TRP

Глава 8

С виду государство протов на фоне мировых событий оставалось абсолютно спокойным, но это только с виду. Не раз они вмешивались в большую политику, и иногда от них могло зависеть даже то, кто станет президентом NUR. Благодаря спецслужбам и разведке протоссов, люди постоянно отдавали им ненужные территории, на которых раньше была, например, свалка ядерных отходов. Проты, получив землю в своё распоряжение, брались за работу, и через пару сотен лет она уже мало чем отличалась от обычного соседского леса.

Теперь многие считают, что именно проты создали искусственный вирус, от которого за несколько месяцев умерли почти все люди жёлтой расы. Тогда, в конце межледникового периода, никто даже не мог предположить, насколько сильно ушло вперёд государство протоссов в изучении современной биохимии. Даже в то время создание такого вируса казалось невозможным. Имея инкубационный период больше года, он распространялся необычайно быстро и поражал только людей монголоидной расы. Когда прошёл год и болезнь начала проявляться, зараженными оказались почти все. Планета потеряла десять миллиардов человек — почти половину своего населения. Через несколько лет, когда вирус полностью исчез, эти люди вернулись на Землю, которая потеряла семьдесят процентов населения.

Конец межледникового периода для людей был временем максимального экономического взлёта промышленности, и именно после пандемии начался кризис. Огромное количество рабочих мест оказалось вдруг пустым. Начался холод, произошёл разрыв отношений с рипстерами и люди вошли во вторую эпоху застоя.

Трудно представить размеры выгоды, которую получили протоссы впоследствии жёлтой пандемии. Во-первых, это сразу сделало людей слабыми. В то время они уже вымогали особых прав и почти что угрожали войной. Китай, например, хотел не только вернуть отданные когда-то протам бывшие свои земли, но и вовсю давил на Сибирь. Всю Сибирь забрать хотел, будто раньше это тоже была китайская земля. Зато после похолодания людям срочно потребовалась большая помощь и материальная поддержка, и никто, кроме протов, не мог её предоставить. Проты помогли, только в обмен на большую часть ставших пустыми после появления вируса земель. Получилось, что не Китай захватил их, а наоборот — проты прибрали к рукам почти всю территорию Китая. Это тоже делалось с помощью своих людей в правительстве таких союзов как NUR, Euro, СНГ. Потому проты и наплевали на отношения людей к рипстерам.

Скорей всего проты, хотя и непонятно каким образом, в то время могли контролировать средства массовой информации у людей. Тогда появление вируса предписывали кому угодно, но только не им. Спустя тысячу лет, историки уже предполагали и такую возможность, и только после ледникового периода эту версию стали считать одной из основных, хотя и не доказанной. Но теперь протам было наплевать. Их единое государство занимало больше половины всей суши планеты. Население стабильное, 70 миллионов — это столько, сколько может реально прокормить планета. Ещё 10 миллионов работают на нескольких открытых или засекреченных планетах, разбросанных по всей галактике. Сильнейшая в мире армия в четыре миллиона отлично вооружена и по размерам вдвое превосходит армию людей, и в пять раз — рипстеров (например, регулярная армия NUR состоит из двух миллионов при населении в полтора миллиарда, но если в случае войны призвать к оружию всех пригодных мужчин от двадцати до семидесяти лет, они будут таким необученным и небоеспособным сбродом, что пойдут на верную смерть).

Государство протоссов начало набирать теперешнюю силу и влияние именно после пандемии, за которой последовал холод — вторая часть ледникового периода, ещё более резкая и холодная, последний этап эволюции протов.

— А про ледниковый период есть много историй, особенно про второй, хотя и про первый тоже есть.

— Я немного читал об этом, помню даже один рассказ. Там ещё про одного прота, который жил пять тысяч лет. А реально он мог столько прожить?

— Нет, это легенда. Точно знаю, что некоторые проты доживали до шестисот лет, хотя у лесных в среднем продолжительность жизни где-то сто пятьдесят, но это на севере. А что за легенда?

— Ну, короче, один прот жил возле реки. Река небольшая, но всё равно отделяла тайгу от тундры. На южном берегу рос лес, а на северном берегу было поле, и оно шло на север аж до ледника. В общем, пока этот прот в течении пяти тысяч лет жил, ледник прошёл двести километров и добрался до него. Постепенно, пока он шёл, все остальные проты перебирались на юг, а он не хотел никуда уходить, и думал, как остановить ледник. Потом прот остался один, даже летом редко кто приходил в его края.

— Подожди, а чем он жил?

— Не знаю, наверное, иногда ходил на юг. Не в том дело, это же легенда. В общем, когда ледник дошёл до реки, то за рекой леса уже давно не было, была тундра. У него на берегу реки была родная нора, и он каждый день выходил с ломом, и по несколько часов отбивал от ледника куски льда, чтобы тот не добрался до него.

— А под конец ледник остановился?

— Нет, под конец он как обычно зазимовал в своей норе, а летом не смог из неё выйти — выход настолько сильно замёрз, что за лето так и не растаял.

— Хватит байки травить, — вмешался Чип, — мы в этом аэропорту сидим как четыре идиота.

— А что ты можешь предложить?

— Уже ничего, но на хрен нам надо было ехать на поезде из Чикаго именно в Дэнвер? Это очень плохо, что пришлось отменить прямой вылет из Чикаго, а то в этом городе никогда ещё не было протов и мы как волки среди стада овец!

— Были здесь проты — у Видерчи брат пять лет назад ездил, ему ещё Дадик разрешение пробивал.

— Ура! Самолёт прилетел, можно уже заходить.

На выходе из аэропорта стояла нищая и, согнувшись, просила немного денег на хлеб.

— Что она хочет? — спросил Рэндэл и посмотрел на Дэйла.

— Немного денег, чтобы не умереть с голоду.

— А говорят, у вас часто случаются самоубийства, — заметил Рэндэл, — но если такие не убиваются, тогда отчего вешаются совсем молодые люди, у которых всё есть?

— Есть ещё и верующие, а религия запрещает самоубийство. Просто помереть она и так рада, — он опять показал на бабку, которая что-то неразборчиво бубнила под нос. — Тут по идее надо мучаться за Земле, чтобы потом в раю было хорошо.

Дэйл, конечно, не был виноват в том, что сказал это Рэндэлу, но всё равно потом сильно упрекал себя. На подходе к самолёту протосс незаметно взял в руку пистолет с уже прикрученным глушителем, и, не доставая его из сумки, два раза беззвучно выстрелил сквозь ткань. Это заметили только Чип и Дэйл, а Дэвид узнал об этом уже в воздухе.

— Тебе что, делать не хрен? — как так и надо спросил Чип. Дэйл стоял и не мог пошевелиться. Его еле сдвинули с места и потащили за собой.

— Уйдите, я не полечу никуда! — завопил он. Люди начали обращать на него внимание.

— Спокойно, парень, сейчас ты сядешь на борт и полетишь с нами в Амстердам, — твёрдо сказал Рэндэл. Дэйл не пошевелился. — Хочешь остаться? Пожалуйста, иди в полицию, только тебя в тюрьму посадят, а скорее всего просто убьют. Или это не ты украл документы на Ингрэде, и потом вместе с Хэнком передал их в РипП?

— Идём, времени нет! — позвал их Дэвид, ждущий на трапе. Чип вообще давно уже сидел в салоне.

Рэндэл молча стоял перед Дэйлом, потом оставил Дэйла одного и прошёл в самолёт.

— Дурак! — крикнул Дэйл, понимая что у него нет выхода. Ему тоже пришлось пойти за остальными.

Прошло только два часа, за которые самолёт успел пролететь Америку, океан и приземлиться в Амстердаме. Там их встречал радостный Хэнк, но не сам. За ним стояло ещё несколько человек, ни одного из которых Дэвид в жизни не видел.

— Привет, братва! — ещё издалека орал Хэнк. — Рэндэл, Чип, сколько лет я вас не видел!

— Восемь лет! — сразу же ответил Чип, — у нас всё отлично!

— Отлично? А почему рука перевязана?

Они наконец-то встретились и пожали руки. Скоро все уехали на трёх машинах и начали обсуждать дальнейшие планы. Люди, которые были с Хэнком, оказались членами РипП, и в то время, пока бригада Рэндэла была в Чикаго, они проделали здесь хорошую работу. Кассета и все материалы, которые подготовил журналист, были готовы к публикации, но всё же Хэнка сильно беспокоило сообщение о том, что Марти прослушивали.

— Мало ли что это журналист мог сказать вслух дома, даже просто так, — говорил Хэнк, — мы ведь не знаем даже, с каких пор его прослушивали.

— Про РипП он практически ничего не знал, — ответил Рэндэл.

— Даже если так, спецслужбы наверняка могли вас выследить, и не берут вас лишь потому, что ждут, пока вы не выйдете на РипП.

— Зато нас они в любой момент могут найти, но сейчас стоит подумать о другом.

— О чём?

— Стоит ли вообще всё это делать.

Хэнк непонимающе смотрел на Рэндэла. У него не было даже такой мысли, что можно всё бросить и вернуться домой.

— Я говорю, что стоит лишь подумать, — продолжал прот, — ты представляешь что это будет? Может мы и предотвратим войну, но если наоборот? Если твой РипП убьёт Шремана, а на его место станет Лэйтон и все наши материалы посчитают подделкой?

— Слишком их много, чтобы посчитать недействительными.

— Люди могут не поверить, я и пяти дней не прожил среди них, но мнение у меня сложилось, скажем, не лучшее.

— Не совсем это так… — сказал Хэнк, опустив голову. Внезапно он повеселел, улыбнулся и спросил. — Рэндэл, ты так и не сказал, как тебе здесь?

— В смысле, у людей?

— Да.

— Дерьмо собачье. Одни запреты, нельзя даже материться и пить в неположенном месте. Телевидение — это просто цирк, особенно реклама, у вас на Ингрэде то же самое, Хэнк?

— Нет, у нас этого смотреть не станут. Внешне рипстеры и люди очень похожи друг на друга, но мышление рипстеров отличается от мышления людей сильнее, чем от мышления протов.

Они остановились, вышли из машины и дальше пошли пеком, по улицам, освещённым низким ноябрьским солнцем.

— Знаешь, что я ещё заметил? — Рэндэл уже обращался к Дэйлу. — Наверное, ты этого не замечал, но мне виднее.

— Ну?

— Город, практически любой — это какой-то парад уродов. Когда идёшь по улице, попробуй всмотреться в лица прохожих, наблюдай всех подряд. Нормальных людей ты почти не увидишь, все старые, грязные, уродливые, какие-то дёрганые или нервные. То бомжи, то идиоты-богачи, обычно тоже придурки. Это нельзя описать словами, нужно просто пройтись и посмотреть.

— Только скажи что он не прав, — добавил Чип и взял его за плечо. — Дэвид это тоже давно знает.

— Что ты не прав?

— Наоборот, он знает, что я прав. Подожди, а я тут причём? Это слова Рэндэла, я — это так…

— Это твои слова, ты первый заметил, ещё когда мы только прилетели в Чикаго.

— Тогда да, у тебя бы ума не хватило до этого додуматься, а теперь эти слова твои.

— Короче, загрузил. Главное правда это, или нет.

— Вообще-то правда… — согласился Дэйл.

— А вот и наш дом, если это можно назвать домом, — прервал их Хэнк, показывая на длинный одноэтажный сарай формы вытянутого прямоугольника. Он и действительно был похож на старое сельхоз. строение. Сарай был десять метров в ширину и почти сотню в длину, и единственные две двери находились с двух разных концов здания друг напротив друга, хотя никаким длинным коридором не сообщались. Он вообще был каким-то сборищем непонятных проходов и комнаток. Сарай строился триста лет назад для съёмок одного дорогого фильма, а потом его разбирать не стали, выгоднее оказалось продать его одной бедной фирме. После этого владельцы дома постоянно менялись, комнаты арендовались неизвестно кем и для чего. Короче, стоял бардак.

— Это то, что нам надо. Неприметный дом в большом городе, — сказал Рэндэл. Потом он осмотрел свою новую комнату, вытащил из-под стола компьютер. — Место совсем неплохое. Отсюда мы будет отправлять материал, — потом тихо добавил. — Чип, проверь на жучки.

Проверили, и то на всякий случай. Жучков, конечно, не нашли, но спокойнее от этого не стало. Дэйл сразу предположил, что Чип просто плохо искал или микрофоны вообще встроены в стену.

— Не было у них времени, чтобы спрятать хорошо, — ответил ему Хэнк, — я эту комнату только вчера надумал снять. Конечно, если это место давно прослушивается, то тут ничего не сделаешь.

— Ты что, уже? — Дэвид заметил, что Рэндэл достаёт бумаги.

— Чем скорее, тем лучше. А чего нам ждать?

— Подожди, давай сначала по порядку обдумаем всё, что будем делать дальше.

— Я ничего не отправляю ещё, только сортирую, — после последнего слова Дэвид странно посмотрел на Чипа, будто тот что-то должен был ему сказать.

— Ладно, я хотел послать тебя в сортир, — Чип говорил очень серьёзно, — но у нас важное дело, ты себе представляешь насколько оно важное? Сейчас, как ты сам говоришь, не время шутить, мужики, как вы считаете?

— Угу, угу… да, дело серьезное… — отвечали со всех сторон, потом выделился голос Дэвида. — Так тогда заткнись, Чип, мать твою!

Чип больше не выделывался и с этих пор говорил только по делу. Скоро работали все, быстро и слажено выполняя команды Хэнка, который на входе в комнату поставил двоих людей, и ещё по двое возле каждого выхода из дома. Это были те же люди из РипП, которые встречали бригаду Рэндэла в аэропорту.

Копии документов и кассеты отправляли в СМИ, оригиналы готовили к отправке в ОЗОН (Организация Земных Объединённых Народов — аналог бывшего ООН).

В это же время с другой стороны океана почти тем же занималась РипП. Они пока ещё не отправляли материалы и под руководством Макса проводили подготовку к устранению президента. Казалось, что теперь ничто не помешает повернуть ход мировых событий. Почти всё было готово. Теперь всё зависело от спецслужб. Прежде они на шаг отставали от РипП и бригады Рэндэла, но в самом конце им стало известно почти всё про обе стороны. Теперь вопрос заключался в том, кто будет быстрее. Тут оставалось только два варианта. Первый — это если никто (ни РипП, ни бригада Рэндэла) не успеет опубликовать материал. Тогда всех их посадят и убьют. Во втором варианте всех также должны посадить и расстрелять, но это окажется уже бесполезным, если хоть одна оппозиционная сторона отправит дела. Насчёт того, чтобы перебить всех в любом случае — это возможно тоже слишком, у Чипа или Рэндэла, а уж тем более у РипП всегда отыщется план спасения.

— Нет, вам ещё не время собирать вещи и покидать страну, — громко убеждал стоящих около него людей Пол Лэйтон. — Мы знаем, что именно РипП представляет главную опасность, и меня уверяют, что они не успеет ничего сделать. — Он посмотрел на одного из присутствующих, который, видимо, и уверял его.

— Да, сэр, — поспешно ответил тот, — они ещё не готовы. Со второй бригадой хуже, возможно они уже всё отправили, но с этим можно будет что-то сделать.

— Это просто необходимо! Ведь иначе половина из вас сядет в тюрьму. Возможно, даже мне придётся скрываться.

— За неудачей приходит удача, — попытался подбодрить всех один из присутствующих.

И через три минуты удача пришла.

— Извините, — собеседник Лэйтона схватился за мобильник, потом все слышали, как он говорил: «Да, да, хорошо… Что? Молодцы! Хорошо, продолжайте… хорошо… так… всё. Доложите через двадцать минут». И он немного повеселел.

— Что?

— Проводят операцию захвата РипП. Говорят, вроде бы всё в порядке.

— То есть?

— Это РипП ещё ничем не успело нам навредить. Почти всех их там уже захватили или убили, а двое даже согласились с нами сотрудничать. Оба говорят одно и тоже, значит не врут. Компроматы наши люди уничтожили, а эти двое уже выдали тайник с копиями, правда, его ещё не проверили.

— Слава богу, хоть это обошлось, — облегчённо вздохнул Лэйтон.

Каждый из присутствующих в комнате отвечал за определённую часть операции, поэтому постоянно у кого-то звонил телефон, и через каждые три минуты здесь узнавали свежие новости.

— Один пропал, — сказал после одного такого звонка высокий лысый мужик и сразу добавил, — один рипстер вышел из их дома и скрылся. Они потеряли след.

— Это где, в Вашингтоне, или в Амстердаме?

— В Амстердаме.

— Ну и люди! — уже больше с юмором сказал Лэйтон. — Одного и то поймать не могут.

Лысый только развёл руками и тихо сказал:

— Ничего, скоро задержат…

Хэнк ушёл от остальных для того, чтобы через час лететь в Америку, откуда только что вернулись Рэндэл и кампания. Никто не знал куда он ушёл. Хэнк только сказал, что в одном небольшом городке в Калифорнии у него какие-то неотложные дела. Он уверил всех, что это необходимо, хотя и сам не знал, зачем он летит — это было поручение Макса.

О том, что это за дела, так никто и не узнал, также как и Хэнка они с тех пор больше никогда не видели. По дороге в аэропорт он не собирался ни от кого скрываться. Хэнк, конечно, предполагал, что за ним могут следить, но не верил, что в этом случае он сможет уйти. Потеряли его совсем случайно, когда на рынке в толпе спутали его с похожим парнем в такой же бейсболке и куртке.

«Чёрт, опять начинает болеть голова, — уже на входе в самолёт подумал он. — Всё в порядке, и только это…» Это был самолёт для транспортировки заключённых людей, совершивших преступление на территории протов. Их передавали людям. Самолёт высадил нескольких человек в Амстердаме и сейчас стоял на заправке, чтобы лететь дальше, через океан, и передать заключённых правосудию NUR. Многие пассажиры до этого могли сидеть в той самой тюрьме, где ещё в мае побывал Дэвид.

— Залазь сюда, — женщина показала Хэнку небольшое пустое место в багажном отделении. — Безопасно выйти можно только на второй посадке, это Детройт. Оттуда до Калифорнии доберёшься сам.

— Понятно, — ответил Хэнк и полез внутрь. Через несколько минут люк закрыли и самолёт взлетел вверх, и тогда помогавшая Хэнку женщина пошла обратно, в здание аэропорта, на стенах которого расклеивали фото только что улетевшего рипстера. «Пятьдесят тысяч долларов, — прочитала она про себя, — а почему бы и нет? Они никак не смогут узнать, — имелись в виду люди из РипП, которые договаривались с ней за Хэнка, — разве они догадаются, что это я донесла?»