Тяжело в учении, легко в бою

10. В солярии

Не вылезаю из постели, пока Подонок не упрется на работу, Инди – в школу, а Пустое Место – по магазинам. Ну все, вроде не придется ни с кем столкнуться. Я живу с чудовищами, и не передать словами моего к ним отвращения. Наконец, берег чист, я долго и сладко мастурбирую. Я – на байке, за спиной у этого Элли Крейвица; Лара сказала, так зовут обаяшку, который тусуется с Джейсоном. Горячая кровь приливает к коже лица, словно средиземноморское солнце ласкает щеки; я кончаю – бурно, содрогаясь всем телом. У меня был секс только с двумя парнями, – но разве можно сравнить с тем, как я делаю это сама?

Откидываю пуховое одеяло, отдаю прохладе разгоряченное тело. Некоторое время прихожу в себя, а потом встаю и собираюсь. В машину и в спортзал, на степ! Замшелый пьянчуга на входе что-то бросает мне вслед. Ха, кажется, комплимент.

Тружусь до пота. Проверяю телефон – эсэмэска от Лары. Мы встречаемся в солярий-студии «Альфа», это в центре.

Заходим в соседние кабинки. Между нами – только тоненькая перегородка. Мы влезаем на лежаки, раздается мощный гул; взрыв света заставляет меня морщиться даже под темными очками. Поначалу все нормально, мне грезится тропический пляж, и просто не верится, что я где-то в центре Кауденбита. Но становится как-то слишком жарко, картинка в голове меняется. И вот мне уже кажется: я – цыпленок на вертеле, а вертел – над открытым огнем. Блин, я даже запах чувствую!

– Что-то мне это не нравится, Лар! – Я пытаюсь до нее докричаться, захлебываясь в волнах ослепительного света. Окаменевшая от испуга попа жмется к холодному стеклу. – От меня уже паленым воняет! Это что, полезно?

– Вы болтаете вздор, миз Кахилл, – доносится отрешенный голос из соседнего аппарата. – Это офигительно полезно.

От этого пропадает гадкая белесая кожа, от этого хочется покупать пестрые шмотки, а не ходить все время в черном. И тогда в Хоике мы произведем настоящий фурор!

– Как? От этого что, у Миднайта заживет нога? Или мы станем выше прыгать?

– Это для фотографов, дурочка! Придется постараться, я слыхала, там телевидение будет. Смотрела «Кантри Персьютс» по Эс-Тэ-Вэ?

Дальше по плану кафе в спорткомплексе. Вспоминаю мерзкого Клепто, милого чудика Джейсона, своего уебищного папашу и несчастного Амброза. Похоже, это мой крест – отбиваться от уродов, которых Лара неизбежно собирает вокруг себя.

Дома первым делом захожу в стойло к Миднайгу. Отец в компании Инди не заставляет себя долго ждать; он уже тут как тут и снова затягивает любимую песню:

– Ты зациклилась на Миднайте! Опыта ему не занимать, тут я не спорю. Однако тебе нужна лошадь покрепче, а не этот раскормленный бурдюк, если, конечно, хочешь состязаться с остальными на равных. Ну, вот же продается хорошо обученная шестилетка. Может, тебе понравится? Мерин, ноу него бойцовский дух жеребца. Хозяева уже пожалели, что его кастрировали, хорошо бы, теперь говорят, потомство получить. Настоящий Ольденбург! Все-таки немецкая лошадь есть немецкая лошадь. Чистокровка. Такие на дороге не валяются.

Инди топает на конюшню к своему пони Клиффорду. Отец подходит к ограде, раскачивает ее. Бедняга Амброз плетется следом. Собачья морда перетянута пластырем.

– Да, досталось ему. – Я иду за ними.

– Двадцать три шва. На вид ужасно, но на самом деле серьезных ран нет. Он ведь на три четверти стаффордшир! Должен был дать серьезный отпор.

Хозяин смотрит на собаку с гневом и презрением. А у меня перед глазами стоит Монти со своим псом-убийцей.

– Интересно, чего это собаки ему прямо в морду вцепились? На теле нигде ни царапины.

– Да… Вот такие они, собаки…

– Особенно если их этому обучали, да?

Он всматривается в мои глаза и, пожав плечами, изрекает:

– Ты бы в стойле убрала. Воняет.

– Там работы невпроворот. – Приходится объяснять и защищаться. – И пони, и остальные… Я одна зашиваюсь!

– У этой задачи есть решение, – говорит отец.

Ну, сейчас опять заведет шарманку о том, что Миднайта надо поставить рядом с Алым Шутом на конюшню к Ля Рю. Вот тупица, хоть кол на голове теши, сто раз говорила: не будет этого!

– Знаю я твое решение, – фыркаю в ответ.

– Я согласен насчет стойла. – Он поднимает ладони – сдается! -Думаю, нам нужен помощник. Трудновато сейчас с кадрами. – Он улыбается, и я выжимаю улыбку в ответ. – Но у меня есть кое-кто на примете. – И отец подмигивает.

– Заметано. – Мой ответ звучит спокойно. До меня доходит, что я только что заключила с ним соглашение: я ни слова больше не говорю о ранах Амброза, а он платит кому-то, чтобы лопатить дерьмо в стойле. Господи, я такая же тварь, как и он.

Даже хуже.