TRP

Глава 7

Рэндэл Тадески: от первого лица.

Тогда, в ту ночь я попал в квартиру Дэйла. В пол четвёртого утра мы переступили порог, включили свет, и мне ничего не оставалось кроме как зарыться в дальнем прохладном углу и лечь спать. Кто-то мне ещё говорил тогда: «Рэндэл, пошли на диван». Наверное, Дэйл, или Чип прикололся. Мне уже тогда становилось плохо и я подумывал, что отравился едой из «Аляски». Надо же, протоссы и падалью не травятся, даже не слишком протухшие продукты хорошо усваивают, правда, кто знает, что эти люди мне намешали? Нет, это был переход в другую среду, в город.

Ночью я спал как в бреду, было жарко, всё время переворачивался с одного бока на другой, голова болела. Я спал лицом напротив какого-то шкафа, и в рот постоянно попадал его жёсткий и грязный угол, язык забивался мелким мусором с пола. Кажется, я проглотил какую-то грязь… Утром я проснулся сам, с тяжёлой головой. Было восемь утра, конец ноября. В комнате стояла вонь, от которой тошнило, и я, сонный, с трудом дополз до окна и открыл его настежь. Подышав холодным свежим воздухом, пришёл в себя, потом долго смотрел вниз с двадцатого этажа, пока не прибежал Дэйл и с возмущением не закрыл окно. Слава богу, от него уже не воняло. Зато откуда-то появилась его жена, Маша. От неё несло духами хуже всех.

В это время в другой комнате с ней ругался Чип. Этот отлично приспосабливается ко всем переменам. Он прижился в городе намного легче меня. Но даже он чувствовал переход.

— Она что-то знает? — подозвал я к себе Дэйла и показал на Машу.

— Нет, — ответил он, — мы вообще давно не виделись.

Она зашла ко мне в комнату, осмотрела меня. Чип был первым протом, которого она видела в своей жизни, я — вторым. К концу осени мы были особенно большими, и конечно было заметно, как её поразил мой размер. «Средний лесной протосс, — подумал я про себя, — ничего особого, 160 кило, 195 см.» И она просто сказала:

— Привет.

— Ну, привет.

— Я Маша, а тебя как зовут?

— Рэндэл.

— Будем знакомы, — и ушла. Та хрен с ней! Чип врёт, когда говорит, что у нас что-то было. Ему обидно за свои собственные рога. А потом я вспомнил, что пора идти на встречу с Марти, и тогда мы (я, Чип и Дэвид) спустились на лифте, сели в машину и поехали в другой конец города.

Марти — старый журналист независимой газеты. Работа — это его жизнь, и даже больше. У него нет ни жены, ни детей, никаких интересов, кроме профессиональных. Всю жизнь Марти мечтал найти сенсацию и за хорошую статью готов был отдать всё. Наверное, мало кто во всей стране лучше него знал под каким контролем правительства находится свобода слова. И он ненавидел власть только из-за этого. Я его давно знал, но никогда не видел. С самого начала мы выбрали его — он должен был нам помочь, или это мы ему помогали?

Мы остановились у одного дома, двадцать минут ждали, затем сзади нас стал чёрный длинный авто.

Это был Марти. Мы с Дэвидом вышли и сели к нему в салон, поздоровались, спросили как дела, потом перешли к делу.

— На Лэйтона я кое-что нашёл, — говорил нам Марти, — этот человек замешан во многих уголовно наказуемых преступлениях, но доказать будет трудно, даже очень трудно. Без вас, короче, не обойтись.

— Расскажи нам больше о Клане, — попросил Дэвид.

— Закон перемешался с криминалом, разобраться со всем сложно. А в общем занимаются они наркотиками, оружием… тут и неуплата налогов, браконьерство на территории протов. Клан — это крыша для всего нелегального бизнеса, вернее рэкет. Также правительство издаёт выгодные для Клана законы, создаёт благоприятные условия торговли, много такого.

— А какое дело им до международной политики, зачем война?

— Война — самое доходное дело. В первую очередь это большая прибыль от торговли оружием, а потом и от всего остального. Только Шреман слишком уверен что война будет идти в его пользу. Их устроит долгий конфликт, где-то далеко в космосе, но не слишком масштабный, можно повоевать и в Африке, или где-то ещё.

— Ваш президент не сходит с экранов телевизоров, вечно призывает к патриотизму, даже пользуется широкой поддержкой в народе.

— Хорошо, а что есть у вас? — наконец-то спросил Марти.

— Кассета, — ответил я, и достал её. Она лежала у нас полгода. — Здесь записано всё, как я и обещал. Мы сами просматривали её несколько раз.

— А остальные документы? — тревожно спросил он, — где они?

— Понимаешь ли, слишком уж рискованно делать ставку на одного тебя. Есть и другие люди, и они посерьезнее нашей бригады.

Журналист кивал головой, но всё же сомневался.

— Может не пройти.

— Должно пройти, Марти, понимаешь?

А потом мы расстались и поехали обратно.

Это был тяжёлый день, когда я привыкал в городской жизни и экологии. Все машины, конечно, ездят на электричестве, да и не чем им больше ездить, но всё же от каких-то отходов у меня началась аллергия, длившаяся весь этот день, а потом внезапно прекратившаяся. Сначала потёк нос, потом начало тошнить, и мне пришлось самому остаться на квартире у Дэйла, когда все пошли гулять. Перед лифтом у меня случилась большая неприятность. Можно было забежать на двадцатый этаж пешком, но я был не в том состоянии, а когда лифт приехал, из него вышла старая накрашенная бабка. Она испугалась меня, заорала, и выпустила мне в нос струю газа. Ничего хорошего! Я тоже заорал, упал, схватился за лицо. Когда я в номере промыл его водой, левая ноздря скоро пришла в порядок. Правую мне потом пришлось долго лечить.

А после я открыл два окна, выключил батареи и лёг на диван смотреть телевизор. На каждом втором канале была реклама и я с интересом начал её просматривать. Реклама была самая разная. Сначала я её не понимал, затем понял кое-что, начал тащиться от смеха, потом злиться, очень даже сильно злился.

Классное средство для чистки унитазов. Кругом грязь, микробы, смотри, по тебе микроб пополз. Это опасно, так что без нашего средства вам не жить. Да, у меня это вызывает отторжение. Может люди такие слабовольные, что им так легко это навязать? Но как вообще можно было придумать такую тупую рекламу? Посмотрев её, ни один прот наверняка уже не купит рекламируемый товар, неужели с людьми не то же самое? По-моему, каждая реклама рассчитана на определённый круг людей, в котором находится большинство потребителей рекламируемого товара. Общую рекламу я встречал редко.

А вот этот ролик точно для меня, жаль Чипа нет. Та ладно, её всё время крутят, ещё покажу. Стирайте с нашим средством и все ваши вещи будут мягкими, а потом показывают упитанного пятилетнего ребёнка с нежной кожей — отличный обед для прота. Опять реклама, опять… сколько над ней работали психологи? Вот чёрт, голова разболелась.

Я выключил телевизор и лёг на пол. Опять стало жарко, голова болела всё сильнее, дышалось тяжело. Мне снова захотелось бежать к окну и хватать свежий морозный воздух. Из-за резкого подъёма в голову с новой силой ударила боль, теперь где-то над глазом. Я лёг под открытым балконом, уткнулся лицом в подушку и долго вдыхал в себя мелкую пыль. Вроде стало лучше, а потом ещё больнее.

— Всё, дальше так не пойдёт, — вслух сказал я, — лучше пройтись.

Вышел на улицу, в пустой район старых домов. Пустырь насквозь продувался ледяным ветром, и прохожие плотно натягивали шапки на уши. Я пошёл дальше, а недалеко была река, прямо посреди города. Метров тридцать в ширину, она ещё не замёрзла и текла в глубокой бетонной канаве. Я подошёл к перилам, посмотрел вниз: большие бетонные плиты два метра шли вертикально вниз и скрывались в мутной воде, в которой отражались небо и ближние дома.

С удовольствием я прыгнул в воду, нырнул ко дну. И пропало всё, и головная боль, и тошнота, и жар. Было приятно прохладно, и я в полумраке смотрел на покрытый илом песок. Потом я вынырнул. Помню ещё нескольких испуганных прохожих, которые со страхом провожали меня взглядом, и когда я возвращался в дом. С меня ручьём текла вода, и я немного позавидовал людям, у которых нет шерсти, и которым не надо высыхать несколько часов.

По приходу в номер стало лучше, остался только насморк, да и он к вечеру прекратился. Я сел смотреть фильм…

Дэвид Тюрам: от первого лица.

Рэндэл смотрел фильм, когда мы вошли в комнату, нормальный фильм, доходный, правда как по мне, то местами страшно тупой, хотя Дэйлу и нравится. Фильм про самолёт — это вообще любимый голливудский сюжет, — короче самолёт, который захватили террористы. Там сразу же начинается любовная история, а без этого ни один фильм не обходится, и тупые нравоучения. В общем, под конец самолёт подлетает к Нью-Йорку, когда всех террористов уже перебили, и одна баба пробирается в кабину пилота. Впереди видно город, небоскрёбы, теперь истребитель по приказу должен сбить самолёт, чтобы тот не упал на Манхеттен. Но проворная баба связывается с пилотом истребителя, просит его дать ей последний шанс посадить самолёт, и тот нарушает приказ. Хэппи-энд — это ясное дело, только она, пока самолёт садила, крылом два дома задела, а если бы врезалась, то могла бы повторить подвиг 11 сентября 2001 года, но вряд ли — топливо уже почти закончилось, так что дом бы не рухнул. Я смотрел на Рэндэла, и видел, что он чего-то не понимает.

— Дэвид, а что дальше? Я как бы не понял смысла этого фильма.

— Тебе не понять.

— Этого пилота, его что, не убьют? — удивился Рэндэл, — а где же тогда хэппи-энд?

— Нет, это и есть хэппи-энд, — ответил Дэвид, — конец действительно дурацкий.

— Нет, вы не совсем правы, — вмешался Дэйл, — пилота ведь тоже понять можно?

Рэндэл сильно разозлился на него, но промолчал. А потом прибежал Чип:

— Что за базар? Идём дальше гулять!

— А мы, по-моему, и так только с гуляния вернулись.

— Нет, это мы по паркам всяким ходили, и по аттракционам. Да не в том дело, — начал пояснять Чип, — я хочу пройтись по вашим магазинам, мне и одежды купить надо, меня тут солидный мужик на вечер пригласил.

— А ты туда не для того чтобы скандал устроить идёшь? — спросил Рэндэл с улыбкой, — или будешь беседы вести? Это тем, к кому ты идёшь удобно — зоопарк приезжает прямо к ним.

— Да что ты в этом понимаешь?

— Ладно, пошли по магазинам.

Мы собрались, первыми вперёд пошли Чип и Рэндэл. Я надеялся, что всё пройдёт нормально, но без истории не обошлось.

Ещё в лифте проты услышали звуки уличной музыки.

— Крутая калбаса! — сказал Чип, выйдя из подъезда. Музыка — живой оркестр — медленно приближалась к ним.

— Да это медляк.

— Так ну и что? — они повисли друг на друге и стали качаться из стороны в сторону, как пьяные старые знакомые, и довольно подвывали под ритм.

— Идиоты! — заорал я, увидев их. Они удивлённо посмотрели на меня. — Это же похороны!

— Что? А это что такое? — спросил Рэндэл.

— Припоминаю, это по типу… — начал вспоминать Чип, но не вспомнил. — Ну и что? — Они снова взялись за плечи и продолжали концерт, пока к ним не подошла вся процессия, медленно и важно идущая по улице. Люди были в шоке, и передать их чувства нельзя.

Потом, когда я объяснил им суть дела, это так порвало Чипа, что он буквально несколько минут валялся от смеха, а по возвращению на Родину долго рассказывал это знакомым протам как анекдот.

Все покупки они сделали в универмаге и Чип с Рэндэлом потратили там десять тысяч — почти половину взятых из дома денег, причём восемь штук пошли на какую-то зелёную жидкость типа духов.

В парфюмерном отделе стояли несколько десятков литровых флаконов разных цветов. Они продавались на разлив и все по одной цене — десять долларов за грамм.

— Это что такое? — спросил Чип, — ещё одно крепкое спиртное?

— Духи, — зачем-то ответил Дэйл, ведь проты это отлично знали и воротили нос.

— Дорогие такие, и за такую гадость, зачем? Рэндэл, давай попробуем.

— Хорошо, — согласился он, а потом обратился к продавщице, — дайте нам вот эту банку, всю. — Она удивлённо посмотрела на странного прота, даже испугалась. — Да, именно эту самую полную, 800 миллилитров. Дэйв, а где Чип?

— Пошёл купить кружки.

Появились кружки и тогда проты зажали ноздри и одним махом выпили всё.

Ещё три дня мы продолжали спокойно жить в Чикаго, и мне было интересно наблюдать за тем, как Чип и Рэндэл воспринимают нашу культуру. Рэндэл, например, когда прохаживался по мясному отделу супермаркета, назвал людей падальщиками. Чип каждый день бесился с телевидения и образа жизни большинства людей, Дэйл — наоборот, бесился с протов. Чип и Рэндэл долго не могли понять, зачем люди садят зверей в тюрьму. Я и сам не понимал что они имеют в виду, пока до меня не дошло. Они просто побывали в зоопарке.

Так шло до тех пор, пока нам не позвонила Джил. В тот вечер под конец рабочего дня у неё на работе все непривычно суетились. Пола Лэйтона не было, но он несколько раз звонил. Потом в зале собралось небольшое совещание. Джил работала на клан не первый год и знала несколько мест, где было слышно разговоры таких собраний. В этот раз она стала возле выхода вентиляции, и, вставив в ухо небольшой усилитель типа наушника, подслушивала несколько минут. Скоро после этого она ненадолго отпросилась и вышла на улицу — необходимо было связать с Марти. Джил точно знала, что его телефон слушают, поэтому послала ему сообщение, в котором просила выйти на улицу и позвонить с автомата ей на мобильный.

— Прошу тебя, верь мне, — говорила она, — в твоём доме и в твоей машине полно жучков.

— Ты уверена? — удивился, но пока ещё не испугался Марти. — Тогда почему они до сих пор ничего не предприняли?

— Не знаю, я знаю только то, что тебе сейчас же надо убираться из города, беги прямо сейчас.

— Сейчас не могу, могу завтра — до завтра ничего не случится.

— Марти, дурак! За тобой следят, тебе просто так не выбраться из города.

— Сейчас не могу! Я не успею подготовить материалы.

— Тебе надо как можно скорее покинуть город! — уже кричала в трубку Джил, — тебя убьют раньше, чем ты что-нибудь успеешь сделать. Убегай прямо сейчас!

— Не знаю… может быть, через три часа. Да, наверное, успею. Это будет около девяти вечера. — Он начинал нервничать, но всё равно упирался на своём. После недолгого молчания Марти дрожащим голосом спросил. — Джил, ты уже звонила Рэндэлу?

— Нет, сейчас позвоню. Ладно, всё, у меня нет времени. Удачи!

— Хорошо, пока.

Джил положила трубку, и, недолго думая, стала набирать номер Рэндэла. Через тридцать секунд протосс уже вёл допрос по телефону. В отличии от Марти он говорил чётко и неспеша, обдумывая каждое слово, и постоянно переспрашивая.

После разговора Джил пошла обратно, а Рэндэл связался с Марти. Марти с Рэндэлом сошлись на том, что вечером он выйдет из дома и передаст им весь материал, а потом сразу же уедет из города. У всех в бригаде Рэндэла уже были подготовлены новые паспорта, и Дэйл только что побежал заказывать билеты на ночной авиарейс.

Оставалось только найти Чипа, который сейчас был на вечере у одного состоятельного бизнесмена. Он разгуливал по богатому дому босиком и в шортах, зато зачем-то одел галстук со шляпой, и общался с уважаемыми людьми.

Дэйла без приглашения даже на участок не пустили, и ему пришлось перебираться через забор, правда, тоже неудачно. Его заметила система охраны, и скоро на него спустили десяток собак, так что он еле успел залезть на дерево, а оттуда сумел по веткам добраться до забора.

Весь поцарапанный, в порванной одежде, Дэйл стал нервно ходить вокруг дома. Ждать пришлось недолго, Чип скоро устроил скандал, и его весело выгнали.

— Сволочи! — крикнул он и плюнул в сторону дома. — Прикинь, они такие тупые, просто так спустили на меня охрану, начали бить.

— А что ты сделал, подожди, что случилось?

— Ничего по большому счёту, но они… — Чип сначала рассказал немного правды, а потом понёс такую чушь, что Дэйл прямо сказал ему, что он врёт. Чип обиделся и замолчал, и тогда Дэйл быстро рассказал ему, что сегодня сообщила Джил. Потом они уехали.

— И теперь про нас всё знают, понимаешь, Чип? — буквально захлёбывался словами Дэйл. — Теперь надо бежать отсюда!

— И побежим, — ответил Чип, на которого слова Дэйла вообще не подействовали. Онибыстро ехали навстречу Дэвиду и Рэндэлу, которые уже покинули квартиру и ждали их на перекрестке, а Чип всё ещё думал о своём визите, с которого его только что выгнали.

Сначала у Чипа всё шло хорошо, в основном потому, что он мало говорил. Но потом, когда люди перестали его бояться и начали задавать ему вопросы, Чип открыл рот, и оттуда вылетали такие слова, что после них каждый раз стояла минутная тишина.

Кто-то решил сменить тему и завёл умный разговор о событиях в стране. Начали спорить об идеологии, и тогда Чип, автор нескольких известных у себя на родине книг, высказал своё мнение. Сначала он говорил, что война может быть оправдана, и это восприняли более или менее нормально. Потом он стал пояснять как хорошо, когда тебе на все моральные запреты наплевать и рассказал пару своих военных историй (после этого многие навсегда стали закоренелыми сторонниками мира).

— Но ведь разве можно прожить жизнь, так ничего и не сделав? — спросили его. — Разве в этом смысл жизни?

— А я ещё лет десять назад убедился, что для любого смысл жизни — это прожить её в своё удовольствие.

— Но как же помощь друг другу, забота о ближнем, дети?

— Это вы тоже делаете в своё удовольствие, пусть даже несознательно. А если вы, например, не заведёте детей, то позже, скорее всего, будете переживать и упрекать себя, что не продолжили род, прожили жизнь впустую. Правда, есть и исключения.

Дальше ни о чём не говорили, решили сесть за стол, но по дороге Чип наступил на платье одной пожилой женщине, и та с грохотом упала. Он хотел подбежать и поднять её, но она заорала. Официант пришёл на помощь и придержал его. Но Чип юмора не понял и прорубил в челюсть, ещё и силы не рассчитал — человек лежал без сознания до утра. Потом прибежали два охранника с электрошоком — они ведь не знали, что шерсть ток не проводит и Чип спустил их с лестницы. Тогда они достали стволы, и, надев на Чипа наручники, вывели его на улицу.

Рэндэл, Чип и Дэвид сидели в машине, припарковатнной напротив подъезда Марти. Журналист уже давно должен был выйти и передать им готовые компроматы.

— Он точно заходил в дом? — тихо спросил Чип. — Ты это видел?

Рэндэл молчал как минимум три минуты, а когда про вопрос почти забыли, медленно и чётко ответил:

— Я полтора часа назад сам видел, как он зашёл в дом. Это был Марти, я не перепутал.

В нервном ожидании прошло ещё десять минут. Они всматривались в стальную дверь подъезда, находящуюся в двухстах метров от них.

— Может, стоит пойти к нему? — на всякий случай спросил Дэвид.

— Не стоит.

— А это не он? — Рэндэл стал прислушиваться, и шёпотом комментировал. — В подъезде двое. Один впереди, идёт неспеша, а второй сзади, идёт догоняет первого. — Открылась дверь. Из неё сначала вышел старый дед, за ним — пацан.

— Опять нет! — досадно сказали Рэндэл и Дэвид. Чип продолжал вслушиваться. В первый раз за всё время наблюдения он принюхался к запахам, и сказал:

— Это он.

Через пол минуты на пороге появился Марти с большой сумкой и с чёрным дипломатом. Он до сих пор собирал вещи.

— Сидим тихо, пусть сам подойдёт.

Марти не видел неприметно стоящую в темноте машину и просто шёл в условленное место. Пройдя пятьдесят метров, он почему-то остановился и бросил вещи.

— Только не это… — сказал Рэндэл.

Марти упал на асфальт и наверняка был уже мёртв — в него стрелял снайпер. Ещё пару секунд они сидели спокойно, потом Рэндэл тихо спросил:

— Вперёд?

— Я туда не пойду, — ответил Чип, доставая ствол, — могу прикрыть огнём.

Рэндэл сам схватил пистолет, вылетел из машины и на полной скорости понёсся к сумкам, выпавшим из рук журналиста. Дэвид, сидевший за рулём, втопил газ и поехал за ним.

Вдруг на заднем сиденье загремел автомат — Чип первым открыл огонь. Если бы он сделал это на одну секунду позже, Рэндэла наверняка бы убили. Люди Лэйтона начали стрелять с крыши по машине и грохот заполнил всю улицу. Пули уже начали попадать по кузову и в лобовом стекле появились две дыры. Но Дэвид успел резко вырулить вправо, на тротуар, и продолжал ехать, прячась за рядом припаркованных машин. Рэндэл всё это время выжидал, спрятавшись вместе с сумкой в одном подъезде, и влетел в машину, когда она проезжала мимо. Чипа зацепило пулей, но теперь Дэвид выехал на дорогу и втопил газ, а Рэндэл, схватив автомат, расстрелял сквозь заднее стекло два собравшихся их преследовать электромобиля. Через два километра они подобрали Дэйла и дальше всё было тихо.