Трудная роль

Глава 32

Лицо герцога было бесстрастным, а голос ровным.

– …Потом Баньон поклялся моему отцу, что задира и в самом деле упал с моста. Кроме того, он поклялся, что я стоял от того в трех метрах и был совершенно ни при чем. На что отец ответил: «Баньон, я давно знаю, что мой сын настоящий дьявол. И не вижу ничего удивительного в том, что он еще и колдун».

Эванджелина засмеялась.

– А задира умел плавать?

– Насколько я помню, Тедди Лоусон мучил других детей уже на следующий день.

– Что с ним случилось потом?

– Когда я слышал о Тедди в последний раз, он был викарием где-то в Костуолде. Интересная штука жизнь, правда?

Эванджелина застыла на месте, как будто неподвижность была щитом, который мог охранить ее. Увидев, что она опустила голову, герцог нахмурился.

– Вы не ответили на мой вопрос, – сказал он. – Разве время от времени жизнь не преподносит нам такие сюрпризы, что просто диву даешься?

– Да, – сказала она, подняв голову, но по-прежнему глядя в сторону. – Жизнь настолько неожиданна, что иногда мне хочется умереть… Прошу прощения, я сказала глупость. Не обращайте внимания.

Началось, подумал герцог. Они пробыли в Чесли всего два дня. Ричард уже знал, что Эванджелине пришлось немало вынести за ее короткую жизнь: святой Андре усоп, отец и мать умерли. Но есть что-то еще, явно есть! Герцог готов был лопнуть от досады. Зачем ей понадобилось так срочно вернуться в Чесли?

Он опирался плечом о каминную полку, держа в руках бокал с бренди.

– Не хотите съездить со мной в Саутгемптон? – неожиданно спросил он. – Мы могли бы сплавать под парусом на остров Уайт. А если это доставит вам удовольствие, то несколько дней провести в моем поместье Вентнор. Я уже говорил вам, что Эдмунду там очень нравится. Только это редко бывает.

Она почувствовала страх, сожаление и угрызения совести. Инструкции, переданные ей Конаном де Виттом, требовали на следующий вечер встретить в гроте одного из людей Ушара, который должен был привезти ей новый приказ.

– Нет, – быстро сказала она, увидела удивленное лицо герцога и тут же добавила: – Дело в том, что моряк из меня никудышный. Я боюсь плавать даже на больших кораблях. Я знаю, что это глупо, но… – Она развела руками. – Увы, ничего не могу с собой поделать.

Наконец-то Ричард поймал ее на бессмысленной лжи.

– Ага, – сказал он. – Хорошо плаваете, а боитесь воды.

– Не воды. Кораблей.

– Знаете, Эванджелина, вам вовсе не обязательно лгать, чтобы остаться здесь, в Чесли.

Неужели вас так привлекает этот замок? Едва ли. Насколько я помню, совсем недавно вам не терпелось уехать отсюда. А потом вы так же неожиданно вернулись. Это не имеет смысла, верно? Может быть, вам надоело мое общество? Думаете, я все еще пытаюсь обольстить вас? Забудьте об этом. Наша поездка не имеет к этому никакого отношения. Я искренне верю, что вам понравится Вентнор.

– Обольщение тут ни при чем. Как и все остальное. Просто я хочу остаться в Чесли. Мне здесь нравится, и я никуда не желаю уезжать.

– И вы не будете умолять снова увезти вас в Лондон?

– С какой стати?

– А почему нет, черт побери?

Эванджелина не смотрела на него. Она только покачала головой и ничего не ответила. Ричард оттолкнулся от каминной полки, быстро поставил бокал, шагнул к ней, обхватил ее за плечи и начал трясти.

– Проклятье, мы провели здесь два дня, и все это время вы избегали меня! Я хотел покататься с вами верхом, а вы сослались на головную боль! Вы крадетесь по замку как тень или беглый каторжник, скрывающийся от мирового судьи! В чем дело, черт побери? – Досада герцога все возрастала.

– Ни в чем.

Ричард отпустил ее и начал расхаживать по комнате. Наконец он не оборачиваясь сказал:

– Эванджелина, я ненавижу намеки. Если вам не нравится моя компания, так и скажите. Я не выгоню вас из Чесли и не сброшу в ров. Не хотите иметь со мной ничего общего, черт с вами, но только не молчите. Уверяю вас, я никогда не принуждал женщин спать со мной. Бог свидетель, каждый раз, когда я прикасался к вам, вы сходили с ума. Нас неудержимо тянет друг к другу. Так что случилось? – В следующее мгновение он прижал девушку к себе и обнял так крепко, что чувствовал каждый удар ее сердца.

– Ах, Эванджелина, – с трудом вымолвил он.

Она подняла взгляд. Темные глаза Ричарда, самые прекрасные на всем белом свете, без слов говорили о его чувствах. О нет, подумала она, нет! Лицо герцога приобрело странное выражение. Она чувствовала, что ее внимательно изучают.

– Эванджелина…

Она не могла вынести звучавшей в его голосе нежности, потому что не стоила ее. Мерзавка, предательница, последняя дрянь…

– Эванджелина, прошу вас оказать мне честь и стать моей женой.

Она окаменела и утратила дар речи. Он хочет жениться на ней? Это означает, что он любит ее, по-настоящему любит, а не просто желает. Нет. Она облизала нижнюю губу и почувствовала, что герцог напрягся.

– Нет, – сказала она тихим, несчастным, убитым, грозившим сорваться голосом. – Я не могу. Вы ошиблись. Конечно, вы не имеете этого в виду. Просто вы слишком долго пробыли со мной. Вам нравится моя грудь, вот и все. Правда?

Ричард взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

– Я готов молиться на вашу грудь. Она божественна. Я действительно привык к вам. И не хочу проводить время ни с одной женщиной, кроме вас. Не хочу спать ни с кем, кроме вас. Хочу, чтобы вы вышли за меня замуж. Я стану вам столь верным супругом, что в конце концов вы будете мечтать избавиться от меня. А если вы не расслышали меня с первого раза, я повторю: ваша грудь достойна поклонения.

Эванджелина отстранилась, и Ричард отпустил ее. Настала ее очередь расхаживать по комнате. Хотелось убежать, но она знала, что это бесполезно. Герцог загнал ее в угол. Он уже знает: что-то не так. Оставалось одно: убедить Ричарда в том, что она не годится ему в жены. В жены? О Боже, нет!

– Это шутка. Вы насмехаетесь надо мной, – наконец сказала она. – Нехорошо с вашей стороны.

– Кажется, сегодня я слегка потерял лицо, – ответил он. – Я всегда считал себя опытным мужчиной, умеющим обращаться с женщинами. Эванджелина, я ни за что не причинил бы вам боли ради красного словца. Брак – дело серьезное. Разве можно шутить, когда речь идет о твоей жизни?

Она ощутила бешеный взрыв радости, но в ту же секунду увидела мертвого Эдмунда и его остекленевшие глаза. Увидела мертвого отца со сложенными на груди белыми руками, с двумя такими же медными монетами на сомкнутых веках, которые лежали на веках покойной матери. Она не сможет этого вынести, не сможет! Хотелось выть от гнева и беспомощности. В глазах закипали слезы.

Выбора не было. Она заставила себя отвернуться и отсутствующим тоном сказать:

– Спасибо, милорд, но я не могу принять ваше великодушное предложение. Я не желаю снова выходить замуж. Не хочу до конца жизни зависеть от капризов другого мужчины. Мне искренне жаль, если я огорчила вас…

Ричард рассмеялся.

– Я никогда не слышал этой фразы, но знаю, что она очень популярна у молодых леди, желающих вежливо отказать своему воздыхателю. Должно быть, вы пользуетесь ею впервые?

Нужно было срочно придумать что-то другое. Все равно что, лишь бы не молчать.

– Милорд, вы должны жениться на настоящей английской леди, а не на полукровке, у которой нет ни титула, ни приданого и которая уже была замужем.

Он снова засмеялся и покачал головой.

– Нет, Эванджелина. Мне не нужна английская леди. На свете есть только одна леди – наполовину француженка, гвоздь в стуле, упрямая как осел, которая любит моего сына так же, как он любит ее. Леди с острым язычком, от которого мне сильно достается… за исключением тех моментов, когда она целуется или смотрит так, словно готова наброситься на меня.

Что касается вашего приданого, то оно нужно мне как прошлогодний снег. То, что вы были замужем, ничего не меняет. Как вам могла прийти в голову такая мысль? Поверьте мне, я не желаю иметь ничего общего с юными дурочками, невежественными как козы. Остаются «капризы другого мужчины». Обещаю вам: если я когда-нибудь стану вам приказывать, можете как следует стукнуть меня по голове. Это будет только справедливо.

– Я не хочу, – сказала Эванджелина, зная, что этого недостаточно. – Пожалуйста, больше не надо об этом…

– Это самый необычный случай в моей жизни. Передо мной стоит женщина, на которой я хочу жениться. Я знаю, что она не просто желает меня, но, кажется, по-настоящему любит. Я не слепой. Кроме того, вы очень любите моего сына. Остается одно: нам что-то мешает быть вместе. Если вы скажете мне, что это, я сделаю все, чтобы эта проблема больше не возникала. – И тут его темные глаза прищурились. – Нет, – сказал он, – о нет… Этот ваш муж, святой Андре… Неужели он еще жив?

Эванджелина покачала головой еще прежде, чем успела понять, что он дает ей отличный шанс.

Она открыла рот, но Ричард уже успел поднять руку.

– Не надо, – сказал он. – Хватит. Эванджелина, почему вы не хотите выйти за меня замуж?

– Я не стану говорить, что не хочу вас, – сказала она. – Но я не люблю вас. И не желаю выходить за вас. И просто не могу понять, почему вы, человек, который говорил мне, что не верит в любовь, захотели связать себя с одной женщиной. Почему?

– Спросите меня об этом лет через тридцать-сорок, и тогда мы вместе установим причину моей слабости к вам.

Эванджелина тонула. Герцог протягивал ей руку, но она не могла принять ее. Однажды Ричард узнает, кто она такая, и возненавидит ее. Проклянет. Она его враг; просто он еще не догадывается об этом.

– Вы ошиблись в моих чувствах. Я не люблю вас.

Ричард не верил ей. Она слишком долго молчала. Герцог сказал правду: он не был слепым. Он видел, как непрерывно меняется выражение ее лица, видел искаженные болью глаза, но не мог понять причину этой боли. Хотелось накричать на нее, схватить и потрясти, но что-то удержало его. Вместо этого он мягко спросил:

– И каковы же ваши чувства, которых я не понял?

Она подняла глаза, зная, что будет вынуждена причинить боль и ему, и самой себе. Вспомнив оскорбления леди Джейн Беллермен (сказать по правде, ужасно детские), Эванджелина решила воспользоваться ими и с отвращением к себе самой холодно ответила:

– Милорд, вы не обязаны предлагать мне руку. Вы спросили о моих подлинных чувствах. Извольте. Я, как и многие другие дамы, считаю вас очень желанным мужчиной. Я бы с удовольствием легла с вами в постель, но не хочу идти с вами под венец. – Она заставила себя равнодушно пожать плечами. – Как сказала леди Джейн, англичане не женятся на дамах, которые успели узнать другого мужчину. Признайтесь, милорд, вас привлекает мое тело, а вовсе не возможность прожить со мной до самой смерти. Поверьте, я высоко ценю честь, которую вы оказали мне, предложив жениться, чтобы спать со мной. А теперь перестаньте говорить о браке. Я согласна стать вашей любовницей.

Странно… Он знал Эванджелину чуть больше двух месяцев, но был уверен, что она лжет. И к тому же очень неумело. Что делать? Пытаясь выиграть время, Ричард сказал только одну фразу:

– Эванджелина, я вас не понимаю.

Эванджелина пожала плечами – как ей казалось – типично по-галльски, но не слишком умело.

– Будь я чистокровной англичанкой и к тому же девственницей, то приняла бы ваше предложение совсем по-другому. Но я была замужем и не желаю повторения. Возможно, вы не ошиблись, когда говорили, что Андре не был мастером любовной игры. Я знаю, что вы совсем другой. Вы умеете делать все.

Что он скажет? Как поступит? В его взгляде действительно мелькнуло легкое презрение или «И только показалось?

– Итак, – сказал герцог, в темных глазах которого не было ничего, кроме смеха. – Итак, кажется, вы начинаете привыкать ко мне. Во всяком случае, вы уже признали, что ваш безвременно усопший Андре не был богом. – Он сделал паузу, а потом понизил голос. – Этот ублюдок плохо обращался с вами? Может быть, бил?

– О нет, конечно нет! Просто мне нравится оставаться вдовой. Быть хозяйкой себе самой. – Нет, так не пойдет… – Поскольку у меня и в самом деле не слишком много денег, мне нравится жить в Чесли, нравится играть с Эдмундом… – О Боже, она сама выкопала себе яму глубиной отсюда до Китая!

– Значит, вы хотите, – медленно спросил герцог, – чтобы я был вашим любовником, а не мужем?

– Мне нравится целовать вас.

– Приятно слышать.

Господи, что теперь будет? Герцог неторопливо подошел к Эванджелине, не сводя глаз с ее лица. Она не сделала попытки отстраниться. Это становилось все более интересным. Ричард положил руки ей на плечи и медленно привлек к себе. Эванджелина попыталась освободиться, но тщетно. Когда соски девушки коснулись груди Ричарда, его пах стал каменным. Герцог почувствовал ее тело и чуть не застонал от переполнявших его вожделения, нежности и страсти. Неужели она всегда будет так действовать на него? Очень похоже… Он улыбнулся Эванджелине и заставил поднять лицо.

– Ты моя, – ласково и нежно сказал он, поцеловав ее в лоб. Потом Ричард наклонил голову и поцеловал ее в губы. – Моя. Отныне и навеки. Только моя.

– Нет, – ответила Эванджелина, зная, что разлетится на куски, если сейчас же не поцелует его.

– Да. Эванджелина, хватит притворяться.

– Пожалуйста, – сказала она, и Ричард снова поцеловал ее, не заставляя раскрывать губы, а дав возможность сделать это самой. Его руки добрались до ее прически, вынули шпильки и освободили волосы. Затем они погладили ее голову, спустились ниже, начали ласкать спину и сжали ягодицы. Потом Ричард снова вернулся к ее волосам, вплел в них пальцы, прильнул к губам и, не отрываясь от них, нетвердо сказал:

– Помнишь, я говорил, что у тебя роскошные волосы?

– Да, – сказала она таким голосом, что Ричард чуть не опустился на колени.

Он обхватил Эванджелину за бедра, оторвал от пола и притиснул к животу. Больше всего на свете Ричарду хотелось раздеть Эванджелину и всем телом прижаться к ней.

Она ощущала прикосновение его губ к вискам, щекам, к впадинке на шее. Герцог слегка отодвинулся, продолжая сжимать ее бедра, и заглянул ей в лицо.

– Эванджелина, что ты чувствуешь?

Этот вопрос не показался ей странным только потому, что она не знала мужчин. Она открыла глаза и поняла, что надолго лишилась дара речи.

– Я бы отдала за тебя жизнь, – сказала она.

Ричард ощутил такое неистовое желание, что едва не повалил ее на ковер. Нет-нет, подумал он, еще рано.

– Ты всю жизнь будешь удивлять меня? Объясни, почему женщина, которая всего лишь хочет любовника, так заботится о его счастье?

Почувствовав, что она затаила дыхание, напряглась и начала сопротивляться, Ричард сказал:

– Я люблю тебя, Эванджелина. Это чувство не имеет с похотью ничего общего. И думаю, что буду любить, пока не протяну ноги. Мой отец нашел себе пару. А моей парой будешь ты. Неужели тебе так трудно сказать нужные слова?

Она зарылась в его плечо и покачала головой.

Герцог поцеловал ее в висок, в щеку, кончиком пальца разгладил брови, поцеловал в шею, а затем положил руки на ее грудь. Она затрепетала, выгнула спину и прижалась сосками к его ладоням.

– Ты хочешь меня, Эванджелина?

– Да. Да! – Она прильнула к Ричарду, вплела пальцы в его волосы и заставила опустить голову, чтобы достать до его губ.

Он засмеялся.

– Вижу. Ты пойдешь со мной?

У Эванджелины была возможность отказаться, но ее страшило предстоящее свидание в бухте. Она могла умереть, так и не узнав, что такое страсть. Что случится, если сегодня ночью она докажет ему свою любовь? А завтра вечером встретится с человеком Ушара, скажет, что больше не сможет быть им полезной и что готова исчезнуть. Возможно, она уедет с этим человеком в Лондон и больше никогда не увидит герцога. Она не хотела отказывать ему. Но могла разделить с ним только постель. Нет, сказала она себе, признай правду. Ты не хочешь отказывать себе. Хочешь познать его, хочешь провести с ним хотя бы одну ночь…

– Пойду, – сказала Эванджелина.