Трудно быть богатой

Глава 27

Как я и обещала детям, мы встали довольно рано, заехали на рынок, чтобы обеспечить их продуктами на первое время, потом тронулись в путь и застали дедушек за любимым занятием — пиволечением.

— Ой, Надька приезжала… — закатил глаза свекор.

— Ой, орала… — закатил глаза мой отец.

— Вы ничего не сказали? — уточнила я.

— Да мы ничего и не знали, — ухмыльнулся Петрович. — Ну, нос ей, конечно, утерли. Сказали, что у тебя теперь богатый любовник. Повез тебя и детей отдыхать. Она аж позеленела.

Тут встряли дети и сообщили, что дядя Камиль купил маме шубу. Я покраснела под загаром. Но Витька с Катькой не дали дедушкам больше ничего спросить: застрекотали, как два пулемета, рассказывая про то, как отдыхали на Кипре. Весь день прошел за разговорами.

— Шубу, шубу обязательно покажи этой старой партийной суке, — давал напутствия свекор, когда я уже собиралась назад в город. — Пусть позеленеет от зависти.

Мне хотелось заметить, что, во-первых, Надежду шубой не удивишь, а, во-вторых, ей сейчас не до этого, но решила смолчать: свекра все равно не убедишь, да и про Лешкину «смерть» рассказывать не стоило. Слишком много всего придется объяснять.

Лешка уже ждал меня на оговоренном месте, причем сам был за рулем серой «девятки».

— Тут кафе есть неподалеку, — сказал. — Давай за мной.

Багиров был без бороды, но в нахлобученной на глаза кепке. Физиономия, как и обычно, опухла после вчерашнего, хотя уже был вечер. А принял он на грудь явно немало.

Мы заняли место в дальнем углу летнего кафе, причем Лешка устроился спиной к входу.

— Выкладывай, — велела я. — Что за кашу ты заварил?

— Оля, ты хочешь, чтобы «Алойл» достался твоим детям? То есть нашим детям?

— Не вижу других наследников, — сказала я жестко. — Давай ближе к делу. Что нужно?

— Ты можешь попасть в мой кабинет в особняке на Неве? В официальный офис «Алойла»?

— Ну предположим, — медленно произнесла я.

Багиров пояснил, что у него в сейфе, код которого знает только он сам («Это еще не факт, что его никто не сможет открыть», — подумала я), осталась папка с важными документами. Под ней лежат еще две, они тоже важны, но главное — красная. Лешка хотел, чтобы я забрала эту папку из сейфа и передала ему. Все деньги, которые там лежат, — мои. По словам Багирова, в сейфе должно было быть около десяти тысяч долларов.

«Что за всеобщая ставка?» — усмехнулась я про себя. Камиль отстегивает мне «десятку», Лешка — столько же. Интересно, а шубу бывший подарит в дополнение к баксам?

— Это все? — спросила я вслух.

— Пока да, — ответил Багиров.

— А теперь объясни мне, что происходит.

— Так ты согласна?! — казалось, Лешкиной радости нет конца.

Эта реакция показалась мне несколько странной. Не ждет ли меня какой-нибудь подвох?

— Если объяснишь, что происходит и объяснения меня удовлетворят…

Лешка тяжело вздохнул и вначале повторил то, что сказал вчера: мать в последнее время, как с цепи сорвалась, меняет молоденьких мальчиков, как перчатки. Более того, каждому она хочет сделать какой-то подарок, чтобы ее, как она говорит, «вспоминали добрым словом». Лешка пытался с этим как-то бороться, но мадам Багирова втемяшила себе в голову: если она будет щедро одаривать каждого любовника, о ней будут говорить только хорошее. Теперь к ней в самом деле стоит очередь — такие слухи быстро разносятся. Но ведь все эти мальчики хотят не общения с доброй женщиной, а ее денег.

А она разбазаривает деньги семьи. Деньги, на которые вполне естественно претендует Лешка. Зачем ему делиться с какими-то мальчиками?

После его угроз двое из них пожаловались своей щедрой любовнице, и та пригрозила отлучить собственного сына от кормушки.

— Оля, ты представляешь, насколько она сбрендила? Она предпочла их мне! Ты только подумай!

— Дальше, — прервала я поток возмущений, льющийся из Лешки.

Сын не мог допустить, чтобы деньги, которые он по праву считал только своими, переходили в чужие руки. Более того, Надежда Георгиевна начала раздаривать акции «Алойла».

— Сколько сейчас акционеров у «Алойла»? — спросила я.

— Трое, — процедил Лешка.

— Ну, это не так много. Ты, твоя мама и один из ее любовников — бывших или нынешних? У остальных ты выкупил акции обратно? Молодец!

Заметив как исказилось Лешкино лицо, я заткнулась.

— Третий акционер — Хабибуллин, — процедил Лешка сквозь стиснутые зубы. — Это он выкупил, а не я. А я не могу допустить, чтобы все остальные ушли к нему! Или чтобы акции матери ушли к нему! Мои-то не уйдут! Оля, ты можешь что-то придумать? Как выцарапать акции у Хабибуллина?

— Предложить деньги.

— Не пойдет, — тут же отрезал Лешка. — Денег у него своих навалом. Он ведь хочет прибрать к рукам «Алойл». Оля, ты можешь мне помочь выцарапать их назад? Ведь это же наша компания! Ты хочешь, чтобы она досталась твоим детям?

Прервав очередной лившийся из Лешки поток, я спросила, кого из Хабибуллиных он имеет в виду — Мурата Аюповича или Камиля? К моему удивлению Лешка говорил про Хабибуллина-младшего, причем, по его мнению отец Камиля понятия не имел, чем занимается сын.

— Оля, ты можешь съездить к Мурату и поговорить? Я знаю, что ты у него была и что вы… Ну в общем он тебя должен хотя бы выслушать.

— Леша, ты сам хоть себя слышишь? — мягко спросила я. — Что я скажу Хабибуллину? Верните мне акции «Алойла»? Да он пошлет меня подальше. Он же будет рад радешенек, что влез в «Алойл».

— Ты не поняла… В «Алойл» влез Камиль, без ведома отца. Скажи Мурату, что Камиль хотел его подставить и намерен прибрать к рукам и «Алойл», и «Татанефть», сыночек хочет весь нефтяной рынок! Ты понимаешь это или нет?

В принципе желания Камиля были мне очень даже понятны. Признаться, на его месте я желала бы того же самого. Да и Лешка, пожалуй, мечтает о том же. Вот только кишка тонка… А Камилю на пару с отцом это вполне по силам…

Я не знала, каковы на самом деле взаимоотношения Мурата Аюповича и Камиля. Мне говорили, что его любимцем всегда был старший сын, на которого Мурат Аюпович возлагал большие надежды.

Но Равиля убили и остался Камиль. Кто для Мурата дороже: единственный наследник (пусть есть еще две дочери, но «Татанефть» по идее должна перейти сыну — Камилю, где он уже сейчас трудится) или я? Чьему слову он поверит больше? Да и что я буду говорить? Ваш сын пытается прибрать к рукам «Алойл»? Правильно делает, ответит мне Мурат и еще похвалит Камиля за предприимчивость. И почему Лешка решил, что все делается без ведома Хабибуллина-старшего?

Хотя…

А если Камиль был одним из любовников Надежды? Красивый молодой мужчина, вызывающий желание не только у престарелых особ… Пошел бы он на секс с престарелой теткой ради того, чтобы заиметь еще одну нефтяную империю? Я думаю, да. Потом он решает обработать еще и меня. Камиль ведь прекрасно знает, кто наследует «Алойл» в случае смерти нынешних акционеров, а жить со мной, наверное, гораздо приятнее, чем со старухой… Остается лишь утешать себя такой мыслью.

Мог Камиль украсть с дачи моих детей? Вполне. Ведь они с приятелем (или кто там этот Рашид, вместе с которым они развлекали детей и дедушек) появлялись вечером перед исчезновением Витьки с Катькой. А поместил он их в Надеждином домике для встреч с любовниками. Это была их совместная акция?

Мурату, наверное, не понравилось бы, если бы он узнал, что его сын берет в заложники детей. Он уже высказал свое мнение по этому вопросу. И не понравилось бы, что Камиль стал любовником Надежды… Однако если речь идет о целой нефтяной компании, главном и единственном сопернике «Татанефти»…

— Что ты хочешь, чтобы я сказала Мурату? — уточнила я у бывшего.

— Что Камиль нечестным путем завладел акциями «Алойла»…

Насчет чести в нефтяном бизнесе я имела особое мнение, но Лешку поправлять не стала.

— …что он хотел убить меня…

Этим Мурата тоже не удивишь. Не исключено, что он был бы и сам не прочь это сделать. Например, отомстить Надежде за смерть своего старшего сына.

— …что он хочет подобрать под себя весь нефтяной бизнес в Питере…

Вполне естественное желание, как я уже думала. Мурат ему не удивится, а, возможно, только порадуется честолюбивым замыслам младшего сына.

— …что он использовал тебя в своих целях…

Уж с этим вопросом мы как-нибудь разберемся сами, не подключая никакие третьи стороны.

Больше я сдерживаться не могла.

— Леша, ты понимаешь, что несешь полный бред? Мурат Хабибуллин не станет это слушать! Это чушь! Это не аргументы! Ты вообще чего добиваешься? Чтобы Мурат отрекся от сына? Или последовал примеру Ивана Грозного? Или хотя бы лишил его наследства? Он этого не сделает! Пусть они расходятся в мелочах — я, кстати, даже не знаю, расходятся или нет, — но Камиль — сын Мурата. Единственный, оставшийся в живых! Кто для него ты? Кто для него я?

Лешка еще какое-то время нес ахинею про честность Мурата, чувство долга, про то, что тот всегда идет прямым путем — не то, что его сын. А Камиль встречается с людьми, с которыми не должен бы встречаться.

— А ты откуда знаешь? — прищурилась я. — И у тебя есть доказательства?

— А зачем я тебя посылаю за папкой?! — взревел Лешка.

Я вопросительно приподняла одну бровь.

Оказалось, что Лешка уже давно собирает компромат на Камиля, и ему удалось кое-что заснять на пленку.

— Кстати, а откуда у тебя в сумочке оказалась пуговица-фотоаппарт? — спросил Лешка.

— Те двое типов что, твои были?!

Лешка самодовольно кивнул.

— Я нашла ее в туалете.

— И ты ее подобрала? Молодец, съемка оказалась мне очень кстати. У меня тоже есть знакомые специалисты. Они проявили микропленку.

— И что?

— Отдашь снимки Мурату. Вот он обрадуется.

Я молчала. Я не знала, что думать. Мне не хотелось предавать Камиля. И вообще как я буду выглядеть в глазах его отца?

Я не желала влезать в борьбу, которую не начинала, хотя все ее участники и пытались меня туда втянуть. Я мечтала, чтобы все они оставили меня в покое. Пусть делят между собой свои империи, но пусть разбираются сами. Да я практически не вижу нефтяных денег, хотя, по идее, их часть и причитается моим детям.

Нам перепадают какие-то крохи с Надеждиного стола. Я ведь сама кормлю семью, сидя ночами за компьютером и кропая дурацкие романы. И я готова так жить и дальше. Меньше денег, но спокойнее. За детей спокойнее. А это — главное.

Правда, красную папку я из Лешкиного сейфа возьму — чтобы самой ознакомиться с содержанием. Отдавать ему ее или нет — другой вопрос.

Чтобы лишний раз не ругаться с Лешкой, я сказала, чтобы он продиктовал мне код сейфа, и записала его на последней странице записной книжки, рядом с новым Лешкиным сотовым.

У меня был к нему последний вопрос: он сам организовал свою смерть на Кипре?

— Нет, это Хабибуллин. Мне просто крупно повезло. Я прилетел не один, с приятелем. Мы взяли два одноместных номера, на разных этажах. Я пошел в бар, а его отправил за кое-какими бумагами к себе. Ну а потом… Решил быстро делать ноги. Взял его паспорт, одежду. Понял, что «смерть» дает мне широкие возможности. Все думают, что меня нет — а я есть! Тело-то не узнать.

— А борода откуда?

— Накладная. Специально брал с собой.

— А зачем ты полетел на Кипр?

— Дела были. Вот уж не ожидал, что и ты там окажешься… Ладно, Оля. Поехали. Когда ты сможешь взять папку?

— Во вторник, — ответила я, пояснив, что Надежда хочет отправить меня на переговоры.

Лешка сказал, что позвонит мне во вторник вечером, и мы договоримся о следующей встрече.

— А тогда уже обсудим, что ты конкретно скажешь Мурату и когда к нему поедешь.

Лешка встал из-за стола первым. Наверное, благодаря тому, что мы несколько минут назад вспоминали пуговицу, я обратила внимание на то, что на его фирменных летних бежевых брюках пришита самая простая гладкая пуговичка, причем не подходящая по цвету: она была скорее желтой и вообще имела непонятный оттенок.

Не самый вежливый из мужчин, Лешка повернулся ко мне спиной и первым тронулся в направлении выхода, не дожидаясь, успеваю я за ним или нет. Я же застыла на месте. На правом кармане бросался в глаза кожаный лейбл с английским словом «JOY». Я на мгновение закрыла глаза. Бежевую пуговицу с этими же буквами я нашла в шкафу на вилле Хабибуллина. Я была уверена, что там кто-то прятался, пока мы с Камилем сидели внизу.

Так знал Камиль или не знал, что Лешка находится наверху? И кого Хабибуллин ходил провожать среди ночи?

И вообще как Лешка мог выяснить, что мои дети находятся на вилле Хабибуллина? И точно знать, когда там не будет нас с Камилем? И как он оказался рядом с тем местом, где меня сбила машина?

На ватных ногах я проследовала к своему «запорожцу». Лешка, уже сидевший за рулем «девятки», помахал мне рукой и первым поехал в направлении города. Я тронулась вслед за ним.