Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 2

Глава 36

Некоторые размышления Дэйла Купера, надиктованные Даяне. — Загадочный звонок домой к Кэтрин Пэккард. — Пожар на лесопилке. — Самоотверженность Питера.

Всякий незаурядный человек вызывает не только уважение и восхищение, но, подчас, и непонимание, временами переходящее в неприязнь.

Дэйл Купер, безусловно, был человеком далеко незаурядным; у многих, знакомых с его привычкой (давно ставшей потребностью) надиктовывать свои мысли на диктофон, вызывала недоумение не только эта странная, по мнению большинства, склонность, сколько небанальная трактовка многих тем, которые интересовали агента ФБР. И если сослуживцы Купера по Департаменту Федерального Бюро Расследований в Сиэтле к этому привыкли, то люди, не имеющие отношения к профессиональным интересам Дэйла — портье гостиниц, где ему приходилось останавливаться, официанты, таксисты, привратники — относились к монологам Дэйла, мягко говоря, как к чему-то ненормальному…

Вот и теперь, сидя в фойе гостиницы «Флауэр» с диктофоном в руке, Купер совершенно не обращал внимания на многозначительные перемигивания гостиничной прислуги; он никогда не страдал подобными комплексами, справедливо считая их уделом провинциалов, или неуверенных в себе людей, страдающих комплексом неполноценности.

В последнее время Дэйла, как ничто другое, интересовал вопрос человеческих взаимоотношений. Глядя на стоявший перед ним на журнальном столике диктофон, Дэйл негромко надиктовывал очередные звуковые письма:— Даяна, Даяна… В последние дни меня страшно занимает вопрос — как побудить кого-нибудь что-нибудь сделать… И вот в каким выводам я пришел… Сейчас я тебе расскажу, — Купер, вытащив из карманного несессора пилочку для ногтей, принялся обрабатывать свои пальцы. — Понимаешь, Даяна, на свете есть только один способ побудить кого-нибудь что-нибудь сделать. Даяна, ты хоть когда-нибудь задумывалась над этим? Думаю, что нет… Способ этот заключается в том, чтобы заставить другого человека захотеть это сделать. Помни, Даяна, другого способа нет и быть не может. Конечно, если я приду к тебе в кабинет и наставлю на тебя свой револьвер, ты отдашь мне все, что я пожелаю — кошелек, деньги, драгоценности… Наш начальник может заставить тебя работать, угрожая увольнением в случае отказа… Ты сама можешь заставить своего пятилетнего племянника Грэга делать все, что тебе требуется с помощью угроз… Однако эти грубые методы чреваты весьма нежелательными последствиями. Единственный способ, которым можно побудить человека что-либо сделать, — это дать ему то, чего он хочет сам… Даяна, а ты знаешь, чего ты хочешь?.. Ты хочешь того же, чего хочет любой нормальный человек. Почти каждый нормальный взрослый человек хочет: во-первых, — принялся загибать пальцы Купер, на время отложив пилочку для ногтей, — во-первых — здоровья, во-вторых — пищи и сна, в-третьих — денег и вещей, которые можно приобрести за деньги, в-четвертых — жизни в загробном мире, в-пятых — сексуального удовлетворения, в-шестых — благополучия своих детей, в-седьмых — и это один из основных мотивов — сознания собственной значимости. Почти все эти желания удовлетворяются — все, кроме одного. Одно желание, почти столь же сильное и властное, как желание пищи и сна, редко осуществляется — желание стать значительным. Это желание во многом и отличает людей от животных. Это стремление к собственной значимости привело к тому, что необразованный бедный приказчик бакалейной лавки начинает изучать юридические книги, случайно найденные среди какого-то хлама. Даяна, имя этого приказчика ты прекрасно знаешь, ты видишь его лицо практически каждый день, потому что оно изображено на пятидолларовой банкноте. Это — Абрахам Линкольн. Именно это стремление — я говорю о честолюбии — и заставляет нас носить одежду самых последних фасонов, управлять новейшей моделью автомобиля и говорить о своих выдающихся служебных достижениях. Именно это стремление побуждает многих людей становиться гангстерами и убийцами. Один наш преподаватель в Академии ФБР как-то сказал: «В настоящее время молодой преступник целиком и полностью поглощен собственной персоной, и первая его просьба после ареста, как правило, сводится к тому, чтобы ему дали те бульварные газетки, которые делают из него героя. Неприятная перспектива быть казненным на электрическом стуле кажется ему отдаленной, пока он может любоваться своей фотографией, помещенной рядом с фотоснимками Буша, фон Караяна, Саддама Хусейна и Горбачева». Если ты, Даяна, скажешь мне, каким образом добиваешься сознания собственной значимости, — впрочем, это мне и так очень хорошо известно, ты ведь гордишься тем, что переносишь мои диктофонные записи на бумагу, не правда ли? — я скажу, кто ты по характеру. У многих людей путь к достижению собственной значимости зависит от интеллекта и темперамента. Например, известный финансовый магнат Твин Пикса Бенжамин Хори обрел сознание собственной значимости, давая ежегодные взносы в благотворительный фонд по борьбе со СПИДом. А известный головорез из Бостона Риччи Альберти, на совести которого было как минимум несколько десятков кровавых убийств, проникся чувством собственного достоинства в результате того, что грабил, насиловал и убивал людей. Он гордился тем, что был врагом общества номер один. И разница между мистером Хорном и злодеем Альберти состоит в том, каким способом каждый из них добился признания собственной значимости. Даяна, я нередко замечал, что очень многие люди просто завернуты на этом. Люди могут сойти с ума в надежде обрести в мире безумных грез сознание значительности, которого они лишены в этом суровом мире реальности. В специализированных клиниках число пациентов, страдающих психическими заболеваниями, превышает число всех других больных, вместе взятых. Если тебе, Даяна, больше пятнадцати лет, а я знаю, что наверняка больше, и если ты живешь в Вашингтоне — а ты действительно живешь в Вашингтоне, то у тебя, по статистике, имеется один шанс из двадцати провести семь лет своей жизни в психиатрической больнице. Даяна, ты спросишь, какова причина помешательства?.. Я отвечу. Этого не знает никто. Фактически, около половины психических заболеваний можно отнести за счет различных физических причин. А вот вторая половина людей, страдающая душевными расстройствами — и это действительно страшно, Даяна — по-видимому, не имеет никаких дефектов в клетках мозга. Почему же эти люди сходят с ума?.. Как-то я говорил по этому поводу с шерифом Твин Пикса Гарри Труменом. Тот, в свою очередь, сославшись на доктора Джакоби, который не столь давно читал перед полицейскими лекцию на эту тему, сказал, что многие люди, сходящие с ума, проникаются в состоянии безумия состоянием значительности, которого они не могли приобрести в мире реальности. Он высказал интересное предположение касательно сына Бенжамина Хорна, Джонни, который воображает себя вождем краснокожих… Совершенно очевидно, что в реальной жизни он никогда бы не достиг такой значительности — и, прежде всего, Даяна, в собственных глазах. В любом случае, быть вождем индейцев пусть деже и в собственных глазах гораздо привлекательней, чем быть заурядным жителем этого городка. Я думаю, что этот Джонни Хорн куда счастливей нас с тобой… А почему бы и нет?.. Ведь он разрешил все свои проблемы. В собственном мире грез и фантазий он обладает сознанием значительности, которого столь страстно желает… Если некоторые люди так жаждут подобного сознания, что действительно сходят с ума, чтобы обрести его, то, представь себе, Даяна, каких удивительных вещей можно достичь, давая людям подлинное понимание этой стороны безумия…

Кэтрин Пэккард уже в который раз пересматривала все свои стеллажи, в надежде найти вторую бухгалтерскую книгу — поиски, однако, оказались тщетными. Кэтрин это очень злило, и свое раздражение она, как правило, обрушивала на несчастного Питера, который по кроткости своего характера, никогда не отвечал жене грубостью на грубость и раздражительность.

Вернувшись, как обычно, из закусочной Нормы, где Пит пил кофе, в который уже раз надоедая хозяйке фразой о том, что ее заведение — единственное место в городе, где он может чувствовать уверенность, что его не отравят, — муж Кэтрин сидел в своем кабинете с газетой в руках, изучая результаты спортивного тотализатора, когда в комнату ворвалась Кэтрин. По ее растрепанным волосам и злобному блеску глаз Питер сразу же понял, что сейчас она вновь начнет дико ругаться.

Так оно и вышло. — Ты не мужчина! — начала Кэтрин прямо с порога, — ты не мужчина, а пустое место… И зачем только я вышла за тебя замуж…

Питер тяжело вздохнул, он прекрасно знал, что дальше последует фраза о том, как она могла бы быть счастлива, если бы слушалась советов старших.

Кэтрин, брызжа слюной, продолжала:— Нет, вы только посмотрите на него! — это восклицание было чисто риторическим, ни к кому конкретному не адресованным. — Только посмотрите на него!.. Я тут с ног сбилась, разыскивая документы, на которые поставлена вся наша дальнейшая жизнь, все наше благосостояние, а ты тут, — она рывком вырвала из его рук газету, — занимаешься неизвестно чем… — отдышавшись, Кэтрин уселась рядом. В кабинете зависла долгая пауза. Наконец, Кэтрин произнесла: — какая я была дура, что не послушалась тетю… Она, едва только увидала тебя, сразу же сказала: «Это тебе не пара».

Пит попытался несмело возразить:— Но, Кэтрин… Я ведь не…

Та перебила мужа:— Замолчи!.. Я не чувствую себя в этом доме хозяйкой… У меня ощущение, что я среди врагов…

«Сейчас она заговорит о Джози», — подумал Питер и вновь вздохнул — подобные семейные сцены стали в доме настолько привычными, что уже давно перестали выводить старика из себя. Питер стоически относился к тяготам своего положения, находя невинную радость лишь в том, что при каждом скандале загадывал, по какому именно сценарию будет вестись дальнейший разговор и, надо сказать, почти никогда не ошибался.

Кэтрин приблизила лицо к Питу. — Скажи, — спросила она, — скажи, ты не помогаешь этой узкоглазой?..

В последнее время Кэтрин, находясь на грани нервного срыва, почему-то решила, что ее муж находится в тайном сговоре с китаянкой.

Пит помотал головой. — Нет…

Кэтрин продолжала пытливо вглядываться в глаза Питера. — Скажи правду…

Пит повторил с тем же выражением:— Нет… — Тогда каким образом она пронюхала о существовании второй бухгалтерской книги?..

В этот момент Питеру повезло — допрос прервал телефонный звонок. Трубку взяла Кэт. — Алло?.. — послышался в трубке мужской голос. Кэтрин Пэккард произнесла голосом, в котором ее муж уловил нотки безразличия:— Слушаю вас…

В трубке послышалось:— С кем я разговариваю?.. — С Кэтрин Пэккард… — Вы продолжаете поиски?..

Кэтрин вздрогнула. — А откуда вам известно?.. — Известно…

Кэтрин попыталась по голосу определить, с кем же она разговаривает, но ей это не удалось — звонивший намеренно искажал голос; видимо, трубка телефона была обернута какой-то материей, потому что звуки были очень тусклыми, будто бы доносившимися издалека. — Что вы мне хотите предложить?..

В трубке послышался злорадный смешок. — Съездить на сушилку номер три… — Зачем?.. — То, что вы ищете — находится где-то там… Кэтрин решила во что бы то ни стало узнать, кто это звонит. — С кем я разговариваю?..

В ответ послышались короткие гудки.

Положив трубку, Кэтрин резко обернулась и пошла в сторону дверей.

Пит, подняв голову, окликнул ее:— Ты куда?..

Та бросила на ходу:— Не твое дело… — и вышла из комнаты…

Притормозив у сушилки номер три, автомобиль Кэтрин остановился. Хлопнув дверкой, миссис Пэккард решительным шагом направилась в сторону сараеобразного сооружения.

В любой другой ситуации она бы ни за что не поехала на ночь глядя неизвестно куда, она просто не стала бы разговаривать с неизвестным по телефону. Однако бухгалтерская книга — это было важно, и Кэт, плюнув на благоразумие, решила зацепиться за последнюю надежду ее отыскать.

Двери в сушилку, как правило, не запирались — там не было почти ничего ценного; кроме того, кражи в Твин Пиксе были редки. Открыв двери и пройдя в темное помещение, Кэтрин невольно поморщилась от острого бензинового запаха, ударившего ей в нос.

«Наверное, кто-то измазался в масляную краску и чистился бензином», — почему-то подумала она.

Включив свет, она вытащила из кармана маленький женский револьвер, который, отправляясь на лесопилку, прихватила с собой на всякий случай. Пройдя несколько шагов вглубь, она остановилась: к поперечной балке, подпиравшей потолок сушилки, была привязана какая-то женщина; лицо ее показалось Кэтрин знакомым.

«Где я могла ее видеть? — Подумала Кэтрин. — Кажется, она работает в закусочной Нормы?.. Впрочем, это сейчас не важно…»

Женщина, привязанная к балке, едва заметив вошедшую, принялась что-то мычать — говорить она не могла, так как во рту ее был кляп.

Подойдя поближе, Кэт внимательно посмотрела на нее и произнесла:— Извините, но я ничего не поняла из того, что вы мне сказали…

Привязанная, показывая глазами куда-то в угол, принялась вновь мычать что-то нечленораздельное. — Вы не могли бы говорить более внятно? — со скрытой издевкой спросила Кэт.

Поискав взглядом что-нибудь острое, она обнаружила небольшой топорик — наподобие того, которым лесорубы обрубают сучья. Освободив девушку от кляпа и перерубив веревки, Кэтрин, наконец, спросила:— Кто вы такая и что вы тут делаете?..

Та, указала рукой куда-то в угол, крикнула:— Сейчас взорвется!

И действительно, тотчас же небольшое устройство, на которое Кэтрин почему-то сразу же не обратила внимания, сработало: сперва зазвонил будильник, вмонтированный в приспособление, и тотчас же прозрачным синим пламенем загорелся фитиль. В мгновение ока огненная дорожка побежала от самодельной мины в сторону стен — буквально через минуту та оказалась объятой пламенем. Кэтрин, точно очнувшись, схватила недавнюю пленницу за руку и крикнула:— Бежим!..

Однако было уже поздно: высушенная древесина, щедро политая бензином, загорелась: огонь преградил путь к входным дверям. Кэтрин и Шейла бросились к опасному выходу, но тут внезапно перед ними рухнула крыша — обе оказались в западне… Огонь распространялся стремительно — спустя всего несколько минут с того момента, как сработало стоявшее в углу взрывное устройство, вся сушилка была объята пламенем. Дым ел глаза; стало нестерпимо жарко. Кэтрин, сорвав на ходу загоревшуюся было верхнюю одежду, попыталась прорваться сквозь огонь…

Пит, задремавший в кресле, проснулся от пронзительного воя пожарной сирены. Он вскочил, и, посмотрев в окно — из «Дома на холме» прекрасно просматривался почти весь Твин Пике, в том числе и лесопилка — пришел в ужас. Даже не обуваясь, в одних только домашних шлепанцах Пит выскочил из дому и, усевшись в свой старый раздолбанный автомобиль, который давно уже пора было отправить на автомобильное кладбище, понесся в сторону лесопилки. Он почему-то был абсолютно уверен, что его жена Кэтрин поехала туда.

Лесопилка пылала. Яркие языки пламени отражались в блестящих касках городских пожарников. Те, направив пожарные рукава на горящие сооружения, тщетно пытались потушить огонь — это делалось скорее для очистки совести; сухая древесина воспламенялась мгновенно, огонь вздымался на несколько десятков футов над самыми высокими крышами…

Заметив стоявшую неподалеку машину Кэтрин, Пит окончательно убедился в том, что его жена где-то неподалеку.

«А что, если она, — в ужасе подумал Пит; ему сразу же стало не по себе от этого предположения, — а что, если Кэтрин там?..»

В отчаянии он подбежал к начальнику пожарной службы и, стараясь перекричать рев пожарной сирены, заорал тому на ухо, показывая рукой на пылающие сооружения:— Там никого нет?..

Пожарник посмотрел на Питера как на ненормального. — Там никого нет?.. — повторил Мартелл свой вопрос. — Рабочая смена давно закончилась, — ответил пожарник, — думаю, никого… — А мою жену вы тут не видели? — прокричал в ответ мистер Мертелл. — Нет…

Питер, смотря то на пожарника, то на пылающую сушилку, лихорадочно соображал, что ему предпринять. Наконец, выхватив у пожарника пластиковую маску для защиты лица, он бросился в раскрытые двери горящей сушилки…