Тысяча и одна ночь. В 12 томах

РАССКАЗ ЗЕЛЕНЩИКА

Рассказывают, о великий султан, что однажды жил человек, астроном по своему ремеслу, который умел читать по лицам и разгадывать мысли по выражению лица. И у этого астронома была жена отменной красоты и необыкновенно очаровательная. И эта супруга его всегда и всюду следовала за ним, прославляя свои добродетели и выставляя на вид свои заслуги, говоря: «О муж, среди всего моего пола нет мне равной по чистоте, благородству чувств и целомудрию».

И астроном, как великий физиономист, нисколько не сомневался в ее словах, — настолько действительно лицо ее сияло искренностью и невинностью. И он говорил себе: «Валлахи! Нет человека, жена которого могла бы сравниться с моей женой, сосудом всех добродетелей!»

И он, расхаживая повсюду, прославлял добродетели жены своей, и превозносил ее, и дивился ее выдержке и скромности, тогда как истинной скромностью для него было бы никогда не говорить о своем гареме перед чужими людьми. Но ученые, в частности астрономы, о господин мой, обыкновенно не следуют обычаям всех остальных. И потому приключения, случающиеся с ними, непохожи на приключения всех остальных.

И вот однажды, когда он, по своему обыкновению, прославлял добродетели жены своей перед целым собранием чужих людей, один человек поднялся и сказал ему:

— Ты не больше как лжец, о такой-то!

И астроном пожелтел и голосом, взволнованным от гнева, спросил:

— В чем же доказательство моей лжи?

Он сказал:

— Ты лжец или дурак, потому что жена твоя настоящая гулящая блудница.

И, услышав это величайшее оскорбление, астроном бросился на человека, чтобы задушить его и напиться его крови.

Но присутствующие развели их и сказали астроному:

— Если он не докажет своих слов, мы выдадим тебе его, чтобы ты мог напиться его крови.

И обвинитель сказал:

— О человек, собирайся и объяви супруге своей, этой добродетельной женщине, что ты должен уехать и будешь в отсутствии четыре дня. И распростись с нею, и выйди из дому, и спрячься в таком месте, откуда ты можешь все видеть, будучи невидим. И ты увидишь то, что увидишь. Уассалам!

И присутствующие сказали:

— Да, ради Аллаха, проверь таким способом его слова. И если они окажутся ложны, напейся его крови.

Тогда астроном, с бородой, трясущейся от гнева и волнения, пошел к добродетельной супруге своей и сказал ей:

— О жена, вставай и приготовь мне съестного в дорогу, так как я уезжаю и буду в отсутствии дня четыре, а может быть, и шесть.

И жена воскликнула:

— О господин мой, не хочешь ли ты повергнуть душу мою в отчаяние и заставить меня зачахнуть от печали?! И почему ты не возьмешь меня с собой, чтобы я странствовала вместе с тобой, и служила, и заботилась о тебе в пути, если ты устанешь или заболеешь?! И почему ты покидаешь меня здесь одну с мучительной скорбью по причине отсутствия твоего?!

И астроном, услыхав эти слова, сказал себе: «Клянусь Аллахом! Моя жена не имеет себе подобной среди избранниц женского пола!» И он отвечал жене своей:

^{И у этого астронома была жена отменной красоты и необыкновенно очаровательная. И эта супруга его всегда и всюду следовала за ним.}

— О свет очей моих, не грусти в мое отсутствие, которое продлится всего лишь четыре дня и, во всяком случае, не больше шести дней. И думай только о себе и о своем здоровье.

И жена принялась плакать и вздыхать, говоря:

— О, как я страдаю! О, как я несчастна, покинутая, мало любимая!

И астроном попытался насколько мог утешить ее, говоря:

— Успокой душу свою и осуши глаза свои! Я принесу тебе по возвращении какой-нибудь хорошенький подарок.

И, оставив ее в слезах и потерявшей сознание на руках негритянки, он удалился.

Но часа через два он вернулся и вошел потихоньку в маленькую дверь сада и расположился в одном месте, которое было ему знакомо и откуда он мог видеть все происходившее в доме, будучи невидим.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила наступление утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она продолжила:

Потихоньку вошел в маленькую дверь сада и расположился в одном месте, которое было ему знакомо и откуда он мог видеть все происходившее в доме, будучи невидим.

И не прошло еще и часа, после того как он притаился в своей засаде, как вдруг он видит: входит человек, в котором он тотчас же узнал продавца сахарного тростника, лавочка которого была как раз напротив их дома. И в руках у него был пучок отборного сахарного тростника. И он увидел, что в ту же минуту его жена вышла, покачиваясь, навстречу ему и со смехом сказала:

— Вот и все, что ты принес мне из сахарного тростника, о отец сахарного тростника?

И человек отвечал:

— О госпожа моя, этот сахарный тростник, который ты видишь, — ничто в сравнении с тростником, который скрыт от твоего зрения!

И она сказала:

— Ну так давай его! Давай!

И он отвечал:

— Вот! Вот он! — А потом он прибавил: — А где же этот поганый посредник для моего зада, твой муж-астроном?

И она сказала:

— Пусть Аллах переломает ему руки и ноги! Он уехал дня на четыре, а может быть, даже и на шесть. О, если бы он был похоронен под обломками рухнувшего минарета!

И оба они принялись смеяться. И мужчина достал свой сахарный тростник и отдал его жене астронома, которая отлично знала, как очистить, и сдавить его, и сделать так, как это делается для всех сахарных тростников такого рода. И он целовал ее, и она его тоже, и он обнял ее, и она обняла его, и он примерно ей вдул без всякого снисхождения, и упивался всеми ее прелестями до пресыщения. И наконец он расстался с нею и пошел своим путем.

И это все, что случилось с ними.

А астроном все видел и все слышал. И вот через несколько минут он увидел еще одного человека, в котором он тотчас же узнал торговца живностью их околотка. И молодая женщина вышла ему навстречу с нескромными телодвижениями и сказала ему:

— Салам тебе, о отец живности, что же ты мне принес сегодня?

И он отвечал:

— Петушка, о госпожа моя, лучшего из моих петушков; он откормленный и упитанный, молодой и задорный, прекрасно скачущий, в красном колпачке, и он не имеет себе равных среди прочих, и я готов подарить его тебе, если только ты готова его принять.

И она отвечала:

— Принимаю! Принимаю!

А он сказал:

— Достаю! Достаю!

И после этого они проделали то же самое, о мой господин, с петушком торговца живностью, что было и в сражении с продавцом сахарного тростника. После чего мужчина встал, встряхнулся и пошел своим путем.

И это все, что случилось с ними.

А астроном все видел и слышал. И вот через несколько мгновений вошел человек, в котором он сразу же признал начальника погонщиков ослов, что жил по соседству. И молодая женщина подбежал к нему и обнял его, говоря:

— Что ты сегодня принес для меня в своем мешке, о отец ослов?

Он же сказал:

— Банан, о моя госпожа, банан!

И она сказала, смеясь:

— Благословение Аллаха над твоей головой! И где же этот банан?

Он же ответил:

— О повелительница, о царица с нежной, шелковистой кожей, я получил его от своего отца в наследство, когда тот был погонщиком караванов, и это единственное наследство в моей хижине.

Она сказала:

— Но я видела в твоей руке только твою трость погонщика ослов. Где же банан?

И он сказал:

— Это фрукт, о повелительница, который боится досужих глаз и который прячется из страха, что он завянет. Но он вполне созрел! Вполне созрел!

И это все, что было с ними.

Но перед тем как они вкусили банан, о господин мой, астроном, который все видел и слышал, издал громкий крик и упал бездыханным. Да пребудет с ним Аллах! А молодая женщина, которая предпочла банан сахарному тростнику и петушку, по истечении законного срока опять вышла замуж — за начальника погонщиков ослов, который жил по соседству.

Такова моя история, о султан, исполненный славы!

И султан, прослушав эту историю зеленщика, задрожал от удовольствия и веселья. И он сказал шуту своему:

— Эта история, о отец мудрости, заслуживает еще большего удивления, чем твоя. И мы должны вернуть этому зеленщику обладание его двумя яичками! — И он сказал доброму малому: — Ну, теперь ступай!

И зеленщик отступил назад и стал рядом со своими сотоварищами. И тогда выступил третий развратник, мясник. И он попросил той же милости у султана, который в своей справедливости не мог отказать ему, и на тех же условиях.

И тогда мясник, ставший Искандером Двурогим, сказал: