Ты лишила меня сна

Глава 18

— Ты так и сказал ему? — спросила София, с возмущением глядя на мужа.

Дугал вздохнул. Всего минуту назад она источала улыбки и восторг по поводу того, что вернулась туда, где ей и следовало быть, — в его объятия.

Теперь же она уже не сидела, уютно расположившись у него на коленях, а стояла перед ним, уперев руки в бока, а ее синие глаза сверкали гневом.

— София, любовь моя, я вовсе не хотел, чтобы это прозвучало именно так…

София рубанула воздух рукой:

— Постой! Ты «нечаянно» сказал своему брату, что наилучший способ обеспечить счастье с молодой женой — это обращаться с ней как с лошадью?

Изложенный подобным образом, его совет и в самом деле звучал чудовищно.

Взгляд Софии приковал его к месту:

— И это было лучшее, что ты мог ему посоветовать?

— Ну, я не подумал, как это может прозвучать.

— А как насчет того, чтобы сказать Хью, что счастливая жена означает счастливый дом?

— Ты права, разумеется.

— Или что он должен потратить время на то, чтобы узнать ее получше, потому что обстоятельства столь неожиданно столкнули их?

— Это было бы хорошей мыслью…

— Или что ему следует позаботиться о том, чтобы ей было уютно в его доме, а иначе она будет чувствовать себя чужой? — Глаза Софии пылали огнем: — А о чем ты вообще думал? У тебя, мой друг, большое самомнение. Но человек ты на самом деле невежественный.

Шотландский акцент Софии усилился, а это было верным признаком того, что Дугал оказался в беде. Он широко развел руками:

— София, как только я это произнес, понял, что совершил ошибку. Но мне показалось, что Хью понравился мой совет. Потому, возможно, это и принесло определенную пользу.

— Ты навещал их в последнее время?

Дугал заерзал на стуле, размышляя о вполне довольном виде Хью в последние дни.

— Да, хотя порой трудно понять, как себя чувствует человек.

— Да ничего трудного в этом нет. Выглядят ли счастливыми Хью и его жена? Улыбаются ли друг другу? Держатся ли за руки?

— Ну, он часто на нее смотрит…

— И что бы это могло значить?

— Что он ею интересуется.

— Ну, это естественно! Он ведь на ней женился! Не так ли?

— Он был вынужден это сделать. Так сложились обстоятельства. А ведь Хью не собирался идти под венец.

— Как благородно с его стороны! — усмехнулась София. — Значит, он венчается с ней, привозит к себе в дом и начинает дрессировать, как своих лошадей. Прикажи заложить карету — мы сейчас же отправляемся к ним.

— Но Хью ведь обещал заехать за девочками чуть позже…

— Мы выезжаем немедленно. Вместе мы попытаемся исправить тот вред, что нанесла им твоя бесценная мудрость.

София собралась уже выйти, но Дугал оказался проворнее. Он подался вперед и схватил ее за талию, повернул к себе и снова усадил на колени. И удерживал в этом положении, хотя она казалась неподвижной и неподатливой.

— София, я не собирался навредить им.

— Но как у тебя язык повернулся давать подобные советы?

— Ты же знаешь, как он относится к своим лошадям — трепетно и нежно. Вот я и подумал, что такие чувства следует проявить и к жене, чтобы стать хорошим…

— Наездником?

— Я хотел сказать «мужем». — Дугал вздохнул: — София, я признаю, что выразился неудачно. Я только хотел ему сказать, что если он будет терпеливым и станет проводить с ней много времени, как он это делает со своими чертовыми лошадьми, тогда, возможно, ему удастся создать хорошие отношения в семье. Я понимаю, что наломал дров, но ведь я желал ему такого же счастья, какое обрел с тобой.

Выражение лица Софии отчасти смягчилось:

— Ты очень находчивый человек.

— И вдобавок самый счастливый, — ответил он, наслаждаясь тем, что она находится в его объятиях. Господи! Как ему недоставало ее! — Он захватил один из ее золотых локонов и пропустил сквозь него пальцы по всей его шелковистой длине. — О, София, — сказал он тихо. — Мне жаль, что я рассердил тебя, но я ужасно скучал…

Она фыркнула.

Он скрыл улыбку и поцеловал ее в щеку, добавив шепотом:

— Я только хотел, чтобы Хью нашел то, что смогли найти мы. Ты, Софи, — весь мир для меня.

Ее густые ресницы мягко прикрылись, и тело стало более податливым в его объятиях.

— Мы ведь счастливы? Правда?

Он снова поцеловал ее в кремовую щеку.

— Больше, чем я мог себе вообразить. Согласна? — Он прижался лицом к ее шее. — Я так скучал по тебе.

Она вздрогнула и, прильнув к нему, положила голову ему на плечо, и ее светлые волосы защекотали его шею.

— Я тоже по тебе скучала. Сожалею, что задержалась так надолго, но путешествие оказалось слишком тяжелым для бедного отца.

— Рад, что ему теперь лучше.

Он крепче сжал ее в объятиях.

На мгновение София замолчала, потом вздохнула и выпрямилась:

— Мне жаль, что я так вспылила и набросилась на тебя, но ты дал глупейший совет своему брату.

— Я это понял, как только произнес эти слова. Если бы ты была рядом, ты бы точно знала, что следует говорить в таких случаях, но тебя не было, а из меня советчик оказался никудышный.

Лицо ее приняло задумчивое выражение:

— Какие же у них отношения сейчас?

— Он гораздо больше захвачен чувством к ней, чем сознает. И похоже, с каждым днем все больше к ней привязывается. — Дугал помрачнел: — Но он опасается стать ближе к ней, сказать ей о своей любви. Ведь это очень обязывает. Согласись. А если им придется расстаться, как он первое время предполагал? Видимо, он опасается причинить тем самым боль и себе, и девочкам.

— Конечно. Он столько труда положил на то, чтобы защитить их от беспутной матери, что предпочел бы запереть в четырех стенах.

Дугал поцеловал ее ладонь:

— И это напоминает кое-кого хорошо мне известного.

— Да, но ведь ты тоже боялся увлечься мной, потому что считал, что столь сильные чувства могут вынудить тебя сдерживать твой характер. Однако этого не случилось. Вот и Хью похож на тебя. Не умеет себя обуздывать.

Дугал надолго погрузился в молчание.

— Было время, когда мы все обезумели от горя, вызванного общей утратой.

Внезапно в глазах Софии появилось скорбное выражение:

— Когда умер Каллум?

Горло Дугала сжала судорога. Он не мог выговорить ни слова, только кивнул. Его младший брат, любимец всего клана, бессмысленно погиб, а оставшиеся в живых пятеро братьев впали в отчаяние.

И их общая ярость вызвала столь сильные ветры, что они поднимали дома с фундаментов, вызывали такие сильные дожди, что ручьи выходили из берегов и превращались в бурные реки, сносившие строения, амбары и все, что попадалось на пути. Гром и молния обрушивались с небес, разя все, что двигалось, а за ними следовали ураган и смертоносный град.

Когда началась такая буря, это привело их в чувство, однако уже было слишком поздно. И никто из них не мог совладать со стихийными бедствиями… В период самого отчаянного буйства стихии Дугал нашел Хью, лежащего без чувств на парапете замка. Это всех их отрезвило.

При воспоминании о Хью, промокшем насквозь и столь бледном, что они сочли его мертвым, грудь Дугала защемило. Только слабое биение пульса, которое они с трудом нащупали, убедило их в том, что их брат жив. Они уложили Хью в кровать, но он начал быстро угасать. Это продолжалось до тех пор, пока не прибыла старая Нора и не принялась выхаживать его. Со своим знанием трав и отваров она ухитрилась вернуть его к жизни, но истек почти год, прежде чем здоровье его восстановилось.

Дугал потер лоб, задумавшись о том, остался ли Хью прежним после стольких испытаний.

София склонила голову набок:

— А как девочки ладят с Трионой?

— Они не горят желанием подружиться с ней. Я пытался поговорить с ними, но, похоже, они приняли твердое решение не общаться с ней. — Поколебавшись, Дугал добавил: — Я опасаюсь, что они что-то задумали.

— Почему ты так считаешь? Что они натворили?

— Не знаю. Просто несколько последних дней они выглядят таинственно. Я случайно слышал, как они шепчутся, а когда спросил их, о чем, они с самым невинным видом отделались от меня, сказав, что говорят о лошадях.

— Значит, они и в самом деле что-то задумали. — София поцеловала мужа в щеку. — Идем. Нам надо ехать в Гилмертон. У меня такое чувство, что там все прояснится.

Триона спустилась к завтраку, задержавшись, только чтобы положить на поднос письмо к сестре в парадном холле. Дворецкий должен был отправить его. Когда она поднялась с постели, Хью даже не шевельнулся. Он был совершенно измучен. Если его не доконали поиски кобылы, то лишили последних сил упражнения в постели. Эта мысль вызвала у нее улыбку, но она тотчас же исчезла. В постели у них с Хью всегда были отличные отношения, но она жаждала большего.

С тяжелым сердцем Триона направилась в гостиную, но в дверях встретила Ангуса. Ей это показалось странным.

— Завтрак готов? — спросила она.

Лицо Ангуса было мрачным:

— Да, миледи. Но войти в комнату затруднительно. Лайам отправился привести двоих грумов, чтобы помочь передвинуть буфет. Там все оказалось вверх дном.

Послышался стук в парадную дверь. Пробормотав слова извинении, Ангус поспешил открыть ее.

Вошла бабушка:

— О, вот ты где, девочка! В чем дело? У тебя озадаченный вид!

— Я просто хотела войти в смежную с гостиной комнату, но пройти туда не смогла.

Снова послышался стук в огромную тяжелую парадную дверь.

Триона попыталась скрыть нетерпение и подала знак Ангусу.

Вошли Кристина, Девон и Агги, разрумянившиеся от холода, но Ангус продолжал придерживать дверь открытой для лорда Дугала.

На сердце у Триона стало веселее:

— Вот и вы! А я гадала, когда вы приедете.

Девочки держались вместе: у Девон и Кристины был смущенный вид.

— Папа вернулся? — возбужденно спросила Агги.

— О да! Он спит.

Плечи Агги поникли:

— Ну и соня!

В коридор вошел Дугал, а с ним — невысокая миловидная женщина, которая показалась Трионе самым красивым созданием, какое она когда-либо видела в жизни.

Женщина ласково улыбнулась ей и выступила вперед:

— Моя дорогая! Мне так жаль, что меня здесь не было, когда вы приехали.

Триона вежливо протянула руку, но женщина заключила ее в самые нежные объятия.

Изумленная Триона мгновение стояла молча и неподвижно, но потом рассмеялась и ответила на объятие женщины.

— Вы ведь София Макфарлан? Не так ли? — спросила бабушка.

Женщина обернулась и с восторженным восклицанием бросилась обнимать Нору.

— Господи Боже! — сказала Триона. — Нынче утром, кажется, у нас собрался весь свет.

Улыбка бабушки стала шире, и она заключила Софию в горячие объятия:

— Я так и подумала, что это вы! Как ваш папаша, хоть он и плут, прости Господи?

— Прошу прощения, — поправил ее Дугал с шутливой серьезностью, — теперь фамилия Софии Маклейн, и уже довольно давно.

Бабушка только шутливо отмахнулась и снова обратилась к Софии:

— Никогда не думала, что этот ваш бездельник станет хорошим мужем, но, как видно, ошиблась. Он вошел в эту роль с такой же легкостью, как утка в воду.

Дугал отвесил изысканный поклон, и когда наклонил голову, волосы его блеснули золотом.

— Я прекрасно себя чувствую под этой кошачьей лапкой и очень счастлив.

Бабушка хмыкнула:

— Так и должно быть.

Триона задумчиво наблюдала за Дугалом и Софией, обменявшимися выразительными взглядами. Выражение их лиц было нежным, они выглядели любящими супругами. Как ей добиться, чтобы и Хью смотрел на нее так же?

Дугал повернулся к Трионе:

— Вы можете не знать этого, но однажды ваша бабушка спасла нашу сестру Фиону. И, по правде говоря, у нее хлопот был полон рот с нами, Маклейнами. Она лечила нас и поправляла наше здоровье долгие годы.

Триона перехватила взгляд Девон, шептавшейся с Кристиной.

— О, я и не подумала о завтраке для детей. Вы уже поели?

— Нет, — поспешил с ответом Дугал. — И мы просто умираем от голода.

София рассмеялась:

— Я так спешила познакомиться с вами, что мы позабыли про завтрак. Но надеемся все же не лишиться его.

— Я уверена, что еды у нас вдоволь, — сказала Триона. — Хватит на всех. — Она повернулась к слуге: — Ангус, не скажешь ли миссис Уоллис, что у нас гости к завтраку.

Слуга, помогавший гостям снять верхнюю одежду, взял с собой плащи и с поклоном удалился исполнять поручение.

Триона заметила, что Кристина мрачно уставилась на дверь соседней комнаты:

— Кристина, ты ела сегодня?

Девочка вздрогнула, и лицо ее залила краска:

— Нет-нет! Я хочу сказать, что ничуть не голодна!

Кристина и Девон обменялись взглядами, и Девон спросила вызывающим тоном:

— Где папа?

— Как я уже сказала Агги, он спит наверху. Он вернулся очень поздно, но я уверена, что не рассердится, если вы его разбудите.

Глаза Девон загорелись:

— Нам не требуется ваше разрешение на то, чтобы сделать это.

Наступило ошеломленное молчание.

София бросила на Девон неодобрительный взгляд, а бабушка прищелкнула языком.

Кристина, щеки которой все еще пылали, сказала примиряюще:

— Если вы не против, мы направимся к нему.

— Папа! — закричала Агги. Она метнулась мимо них и оказалась на лестнице, прежде чем кто-либо из них успел сдвинуться с места.

На лестничной площадке появился Хью. Не останавливаясь, он схватил в объятия младшую дочь. Две другие девочки оказались за ее спиной, и он со смехом обнял их всех.

Его лицо озарилось любовью, когда он нежно заговорил с ними. Девочки смеялись, щебетали и тянули его каждая в свою сторону, перебивая друг друга. Триона смотрела на них с подножия лестницы. Было глупо подвергать сомнению чувства Хью к дочерям. Он любил их — это было очевидно и заметно во всем, что бы он ни делал. Почему же он не мог включить и ее в этот круг любви? Она впилась ногтями в ладони, чтобы побороть желание разрыдаться.

Внезапно рядом с ней оказалась бабушка:

— У тебя славная семья, девочка.

— Дети не хотят признать меня своей, — сказала Триона, чувствуя, как каждое произносимое слово жжет ее, а глаза застилают слезы.

— Они твои, деточка. Разве может быть иначе? — Бабушка положила руку ей на плечо: — Иногда судьба играет тобой и заставляет ждать того, чего ты хочешь больше всего на свете. Но если ты будешь терпеливой и не бросишь все на полпути, награда найдет тебя.

Триона кивнула. Бабушка была права — она не собиралась сдаваться.

— Прошу прощения, — раздался нежный голос.

Триона обернулась и увидела Софию, подошедшую к ней с другой стороны.

— Простите, я невольно подслушала ваш разговор. Ваша бабушка верно заметила. Девочки привыкнут к вам, но это займет время. Они хорошие дети, но своевольные. Откровенно говоря, я рада, что вы здесь. Это хорошо. Им нужен кто-то еще, кроме Хью. — Ее взгляд обратился к лестнице. — Увидите, все наладится, — добавила она.

Хью, не выпуская девочек из объятий, перехватил взгляд Трионы, и улыбка исчезла с его лица. Он заметил в ее взгляде напряжение и инстинктивно почувствовал: что-то случилось.

Девон потянула его за руку:

— Можем мы наконец поесть? Умираем с голоду.

— Пора бы уже, — подтвердила Агги.

Хью посмотрел на Кристину, но та покачала головой. Это было странно. Совсем недавно она отличалась здоровым аппетитом.

Девон снова потянула отца за руку:

— Дядя Дугал и тетя София тоже голодны.

Хью стал спускаться вниз и сделал знак следовать за ним.

— Кажется, к завтраку у нас собралась целая толпа голодных гостей.

— Надеюсь, ты не возражаешь? — спросил Дугал. — София приехала домой нынче утром и решила привезти тебе детей как можно скорее.

Нора хмыкнула:

— Хотела поскорее от них избавиться?

Она посмотрела на девочек и подмигнула:

— Ну что, непоседы? Не слушаетесь?

— Вовсе нет, — возразила Кристина, покраснев. — Ничего подобного.

София поспешила внести ясность:

— Я готова держать их у себя вечно, но им всегда не терпится вернуться домой. Потому-то я и привезла их сразу же. К тому же хотела познакомиться с твоей женой, Хью.

Тот бросил взгляд на Катриону:

— Я очень рад этому.

Нынче утром его жена выглядела особенно прелестной — с волосами, забранными кверху, и сияющими, орехового оттенка, глазами. Было большим разочарованием проснуться и не застать ее рядом. Должно быть, он устал больше, чем думал, потому что спал как бревно и не слышал ничего, пока не прибыл Дугал.

Миссис Уоллис появилась в коридоре:

— Сейчас принесут завтрак. Комната вот-вот будет готова. Мне пришлось заставить Ангуса и Лайама проникнуть туда через окно.

Послышался громкий скрип со стороны соседней комнаты, и все повернули головы в ту сторону. Хью нахмурился:

— Что за черт…

Триона откашлялась и многозначительно посмотрела на девочек.

И тут дверь открылась и они увидели улыбающихся Ангуса и Лайама. Миссис Уоллис казалась озабоченной, глядя на собравшихся в таком количестве едоков.

— Завтрак готов. У нас есть яйца и ветчина, овсяная каша и сливочное печенье!

Рука Хью проскользнула под сгиб локтя Трионы, и он повел ее к двери. Но на пороге комнаты все вынуждены были внезапно остановиться. Точно так же как и в библиотеке, все предметы здесь были переставлены за исключением тяжелого стола и огромного буфета, стоявшего у стены. Стулья были составлены в ряд вдоль другого буфета, меньшего размера, который, судя по царапинам на полу, по-видимому, был недавно придвинут к входной двери. Ангус и Лайам расставляли вещи по местам, но беспорядок еще не был устранен.

— Господи помилуй! — воскликнула Нора. — Что здесь произошло?

Дугала все это, как видно, забавляло. У него был вид человека, который от души развлекается увиденным.

— Вы чистили ковры или перестилали полы?

— Нет, — раздался ясный громкий голос. Все головы повернулись к Девон.

Держа голову высоко, с бледным лицом она твердо произнесла:

— Папа сказал Трионе, что она может делать с мебелью все, что пожелает. — Девочка оглядывала комнату с удовлетворенным видом: — Хотя раньше было лучше. А теперь мне все здесь не нравится.

Миссис Уоллис покачала головой:

— Миледи и я переставили мебель только в гостиной.

Хью снова повернулся к Девон, которая, казалось, была готова к бою. Она дерзко выдержала взгляд отца, Кристина же старалась не встретиться с ним глазами.

Должно быть, его раздражение было очевидно, потому что Кристина побледнела и отступила на шаг, но руки Девон, которые она держала вдоль боков, были сжаты в кулаки.

Хью начал было сурово:

— Девочки, вы…

Катриона сжала его руку и потянула его к себе:

— Хью, поговорим об этом после. Все проголодались.

Он ответил хмурым взглядом.

— Мы можем поставить остальную мебель на место после завтрака. Раз у нас гости…

Спокойные глаза Трионы смотрели прямо на него. Она явно не хотела, чтобы он отчитывал девочек в присутствии их тетки и дяди. Он неохотно согласился, поняв, что она права.

— Я умираю от голода, — весело сообщила София. — И мне нравится, как выглядит этот маленький столик у окна. Там теперь уютный уголок, где можно славно посидеть в отсутствие гостей.

— Да, — согласилась Нора, меряя девочек острым взглядом. — В этой новой расстановке мебели есть свой смысл. Возможно, кое-кто это не учел.

Хью кивнул. Он отложит разговор с девочками, но уж когда наступит время, ему найдется, что им сказать.

Он прикрыл руку Катрионы своей и натянуто улыбнулся:

— В таком случае давайте наконец поедим.

Несмотря на то что от Девон и Кристины исходило напряжение, завтрак проходил весело, и беседа была интересной — главным образом благодаря усилиям Софии и Норы. Они болтали, обращаясь друг к другу, задавали вопросы Катрионе, обменивались светскими сплетнями и волей-неволей заставляли всех улыбаться. Хмурились только Кристина и Девон, хранившие упорное молчание. А Хью тем временем размышлял: почему дочки старались настроить его против жены? Он наблюдал за Софией, пытавшейся побудить Триону рассказать о своем детстве. Лицо Катрионы оживилось, когда она принялась рассказывать, как она и ее братья и сестры по ошибке использовали одну из постельных простыней в качестве занавеса для пьесы, которую разыгрывали, и как случайно пролили на нее краску и как пришли в ужас и попытались спрятать ее от матери. Все сидевшие за столом заходились от смеха, кроме девочек.

За окнами моросил мелкий дождь, и было холодно, но в комнате, залитой мягким светом ламп, где звенел мелодичный смех Катрионы, все казалось теплым и золотистым. И все это она привнесла в его жизнь.

Как только это стало возможным, девочки извинились и встали из-за стола. Хью спокойно сообщил им, что скоро поднимется к ним наверх, чтобы поговорить. Они обменялись быстрыми взглядами, но кивнули и попрощались со всеми.

Хью смотрел, как они уходят, и чувствовал себя виноватым: столько сил приложил к тому, чтобы защитить их, но не подумал о том, что и Катриона нуждается в защите. Однако с этой минуты Гилмертону предстояло стать королевством мира и покоя.

Катриона приложила к этому столько усилий, и остальные должны были делать то же самое.

В детской огонь в очаге уже догорал. Кристина бросила совок угля, приоткрыв железную дверцу очага, потом снова плотно прикрыла ее. Немедленно взметнулось пламя, распространяя тепло. Девочка улыбнулась сестрам:

— Мне нравятся эти новые печи, которые распорядился поставить папа.

Агги, занявшая дальний конец дивана, сидела в окружении любимых кукол, завернувшись в пушистый плед. Она взъерошила свои светлые кудряшки:

— Так намного теплее.

Девон примостилась на другом конце дивана. Она скрестила руки на груди, углы ее губ были опущены.

Кристина посмотрела на сестру и прищурилась. Через минуту она присела рядом с ней:

— Выкладывай, что тебя беспокоит. Ведь я не ошиблась?

Девон искоса бросила взгляд на сестру, но не двинулась с места:

— Может быть.

— И чем же ты недовольна?

— Мы так славно потрудились, что папа должен был бы прийти в ярость и выгнать Катриону, — выпалила Девон мрачно. — Эта женщина — ведьма. Она его околдовала.

— Глупости!

Агги подняла голову от своих кукол:

— Я не думаю, что она ведьма. Ей просто очень грустно.

— Что ты вообще о ней знаешь? — огрызнулась Девон.

Агги продолжала упрямо:

— Больше, чем ты! Я знаю, что у нее трое братьев и две сестры и что она старшая и всегда заботилась обо всех. А потом вышла замуж за папу! И очень тоскует по дому.

Кристина посуровела:

— Откуда тебе все это известно?

— Ничего ей не известно, — фыркнула Девон.

— Известно! Еще как известно! Я много о ней знаю. В отличие от вас. — Агги сердито оглядела сестер: — Ведь это вы вдвоем передвинули мебель. Да? Ничего умнее не придумали?

— И что, если и мы? — спросила Девон с вызовом. — Она этого заслуживает.

Агги сдвинула брови:

— Я так не считаю. Вы почему-то решили, что она плохо обошлась с папой… А если вы ошибаетесь?

Она провела пальчиком по кружевной оборке на нарядном платье своей куколки, потом подняла на сестер полные слез глаза:

— Кристина, мы поступаем с ней низко, подло, а ведь это причиняет ей боль.

Удивленная сестра подвинулась ближе к Агги и обняла ее:

— Почему, ради всего святого, ты так решила?

Агги пожала плечами и опустила глаза. Кристина с минуту смотрела на сестренку, потом убрала руку:

— Прекрасно. Если ты не скажешь мне, что тебе известно, то и я не стану тебе говорить, что знаю сама.

Агги резко вскинула голову, будто ее потянули за веревочку:

— Ну и не надо!

— О, кое-что я подслушала, когда папа разговаривал с дядей Дугалом. Но тебе ведь это не интересно, да? А ведь речь идет… — она сделала драматическую паузу, — о проклятии.

Глаза Агги округлились:

— О проклятии Маклейнов? Но ведь папа никогда о нем не говорит.

Кристина выжидала.

Агги снова принялась водить пальцем по кукольному платью:

— Думаю, я могу сказать, как узнала кое-что любопытное о папе и его жене. Я взяла без разрешения и прочитала вот это письмо. — Агги сунула руку в карман и вытащила смятую бумажку: — Катриона почти каждый день пишет письма своим. Я увидела это письмо в главном холле, готовое к отправке, и не удержалась.

— Как ты могла?

У Девон был такой вид, будто она не верила, что Агги на это способна.

Агги кивнула с несчастным видом, и глаза ее вновь наполнились слезами.

— Я не должна была этого делать, но подумала, что, может быть, она там рассказывает о своих планах, как обвести папу вокруг пальца, и потому начала читать, а потом в холл пришел лакей, я испугалась и сунула письмо в карман… — Губы Агги задрожали: — О, Девон, боюсь, что мы поступили неправильно!

Девон посмотрела на письмо, потом медленно протянула руку, взяла его, прочла и побледнела.

Кристина наблюдала за ней, и у нее сдавило горло от волнения:

— Дай мне, пожалуйста.

Девон молча протянула ей письмо.

Кристина развернула бумагу и принялась молча читать, потом после долгой паузы уронила руки на колени и уставилась в пространство.

Девон беспокойно задвигалась, а Кристина испустила душераздирающий вздох:

— Она тоскует по дому.

Агги кивнула:

— Нам тоже было нелегко, когда мы приехали сюда.

Девон, проглотив комок в горле, сказала:

— Она вовсе не хочет, чтобы нас здесь не было.

— Нет, не хочет, — согласилась Агги. — Она хочет подружиться с нами.

— Все это время она скучала по дому, а мы только усугубляли ее тоску, — сдавленным голосом произнесла Кристина.

Губы Девон задрожали:

— Я просто хотела, чтобы папа держался подальше от нее. Я никогда не пыталась причинить ей вред. — По ее щеке скатилась слеза. — Я не хотела… потерять папу. Если он нас оставит, нам придется вернуться к маме, и наши страдания возобновятся. — Она содрогнулась от рыданий.

— Нет! — Кристина обхватила Девон за плечи. — Что бы папа ни чувствовал к своей молодой жене, он не перестанет нас любить. Это разные вещи.

Агги потерлась щекой о волосы своей куклы:

— Ты в самом деле так считаешь?

— Да, — ответила Кристина твердо.

Девон нарушила молчание:

— Я знаю, что папа всегда так говорит, но ведь каждый раз, когда мама встречала нового мужчину, она о нас забывала.

Кристина углубилась в размышления.

— Между мамой и папой всегда была большая разница. Мама никогда не любила нас по-настоящему. Она не способна на это. Ее любовь похожа на быстрый бурный ливень, после которого надолго наступает засуха.

— А папа? — спросила Девон.

Кристина улыбнулась:

— Он как долгий мелкий дождичек, освежающий сады и орошающий зелень свежестью. — Она прихватила пальцами кудряшки Агги: — Мама не умела нас любить, мы были ей не нужны. А папа сделал все возможное, чтобы нам наконец-то стало хорошо.

Агги кивнула:

— Иногда он сердится на нас, но ведь только когда мы бываем виноваты, правда?

Девон обдумывала слова сестры:

— Впрочем, это бывает не слишком часто. Обычно он всегда был в хорошем настроении.

— Пока не появилась Катриона.

Кристина задумалась:

— Мы же знаем, что он сначала не хотел на ней жениться и был недоволен, что ему пришлось это сделать. А теперь он редко сердится. Не то, что раньше, когда мы переехали жить к нему. Ты помнишь то время?

— Он был очень молчалив, частенько выходил из себя.

— Как и мы. Мы еще не очень хорошо его изучили, мало общались.

Кристина оперлась локтем о колено и подперла подбородок кулачком:

— Взрослые порой ведут себя непредсказуемо. Не знаешь, чего от них ждать.

Она снова уставилась в пространство, но ее синие глаза казались невидящими.

Девон дала сестре пищу для размышлений. Кристина отличалась блестящими мыслительными способностями. Папа в шутку называл ее Сократом. Если кто и мог разобраться в непростом поведении взрослых, то это именно Кристина.

Она вскочила с места и принялась шагать по комнате:

— Папа временами сердится на Катриону, хотя ее вины в том, что им пришлось пожениться, ведь нет.

Девон пожала плечами:

— И что?

— А то, что, возможно, он не знает, как с ней общаться, и потому напускает на себя строгость. Может быть, на самом деле он неравнодушен к ней, и это его пугает.

— Папа ничего не боится, — уверенно заявила Агги.

— Это не совсем так. Сначала даже мы его немного напугали. Думаю, он опасается сильно привязаться к ней и потому порой старается казаться разгневанным.

Девон уставилась в окно.

Агги подняла глаза на Кристину:

— Думаешь, поэтому мама в свое время отдалилась от нас? Потому что тоже не хотела привязываться к нам слишком сильно?

Кристина опустилась на диван рядом с Агги:

— Мы ей не были нужны, вот в чем дело. Она жила только для себя.

Агги принялась серьезно обдумывать сказанное. Потом вспомнила прошлое:

— Но ведь ее жизнь не назовешь счастливой.

— Таков был ее выбор. Но хватило ней. Сейчас нам надо извиниться перед папой.

Кристина посмотрела на Девон:

— И перед Катрионой.

Девон не поднимала глаз, хотя знала, что сестра добивается от нее именно этого. Если уж кто и был виноват перед папой и Катрионой, то именно она. Она подначивала сестер и подстегивала их к поступкам, способным причинить вред Катрионе и представить ее в нелестном виде перед папой. Кристина пыталась не соглашаться с ней, но Девон умела настоять на своем. В определенном смысле она очень походила на свою мать.

Эта мысль вонзилась в ее сознание как осколок стекла, и от этого ее сердце сжалось. Стало трудно дышать, и Кристина с озабоченным видом подалась к ней.

— Что с тобой, Девон? Ты не заболела?

— Со мной все в порядке, — уклончиво ответила девочка.

Но на самом деле ей стало не по себе.

Она частенько бывала такой же злой, как мама. Из них троих она больше всех походила на маму и внешностью. Возможно, потому и была такой эгоистичной. Впервые горькая правда закралась к ней в душу.

Девон ощутила укор совести. Она причинила боль Катрионе, но что еще хуже, нанесла ущерб папе. Глаза ее обожгли набежавшие слезы, и она с трудом подавила их. Нельзя допустить, чтобы Кристина или Агги увидели их. Она не могла показать им свою слабость. Из-за нее папа теперь так рассердится на них.

Конечно, Девон поняла, что он догадался обо всем, что произошло в его отсутствие, но решил подождать с разговором. Это было дурным знаком, потому что ждать было не в его обычае. Ведь они явно перестарались, пытаясь навредить Катрионе. Неужели он отошлет их из дома из-за их бесконечных проказ?

«О Господи! Только не это!» Он отправит их назад, к матери, и у них никогда больше не будет дома.

Ее взгляд скользнул по лицу Кристины, спокойно разговаривавшей с Агги.

Иногда Кристину посещали грустные мысли и воспоминания. Девон знала это, потому что спала в одной комнате с ней и слышала, как она иногда разговаривает во сне. Как она кричит и просит маму вернуться домой, как выпрашивает еду у незнакомых людей, как это нередко случалось в детстве.

Когда у Кристины бывали такие кошмары, Девон накрывалась одеялом с головой и плакала, уткнувшись лицом в подушку. Но шли месяцы в доме папы, и кошмары Кристины случались все реже.

А теперь из-за эгоизма Девон папа пострадал и, вполне вероятно, отошлет их всех прочь. Тогда кошмары у ее сестры возобновятся. Девон не могла этого допустить. Она уедет, пока на них не обрушился гнев отца.

— У меня болит голова. Хочу поспать.

Кристина посмотрела на сестру с удивлением.

— Ладно. Я побуду с Агги, пока папа не придет поговорить с нами.

Девон вышла из комнаты, едва волоча ноги, и бросила на сестер виноватый взгляд.

Через несколько минут она уже переоделась в амазонку, собрала кое-какую одежду в узел, положила его в наволочку и выскользнула из дома по черной лестнице.