Ты лишила меня сна

Глава 7

Триона вскочила на ноги, руки ее были сжаты в кулаки, лицо пылало.

«Он приехал повидаться со мной, а не с дядей». Триона сочла это добрым знаком. Ее сердцебиение слегка успокоилось, и ей удалось восстановить ритм дыхания.

У тети Лавинии был смущенный вид.

— Лорда Хью ожидает Бедфорд. Почему он направляется сюда, хотела бы я знать?

Крупная фигура Хью заполнила весь дверной проем. Он был одет безукоризненно, в соответствии с требованиями этикета, предписывающего особенности утреннего туалета. На нем был темно-синий сюртук, красиво облегавший его широкие плечи, а галстук можно было счесть произведением искусства. Он вошел в гостиную и отвесил поклон.

Глядя на него из-под ресниц, Триона вдруг почувствовала, что не может дышать. В карете и в гостинице был тусклый свет, и потому она не смогла как следует разглядеть Хью Маклейна.

Теперь же яркий солнечный луч из окон играл на его темных волосах и касался мощного подбородка. Мало того, его зеленые глаза походили на изумруды, и это завораживающее зрелище заставило ее остановиться на месте и сделало неспособной произнести хотя бы словечко.

Седая прядь, ниспадавшая ему на лоб, отливала серебром. Но именно выражение его глаз заставило ее остановиться и замереть. Он казался суровым и разгневанным, хотя ему и удавалось сдерживать свои чувства.

Воспоминания о вчерашней буре вызвали у нее дрожь.

Тетя Лавиния начала было подниматься со стула.

— Пожалуйста, — произнес он низким голосом. — Не вставайте. Я пришел только поговорить с мисс Херст.

Девушка вскинула подбородок:

— Не думаю, что нам есть что сказать друг другу.

Хью окинул ее взглядом, от которого она таяла, когда он держал ее в объятиях. Он бросил равнодушный взгляд на ее тетку.

— Мадам, я хочу просить вас оставить нас на одну минуту наедине с вашей племянницей.

Тетя Лавиния смущенно зашевелилась на своем стуле:

— Я не уверена, что должна вас послушать.

Кейтлин схватила тетку за руку и заставила подняться на ноги:

— Конечно, мы предоставим лорду Хью возможность поговорить с Трионой.

Кейтлин, взяв под руку тетку, направилась с ней к двери.

— Я не могу оставить их одних. Это было бы неприлично!

— Чепуха. Репутация Трионы уже погублена. Что изменит один разговор?

Кейтлин потащила тетку еще дальше — в холл.

— Но твой дядя Бедфорд…

— Он очень скоро прервет их беседу. — Кейтлин обернулась и сказала, глядя в лицо гостю: — Я могу предоставить вам всего несколько минут. Как только дядя Бедфорд узнает, что вы здесь…

— Благодарю вас, — сказал Маклейн продолжая смотреть на Триону.

Кейтлин кивнула:

— Сделаю что смогу, чтобы задержать его.

Она закрыла дверь и повысила голос, убеждая тетю Лавинию, что позволить лорду Хью поговорить с Трионой без свидетелей вполне пристойно, раз его намерения не вызывают сомнения.

Триону же в это время посетила удивительная мысль. За последние годы она привыкла находиться в тени признанной красавицы Кейтлин, и лишь немногие мужчины обращали на нее внимание, словно ее и не было в природе. Но как ни странно, яркая внешность Кейтлин не производила ни малейшего впечатления на Хью Маклейна. В обществе он почему-то был больше расположен смотреть на нее, чем на ее сестру.

Трионе это было приятно, и сознание, что она наконец-то оказалась предметом внимания мужчины, согревало ее душу. Пусть он содержал кучу незаконнорожденных детей и мог в силу родового проклятия вызвать бурю, но по крайней мере замечал ее, Триону, а это уже было кое-что.

Хью скрестил руки на груди:

— Я предпочел бы побеседовать с вами наедине, прежде чем события начнут развиваться по единственно возможному сценарию.

— Наверное, это было бы разумно.

Его губы дрогнули:

— Похоже, ваш дядя не успокоится, пока не увидит нас за завтраком беседующими как жених с невестой.

— Уверена, что стечением времени никто и не вспомнит об этом глупом происшествии. Не опережаем ли мы события?

Хью вытащил из кармана сложенный в несколько раз листок и передал Трионе:

— Это «Морнинг пост».

Сердце ее упало, когда она развернула газету.

«Похищение с целью брака или грязная игра? Прошлой ночью мисс X., племянница лорда и леди Г. и сестра мисс К.Х., покинула Лондон в обществе лорда X. Макл.

Курсируют слухи о похищении, особенно после того как лорд и леди Г. опрометью помчались спасать своевольную племянницу…»

— Боже милосердный! — воскликнула Триона слабым голосом, снова опускаясь на диван. — Об этом знает уже весь город.

Хью смущенно кивнул:

— В клубе «Уайтс» уже держат пари, и это зафиксировано в его книгах.

Триона прижала дрожащую руку ко лбу. Она ощущала на своем лице мрачный взгляд зеленых глаз Хью Маклейна, и ей захотелось хоть немного ободрить его.

— Надеюсь, по крайней мере это пари положительное?

— Десять к одному, что я женюсь на вас. — Его губы сложились в горькую улыбку: — Думаю, мне следует радоваться, что меня считают таким порядочным и ответственным.

Сердце Трионы болезненно сжалось. Ей с трудом удалось заставить раскрыться непослушные губы:

— Нет и речи о том, чтобы спасти мою репутацию. Но ведь это я совершила ошибку и не хочу, чтобы вы за нее расплачивались.

— Мисс Херст, как я уже говорил, мы оба допустили промах. Вы оказались в карете из самых чистых побуждений, хотя это выглядело наивно. Я там появился, главным образом чтобы защитить брата, но также и для того, чтобы проучить вашу сестру за то, что она заставила весь город говорить о пари. И из нас двоих я виноват больше.

Триона прижала ладони к щекам.

— Милорд, надо что-то придумать. Брак… настолько необратимое явление.

Хью усмехнулся, и она посмотрела на него с удивлением. Его зеленые глаза искрились подлинным весельем, а лицо теперь казалось совершенно спокойным — впервые с того момента, как она с ним познакомилась. «До чего красивый мужчина! На удивление! — Она с трудом отвела от него глаза. — Осторожнее! Я должна ясно мыслить. Красивый он или нет, пока я не знаю о нем ничего, кроме сплетен».

У нее промелькнула мысль о том, что, наверное, неплохо быть замужем за таким потрясающим мужчиной, видеть его каждое утро за завтраком и проводить весь день, гуляя рука об руку, возвращаться домой обедать. А потом оказаться рядом в спальне…

— Мисс Херст, я должен задать вам вопрос.

Его лицо все еще оставалось расслабленным, а взгляд казался добродушным и ободряющим. Тело девушки невольно окатило приятной теплой волной.

— И что это за вопрос? — спросила она, почти не дыша.

Маклейн подошел к ней и остановился. Колени его чуть не касались ее юбок, и он смотрел на нее сверху вниз.

— Вы в кого-нибудь влюблены?

Бешено бьющееся сердце Трионы подпрыгнуло к горлу, и она запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

— Нет. А вы?

Его губы дрогнули в полуулыбке, одновременно чувственной и чарующей.

— Нет. Я тоже не влюблен.

Она и не предполагала, что эти слова окажутся для нее такими важными, дарующими облегчение. «По крайней мере, с соперницей не придется иметь дело».

Он сел на стул рядом с ней. Движения его были мягкими и плавными, как у льва, а по контрасту с широкими плечами стул показался маленьким и хрупким.

— Мисс Херст, позвольте мне быть откровенным. Я не верю в любовь. И никогда не верил.

Ее щеки вспыхнули румянцем, когда она осознала, что не сводит глаз с его мускулистых ног, обтянутых облегающими бриджами. За всю жизнь она не встречала такого привлекательного человека. Господи, ей следовало остановиться. Что он сказал? О да!

— Увы, тут наши мнения расходятся. Я верю в любовь. Мои родители очень сильно любят друг друга. Их пример для меня убедителен.

Она с трудом заставила себя посмотреть ему прямо в лицо.

— Я не вполне точно выразился. Разумеется, я верю, что некоторые люди способны любить, но я не из их числа.

— Почему же?

— У меня не настолько горячая кровь, чтобы испытывать столь высокие чувства.

— Ну по крайней мере вы были откровенны. К сожалению, я всегда хотела выйти замуж по любви. Это еще одна причина, почему мы не можем позволить себе быть вместе.

Он нахмурился:

— Боюсь, вы не осознаете всей серьезности вашего положения. Хотя это неудивительно, принимая во внимание то, что вам могут давать советы только ваша тетя, дядя и сестра.

Она замерла:

— Что вы имеете в виду?

— Как ни хороши и благородны намерения вашей тети, я не уверен, что она способна трезво оценивать ситуацию.

Трионе трудно было не согласиться. Даже мать называла свою сестру глупышкой.

— При всех недостатках у моей тети доброе сердце. Более того, едва ли можно счесть пустоголовыми моего дядю и сестру.

— Ваш дядя — самодовольный осел. Он вряд ли возьмет на себя труд раскрыть вам глаза на происходящее.

Нынче утром Триона не видела дядю, потому что он укрылся в библиотеке в ожидании лорда Хью. И при этом не счел нужным сказать ей хоть словечко. Это было досадно, но она не собиралась посвящать в свои размышления Маклейна.

— Мнение дяди вам известно, — ответила она равнодушно.

Хью скептически поднял бровь.

— И ваша сестра не выказала здравого смысла. А ведь ей известны светские нравы.

— Обычно Кейтлин не поступает столь безрассудно. Но вам следует благодарить ее за порыв вашего брата. Он побился об заклад, что ей не удастся заставить его сделать ей предложение.

Брови Хью сошлись над переносицей:

— Неужели?

Это не было вопросом, скорее недоуменным замечанием.

— Я тоже была удивлена и не могла понять, почему он так поступил, сознавая, каковы могут быть последствия. А моя сестра не могла не ответить на вызов, и, отбросив всякую осмотрительность, объявила во всеуслышание то, что думала.

Хью мог заметить по выражению лица, что эти слова только подтверждают его мнение о ее сестре как о девушке, презревшей светские правила. Глаза Трионы за стеклами очков потемнели, полные губы скривились.

Хью ответил скептической улыбкой.

— Давайте пока не будем обсуждать сопутствующие обстоятельства. Если бы у меня был способ каким-то образом разрядить ситуацию, я бы прибег к нему. Но такого способа я не вижу.

Прошлой ночью вместо блаженного отдыха, в котором он отчаянно нуждался, Хью почти не спал, пытаясь придумать приемлемый и лучший выход. Но с рассветом вместе с газетой «Морнинг пост» пришло горькое разочарование: выхода нет.

И тогда он позволил себе поспать пару часов и проснулся с тяжелой головой и полным отсутствием аппетита — его желудок отказывался принимать пищу, что было вполне нормально после обильного возлияния накануне. Это явилось также расплатой за его способность совладать с ветром. Только раз много лет назад он попытался справиться с проклятием, после того как оно проявилось в полной мере, но это чуть не убило его.

И он поклялся никогда больше не повторять этого.

К тому же когда-то Хью дал слово никогда не жениться. В свое время он дорого заплатил за то, что впустил женщину в свою жизнь, и решил никогда не повторять этой ошибки. И вот оказался на пороге того, чтобы в силу сложившихся обстоятельств отправиться к алтарю. Жизнь обладает жестоким чувством юмора и горькой иронией.

Хью наблюдал за девушкой из-под ресниц, видел ее бледное лицо и руки, сжатые в кулаки. Она выглядела решительной, готовой на дерзкий поступок.

— Мисс Херст, у вас, кажется, есть еще одна сестра.

Она нахмурилась:

— Да, наша младшая — Мэри.

— Если вас волнует судьба сестер и их будущее, вы не вернетесь домой, пока благополучно не сочетаетесь браком. Если не выйдете немедленно замуж, общество — в соответствии со своими понятиями — отвергнет вас, а заодно и ваших сестер. Сначала о них станут шептаться, потом перед ними закроются двери гостиных.

— Но ведь ни одна из них не совершила ничего плохого! Да и я тоже!

Господи, она была прелестна, особенно когда возмущалась! Ее кожа цвета сливок разрумянилась и пылала, глаза за стеклами очков сверкали от гнева.

Хью силой заставил себя отвести от нее взгляд, чтобы вспомнить свой очередной аргумент.

— Общество — суровый судья. Оно осуждает за любой намек на соучастие в том, что принято считать непристойным, и делает это без промедления, точно также как и за реальные действия. — Его взгляд снова остановился на ней. — Вам, может быть, безразлично, что о вас будут говорить, но вашим сестрам это будет не все равно, как и другим родственникам.

Она промолчала, но губы ее сжались в ниточку.

— А ваш отец — викарий, — продолжал Хью безжалостно. — Он лишится места и средств к существованию, как только его дочери будут осуждены молвой за несоблюдение приличий. И за вашими братьями станут постоянно наблюдать и комментировать каждый их шаг в отрицательном смысле. Есть еще и ваша мать. Не представляю, как она справится со всем этим…

— Прекратите! Я не могу больше слушать! — Она покачала головой, глядя прямо перед собой: — Это так несправедливо!

— Всецело с вами согласен.

Ее дрожащие пальцы скользнули под очки и прикрыли глаза.

— И это все, что вы можете сказать?

— Могу только добавить, что лорд Галлоуэй уверен, что мы с вами решили продать свою свободу за то, чтобы пресечь поток слухов и погасить к нам интерес. Уж он-то знает светские нравы.

Она опустила руки:

— Я вас не понимаю.

— Нет ничего менее интересного для сплетников, чем женатые люди, — ответил он сухо.

Триона смотрела на Хью, и мысли ее беспорядочно роились в голове. Она представила разочарованное лицо отца и огорчение матери. Ведь они привыкли видеть своих дочерей на светских приемах, где обе считались признанными красавицами. Она представила, что будет, когда перестанут их посещать, перестанут присылать им приглашения и в обществе начнут перешептываться. Ни у отца, ни у матери не было честолюбивых устремлений. На приглашение тети Лавинии они откликнулись неохотно и чуть не отказали ей, а сдались только после отчаянных просьб Кейтлин. И все же она не могла отрицать вред, который скандал мог бы нанести ее родителям, столь дорожившим доброй репутацией семьи.

Триона опустила взгляд на свои руки, которые держала на коленях плотно сжатыми. Остается ли у нее выбор?

— А с браком всему этому будет положен конец?

— Если мы объявим, что вчера вы собирались ехать на встречу с моим братом, чтобы сообщить ему о нашей помолвке, тогда с этим будет покончено. Мы скажем, что ваша Нянюшка не поняла смысла нашей поездки и что ваш дядя, узнав о нашем намерении, не только охотно присоединился к нам, но и благословил наш союз.

— Неужели кто-нибудь поверит этому?

— Не сомневайтесь. К тому времени, когда мы поженимся и окажемся на пути в поместье, эта новость утратит новизну. Если же мы не сочетаемся браком, нам будет нечего противопоставить слухам и они будут распространяться и расти как снежный ком.

У Трионы возникло желание куда-нибудь убежать. Она встала и пересекла комнату, подошла к окну и невидящим взглядом уставилась на раскинувшийся внизу сад. Похоже, у нее не было выбора. Никакого.

Хью внимательно наблюдал за ней. Выражение ее лица было столь ясным, что он мог без труда читать ее мысли. Солнечный луч высветил ее ореховые глаза.

Он никогда не считал, что очки на лице женщины могу выглядеть привлекательно, но на лице Трионы они были уместны, потому что подчеркивали красоту ее удивительных глаз, увеличивая их так, что можно было разглядеть золотые точки на радужке орехового цвета, и придавая взгляду яркость и живость. Его взгляд скользнул ниже, к нежной линии шеи, к изящной ямочке на подбородке, к высокой груди.

Черт возьми, она была вполне привлекательной, ион невольно представлял ее прелести, скрываемые одеждой. В конце концов, кто сказал, что их брак окажется неудачным? Благородство мужчины имеет свои пределы, и он должен был получить что-то за свою невольную жертву. В нем было намешано много разных качеств, но он никоим образом не был лицемерным и циничным. Раз все это стало угодным Господу, о чем говорить?

Она потерла руки, будто пыталась их согреть.

— Больше обсуждать нечего. Мы должны пожениться. Нынче утром я получил специальную лицензию на брак. Поэтому мы можем сочетаться через три дня.

— А потом?

Он пожал плечами:

— Потом мы поедем ко мне домой в деревню и будем демонстрировать картину безоблачного счастья и блаженства до тех пор, пока слухи не утихнут. Через несколько месяцев в обществе о нас забудут.

Она прикусила губу и от вида ее ровных зубов, впившихся в эту полную нижнюю губу, с телом Хью произошло нечто странное — он весь напрягся, не в силах отвести взгляд от ее лица.

— Но… — Ее внезапно охрипший голос пресекся, и она кашлянула. — Но что же будет потом?

— Вы сможете вернуться к родителям и своей жизни дома, а я продолжу свою жизнь.

— Но мы все еще будем женаты?

Он снова пожал плечами:

— Формально — да.

— А если через год я встречу и полюблю кого-нибудь?

— Заведете роман. Меня это не особенно затронет, если вы поведете себя достаточно благоразумно.

Казалось, она задыхается от возмущения.

— Звучит как-то абсурдно…

— Мисс Херст, — сказал он нетерпеливо, — вы придаете случившемуся слишком большое значение. Признаюсь, что я вообще никогда не собирался жениться.

— В самом деле?

— Да. Уверен, что у вас иные намерения, потому что все женщины хотят замуж, но нам обоим придется пойти на жертвы. Когда все это закончится, мы сможем спокойно вести свою дальнейшую жизнь. Если будем осторожны, конечно. И я не вижу причин, почему бы нам не получать удовольствие от жизни в полной мере.

Она, казалось, была удивлена:

— У вас есть сердце?

— По-видимому, нет.

Она нервно засмеялась:

— Не знаю, жалеть ли вас или стараться на вас походить.

— Прошу вас, не связывайте свои поступки с чувствами, — возразил он спокойно. — Я думаю, будет справедливо, если мы все обговорим с вами заранее.

Она сжала руки на коленях:

— Маклейн, я знаю, что развод будет невозможен без публичного процесса и особого постановления парламента…

— И это вызовет еще худший скандал, чем теперь.

— Да, но как насчет того, чтобы аннулировать брак? Мы могли бы это осуществить, когда слухи улягутся.

— Есть только три приемлемые причины для того, чтобы аннулировать брак, и каждая из них вызовет скандал, сопоставимый с тем, который нам угрожает теперь.

Она сняла очки и потерла переносицу.

— Мы могли бы притвориться, что ничего неприличного не произошло, и каждый из нас мог бы продолжать жить своей жизнью.

— Я бы тоже этого хотел, но такое невозможно. Мы должны постараться сделать так, чтобы все выглядело правдоподобно, а иначе сплетни не прекратятся. Триона, как только мы вступим на этот путь, мы будем связаны обязательствами. Вы будете жить со мной в Гилмертон-Мэноре в Шотландии до тех пор, пока о нас не перестанут болтать. Потом вы вернетесь домой и все станет, как было прежде.

— Но мы будем женаты.

Она вздохнула, и от дыхания груди ее приподнялись, обрисованные тканью платья.

Он наблюдал за ней, не в силах отвести от нее взгляда, будто прикованный. Черт возьми! Что было в ней такого, отчего сердце его вдруг ощутило предательский трепет.

Стоило ей всего лишь произвести какое-нибудь движение, как оказывалось, что он смотрит на нее, ждет и удивляется или… восхищается? Да, возможно, так и было. Скоро она будет принадлежать ему, и он получит право на эти чувственные губы, на эту нежную шейку, на соблазнительно выглядывающие из декольте груди.

— Лорд Маклейн? — окликнула она, вторгаясь в его размышления.

— Мы обо всем договорились, — поспешил он ответить, и взгляд его потеплел: — Я вернусь в пятницу. Уложите свои вещи, и мы одни отправимся в церковь.

— Одни? А как же моя семья? Нам ведь потребуются свидетели.

— Уверен, что церковь обо всем позаботится. — Поколебавшись, он добавил: — Я бы предпочел скрыть это от ваших тети и дяди. У меня такое чувство, что они не одобрят наш простой план.

Триона тоже помешкала, потом кивнула:

— Нынче утром моя тетя говорила только о свадьбе и о том, как прелестно все это будет.

Он поморщился.

— Я полностью согласна с вами, — торопливо сказала она. — Не нужно лишнего шума.

Хью оценил ее трезвый и разумный подход к делу. Большинство женщин стали бы настаивать на пышной свадьбе, цветах и роскошных туалетах, к чему она, кажется, была равнодушна, и это добрый знак.

— Ну и хорошо. Мы оставим им письмо и уедем в пятницу.

Он помолчал и спросил:

— А как насчет ваших родителей?

— Они гостят у моего дяди в Озерном крае. Тетя Лавиния нынче утром послала им весточку, но потребуется минимум три дня, чтобы посланец разыскал их, и еще три или четыре дня на то, чтобы они прибыли в Лондон.

— Тогда мы поженимся без них.

— Придется. Мои родители, конечно, будут огорчены таким оборотом дела, и лучше все объяснить им в письме. — Она бросила на него неуверенный взгляд. — Мне бы хотелось потом пригласить их в гости, если вы не возражаете.

— Конечно. Гилмертон- Мэнор ведь станет и вашим домом.

На ее лице чувства стремительно сменяли друг друга, и одним из них была неуверенность.

— Я человек чести, Триона. Вам следует это знать.

Она прищурилась, и выражение ее лица стало холодным:

— Ваше поведение по отношению ко мне в карете не было подтверждением этому.

Он хотел бы сказать, что забыл о том поцелуе, но помнил его слишком отчетливо. Она была нежной и сладкой, губы ее оказались пухлыми и горячими и на мгновение ответили на его поцелуй. Тело Хью внезапно охватило бурное желание повторить его. «Успокойся, болван. Для этого будет еще много времени».

Об этом он был способен позаботиться.

Триона скрестила руки на груди, бессознательно приподняв груди до выреза платья.

— Тот поцелуй не был поступком честного человека. Вы хотели наказать и напугать мою сестру.

Так и было до тех пор, пока его губы не прикоснулись к губам Трионы и не зажгли в нем удивительное пламя. И единственное, чего он желал, — это продолжения начавшегося в карете.

Ему пришлось взять себя в руки и преодолеть это, загасить вспыхнувший было огонь. Он знал, что сильные страсти быстро сгорают. Ну и что? Зато как только окажется в брачной постели, он сможет утолить свое физическое томление, свое влечение к ней. Все-таки преимущество брака — полное и вполне законное обладание объектом желания. Париж стоит мессы!

Она облизнула губы, что еще больше взволновало его.

— Лорд Маклейн, наш брак будет фиктивным?

Черта с два! Взгляд Хью пропутешествовал от темно-золотых волос, нависавших крылом над ее лицом, до густых длинных ресниц и полного розового бутона губ, и полной груди, приподнятой скрещенными на ней руками, и соблазнительного изгиба бедер. Ноги ее были скрыты под юбками, но он мог себе представить…

— Нет, — ответил он твердо. — Это будет настоящий брак во всех отношениях, или его не будет вообще. Было бы глупо отказываться от единственного, что может сделать его немного счастливее.

— Что же вы предлагаете?

Голос ее был глухим, и казалось, она задыхалась, произнося этот вопрос, и это еще больше взволновало его.

— Физическое наслаждение, моя прелесть.

Он подошел к ней, мгновенно преодолев расстояние, и взял ее лицо в ладони. Провел большим пальцем по влажным губам, отчего по телу ее пробежала дрожь, а он ощутил томление плоти и трепет, возникшие между ними.

Она крепко зажмурила глаза, а когда открыла, взгляд ее был трезвее, холоднее и решительнее.

— Не понимаю, какое значение будет иметь физическое наслаждение, если мы все равно расстанемся.

Он вспомнил, сколь невинной она показалась ему, когда он ее поцеловал, и тело его снова охватил огонь.

— Дорогая моя, уверяю вас, вы все поймете.

Чтобы доказать свою правоту, он взял ее за подбородок и приблизил ее губы к своим.

Он только собирался показать ей, каким приятным и чувственным может быть поцелуй. Но едва их губы соприкоснулись и она на мгновение заколебалась, прежде чем податься и подарить ему снова свою сладость, случилось нечто странное, как тогда, в карете.

Хью забыл, где находится, что он собирался сделать и почему. Осталось лишь одно желание ощущать нежность ее губ, прикосновение упругой груди и чудесное тепло.

Но на этот раз пламя взметнулось выше и разгорелось жарче, достигнув опасного уровня. Скоро он сможет обладать этой девушкой. Она будет принадлежать ему целиком и полностью.

Его затопило примитивное чувство, и страсть его была столь яркой и могучей, что он и не подумал сопротивляться.

Он провел руками по всему ее телу, пробуя на ощупь его изгибы, восхищаясь округлостями, и, завладев ртом, ощутил ее сладость. Она прижалась к нему, казалось, он ощущал жар сквозь тонкую ткань платья, движения ее были решительными, но неловкими. Она даже не понимала причины своего томления и желания, но для него все это было очевидно.

Эта страсть в сочетании с невинностью воспламенила его, как ничто прежде, и только звук шагов в коридоре вернул его к действительности. Он быстро осознал всю неловкость ситуации. Хью сделал над собой усилие и попытался отстраниться.

Очки ее сползли и теперь сидели криво, припухшие губы слегка приоткрылись, а взгляд она не могла сосредоточить.

— О да… — Голос ее прервался, когда она попыталась заговорить. Она сделала глубокий вдох и попыталась начать свою речь снова. — Теперь я понимаю вашу мысль, лорд Маклейн, и готова уступить.

Он чуть не рассмеялся, услышав столь деловую и практичную оценку происшедшего. Что за загадка таилась в этой девушке! Даже с трудом, придя в себя после поцелуя, она ухитрилась высказать свою позицию ясно и разумно. И пожалуй, ему это понравилось!

— Пожалуйста, называйте меня Хью. В конце концов, мы собираемся пожениться. Какой я для вас «лорд»?

Она кивнула:

— Да, теперь вы для меня Хью. А я Триона.

— Я предпочитаю имя Катриона. — Он поправил ее очки так, чтобы они сидели ровно. — Но пожалуй, приду к тому, чтобы называть вас Кейт.

Он отвел от щеки прядь шелковистых волос цвета меда и восхитился девичьей нежностью ее кожи.

Их взгляды встретились, его рука замерла, кончики пальцев погладили щеку. У нее были самые удивительные глаза на свете: миндалевидные, орехового цвета с вкраплениями золотого и коричневого.

Она вспыхнула и отпрянула:

— Я привыкла к имени Триона.

Он выпустил ее руку и пожал плечами:

— Как пожелаете. А сейчас мне пора откланяться.

Триона бросила взгляд на закрытую дверь. Она не представляла, как удается Кейтлин так долго удерживать от вторжения тетку и дядю, но была ей от души благодарна.

— Да, пожалуй.

— Мне придется уладить кучу дел, прежде чем покинуть город. Вы сумеете собраться и уложиться к утру пятницы?

Триона кивнула, но мысли ее метались.

— Постараюсь. У меня с собой не много одежды, потому что я не собиралась оставаться в городе долго.

— Как только мы доберемся до Гилмертона, сможете заказать все, что угодно. В городке есть несколько искусных модисток и белошвеек.

Триона вздохнула:

— Хотела бы я владеть иглой так, как Кейтлин.

— А она умеет шить?

— Лучше, чем большинство модисток. Я тоже пытаюсь, но не обладаю ее талантом.

Он сверкнул улыбкой, от которой по всему ее телу до кончиков пальцев ног пробежала дрожь.

— Не сомневаюсь, что вы обладаете иными, еще более интересными, талантами.

Прежде чем Триона успела спросить, что он имел в виду, Хью сказал:

— Я должен удалиться. Предлагаю держать наш план в тайне.

— Я ни словом не упомяну о нем никому, кроме Кейтлин. Она умеет хранить секреты.

— Хочется в это верить. — Он мельком посмотрелся в зеркало над камином, поправил сбившийся на сторону галстук и снова повернулся к ней. — Я буду очень занят, но если понадоблюсь вам, просто отправьте записку в дом Маклейна, и я приеду как только смогу.

— Сомневаюсь, что мне это потребуется, но все равно благодарю вас. — Поколебавшись, Триона добавила: — Хью, яочень надеюсь…

На что она надеялась? Что их брак не окажется таким ужасным, как можно было предположить? Что они приняли правильное решение? Что по истечении нескольких месяцев, которые они проживут вместе, оба смогут идти каждый своим путем, не испытывая ни горечи, ни боли, не изменившись и не страдая? Что, несмотря на жгучее желание испытать страсть, которую он с такой легкостью предлагал ей, она все-таки опасалась этой самой страсти?

Все эти вопросы и еще множество других буквально висели на кончике ее языка, и все же, когда она смогла заговорить, ей удалось сказать только:

— Тогда до пятницы.

Он провел кончиками пальцев по ее щеке, и это прикосновение удивило и взволновало ее.

— До встречи, милая.

Он окинул ее последним внимательным взглядом и нежно поцеловал в губы.

Триона закрыла глаза и подалась к нему. Она смаковала это нежное теплое прикосновение, и все мысли ее испарились. Но в то время как ум и чувства впали в летаргию и получили передышку, тело, напротив, было полно жизни. Ей хотелось приблизиться к нему, обвить руками шею, прижаться и оставаться так долго-долго. Он поднял голову и отстранился:

— Мне действительно пора.

Ей пришлось проглотить укол разочарования и казаться спокойной и равнодушной:

— Я понимаю.

Он приостановился, держась за дверную ручку:

— Не позволяйте вашим родным свести вас с ума предсвадебной суетой.

— Сделаю для этого все возможное, — ухитрилась она произнести спокойным голосом. — Уверена, что мне придется выдержать бой, но я выдержу.

Он хмыкнул:

— Не сомневаюсь. Насчет вас я знаю одну вещь наверняка: вы так же упрямы и тверды, как я. До свидания, моя дорогая.

И с этими словами он закрыл наконец за собой дверь.