TRP

Глава 9

Абсолютно случайно Макс оказался единственным, кого в ходе операции не захватил спецназ. В этот же день он пошёл и убил из снайперской винтовки президента Эдуарда Шремана в то время, когда тот выходил из лимузина при посещении одного клуба. Самое невероятное то, что после этого ему удалось скрыться (его до сих пор ищут), чего Макс и сам не ожидал. Он стрелял из заранее подготовленной очень дорогой снайперской винтовки с расстояния полтора километра. Макс выстрелил три обоймы, убив десятерых человек, и только через десять минут после этого полиция вычислила точку, из которой он вёл стрельбу.

Хэнк и сам ещё не знал по какому неотложному делу Макс сказал ему так срочно отправляться в Америку. Он не мог догадываться, что тот просто не хочет, чтобы его схватили вместе со всеми.

«Идиот, какой Макс дебил, — думал Хэнк, сидя между сумок и по радио экстренное сообщение об убийстве президента Шремана, — теперь нашим компроматам никто не поверит. Неужели нельзя было сделать это немного позже?»

Сейчас все, имеющие такую возможность люди, сидели у экранов телевизоров или слушали радио. Следующей важной новостью после убийства президента стало сообщение о задержании преступной группировки РипП, которая скорее всего и причастна к случившемуся. После экстренного совещания правительства временным президентом был избран Пол Лэйтон, который уже принял власть и стал исполняющим обязанности президента до проведения выборов. Сейчас он находился в своём доме в Детройте и теперь готовился к вылету в Вашингтон.

«Зря я теперь лечу, — после прослушивания новостей подумал Хэнк, — Макса загребли вместе со всеми, придётся лететь обратно. — Потом он зачем-то начал подсчитывать через какое время самолёт будет пролетать мимо Детройта. — Замочить Лэйтона — святое дело. Может быть меня для этого и вызвали? Или для другого… — Хэнк пытался угадать реальную цель своего полёта. — А очень даже может быть, что Макс хотел меня уберечь. Он мог откуда-то догадываться, что всё так обернётся, что спецслужбы выйдут на них, а значит, очень скоро и на нас».

Узнать о том, добрались ли до бригады Рэндэла, Хэнк не мог. Вряд ли об этом передадут хоть по какому-то радио. А события в этот день прямо-таки шли одно за другим.

Чип первым услышал лёгкий бег группы захвата, окружавшей дом. Времени предупредить людей, стоящих на дверях, не было. Двадцать три человека с автоматами заходили в здание с двух сторон.

— Этого я не ожидал так скоро, — сказал он, быстро срывая с пола ковёр. Чип стал отрывать доски, одновременно думая: «Хорошо, что в нашем доме нет окон».

— Газ вряд ли дадут, будет много жертв, — заметил Рэндэл. Он достал автомат и стал возле входа в номер. Дэвид помогал Чипу. — Дэйл! А где Дэйл?

— В комнате напротив, за компьютером, — ответил Дэвид, — Дэйл! Сюда!

Уши протов расслышали приглушённые глушителем выстрелы, проведённые возле двери в правом конце дома. Через десять секунд стреляли на левом входе.

— Ещё минута и они будут тут. Дэйл!

Чип сорвал доски с пола. Внизу было тёмное скопление комнат и проходов, ещё более беспорядочное, чем наверху. Он спрыгнул вниз, потом в последний раз осмотрел комнату, в которой стояли Дэвид, Рэндэл и ещё двое парней от РипП, и скрылся в темноте. Потом они услышали его уже доносящийся издалека голос:

— Иду вперёд, постараюсь найти проход к городской канализации. Скорей сюда! Лезьте! Нет времени!

Он пошёл вперёд и скоро за ним в подвал попрыгали Дэвид и ещё один парень.

— Дэйл, это конец! — в последний раз заорал Рэндэл, и в тоже время подумал об уже бежавшем Чипе: «А он ведь сам сбежит, без нас!» — Дэйл! Бросай все дела! — Рэндэл догадывался, что Дэйл ещё не закончил с посылкой материала и тянул до последнего. Было отправлено всё, кроме оригинала кассеты, и вот теперь Дэйл сделал и это. Он положил запечатанную коробку в специальную почтовую трубу, проведенную через здание, так что скоро кассета лежала на другом конце города среди тысяч подобных коробок, полностью готовая к дальнейшей дороге. Дэйл медлил не потому, что хотел сдаться. Он просто не додумался, что побегут через подвал и решил, что всё кончено, и надо хоть успеть довести всё до конца.

— Дэйл, мы уходим! — опять услышал он. Дэйл выбежал в коридор, понёсся к Рэндэлу.

В это время одновременно с двух сторон из-за углов показались спецназовцы. Произошла короткая перестрелка. Дэйла, оказавшегося между двух огней чудом не задели, упал один спецназовец, подстреленный Рэндэлом из АКМ. Рядом с протом, не сделав ни одного выстрела, ещё раньше был убит первый парень из РипП. Потом снова наступила тишина.

— Дело дрянь… — тихо сказал под нос Рэндэл, и, не дожидаясь Дэйла, быстро прыгнул через дыру в подвал. Можно было бы услышать грохот, с которым он ударился об пол, но всё заглушил взрыв. Граната взорвалась посреди комнаты. Поднялся дым, пыль, сыпалась штукатурка.

Рэндэл больше не думал о Дэйле, он побежал догонять остальных (они пошли почти сразу за Чипом). В подвале было абсолютно темно и стало не слышно ни одного звука снаружи. Рэндэл догонял остальных только по запаху. Бежал он быстро как мог, зная, что они тоже бегут на всей скорости. Подвал по размерам оказался вдвое больше самого здания и Рэндэл с трудом нашёл в нём небольшую дверку, ведущую к городской канализации. Там, пробежав пятьсот метров и несколько поворотов, он впереди увидел свет, который шёл сверху, из канализационного стока, находившегося с краю проезжей части. Все его ждали под люком.

— А Дэйл? — сразу же спросил Дэвид, — он так и не отозвался?

Рэндэл отрицательно покачал головой, потом сказал:

— Бежать дальше нельзя, нужно вылезать наверх. В городе будет полегче. Придумать бы что-то… — Он показал на крышку люка в пяти метрах над головой. — Чип, попробуй залезть мне на плечи.

Рэндэл присел и сверху на него забрался Чип, а на Чипа — Дэвид. Люк давно не открывали и он немного заржавел, но после небольшой возни его удалось буквально выбить из ржавчины. Тогда уже Дэвид вылез наружу, и за ним по получившейся лестнице выбрался второй парень из РипП, потом они вдвоём подали руку Чипу и тот тоже оказался на улице.

— А что с ним делать? — Дэвид показал на Рэндэла, — он же так внизу и останется.

На улице было много людей, совсем рядом ездили машины. Многие останавливались и наблюдали за странной кампанией, вылезшей из люка. И все их боялись, переходили на другую сторону дороги. Страхом воспользовался Чип.

— Мужик, дай верёвку, хорошо, да? — он подошёл к стоящей рядом машине, внутри которой сидел какой-то хилый, на вид полный лох, мужик. Он перепугано смотрел на прота и уже собрался уехать. Он хотел было нажать газ, когда Чип засунул голову к нему в окно, но та же трусость помешала ему это сделать. — Мужик, выйди, поговорить надо.

Очкарик вышел и стал на безопасном расстоянии, ничего не делая.

— Верёвка есть, можешь дать, ты слышишь?

Тут он как бы опомнился и побежал рыться в багажнике, перерыл все вещи, а когда нашёл буксировочный трос, быстро поднёс его Чипу, даже споткнулся по дороге. Вид у него был виноватый, как будто это была его обязанность и он слишком долго искал, заставляя столько времени ждать.

— Вот, берите.

Чип кивнул головой и забросил верёвку в люк. Все трое взялись тянуть.

— Ну, я поехал, — сообщил очкарик, но ему никто даже не ответил. Он ещё раз подошёл к ним, и, не дождавшись ничего, сел в машину и уехал, чувствуя себя неправым и, почему-то, виноватым. Потом он долгое время вспоминал этот случай и представлял себе как должен был тогда поступить, причём всегда при таких воспоминаниях испытывал огромный стыд.

— Он куда, а трос? — Чип только развёл руками, смотря вслед уезжающей машине. — Так перепугался…

Вытащенный общими усилиями Рэндэл посмеялся со всеми, а потом сказал:

— Он мог бы помочь, у него неплохая тачка. Уверен, что после угона в полицию он заявил бы только через несколько дней, и то, если бы жена узнала.

— А куда теперь?

— Теперь? На родину, в тайгу!

Тётка из аэропорта донесла на Хэнка и всё получилось как-то очень быстро, само собой. Ей дали пять тысяч, записали куда надо и незамедлительно приняли меры. В то время, когда в Амстердаме дружно вытаскивали Рэндэла из люка, Хэнк подлетал к Америке, сидя в багажном отделе и мирно слушая плеер.

Если бы это был обычный пассажирский самолёт, то ему до самой посадки ничего бы не смогли сделать. Давно прошли те времена, когда на борту каждого Боинга обязательно должен был быть вооружённый охранник и сложная система безопасности. Даже пилотам давно перестали выдавать оружие, а драмы с захватом самолёта террористами остались только в фильмах. Но Хэнк летел не на обычном авиалайнере. Это был самолёт для перевозки заключённых с четырьмя вооружёнными охранниками на борту. Небольшой по размерам, он состоял только из одного отсека для заключённых и отделения для багажа. Была ещё, конечно, и кабина пилотов. Багажный отсек находился в нижней части и Хэнк хорошо слышал как вниз по лестнице спустились двое. Оба были вооружены, что-то сказали друг другу, потом принялись искать.

— Попался! — наконец-то один из них нашёл рипстера и схватил за воротник, — Саймон, смотри, вот он!

— Эй! Ты с ним поосторожней.

— Не вооружён. Сейчас мы посадим тебя к остальным!

Хэнк ничего не ответил. На него надели наручники и он послушно пошёл наверх.

Отсек для людей тянулся от кабины пилотов и до самого хвоста этого небольшого самолёта. Посредине был свободный проход, окружённый с двух сторон решёткой, за которой по двое сидели двадцать пять человек и, почему-то, один протосс. Если бы сейчас на месте Хэнка оказался Дэвид, он бы узнал его. Это был Амета, которого по особой просьбе передали правосудию NUR, будто он совершил особо тяжкие преступления, касающиеся именно их. Хэнка посадили на пустом двойном сиденье, через одно впереди Аметы. Хэнк осмотрелся и увидел, что большая часть мест занята, значит план по раскрываемости преступлений выполняется. А что ему ещё можно было думать? Пилоты радостно передавали на Землю о его задержании. О побеге не могло быть и речи и будущее Хэнка выглядело совершенно ясным и недолгим.

«Чёрт, как голова болит!» — подумал Хэнк, рассматривая надписи, выбитые на железной спинке переднего сиденья.

— «WHERE SHELL MY BLOOD BY STILL» — эта фраза, видимо, была выбита очень давно, и уже начала ржаветь. Через двадцать минут под ней появилась другая, такого же плана:

— «IT IS A GOOD DAY TO DAY».

Дописав, Хэнк откинулся на сиденье и закрыл глаза. Хотелось спать, но тяжёлые наручники, сдавившие руки, и сильная головная боль не давали это сделать. Потом он услышал как кто-то сзади спросил:

— Время? Часы есть? Который час?

Хэнк обернулся. На него внимательно смотрел Амета.

— Пол второго.

— Покажи часы, поближе. Я хочу сам видеть.

Амета посмотрел на часы, потом вдруг неожиданно сказал:

— А ну, дай их сюда.

— Зачем?

— Я посмотрю.

— Держи, — Хэнк, ничего не поняв, дал проту свои часы. Прошло немного времени, как он снова услышал:

— Спасибо, дружбан, — руки у протосса были свободными, — а ты кто? Я тебя где-то раньше видел.

— Хэнк Джонсон.

— Джонсон!? — обрадовался Амета, — повезло же нам оказаться рядом.

— А ты тогда кто, и вообще, откуда меня знаешь? — сказал Хэнк, а сам подумывал, что странный прот мог его никогда и не видеть, и сказал что видел его просто так. Ему казалось, что должен быть подвох.

— Та знаю, не переживай, ты… Кента знаешь? Прот такой высокий, здоровый.

— Не слышал.

— Ладно, протов ты не знаешь, а Дэвида Тюрама? Мы с ним в тюрьме сидели.

— Дэвида знаю, так ты с ним вместе был? Не гони! Люди в тюрьме сидят отдельно от протов.

— Не всегда.

— А за что тебя к людям везут, вас ведь, протов, даже за тяжкие преступления только ссылают?

— Я не захотел кое-кому помочь, чтобы меня не подставили, и даже наоборот, помешал. Короче, сейчас не об этом. Хэнк, можешь поднять шум, чтобы они твою дверь открыли?

— А почему бы тебе не поднять шум?

— Меня они слишком боятся.

— Зачем? — спросил Хэнк, — даже если получиться, то что дальше?

— У одного из охранников в багажном отделе спрятан парашют. Мы скоро будем пролетать в двадцати километрах от границы людей. Там я знаю как пробраться через кордон. На юге сейчас всё спокойно, в пустыне засуха, почти пусто.

— Я бы никогда так не рискнул… если б не знал что всё равно мне нечего терять, — почти равнодушно сказал Хэнк. — А Детройт скоро?

— Двадцать минут, а тебе зачем?

— Так, сам не знаю.

Надо заметить, что самолёт был русским. Русским он был потому что тюрьма, откуда переправляли людей, была ближе всего к СНГ, и готовили его к полёту тоже русские — два пьяных механика. Пистолетами, которыми была вооружена охрана самолёта, занимались тоже они. Неизвестно как бы развернулись события, если бы на месте русских были другие люди, но каким-то образом патроны во всех пистолетах оказались холостыми. Позже выяснилось, что и боевые патроны тоже никуда не пропадали. Они дали о себе знать, когда их распределили на мирные цели — для кино, для стартовых пистолетов, или просто как психологическое оружие. Все их до конца так никогда и не изъяли — просто не нашли и они ещё долгое время калечили людей.

В общем, когда Хэнк начал метаться и орать, к нему подошли, чтобы вытащить и избить. Охранник открыл решётку, и проверенным приёмом заломил рипстеру руку. В этот момент на него через два сиденья прыгнул Амета. Он изо всех сил ударил его тяжёлым кулаком по голове. Охранник упал без сознания и умер. Амета быстро прикрылся уже мертвым телом (на случай если в него будут стрелять), быстро выхватил у охранника пистолет и точно выстрелил в остальных троих: без результата. Охрана тоже пустила в него по половине обоймы.

— Чёрт, холостые! — Амета с досадой выкинул пистолет и кинулся на охрану, которая уже бежала закрываться в кабине пилотов. Одного он всё-таки догнал и запер за решёткой вместе с остальными заключёнными, которые таким бунтом были недовольны. Большинство из них не сделали ничего серьезного и могли получить не больше двух лет, а некоторые — отделаться одним штрафом и запретом на повторный въезд на территорию протов. Заключённых освобождать не стоило. Амета, немного подумав, выпустил Хэнка, хотя и не хотел делать этого. Парашют ведь один, правда, может и второй найтись. Нет, лучше пусть получится, будто Хэнк всех перебьёт, чтоб свидетелей не было, и всё свалят на него.

Скоро они вдвоём быстро поговорили. Амета предложил спуститься в багажный отсек, чтобы в это время Хэнк сторожил кабину пилотов, но он не согласился:

— А что если ты, пока я буду тут, спрыгнешь с парашютом?

— Не спрыгну. Короче, я пошёл.

— Ты их всех удержишь, а я нет! Об этом всём уже знают на Земле.

Амета знал, что знают, поэтому и хотел так быстро скрыться. Он почти был уверен, что к ним уже летят несколько истребителей. «А потом в новостях скажут, что внезапно загорелся двигатель, — подумал Амета, — это не редко бывает». Но спецслужбы решили поступить по-другому, не так опасно (то есть не сбивать самолёт ракетой). Рисковать на фоне последних событий было очень нежелательно. В самолёте просто вырубили всю электронику и связь с землёй. Осталось только ручное управление и самолёт начал падать.

Хэнк остановил уже спускающегося Амету, и показал ему на открывающуюся дверь кабины пилотов, в которой столпились шесть мужиков и женщина с ребёнком. Женщина с ребёнком — это тоже особый случай, что-то на подобии русских туристов на засекреченной атомной подлодке. Она, конечно, была не туристкой, а была женой одного из пилотов, и просто экономила деньги на двух авиабилетах. Причём экономила неплохо — полёт через океан и обратно для двоих обошёлся бы в тысячу долларов.

Короче, впереди всех выступил второй пилот и сообщил Хэнку с Аметой, это ещё услышали и все заключённые, что они падают, сообщил об одном парашюте и попросил дать этот самый парашют женщине с ребёнком. Говорил ещё, что в таком случае им наверняка смягчат наказание, а самолёт скорее всего удастся спасти. Хэнк подумал, что так можно и сделать, думал согласиться, но его опередили.

— Зачем спасать женщину с ребёнком? — спросил Амета, который, как и любой прот, дороже всего ценил жизни здоровых молодых людей, и меньше всего — детей. — Лучше спасти кого-то из вас, а ещё лучше одного меня.

— Имей ты хоть немного совести.

— Да какое мне дело до того, что хоть сотня детей погибнет, мне то что!? — с этими словами он побежал вниз, схватил там парашют и выпрыгнул наружу.

Заключённые, услышав, что самолёт падает, засуетились, начали пытаться вырваться, поднялся шум. Их кабины пилотов выбежали люди, навалились на Хэнка, но никакого толку от этого не было. Его долго били, он тоже бил кого-то, потом его свалили на пол, и он только закрывал голову руками. Через две минуты его оставили — подумали, что он мёртвый. Затем все, кроме одного, ещё пытающегося что-то сделать пилота, кинулись вниз, надеясь найти среди багажа ещё хотя бы один парашют.

Рипстеры всегда как-то быстро оживают. Может быть, их просто легче избить, или Хэнк немного притворился мёртвым, потому что скоро он встал на ноги и пошёл к кабине пилотов.