Тяжело в учении, легко в бою

XIII

И вот первое расширенное совещание командного состава корпуса. Сашке было не по себе. Только сейчас, оказавшись под перекрестьем почти двух десятков взглядов, он полностью осознал, какую ответственность на него взвалили. Ему вдруг захотелось выскочить из-за стола, выбежать из комнаты, позвонит Сталину и отказаться от всего, пусть делают с ним что хотят, но избавят от всего этого. И Сталин, наверняка, согласится. Но вот только что потом? Сашке представилось, как с ироничной улыбкой, будто на маленького ребенка, на него взглянет товарищ Сталин, презрительно Лев Захарович Мехлис, сожалеюще Борис Михайлович Шапошников. Словно наяву, перед ним вдруг появился старший лейтенант Ванин. Он укоризненно посмотрел на парня и сказал:

— Эх, Санька, Санька, тебе такой шанс дали что-то изменить, а ты… Подвел ты нас, Саня, а мы тут так на тебя надеялись, — махнув рукой, повернулся к нему спиной и, не оборачиваясь, стал уходить вдаль, расплываясь туманной дымкой.

Ну уж нет! Не бывать такому! Сашка крепко стиснул зубы, уставившись в стол, на котором лежал блокнот и карандаш. Со стороны могло показаться, что парень читает какие-то свои записи, перед тем, как начать говорить. На самом деле Сашка просто собирался с силами, переламывая свою робость и неуверенность. Мгновение, и он поднял взгляд, на присутствующих. Тяжелый, совсем не детский взгляд:

— Здравствуйте товарищи, — поздоровался он с людьми, сидящими за длинным столом, сколоченным из сосновых досок. Дождавшись, когда стихнет гул ответных приветствий, он продолжил: — Наверное, вы все меня, так или иначе, знаете, но представлюсь еще раз. Зовут меня лейтенант государственной безопасности Стаин Александр Петрович. Для начала ознакомлю вас с Постановлением Государственного Комитета Обороны № 1239 от 3 февраля 1942 года. Для создания резерва Ставки Верховного Главнокомандования, для выполнения специальных заданий Ставки Государственный Комитет Обороны постановляет: Обязать Народного Комиссара внутренних дел товарища Берия Лаврентия Павловича сформировать к 10 февраля 1942 года Первый отдельный смешанный авиакорпус особого назначения НКВД СССР. Временно исполняющим обязанности Командующего корпусом назначить лейтенанта государственной безопасности Стаина А.П., временно исполняющим обязанности Начальника штаба корпуса назначить капитана ВВС Короткова В.В. Перевести капитана ВВС РККА Короткова В.В. из состава ВВС в состав НКВД с присвоением звания лейтенанта государственной безопасности. Вывести из состава 39-ой истребительной авиадивизии ВВС РККА 154 истребительный авиаполк. Переименовать 154-й истребительный авиаполк в 1-й истребительный авиаполк особого назначения НКВД СССР. Командиром полка назначить подполковника Матвеева А.А. с присвоением ему специального звания капитана государственной безопасности. Включить в состав формируемого авиакорпуса корпуса 1-й истребительный авиаполк особого назначения НКВД СССР. Весь личный состав полка перевести с состав НКВД, с присвоением соответствующих званий. Вывести из состава ВВС РККА 588 ночной легкобомбардировочный авиаполк. Переименовать 588-й ночной легкобомбардировочный авиаполк в 1-й ночной легкобомбардировочный авиаполк особого назначения НКВД СССР. Командиром полка назначить капитана Бершанскую Е.Д. с присвоением ей специального звания лейтенанта государственной безопасности. Включить в состав формируемого авиакорпуса корпуса 1-й ночной легкобомбардировочный авиаполк особого назначения НКВД СССР. Весь личный состав полка перевести с состав НКВД, с присвоением соответствующих званий. Включить в состав авиакорпуса отдельную вертолетную эскадрилью НКВД СССР. Временно исполняющим обязанности командира эскадрильи назначить лейтенанта государственной безопасности Никифорова П.С. До 15 февраля 1942 года соединениям авиакорпуса прибыть на Волховский фронт и быть готовыми к выполнению любых боевых задач.

— Ахренеть, — тихонько себе под нос протянул Матвеев, но Сашка, как раз сделал паузу, и высказывание подполковника было четко услышано всеми присутствующими, — Извините, товарищ лейтенант государственной безопасности, просто новости больно неожиданные, не сдержался — опомнился Александр Андреевич.

— Ничего, товарищ капитан государственной безопасности, думаю, Вы выразили общее мнение, — улыбнулся парень, но тут же сменив улыбку на серьезное выражение лица, оглядел ошарашенных людей. — Приказ о присвоении новых званий у меня. После совещания ознакомитесь и ознакомите личный состав. С переобмундированием вопрос с наркомом решен. А сейчас давайте по кругу каждый представится, и скажет пару слов о себе, пока не обращая внимания на звания, только должность. С новыми званиями еще разберемся, а работать надо прямо сейчас, — и кивнул сидящему рядом Короткову. Сашка не знал, принято ли так в этом времени, но как перезнакомить всех по-другому понятия не имел.

— Коротков Виктор Викторович. ВРИО Начштаба корпуса. Боевой опыт есть, — Коротков криво усмехнулся. — Испания, Халхин-Гол, войну встретил в Гродно. По ранению с летной работы списан, но надеюсь вернуться, — Виктор упрямо набычился и с вызовом посмотрел на маленькую, симпатичную военврача третьего ранга, похожую на девочку-школьницу, сидящую напротив него, будто это она лично отстранила Короткова от полетов. От этого яростного взгляда врачиха покрылась румянцем и потупила взгляд.

— Товарищ лейтенант государственной безопасности, не пугайте, пожалуйста, своим горящим взором нашего медика. Товарищ военврач третьего ранга совсем не виновата в том, что военно-врачебная комиссия признала Вас не годным к полетам. Наоборот, я уверен, что наша медицина, сделает все возможное и невозможное, чтобы вернуть Вас в небо, — с трудом скрывая улыбку, урезонил праведный гнев товарища Сашка. Все кто более-менее были знакомы с Коротковым, знали о его предвзятом отношении к докторам, которых Виктор считал виновными в том, что он не может летать.

— Извините, — буркнул Кортков и сел на место.

Следующим поднялся капитан государственной безопасности, сидящий рядом с Виктором.

— Назаркин Николай Федорович. Начальник особого отдела корпуса. До назначения в корпус служил в главном управлении госбезопасности.

— Матвеев Александр Андреевич, командир 154-го, простите, 1-го истребительного авиаполка особого назначения. Халхин-Гол, финская, ну и здесь с ноября 41-го.

— Бершанская Евдокия Давыдовна, 1-го ночного легкобомбардировочного авиаполка особого назначения. Боевого опыта пока нет.

— Тихонов Алексей Николаевич, командир разведвзвода осназа НКВД. Буду со своими ребятами обеспечивать разведку и наведение на цели с передовой. Повоевать пришлось, — на счет боевого опыта, Алексей распространяться не стал. Достаточно было и тог, что он есть.

— Никифоров Петр Степанович…

И так поочередно вставали все присутствующие. Сашка дождался пока представятся все и продолжил:

— Товарищ капитан государственной безопасности, — обратился Стаин к особисту, — Вы перед совещанием со всех подписки?

— Да, товарищ лейтенант госбезопасности, все находящиеся здесь с ответственностью за разглашение гостайны ознакомлены — быстро вскочив, ответил Назаркин.

— Отлично. Значит, могу говорить прямо. На боевое слаживание времени у нас почти нет. Сашка многозначительно оглядел внимательно слушающих его людей, на лицах, которых стало проявляться радостное понимание. — Еще хуже, что кроме полка Александра Андреевича все остальные наши части в боевых действиях участия не принимали и состоят из вчерашних, а частично и сегодняшних курсантов. Василий Васильевич, вертолеты готовы?

— Готовы, товарищ лейтенант госбезопасности, — степенно, не спеша, поднялся Ловчев, — хоть сейчас можно лететь.

— Новый тоже?

— И новый. Только закончили. Я, как раз, хотел доложить перед совещанием, да Вы заняты были.

— Никифоров, как стемнеет, перегоняйте машины на аэродром со станции и маскируйте, чтоб ни с земли, ни с воздуха видно не было.

— Есть — перегнать и замаскировать машины, как стемнеет, — подскочил Петр.

— Евдокия Давыдовна, ваш полк готов?

— Да. Личный состав устроен, самолеты проходят техническое обслуживание после перелета.

Сашка кивнул.

— Александр Андреевич, — он посмотрел на Матвеева.

— Готовы. Нам бы пополниться. Сами знаете, мы в боях с ноября.

— Пополнение будет, нарком обещал.

С Берией действительно удалось переговорить и на счет пополнения истребителей и на счет снабжения, ну и про переобмундирование. Причем Сашка настаивал, чтоб форму на девушек шили индивидуально, уж шибко безобразно выглядели они в строю в ватных штанах и фуфайках. Да и сама мужская форма на девушках сидела, как попало. Стаин даже был готов поговорить с Мехлисом, чтоб форму пошили на гонорары от песен, но Лаврентий Павлович сказал, что решит этот вопрос без таких жертв. При этом голос у него был недовольный. Ничего, пусть привыкают, за своих людей Сашка будет горло рвать, невзирая на должности и звания. Девчушек Стаин обнадеживать пока не стал, лучше потом сюрприз будет, чем пообещать и не сделать.

— Значит с завтрашнего дня, вернее ночи, приступаем к учебным полетам. Евдокия Двыдовна, — Сашка посмотрел на Бершанскую, — нам надо отработать использование нового боеприпаса, там есть свои заморочки, ознакомлю с ними лично. От Вас нужен самый опытный экипаж.

— Сама полечу. Буду знать, чему девочек учить.

— Хорошо, — кивнул Сашка и посмотрел на Матвеева: — Александр Андреевич, Ваши ребята опыт сопровождения малоскоростных транспортников имеют, да и меня вы прикрывали отлично, но тут будет своя специфика, поэтому участие полка в учениях обязательно. Заодно, пусть боевые летчики поделятся с новичками знаниями и опытом, полезно будет. Матвеев кивнул, а Сашка продолжил: — Не думаю, что будет целесообразно сосредотачивать все самолеты на нашем аэродроме, истребители пусть остаются на нажитом месте. Но пара звеньев здесь должна быть всегда. Или вы считаете иначе?

— Два звена мало. Первую эскадрилью сюда переброшу. Места хватит?

— Хватит. Тут еще два полка разместить хватит. Саперы постарлись.

— Значит, завтра принимайте.

Сашка кивнул, а потом, покривившись, все-таки предупредил Матвеева:

— Только, Александр Андреевич, со своим комиссаром поговорите с людьми, истребители — народ горячий, чтоб с ночниками эксцессов не было. Пресекать буду жестко и беспощадно, невзирая на звания и регалии, а кто не поймет, извините, расстреляю и угрызениями совести страдать не буду, — взгляд парня потяжелел. Сашка ждал, что Матвеев может обидеться за своих парней, но Александр Андреевич принял предупреждение на удивление спокойно.

— Поговорим. Ребята у нас нормальные, сознательные. Почти все комсомольцы.

— Евдокия Давыдовна, Евдокия Яковлевна, ваших это тоже касается.

Бершанская было вскинулась, порываясь что-то сказать, но Рачкевич остановила ее, взяв за руку и, кивнув головой, спокойно сказала:

— Я поговорю с девочками, товарищ лейтенант государственной безопасности, — парень ей начинал нравиться все больше и больше. Все правильно он делал. Если б не Стаин, пришлось бы самой поднимать этот вопрос. А вообще, интересно — любой комполка на такое недоверие, как минимум ответил бы негодованием, а подполковник, тьфу, майор госбезопасности, воспринял, как будто, так и надо. Да и по их общению видно, что Стаин с Матвеевым не просто знакомы, а относятся друг к другу с большим взаимным уважением. И если уважение мальчишки по отношению к боевому подполковнику, летчику-истребителю вполне понятно, то принятие взрослым мужчиной фактически мальчишки командиром, говорит о многом.

Сашка кивнул:

— А теперь на счет связи…, - и пошла рутина. Установка раций на самолеты ночников и истребителей, организация ПВО аэродрома, организация медицинской службы, внутренней службы аэродрома и многое-многое другое. Назначить ответственных, согласовать взаимодействие всех служб, оформить все это Приказами. Хотя, приказы будут штабы писать, Сашке, как ВрИО командующего только подписывать, но у него и своей бумажной работы хватит. Нет, парень, конечно, знал, что большая часть работы командира подразделения это бюрократия, но не думал, что до такой степени. Когда через три часа от него вышли Коротков с командирами полков, задержавшимися последними, Стаин устало откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Наощупь отыскал рукой стакан с остывшим чаем, кто ему его принес, он даже не заметил, и отхлебнул огромный глоток. Хорошо-то как! Влага ласково прокатилась по уставшему горлу.

Но отдыхать было некогда. Стаин поднялся и, накинув шинель и шапку, вышел из штаба. На улице было уже темно. Скоро должны прилететь вертолеты. Надо было самому перегнать их, а сейчас стой тут, нервничай. Сашка прислушивался в ночную тишину, часто нарушаемую звуками артиллерийских выстрелов, доносящихся со стороны фронта, до него было не так уж и далеко. Послышался скрип снега, под чьими-то шагами и из темноты показалась женская фигура:

— Своих ждешь? — Евдокия встала рядом и задрала голову к небу.

— Жду. Думаю, что самому надо было перегнать машины.

— Зачем? Ты командир, твое дело командовать. И ждать… Ты знаешь, больше всего боюсь ждать. Как представлю, что надо будет отправлять девчонок в полет и ждать их на аэродроме, — она посмотрела на Сашку, словно ища у него поддержки. А он молчал, не зная, что сказать. Он никогда никого не ждал. Или ждал? Ждал. Маму с папой ждал. Там, в убежище. А они не приехали. А потом была тревога и война. И ждать уже было некого. Здесь тоже война. У него опять есть, кого ждать. И есть, кому его ждать. И он сделает все возможное и невозможное, чтобы так оно и оставалось! Послышался знакомый звук винтов.

— Летят, — Сашка улыбнулся.

— Ну, наконец-то я увижу на чем ты летаешь, — улыбнулась в ответ Бершанская, — а то кругом одни секреты!

— Я тебя еще прокачу, — улыбнулся в ответ Сашка, — долг платежом красен.

Гул нарастал, и из-за темной стены леса вынырнули две тени. Сделав вираж, они аккуратно, по-самолетному прижались к полосе и покатили в сторону стоянок, отведенных для них. Молодцы! Хорошо сели! Сашка, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться в бег направился к вертолетам, еще вращающим винтами. Евдокия, на мгновение замешкавшись, направилась следом за ним.

А на следующую ночь начались тренировки, показавшие полную неготовность к боевым действиям. Полной ерундой оказалось предложение каких-то тыловых гениев инициировать подрывы ОДАБов эрэсами. Может быть, днем в идеальных условиях на однотипных машинах это и было возможно, то вот ночью, да еще и с У-2 выходить на штурмовку после вертолета. Слишком большой разброс был у эрэсов, слишком согласованно надо было заходить на цель. Не реально. Евдокия попыталась выпустить ракеты с малой высоты. Снизившись до 150 метров, дала залп и резко отвернула в сторону. Мощный толчок от взрыва едва не перевернул самолет, бросив его в землю. Только чудо и мастерство спасли ее от катастрофы. Попытались заменить эрэсы на ФАБ-50, получилось еще хуже, если бомбить с высоты более 500 метров, попадание в 30-метровое облако могло получиться только случайно, а спускаться ниже было просто опасно. Пришлось докладывать в Ставку о провале испытаний и выслушивать много интересного о себе и своих подчиненных. В конце концов, Сашка вспылил и ответил, что пусть промышленность научится делать нормальные боеприпасы, а не рассчитывает, что девчонки будут своими жизнями расплачиваться за их нежелание работать. И если вопрос стоит именно так, то он Стаин, готов сам лично спрыгнуть с эрэсам в руках на цель, но людей губить не даст. На том конце раздалось тяжелое дыхание Сталина и глухой голос с сильным акцентом:

— Я Вас услышал, товарищ лейтенант государственной безопасности, — и Верховный положил трубку. Присутствовавшая при разговоре бледная Бершанская испуганно смотрела на парня.

— Саша, зачем ты так?! Мы бы придумали что-нибудь еще!

— Некогда нам придумывать. Было бы время, и вопросов не было б.

— А как же ты?

— А что я? С корпуса снимут? Так оно мне и на дух не надо. Арестуют? Да и пусть! — парень храбрился. На самом деле ему было чертовски не по себе. Он уже жалел, что вспылил, но и просто так губить летчиц позволить не мог. — Расформируют корпус, вернут вас в армию, будете воевать, как готовились. Ничего, все хорошо будет, — сам себя утешал Сашка.

— А сейчас-то что делать будем?

— А сейчас думать будем. Нам надо обеспечить прорыв и огневую поддержку наступающей пехоты. И у нас для этого есть все необходимое. Просто голову приложить надо. Ну и слаживание никто не отменял, будем летать, учиться действовать совместно.

С того самого разговора со Сталиным прошло двое суток. Сашка перестал бояться ареста. Вернее сказать, просто свыкся со своим страхом. Ну, арестуют и арестуют. Изменить все равно ничего не получится. Но ареста не последовало. В один из дней к ним на аэродром приехал майор ВВС с предписанием подписанным Журавлевым, передать ОДАБы в бомбардировочный полк. Что Сашка с удовольствием и сделал. Изначально надо было их туда отдавать. Что командование так уперлось в его вертолеты? Стереотипы сыграли — новое вооружение, нужно использовать с новой техникой? Они с девочками оружие грозное, но ювелирное, высокоточное. Ночники тихо подкрались и тихо сделали немцам больно, например, уничтожили средства ПВО по наводке разведчиков с беспилотниками. А потом тройка штурмовых вертолетов устраивает супостатам ад. Так и решили действовать. Такую тактику и отрабатывали.

Только вот судя по всему напрасно. Про них, казалось, все забыли. Настроение у командного состава корпуса стремительно падало. Всем хотелось настоящего дела. Рядовой личный состав о переживаниях командования не знал, но что-то чувствовал. На аэродроме царило гнетущее напряжение. А подготовка к наступлению набирала обороты. 2-я ударная армия Рокоссовского скрытно перебрасывалась из тыла на рубежи атаки. Ночью было слышно, как к станции Войбокало один за другим идут эшелоны. А если учесть, что по этой же ветке шло снабжение Ленинграда, нагрузка на железную дорогу была колоссальная. Наконец Стаина вызвали в Волхов, в штаб армии. Рокоссовский был не многословен. На карте выделил участок фронта, в районе деревни Липка, где предстоит работать корпусу, познакомил с командиром 128-ой дивизии генерал-майором Никитиным[i] и можно сказать выгнал их решать свои тактические задачи самостоятельно.

Иван Федорович был не сильно доволен навязанным им юным лейтенантом госбезопасности, чего и не скрывал.

— И чем мне может помочь ваше ведомство? И как вы связаны с авиацией? — не скрывая раздражения, задал вопрос генерал-майор, когда они вышли от командарма. Пришлось рассказывать комдиву о корпусе, правда не особо вдаваясь в подробности. В конце концов Никитин скомандовал: — Едем ко мне, в штаб дивизии, там обо всем поговорим. Вы на машине?

— Да.

— Тогда давайте пристраивайтесь за мной. Так надежней будет. Случались, знаете ли, нападения финских лыжников на одиночные машины.

Стаин о таких нападениях тоже знал. Поэтому имел свое сопровождение из отделения бойцов НКВД с пулеметом на полуторке. Но спорить с генералом не стал. Какая разница как ехать. Ехали долго, нудно и без приключений. Да и какие сейчас финские лыжники, в зоне подготовки наступления. Их тут должны всех истребить, как мух. Ибо если враг пронюхает о подготовке, захлебнемся кровью.

В Назии, где располагался штаб дивизии, пришлось подождать, пока генерал-майор пригласит к себе. Отношение в штабе армии и штабе фронта показало — их корпус, как боевую единицу со счетов списали. Обидно! Особенно за девчонок из ночного бомбардировочного, им доверие командования нужно было, как воздух. Придется доказывать, что они не лыком шиты, благо Сашке есть, что предложить Никитину. Засиделись допоздна. Изначальный скепсис комдива, по мере Сашкиного доклада, стал меняться на осторожный оптимизм.

Ивану Федоровичу тоже было, что доказывать. Его дивизия стояла на этом участке фронта с сентября 41-го. А в ноябре уже была попытка взять Липки и прорвать блокаду. К сожалению неудачная. Деревню с огромными потерями удалось взять, но моряки-балтийцы, захватившие Липки без подкреплений и поддержки артиллерии были с огромными потерями оттуда выбиты[ii]. И сейчас Никитину представилась возможность взять реванш. Его участок не рассматривался для основного удара, ему предлагалось только обозначить наступление, и в случае удачного развития событий, развить успех. И дивизия его еще вчера находилась в составе 54-ой армии. Буквально только что в штабе фронта он узнал, что теперь их передали 2-ой ударной. Собственно и у Рокоссовского он оказался именно по этому поводу. Надо было лично представиться новому командарму ну и получить новые приказы или подтверждение старых.

Сашка вышел от генерала усталый, но довольный. Хорошо поговорили. Завтра надо прислать в дивизию ребят Тихонова, пусть начинают разведку. О мерах повышенной секретности Стаин Никитина предупредил и встретил в этом полное понимание, лишь бы делу было хорошо. А после того, как Алексей даст данные об обороне немцев, будет видно чем и, как их выковыривать. Теперь все будет зависеть только от них. Совершат чудо — прорвут оборону, быть корпусу. А нет… А вот про «нет» даже думать не хотелось. В принципе, после того, как он подготовил себе замену, необходимость в нем у Сталина отпала. Так что за ошибки ответственность придется нести без всяких поблажек, по всей строгости военного времени. А что такое ответственность по-сталински Сашка уже понял. Выполнил порученное тебе дело, — ты умница, герой и для тебя все дороги открыты, не выполнил — даже близкие родственники о тебе побоятся вспомнить. И, наверное, сейчас, в такое время это правильно.

Заночевать пришлось в дивизии. Ехать к себе было уже поздно. Позвонил уже изрядно волнующемуся Короткову, предупредил, что останется у Никитина. Разместил людей, договорился, чтобы их накормили горячим. У охраны, конечно, были с собой пайки, но зачем давится сухомяткой, когда можно поесть горячее. Поужинал сам и завалился спать в гостевой избе, где не протолкнуться было от военнослужащих волей случая оказавшихся этой ночью в расположении штаба дивизии. Спал плохо. Спертый воздух и чей-то богатырский храп не располагали к крепкому здоровому сну. Поэтому встал пораньше и еще затемно выехали к себе в Тобино.

И снова доехал спокойно. Видимо слухи о финских лыжниках были сильно преувеличены или истребили их, как класс, в преддверье наступления. На месте сразу же вызвал к себе Тихонова и приказал выдвигаться со всей аппаратурой в расположение передовых частей 128-ой дивизии. Через сутки у него должны быть исчерпывающие данные об обороне немцев на участке около деревни Липка и вглубь обороны вплоть до Синявино, но без риска обнаружения. Дальность действия беспилотников, хоть и в притык, позволяет провести такую разведку. Алексей с ребятами собрались буквально за час и выдвинулись к месту работы. А Сашка остался ждать. Пока нет разведданных любое планирование невозможно. Только вот душа требовала действия. А значит что? Значит опять учения!

[i] Иван Фёдорович Никитин (27 сентября 1893 года, Пенза — 7 сентября 1957 года, Минск) — советский военный деятель, Генерал-майор (1940 год). В августе 1941 года был назначен на должность командира 251-й стрелковой дивизии, которая принимала участие в боевых действиях западнее города Белый, а в сентябре того же года — на должность командира 128-й стрелковой дивизии, которая принимала участие в боевых действиях в ходе Тихвинских оборонительной и наступательной операций и на волховском направлении, а затем — в Любанской наступательной операции.

[ii] В ноябре 1941 г. советским войскам в ходе Шлиссельбургской десантной операции удалось еще раз на время освободить Липку. 28 ноября части 1-го Отдельного особого лыжного полка моряков КБФ под командованием майора В. Ф. Маргелова (будущего легендарного командующего советских ВДВ), выдвинувшись из района Осиновецкого мыса через остров Зеленец, атаковали немецкие позиции в районе деревни со стороны Ладожского озера. Сходу прорвав первую линию неприятельских окопов у Новоладожского канала, полк своим левым флангом занял саму деревню, подойдя к Староладожскому каналу. Активно использовавшему артиллерию противнику, удалось остановить продвижение советских десантников. Ожесточенный бой продлился до вечера. В условиях отсутствия поддержки своей артиллерии, помощи других пехотных соединений, отсутствия связи со штабом фронта бойцы 1-го полка были вынуждены вновь отступить на ладожский лед. (Источник: http://памяти-сожженных-деревень-ленинградской-области. рф/villages/31)