Троица

Февраля 13-го дня

Ходили мы с Настёнкой к Пречистой Соборной послушать честных молебнов, да на патриарха поглядеть. А народу было в храме немного: боятся людишки подходить к патриарху, опасаются, как бы не попасть в список Федьки Андронова.

А святейший Гермоген по храму похаживал, да проходя мимо меня замешкался и шепнул тихим шепотом:

— Писать не могу, поляки бумагу побрали, да дворовых людей всех отняли. Скажи троицким людям: пусть они пишут.

Я от таких патриарших слов ощутил в себе великое побуждение и говорю Настёнке:

— Слыхала? Мне теперь с этой вестью надобно в Троицу поспешать. И ты со мной поезжай. Там и обвенчаемся. А оттуда прямо в Горбатово.

— Ох, Данилка, опять ты за свое. Мал ты еще жениться. Не поеду я никуда, мне и тут хорошо. И что ты ко мне пристал? Я уж тебе сколько раз отказывала, а ты точно клещ впился. Может, я и вовсе за тебя замуж не хочу.

— Дура ты, — говорю, — упрямая! Вот начнут поляки русских людей на Москве бить, и до вас доберутся. Тогда пожалеешь, да поздно будет. А мне-то, по правде сказать, тоже до тебя никакого дела нет. Пропади ты пропадом. Плевать я на тебя хотел. Один в Троицу поеду. Стало быть, не люб я тебе? А может, ты, Настасья, теперь с лысыми гуляешь?

Слово за слово, поругались мы с Настёнкой накрепко. И пошел я домой на Троицкое подворье. Поеду завтра в Троицу и сюда не вернусь.