Охридском озере, расположенном на албано-македонской границе.

Поездка получилась спонтанной; у Дениз имелось при себе всего две сотни долларов да смена белья в рюкзаке. Но, будучи по своей природе склонной к разного рода авантюрам, она не раздумывая согласилась отправиться в незнакомую страну. Прибыв уже вечером в центр Тираны, Хэмилтон сразу стала названивать своим американским коллегам по программе Фулбрайта, преподающим в Албании, в надежде отыскать кого-нибудь, кто бы приютил ее и предоставил свободную койку. Дениз повезло: еще до наступления темноты она нашла соотечественника, который пригласил ее поужинать во французский ресторан, единственный тогда в албанской столице. Там они познакомились с владельцем ресторана, симпатичным и образованным албанцем.

Он сообщил, что часто бывает по делам в Скопье, и даже предложил отвезти туда Хэмилтон на собственном «мерседесе». Но поскольку у Дениз были иные планы, она отказалась. И лишь много лет спустя она узнала в подробностях историю жизни этого человека. В рассказе «В два счета» Хэмилтон упоминает многие факты его биографии. Она приглашает читателя в увлекательное и волнующее путешествие по Балканам, повествуя о местах, людях, обычаях, с которыми западный человек практически не знаком.

Это рассказ женщины, которой довелось увидеть все своими глазами.

Дениз Хэмилтон В два счета[77]

Джейн выглянула в окно с пассажирского сиденья и сказала себе, что все прекрасно. Башким уверенно вел «мерседес» по шоссе со скоростью сто километров в час. В салоне было душно. Снаружи проносились невозделанные поля и зеленые домишки, смотрящие на дорогу слепыми глазницами разбитых окон. Женщина в черной одежде поднималась вслед за стадом коз по склону усыпанного каменными обломками холма и на ходу пряла пряжу на веретене. Джейн пришло в голову, что в этом краю может произойти что угодно — и никто ни о чем не узнает. Ветер разорвет на клочки ее одежду, а дождь выбелит кости, и, когда придет весна, козы будут мирно щипать травку возле ее останков.

«Ну хватит», — одернула себя Джейн. Она ведь здравомыслящая девушка, а не одна из тех нервических особ, которые в два счета падают в обморок при любой оказии. Лучше заново пережить волнующие мгновения вчерашнего вечера.

Они с Полом сидели в своем любимом ресторанчике Тираны и спорили. Пол категорически не желал помочь ей: использовать свои дипломатические каналы для переправки Джейн через границу в бывшую югославскую республику Македонию. В тамошней столице проходила конференция по балканской литературе, и Джейн мечтала на ней присутствовать.

— Подумаешь, проблема! — негодовала она. — Ваш посольский курьер по два раза в неделю мотается из Тираны в Скопье.

Но Пол вдруг целиком погрузился в созерцание фотографий на стенах с изображением Эйфелевой башни, Триумфальной арки и Французских Альп. В колонках рыдала о любви и предательстве Эдит Пиаф. Из кухни непрерывно выносили все новые порции омлета и салата нисуаз. Ресторанчик, этот маленький уголок Парижа, служил для Пола и Джейн убежищем, где можно было скрыться от хаоса, царящего снаружи. Хаоса, который назывался Албания. Но сейчас и в самом убежище от него было не спрятаться.

— Я не могу пустить гражданское лицо на этот маршрут. Он предназначен исключительно для посольских дел, — произнес наконец Пол.

«С каких это пор я стала просто гражданским лицом?» — рассердилась про себя Джейн, припоминая другие, более страстные слова, которые он нашептывал ей в те три недели, что они провели вместе. Пол был мелкой сошкой в американском посольстве, она — преподавателем по программе Фулбрайта. Они встретились на вечере в посольстве в первую неделю ее пребывания в Тиране, выпили слишком много албанского мерло и с тех пор уже не расставались. Правда, порой Джейн казалось, что их связь основана на одном: они оба чужие в чужой стране.

— И как, по-твоему, мне туда добираться? Автостопом? Вариантов-то совсем не много.

Вариантов было действительно не много, поскольку идиоты коммунисты, правившие Албанией без малого пятьдесят лет, разорвали все железнодорожное сообщение и заперли на замок границу из опасения, что Югославия, Америка и НАТО планируют напасть на их нищую, отсталую страну. Даже спустя годы после смерти Энвера Ходжи попасть в Албанию или же выехать из нее было серьезной проблемой. В стране не было поездов или междугородных автобусов. Самолеты летали только в Западную Европу, так что до Скопье пришлось бы добираться в два раза дольше. Дорога на такси обошлась бы дешевле, но у студентки Джейн не имелось и ста пятидесяти долларов лишних.

— Прошу меня простить, — раздался тихий мелодичный голос. — Я вовсе не собирался подслушивать, но вы здесь говорили… возможно, я могу быть вам полезен.

Перед ними стоял владелец ресторана по имени Башким, элегантный, в итальянском костюме, и почтительно протягивал руку. Много лет он проработал в парижских ресторанах и вернулся на родину, чтобы познакомить соотечественников с великолепием французской кухни. Вот только средний албанец не мог себе позволить даже порции картошки фри. Однако у обладающих толстыми кошельками представителей разномастных неправительственных организаций и дипломатов заведение моментально стало популярным.

Странный огонек вспыхнул и тут же погас в глазах Пола. Он кинул на хозяина задумчивый взгляд и спросил:

— Правда?

Тот скромно улыбнулся, поклонился Джейн и пояснил:

— Завтра мне нужно ехать в Скопье по делам. Я бы почел за честь, если бы вы согласились составить мне компанию. Места у меня в машине предостаточно.

— Не уверен, что это хорошая идея, — медленно процедил Пол.

Но Джейн заметила стоящий во дворе ярко-синий «мерседес» и уже мысленно воображала приятную поездку и оживленную беседу, в то время как за окном будут мелькать сначала деревни и села, а затем безлюдные горные ущелья. Башким обладал утонченными манерами, владел пятью языками и был докой в светских отношениях. Его жена, прекрасная зеленоглазая албанка, вела бухгалтерию, а их маленькая дочка, нарядная девочка в платьицах с оборками, целыми днями играла во дворе с куклами. Джейн не сомневалась, что все в этой семье счастливы и любят друг друга. Башким, в отличие от многих местных донжуанов с голодными глазами, никогда на нее не заглядывался. Она видела, как к нему относятся иностранные посетители ресторана, и понимала, что с ней ничего не случится. Кроме того, ее согласие положит конец муторному спору и ее устойчивым подозрениям, что Пол не особенно хочет ради нее подергать за ниточки в посольстве.

Почувствовав внезапное желание самоутвердиться, Джейн твердо заявила:

— Зато я уверена. Я еду.

Пол в притворном ужасе вскинул руки и подмигнул Башкиму.

— Ах, эти западные женщины! Привыкли все решать сами.

Джейн лягнула его под столом, однако позже вечером они завалились в постель с привычным неистовством, и страсть разгорелась только сильнее ввиду ее скорого отъезда. После любовных утех Пол сунул ей в рюкзак свой мобильник и настоял на том, чтобы она не расставалась с телефоном до самого Скопье, а оттуда позвонила и сообщила, как добралась. Джейн была тронута такой заботой.

Рано утром она покинула квартиру Пола. На улицах пахло сырой землей и нечистотами. Страшненькие цыганята, скорчившись на брошенных на землю картонках, просили милостыню у прохожих. Домохозяйки, перегнувшись через перила балконов, с яростными красными лицами выбивали ковры. На четвертом этаже одного из домов негодующе мычала корова. Поначалу Джейн никак не могла взять в толк, что домашняя скотина делает в городских квартирах, но вскоре ей разъяснили, что ни машину, ни корову оставлять в Тиране на ночь ни в коем случае нельзя.

Когда она подошла, Башким закидывал на заднее сиденье чемодан. «Мерседес», казалось, припал к земле, будто был нагружен тяжелой поклажей. Впрочем, Джейн посчитала это маловероятным — из Албании почти ничего не вывозилось. Не считая людей.

Она стояла под ярким адриатическим солнышком, а Башким внимательно ее рассматривал: туристические ботинки, джинсы «Ливайс», жилетка с шерстяной подкладкой, накинутая поверх красной водолазки с начесом. От этого взгляда девушке стало неуютно. У нее вдруг возникло нехорошее опасение. Что, если она все же ошиблась в Башкиме? Но тут албанец улыбнулся хорошо знакомой улыбкой, и сомнения Джейн мигом улетучились.

— Готовы?

Кивнув, она села в машину.

На окраине Тираны многоквартирные дома постепенно уступили место унылым лачугам, те, в свою очередь, сменились сельскохозяйственными угодьями. Джейн и Башким все болтали об албанской литературе и культуре, а затем перешли к проблемам современности.

— То, чем вы занимаетесь здесь, чудесно, — восхитилась Джейн. — У вас столько возможностей.

— Во Франции возможностей было больше, — заметил Башким, — жаль, мне не удалось там остаться.

— Но Запад такой бесплодный. Все помешаны на деньгах, на карьере. Семья на самом деле важнее всего, а там она ничего не значит.

— Думаете, здесь люди не помешаны на деньгах?

Башким прибавил газу. Какое-то время они молчали. «Мерседес» пробивался через вереницу запряженных ослами повозок и тракторов. Они проезжали так близко, что при желании Джейн могла бы вытащить соломинку, застрявшую в волосах фермера. Прогромыхал, обгоняя «мерседес», грузовик защитного цвета еще советского производства; на его борту красовалась надпись большими буквами: «СТАЛИН». Стоявшие в кузове молодые албанцы громко вопили и улюлюкали. Впрочем, остальные водители, не претендуя на лидерство, выстроились следом за Башкимом.

Он вставил в щель проигрывателя компакт-диск, и из динамиков полились звуки симфонии Моцарта. Джейн наслаждалась музыкой и витающим в воздухе ароматом одеколона своего спутника.

— Правда, мне очень повезло, что вам понадобилось на этой неделе в Скопье, — промолвила она, пытаясь вернуть разговору прежнюю непринужденность. — Вы часто туда ездите?

— По необходимости, — улыбнулся Башким краешком губ.

Джейн внимательно разглядывала его. Он был блондином с голубыми глазами. Это удивляло ее. Он вполне мог бы сойти за спортсмена-серфингиста из ее родного колледжа. Из нарисованной в воображении картины выбивались только бледная кожа и выражение какой-то обреченности на лице. Джейн смотрела на его профиль на фоне безрадостного ландшафта и полуразрушенных каменных строений и вдруг поняла, что вот она — квинтэссенция Балкан.

— Вы покупаете в Скопье продукты для ресторана? — спросила она.

Последовала пауза. Наконец Башким вздохнул и произнес:

— Вы слишком любопытны.

— Просто интересно, — пожала плечами Джейн.

— Иногда лучше не проявлять излишний интерес, — ответил Башким.

Тут Джейн вновь посетило непонятное ощущение: давление внутри головы и какое-то покалывание в области затылка. Долгое время она молча изучала однообразный ландшафт за окном, где глазу было не за что зацепиться.

— Смотрите! — Башким как ни в чем не бывало указал рукой на взгромоздившуюся на вершине холма крепость, хотя Джейн уловила в его голосе неискренность. — Это замок Скандербега, нашего национального героя. Он служил в янычарах, командовал большим отрядом. В тысяча пятьсот шестьдесят девятом году[78] он восстал и повел албанский народ на борьбу с Оттоманской империей. Врагам не удалось его одолеть.

У поворота появилась толпа оборванных мальчишек; перед открытыми ртами они держали сжатые кулаки.

— Они голодные, — догадалась Джейн и полезла в свой рюкзак в поисках орехов и сушеных фруктов.

Однако Башким только сильнее надавил на акселератор.

— Они уже привыкли попрошайничать, — бросил он. — Работники, раздающие гуманитарную помощь, кидают им сладости, и они дерутся из-за них, словно собаки.

Девушка вдруг почувствовала резкую антипатию к своему попутчику. Когда Башким свернул на шоссе в Эльбасан, город, главной «достопримечательностью» которого была огромная фабрика, выбрасывающая в небо клубы черного дыма, в Джейн зашевелились и стали подниматься ростки беспокойства.

— Почему мы свернули?

— Нужно передать другу лекарство, — равнодушно объяснил Башким и прибавил извиняющимся тоном: — У него мать болеет.

Вдруг перед машиной появилось стадо овец, водитель резко затормозил, и в этот момент что-то выскользнуло из-под сиденья Джейн и ударило ее по пятке. Она опустила глаза и увидела дуло автомата. Башким тоже заметил его, быстро нагнулся между ног девушки и схватил оружие. При этом провел рукой по внутренней поверхности ее бедра. Выпрямившись, он засунул автомат под собственное кресло и пробормотал:

— Прошу прощения.

Джейн изо всех сил вцепилась в кожаные подлокотники. Ладони ее повлажнели от выступившего пота. Очень хотелось закричать. Показалось или рука ресторатора действительно задержалась на ее бедре? И что, если бы автомат вдруг выстрелил?

Башким похлопал ее по плечу, и девушка подскочила от неожиданности.

— Это для нашей же безопасности, — объяснил он. — На всякий случай.

Она попыталась унять отчаянное сердцебиение, убедить себя, что в случившемся нет ничего особенного. В конце концов, в этих краях до сих пор полно грабителей. Что до остального, наверное, это просто результат его неловкости.

Башким вырулил на подъездную дорожку и направил машину к распахнутым воротам. Тревога Джейн достигла крайней точки. Почему он заранее не предупредил об остановке? А если это какая-то хитрость? Ловушка? Машина тем временем приближалась к воротам. Джейн даже порывалась открыть дверь и выпрыгнуть наружу. Но что потом? На улицах полным-полно праздношатающихся молодых людей самого бандитского вида. И она останется совсем одна, почти без денег, не имея ни единого шанса вернуться. До нее доходили слухи о том, что бывает с женщинами, которые после наступления темноты оказываются одни на улице, особенно в провинции. За спиной клацнули закрывающиеся ворота, и рядом с машиной тут же возникли трое мужчин с ястребиными профилями.

«Так значит, это случится здесь», — отрешенно подумала Джейн и вслух произнесла:

— Я подожду в машине.

— Вам лучше воспользоваться удобствами, — твердым голосом ответил Башким. — Другой возможности не будет.

Тут дверь в дом распахнулась, и на пороге появилась полная дама. Джейн едва не вскрикнула от облегчения, когда Башким достал упаковку таблеток и протянул женщине. Та, двигаясь вперевалку, обошла машину, открыла дверцу со стороны пассажира и, взяв Джейн за руку, потащила к дому. От женщины исходил тяжелый запах пота пополам с жареным луком и чем-то еще, напоминающим забродившее вино. Джейн оглянулась и увидела, что мужчины столпились у багажника «мерседеса».

В доме она провела около полутора часов, в течение которых полная женщина потчевала ее чаем, оранжадом, домашним печеньем и ракией — крепким, дерущим горло виноградным бренди. Когда они вновь вышли на улицу, Джейн обратила внимание, что машина заметно приподнялась над землей на рессорах. Мужчины смотрели на груду коробок, и на мгновение девушке показалось, что на солнце блеснуло что-то металлическое. Тут перед ней встал Башким, загораживая обзор, и сказал, что им пора двигаться дальше. От крепкой ракии, к тому же выпитой на пустой желудок, Джейн развезло. Она говорила себе, что должна сохранять бдительность, но не смогла противиться навалившейся дремоте. Откинувшись на спинку сиденья, она заснула. И проснулась через час с неприятным ощущением в желудке и противным привкусом во рту.

Их путь лежал через горы, занимающие большую часть территории Албании и оставляющие пригодной для возделывания лишь малую толику земли. Высокие, крутые вершины с обеих сторон подступали к дороге. Прямо впереди над глубокой пропастью висел мост. Пока «мерседес» переезжал на противоположный берег, Джейн смотрела вниз на белую шипящую воду. Она припомнила слова Пола, что мост находится недалеко от границы, значит, дальше дорога некоторое время будет идти вдоль берега Охридского озера — спокойного глубокого водного массива, служащего естественной границей между Македонией и Албанией. Преодолев мост, Башким резко свернул — дорога здесь с одной стороны обрывалась в глубокую пропасть, причем никакого ограждения Джейн не заметила. В сотнях ярдов внизу она увидела ржавеющие остовы автомобилей, которым не удалось удержаться на шоссе. Рот внезапно наполнился слюной, и Джейн почувствовала, что ее вот-вот стошнит.

Когда они оказались на прямом участке, впереди замаячила авария; мужчина на дороге размахивал привязанной к палке белой рубашкой. Башким выругался и сбросил скорость. Но когда они приблизились, Джейн поняла, что это никакая не авария. Два армейских грузовика перегородили путь, и солдатик с прыщавым лицом махал им винтовкой, веля остановиться на обочине. Башким напряженно уставился на дорогу. «Мерседес» рванулся вперед, и Джейн уже решила, что ресторатор намеревается вдавить педаль газа в пол и прорваться через заслон.

Буквально в последнюю секунду он все же ударил по тормозам. Следующие за ним машины резко вильнули в кювет и, подняв тучу пыли, проскочили мимо дорожного поста. «Любопытно, — подумала Джейн, — организуют ли военные преследование?» Но те, кажется, не проявили никакого интереса.

Отдавая команды на албанском и держа голову Башкима на прицеле, к машине подошел солдат. Колени у ресторатора дрожали, однако голос оставался спокойным. Джейн уловила слова «Amerikane» и «Skopje». Появились еще несколько военных и велели выйти из машины. Джейн всю трясло от страха, она еле могла пошевелить враз одеревеневшими мышцами. Она слышала истории об албанских бандитах, устраивающих на дорогах засады и грабящих западных путешественников. Преступники отбирали все: и машины, и одежду, и даже обувь, оставляя своих жертв в одном исподнем. В прежние годы до границы следовали только колонны мощных грузовиков, не делая остановок. Может, предложить солдатам денег?

Она вытащила мобильник и собралась позвонить Полу в американское посольство. «Помоги мне, — скажет она ему. — Нас остановили на дороге албанские солдаты, и я подозреваю, что у нас проблемы. Теперь ты, возможно, пожалеешь, что не отправил меня через границу с курьером!»

Солдаты столпились вокруг Башкима, толкали его и выкрикивали вопросы. На Джейн никто не обращал внимания. Она отступила немного назад. По-прежнему никакой реакции. Тогда она обогнула один грузовик, двинулась вдоль брезентового борта к другому… и замерла, не веря своим глазам.

В кабине, сгорбившись над ноутбуком, сидел Пол. Еще один парень из посольства с короткой стрижкой — она запомнила его по вечеринке в Тиране — привалился к двери и сосредоточенно смотрел на экран ноутбука. К уху он прижимал мобильный телефон. Джейн удалось подавить инстинктивное желание броситься с рыданиями в объятия Пола. Вместо этого она начала быстро прокручивать в голове различные объяснения происходящему. Что ее любовник делает на этом безлюдном горном перевале да еще в компании большого отряда албанских военных? Почему он не сообщил, что отправляется сюда? И почему, в конце концов, не предложил подвезти? Лезущие в голову ответы совсем не понравились Джейн, она хотела уже нырнуть обратно в тень грузовика, но было поздно.

Словно почувствовав ее присутствие, Пол поднял глаза.

— Джейн. О господи! Что ты здесь делаешь?

Как будто ее появление стало для него большим сюрпризом. Мысленно Джейн вернулась к недавнему спору в ресторане. Тогда Пол громогласно заявил, что не позволит ей ехать в Македонию вместе с посольским курьером. И ведь он восторжествовал в душе, когда Башким предложил свои услуги — теперь Джейн отчетливо это поняла.

— Ты все спланировал, — обвинила она любовника. — Ты подстроил ему ловушку.

— Глупости какие, — возмутился Пол, но его голос был таким же неискренним, как и взгляд.

Он посмотрел через плечо Джейн и злорадно ухмыльнулся. Она обернулась и увидела, что солдаты выгружают коробки из багажника «мерседеса». Автомат под сиденьем они уже нашли. На обочине дороги, распластавшись на земле, лежал Башким. Один из солдат, проходя мимо, пнул его ногой, и он сдавленно вскрикнул.

— А ну, прекрати, придурок! — вмешался товарищ Пола. — Мы еще должны его допросить.

Чертыхнувшись, Пол выпрыгнул из кабины грузовика и поспешил к солдату. И внезапно глазам Джейн предстал совсем другой человек, так не похожий на того, которого она знала. Манера держать себя, даже тенорок голоса — все изменилось. Теперь это был облеченный властью, уверенный в себе мужчина, от которого ощутимо исходила сила. Бедняга солдат весь съежился, когда Пол принялся громко бранить его на безупречном на слух албанском.

Джейн просто не верила своим ушам. Ведь Пол убеждал ее, что совершенно не способен к языкам. Но вот он подошел к ней и заговорил:

— Прости, Джейн. Тебе ни одну минуту не угрожала опасность. Мы постоянно следили за тобой при помощи GPS. — Он энергично кивнул на мобильник, который девушка продолжала бессильно сжимать в руке. — Телефон привел нас прямо на хвост врага.

Понимание того, что случилось, стопудовой тяжестью обрушилось на Джейн, она ощутила себя разбитой на тысячу осколков. Хорошенькая западная женщина, она стала обычной приманкой. Ее просто все использовали. В этот самый миг в ней что-то оборвалось. Но — удивительное дело! — по некотором размышлении она обнаружила, что в этой истории кроется некая пугающая красота, кроме того, можно попробовать обратить ситуацию себе на пользу.

— Что Башким натворил? — осведомилась она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Наш приятель — один из крупнейших контрабандистов в Тиране. Помнишь беспорядки в стране, когда разгромили оружейный склад? Он продавал автоматы «Аль-Каеде» в обмен на героин из Афганистана. Мы уже несколько месяцев за ним наблюдаем.

— Мы? С каких это пор сотрудники посольства выслеживают контрабандистов?

— Посольство работает в тесном контакте с Интерполом.

— Пол, ты ведь не простой атташе?

Он провел руками по волосам, отвернулся и ничего не сказал. Да все и так было очевидно.

Джейн словно окунулась в другую реальность; еще немного — и она просто сойдет с ума. Однако ей совершенно необходимо было получить ответ на один вопрос.

— Ты все это спланировал? Я имею в виду, с самого начала? Потому что я думала… мне казалось…

Она покачала головой, на глаза навернулись слезы. Ее просто использовали, а она, идиотка, поверила.

Лицо Пола омрачилось.

— Я вовсе не хотел… — начал он, облизнув губы.

Но закончить не успел.

С востока по шоссе, рыча двигателями, неслись две машины. Застрочили автоматы. Джейн бросилась на землю, но успела про себя отметить, что машины ей знакомы — вроде именно они проскочили через дорожный пост сразу за «мерседесом». А не они ли ехали за ними от самой Тираны? Вокруг грохотали выстрелы. Обхватив голову, Джейн на животе заползла под ближайший грузовик, каждую секунду ожидая, что вот сейчас ее подстрелят и все разом кончится. Наконец ей удалось забраться под шасси; она лежала, свернувшись калачиком, и вслушивалась в крики, выстрелы и стоны умирающих. Оставалось только молиться, чтобы случайная пуля не пробила бензобак.

По ощущениям Джейн, стрельба не стихала несколько часов. Затем установилась долгая тишина. Вдалеке торжествующе закричала птица — любительница падали почуяла ужин. Раздались шаги. Джейн вся сжалась, съежилась в комок, мечтая сию же секунду исчезнуть. На дорогу упала тень, и Джейн увидела лакированную кожаную туфлю.

— Вылезай, — скомандовал обладатель ботинка по-английски с албанским акцентом.

Башким.

Она не издала ни звука.

— Если не вылезешь, я выстрелю.

Но девушка по-прежнему сидела как мышка и гадала, не запугивает ли он ее. Она услышала, как хрустнули колени Башкима, когда он опустился рядом на корточки. В поле зрения появилась рука с пистолетом, поводила туда-сюда, и дуло замерло. К счастью, его цель находилась далеко от места, где укрылась Джейн. Палец нажал на спусковой крючок, и Джейн задержала дыхание. С громким хлопком взорвалась одна из покрышек грузовика и начала сдуваться. Джейн невольно вскрикнула.

— Я знал! — торжествующе провозгласил Башким. — Последний шанс, Джейн. В следующий раз я выстрелю на твой голос.

— Хорошо, — торопливо отозвалась девушка. — Не стреляйте.

Она выбралась из-под машины и уставилась на Башкима. Тот, в свою очередь, уставился на нее.

— Пожалуйста, — умоляюще протянула она. — Я даже не догадывалась, что это ловушка.

Ресторатор поджал губы и взглянул туда, где на дороге лежало тело Пола; глаза американца безжизненно смотрели в небо. Возле его головы растеклась лужа крови. Вся дорога вокруг была усеяна трупами. Одна из атаковавших пост легковушек, перевернутая набок и раздавленная всмятку, горела. Джейн повертела головой в поисках второй легковушки.

— Она улетела в пропасть, — сообщил Башким. — Шансов уцелеть у них не было.

— У к-к-к-кого?

Лицо Башкима исказила гримаса боли.

— У моих телохранителей. Тебе разве неизвестно, как опасно путешествовать по Албании?

— Господи, — пробормотала Джейн; все ее тело сотрясла крупная дрожь.

Башким пристально смотрел на нее, и у нее пронеслась в голове мысль, что, может, в эту минуту он решает, сразу ее пристрелить или попозже. Они оба понимали: Джейн видела слишком многое, чтобы оставить ее в живых.

— А ведь он и меня тоже предал, — наконец выпалила она.

— Так я слышал, — безразлично обронил Башким.

Подойдя к валяющемуся на дороге мобильнику Джейн, он с силой наступил на него, растирая по асфальту, словно таракана.

— Не убивайте меня, — попросила девушка. — Я помогу вам. У меня есть американский паспорт и деньги.

— Да, — кивнул Башким, — с твоим паспортом мы прорвемся.

Он ткнул пистолетом в направлении «мерседеса». Все шины были прострелены, из-под капота поднимался дым. «Интересно, не вспыхнет ли он сейчас?» — отрешенно подумала Джейн. Багажник был открыт, из продырявленных пулями коробок высыпался белый порошок.

Остальные коробки в беспорядке громоздились вдоль дороги. Рядом с ними находился и автомат Башкима, который теперь представлял собой искореженную железяку. Башким приказал Джейн вытряхнуть все из рюкзака. Паспорт и бумажник он забрал и сунул себе в карман. Затем велел вскрыть коробки и наполнить рюкзак пакетами с белым порошком. Из багажника «мерседеса» он выудил старый рюкзак и распорядился набить и его. Затем навьючил оба рюкзака на Джейн, словно на мула, и подтолкнул ее прочь с дороги, в направлении гор, на пыльную тропинку, испещренную следами зверья.

— До границы где-то десять миль. Нам нужно держаться в стороне от дороги.

И они пустились в путь, двигаясь словно призраки через унылую голую местность.

Когда они вышли к обнаженным скалам, Башким предложил остановиться и немного передохнуть. Джейн не понравился его голос — какой-то нервный и напряженный. Башким посмотрел на нее, стараясь изобразить непринужденность. Джейн отвела взгляд и стала размышлять о побеге, о том, когда может представиться такая возможность. Ей нужно будет где-то спрятаться. Вдруг Башким встал, положил пистолет на скалу и направился к девушке. Она тоже поднялась на ноги. И тут он набросился на нее и сшиб с ног. Она попыталась освободиться, но безрезультатно — албанец был сильнее и своим весом придавил ее к земле. Джейн увидела выражение его глаз. Может, произошедшие за день события пробудили в нем какие-то атавистические чувства, а может, они всегда в нем скрывались. Так или иначе, Джейн поняла: она для Башкима — пустое место. Он убьет ее, как только они перейдут границу, а до этого намерен поступать с ней как заблагорассудится.

— Слезь с меня, — задыхаясь, произнесла она.

Башким засунул ей руку в штаны.

— Слезь с меня, траханый отморозок!

— Точно. Трахаться вы, американки, любите. Я это сразу понял, едва тебя увидел.

— Ты ошибаешься. Слезь!

Джейн попыталась вцепиться одной рукой в землю, чтобы выбраться из-под навалившейся на нее туши и лягнуть насильника, и тут пальцы наткнулись на большой камень. Она потянулась за ним, но лишь слегка коснулась его кончиками пальцев. Камень был слишком далеко. Башким уже расстегнул ширинку.

Немыслимым образом изогнувшись, Джейн вытянула руку. Наконец-то пальцы нащупали камень, скользнули по его грубым зернистым краям, пытаясь отыскать место поуже, где можно взяться удобнее. Вот оно. Джейн сжала камень в руке.

Башким разорвал на ней трусики и чуть приподнялся, раздвигая коленом ее ноги. Джейн ощутила жажду крови. У нее есть всего один шанс. Она замахнулась камнем, одновременно пнула маньяка коленом в пах и с громким криком нанесла удар в основание черепа.

Мужчина изумленно открыл рот, повалился и затих. Джейн сбросила с себя неподвижное тело и с трудом поднялась на ноги. Албанец лежал без сознания. Из раны на голове текла кровь. Девушка окинула его взглядом; больше всего на свете ей хотелось застегнуть ширинку и бежать прочь.

В руке она по-прежнему держала блестящий от крови камень. Волевым усилием она заставила себя разжать пальцы и выпустить его. Некоторое время Джейн просто стояла и тяжело дышала. На нее накатил ужас всего произошедшего. Затем склонилась над каким-то колючим кустиком и, проклиная собственную слабость, освободилась от содержимого желудка. Ей нужно было добраться до границы засветло, чтобы не заблудиться в незнакомой местности с наступлением ночи. К тому же заметно похолодало. Дорога внизу вела к границе, но Джейн понимала, что должна держаться от нее в стороне. Перевернув ногой бесчувственное тело Башкима, она вытащила у него из кармана свой паспорт, деньги, а также его бумажник. Еще она забрала маленькую черную книжечку с записями на албанском и арабском. Присовокупила к своим трофеям пистолет. Джейн никогда прежде не доводилось держать в руках оружие, но она знала, что у него должен быть предохранитель. Щелкнув им несколько раз, чтобы запомнить, как он работает, она засунула пистолет за пояс. Металл приятно холодил кожу и придавал уверенности. В течение двух часов Джейн карабкалась в горы, прячась за валунами всякий раз, когда по шоссе проезжала машина. Она не решалась остановиться и передохнуть, боялась, что в этом случае просто не сможет заставить себя продолжить путь.

Пробираясь между камней, Джейн только и мечтала о том моменте, когда протянет пограничнику паспорт и через несколько минут будет в безопасности по ту сторону границы. Неожиданно оказавшись прямо над шоссе, она увидела внизу уже знакомый зеленый грузовик с надписью «СТАЛИН». Он был припаркован на обочине, а давешние молодые люди столпились вокруг и перекусывали. Джейн на мгновение замерла, инстинкты посоветовали ей удирать. И она помчалась, надеясь на удачу — на то, что парни не заметят ее. Но нет, за ее спиной раздались возбужденные крики, затем взревел мотор грузовика. Машина двигалась задним ходом в поисках места, где можно съехать с дороги и пуститься вдогонку.

Джейн бежала, адреналин в крови придавал ей дополнительные силы. Однако состязаться в скорости с грузовиком она не могла. Она отчаянно хватала ртом воздух и хорошо понимала, что будет, если парни ее настигнут. Джейн видела в их глазах охотничий азарт. Нужно где-то спрятаться, пока не показался грузовик, и надеяться, что увлеченные погоней парни пронесутся мимо. Она скрючилась в три погибели за шатающимся валуном, молясь про себя, чтобы ее укрыли вечерние тени. Грузовик, из которого доносился непристойный смех, просвистел буквально в двадцати футах от нее. Джейн короткими перебежками двинулась за ним и увидела, как машина снова повернула на шоссе. Очевидно, преследователи посчитали, что Джейн отправилась назад по собственным следам, и теперь решили поймать ее на дороге перед границей. Стало быть, придется топать по бездорожью. Девушка безумно устала, но заставила себя продолжить путь. Через полмили она оказалась в седловине между двумя вершинами. Внизу простиралась угрюмая темная гладь: Охридское озеро. По ту сторону озера ее ждала Македония. И свобода.

Она внимательно всматривалась в берег в поисках лодки, пусть даже самой плохонькой — лишь бы переправиться на ту сторону. Вплавь добираться было слишком далеко. В синеве сумерек она разглядела одинокую фигуру, латающую сети, но в ту же секунду услышала рев мотора и радостные вопли: проклятые албанцы снова ее заметили. Однако им предстояло ехать по извилистой дороге, в то время как Джейн могла напрямую спуститься с горы. Озеро протянулось на несколько миль, и большая его часть не охранялась. Это был ее единственный шанс. И она устремилась вперед, взметая ногами тучи мелких камешков и пыли, местами она съезжала на пятой точке, а один раз перекувырнулась через голову и пролетела несколько метров с расставленными в стороны руками, пока не восстановила равновесие и не смогла продолжить спуск.

На берегу в одиночестве сидел старик. Джейн ощутила прикосновение холодной стали к коже и поняла, что убьет его, если понадобится. Подобравшись ближе, она увидела шапку седых волос, почерневшие зубы, изрезанное морщинами загорелое лицо. Старик наблюдал за ней с бесстрастным видом — можно было подумать, что ему каждый день доводится встречать ошалевших западных женщин, сваливающихся с гор.

Она остановилась прямо перед стариком. Одежда ее была изодрана, из многочисленных порезов шла кровь.

— Пожалуйста, — выдохнула Джейн. — Вы должны перевезти меня через озеро. — Она показала рукой на противоположный берег. — Я могу заплатить. Валютой.

Вытащив бумажник Башкима, она сунула старику под нос доллары, евро и албанские динары.

— Это вам.

К ее удивлению, рыбак отпихнул бумажник с деньгами. Джейн занервничала и на смеси четырех языков закричала на старика. Тот, не обращая внимания на сумасшедшую девицу, протопал к кустам и извлек спрятанную в них лодку. На дне ее лежала древняя истертая веревка. Старик потащил лодку к берегу. Джейн кинулась ему помогать, одновременно благодаря на всех доступных ей языках.

— Но нам нужно поторопиться, — сказала она, оглядываясь через плечо и изображая жестами бег и погоню.

— Ska problema, — отозвался старик.

«Никаких проблем».

— Besa? — спросила Джейн.

В переводе с албанского «besa» означает торжественное обещание, клятву — понятие, ведущее историю с феодальных времен. Албанец скорее умрет, чем нарушит besa. Вот только были ли еще живы старые традиции?

Албанскую сторону огромного озера окутывали сумерки. В нескольких прилепившихся к склонам домишках электричества не знали сроду. На противоположном же, югославском берегу мерцали и манили к себе теплые красные и желтые огоньки.

Джейн помогла старику столкнуть лодку в воду и запрыгнула в нее.

Они отплыли ярдов на сто, когда из-за горы на берег вылетел ревущий грузовик. Молодые люди в нем были сердиты, словно разбуженный пчелиный рой. Некоторые уже наполовину разделись. Выскочив из машины, они бросились в воду и открыли беспорядочную стрельбу по лодке. Джейн и старый рыбак пригнулись; пули проносились совсем рядом, некоторые вздымали из воды фонтанчики брызг. Старик, что-то ворча себе под нос, продолжал грести; под кожей, словно набухшие веревки, выступили мышцы.

Девушка на всякий случай держала наготове пистолет, но рыбак, убаюканный равномерными взмахами весел и плеском воды, казалось, вообще не замечал пассажирку. Голоса постепенно становились все тише, а вскоре и вовсе смолкли. Поднялся ветер, и Джейн задрожала от холода. Они словно были подвешены в пустоте, парили где-то между мирами. Но вот далекие огни начали приближаться. Джейн голодными глазами смотрела на постепенно вырисовывающиеся в темноте отели и коттеджи. Вскоре лодка заскрежетала днищем об усыпанное галькой дно.

— Да здравствует Югославия! — воскликнул старый рыбак.

Джейн снова попыталась всучить ему деньги, но он резким жестом отмахнулся и приложил руку к сердцу. Старик исполнил besa.

Он помог девушке спрыгнуть в ледяную воду, доходящую ей до бедер. Джейн помахала ему на прощание и зашлепала на ватных ногах к берегу. Когда она снова обернулась, лодка старика быстро исчезала в чернильно-черной тьме. Наконец Джейн добрела до ближайшего отеля, сняла номер и заказала себе в комнату чевапчичи[79] с рисом.

Когда в дверь постучали, она спросила:

— Кто там?

Ей ответили на одном из славянских языков, и она, приоткрыв дверь, увидела официанта с подносом. Она уже собиралась впустить его, как вдруг в коридоре материализовались двое мужчин в куртках-ветровках. Джейн хотела захлопнуть дверь, но один из незнакомцев оказался проворнее и сунул в щель ногу. Второй протянул официанту банкноту и произнес по-английски с американским акцентом:

— Спасибо. Вы свободны.

Мужчины прошли в комнату и закрыли дверь.

— Джейн, вы все сделали правильно, — обратился к ней первый. — Мы наблюдали с этого берега, на случай, если кто-нибудь будет переправляться через озеро. Вы, конечно, понимаете, почему мы не могли допустить никакого инцидента в международных водах.

— Но кто вы? Откуда вам известно мое имя?

— Довольно уже бегать. Пол как раз находился с нами на связи, и вдруг связь прервалась. Вы не против обо всем рассказать нам? — Он повернулся к напарнику. — Ник, будь добр, освободи Джейн от ее ноши. Она наверняка нелегкая. Где порошок, Джейн?

Но пакеты с белым порошком остались на том берегу Охридского озера, среди нагромождения скал, рядом с Башкимом. «Скорее, — со страхом подумала Джейн, — рядом с трупом Башкима». Но неужели эти идиоты решили, что она будет переходить границу со спрятанным в рюкзаке героином стоимостью в несколько миллионов долларов?

Джейн нащупала за ремнем пистолет и прикинула возможные варианты. Она ведь здравомыслящая девушка, а не одна из тех нервических особ, которые в два счета падают в обморок при любой оказии.

— Вы многого не знаете, — спокойно промолвила Джейн, — и только я могу вам все рассказать. Но сначала мне надо как следует поесть и принять душ. Потом мы можем переправиться на тот берег, и я покажу, где находится наркотик. Есть еще записная книжка, она тоже может вас заинтересовать. Ну и коль мы упомянули о делах, я бы попросила одного из вас, господа, отвезти меня в Скопье. Там проходит конференция, и мне совсем не хочется ее пропустить. И еще: скоро я заканчиваю учебу и не могу представить, что буду всю жизнь преподавать балканскую литературу в какой-нибудь американской глуши. Поэтому, полагаю, нам нужно поговорить о работе. Насколько я понимаю, у вас в Тиране открылась вакансия?