Убей меня

Глава 15 Уна

— Значит, Финненган будет здесь через три дня?

Неро кивает.

— Да. Он и половина парней из Ирландской республиканской армии.

Откинувшись на спинку, я подтягиваю колени к груди, упираясь каблуками в край сиденья. Автомобиль петляет по улицам города, и только-только начавшее опускаться за горизонт солнце расцвечивает небо розовыми и фиолетовыми полосами.

— Бернардо и Габриэля не будет в городе еще две недели, — ворчу я.

— Ладно, тогда сначала наносим удар О`Харе, затем Марко, а потом дожидаемся Бернардо и Габриэля.

— О, теперь уже «мы»? — я снова прижимаюсь затылком к подголовнику.

— Всегда были «мы», — тихо замечает Неро, сворачивая на развязку. — Ты делаешь это не для меня, Morte. Ты помогаешь мне, а взамен я помогаю тебе. Не забывай об этом.

Ублюдок. Самый настоящий ублюдок.

Раздается звонок его телефона, громкая связь включается через динамики машины, и Неро нажимает кнопку на руле.

— Да?

— Босс, здесь один джентльмен очень хочет с вами поговорить. Похоже, в «Лос Карлос» считают, что сделка заключена нечестно.

Мне кажется, это Джексон, и я даже слышу веселые нотки в его голосе. Он — единственный из всей троицы, чей голос я не очень хорошо знаю, и единственный же из них, кто будет звонить Неро напрямую.

— Где? — спрашивает Неро.

— В клубе.

— Мне по пути, — он обрывает звонок и резко выкручивает руль. Машина, взвизгнув шинами, устремляется в боковой съезд. Тело Неро излучает напряжение, и, как я полагаю, это не сулит ничего хорошего.

— И в раю бывают проблемы? — протяжно спрашиваю я.

Неро смотрит на меня. Он не отводит взгляда дольше, чем это нужно. Прибавим тот факт, что он за рулем.

— Обычное дело, Morte, — машина резко виляет, и я вынуждена упереться рукой в дверь, чтобы удержаться на месте.

«Лос Карлос» — мелкая банда в этом городе, активно торгующая наркотиками, которые, по-видимому, поставляет Неро. В Нью-Йорке итальянцы всегда вели торговлю кокаином и, наверное, всегда будут. Если выплывает информация о каких-то распрях среди уличных дилеров, то это удар по общему карману.

В конце концов, Неро останавливает машину возле маленького обшарпанного здания клуба, в районе Хантс Поинт в Южном Бронксе. Прямо перед дверью стоят несколько вооруженных парней в костюмах и с напряженно бегающими взглядами. При виде вышедшего из машины Неро они заметно расслабляются и начинают что-то быстро говорить ему на итальянском. Меня их дела не касаются и вообще никак не связаны с тем, почему я здесь. Мне нужно держаться подальше от этого, но, тем не менее, я открываю дверь со своей стороны. Патологическое любопытство заставляет меня покинуть салон. Я натягиваю капюшон и иду вслед за Неро к дверям клуба. Он не делает попыток меня остановить.

Изнутри это такая же дыра, какой и кажется снаружи. Полы залиты чем-то липким, а стены и потолок покрыты таким слоем копоти от сигаретного дыма, что приобрели мутно-коричневый оттенок. Дымная пелена настолько плотная — хоть топор вешай. Старый музыкальный автомат в углу играет какую-то композицию в стиле соул, а прямо перед нами, на черно-белом кафельном полу, распростерты два тела. Оба латиноамериканцы, каждому не больше двадцати лет. Джексон стоит спиной к нам и лицом к еще одному сопляку. Этому парню при всем желании не дашь больше двадцати пяти. И он готов сразиться с Джексоном: наступает на него, стиснув челюсти и сжимая в руке пистолет. За его спиной веером стоят еще человек десять. И все это на фоне валяющихся стульев и перевернутых столов. Господи, типичная сцена из низкопробного гангстерского фильма.

Неро поднимает один из упавших стульев и садится, поставив локоть на обшарпанный деревянный стол. Медленно опустив руку в карман пиджака, он достает пачку сигарет и вынимает из нее одну. Все присутствующие наблюдают за ним. Он зажимает сигарету между губами, достает серебристую зажигалку и, откинув крышку, позволяет вспыхнувшему пламени облизать кончик сигареты. Громкий щелчок закрывшейся зажигалки — единственный звук в этом помещении. В полной тишине Неро делает глубокую затяжку. Парень, стоящий перед Джексоном, начинает суетиться, и Джексон, повернувшись к нему спиной, отходит к Неро. Судя по улыбке на его лице, он отчасти издевается, а отчасти считает это просто развлечением.

Я держусь на расстоянии — стою, прислонившись спиной к стене в противоположной стороне помещения. Самая безопасная из всех возможных позиций — это спиной к стене, потому что проходить и целиться сквозь стены люди пока не научились.

Неро по-прежнему не проронил ни слова, и от царящей вокруг тишины сопляк занервничал.

— Слушай, чувак. Мы хотим увеличить свою долю. Сорок процентов, — он подвигал плечами, как делают крепкие, здоровые мужики.

Неро наклоняется вперед, упирается локтями в колени и стряхивает на пол пепел с зажатой между пальцами сигареты. Он не смог бы смотреться здесь еще более неуместно, даже если бы постарался. Неро потрясающе выглядит: дорогой, безупречно сидящий костюм, строгая красота лица, мрачный, обещающий смерть образ. Перед ним десять вооруженных людей, но он и глазом не моргнет. У него все под контролем. Главный источник опасности здесь — это он сам.

Неро вздыхает. Медленно поднимается со стула. Протягивает руку в сторону. Джексон снимает свой пистолет с предохранителя и вкладывает в ожидающую ладонь. Остальные хватаются за оружие, но Неро, сохраняя невозмутимое спокойствие, величественно подходит к малолетнему придурку и, глядя прямо ему в глаза, приставляет дуло к его голове. Испуганно вытаращившись, парнишка открывает рот … БАХ! Мои пальцы сжимаются на рукоятке пистолета в ожидании ответного града выстрелов. Но ничего не происходит. Пока.

— Этот гребаный город — мой! — рычит Неро, глядя на каждого по очереди. — А если вы кусаете руку, которая вас кормит, я усыплю всех, словно бешеных собак, — он направляет дуло пистолета вниз и делает еще два выстрела в уже мертвое тело их бывшего главаря. — Кто-то еще, сука, хочет увеличить долю? — рычит он.

Никто не издает ни звука. Он возвращает пистолет стоящему рядом Джексону, разглаживает лацкан пиджака ладонью и поправляет манжет рубашки. Такой изысканный. Такой беспощадный.

— Значит так. Если мне еще раз придется оказаться в этой дыре… Если я услышу хотя бы намек на проблемы … — он поднимает голову, и выражение его лица не сулит ничего хорошего, — … я не стану вас убивать. Я убью ваших жен, ваших подруг, ваших чертовых детей и матерей, — его голос становится все громче, пока не превращается в рокот, сотрясающий стены. — Проверять мои слова не советую.

А затем Неро разворачивается ко всем спиной и уходит.

Для некоторых людей угрозы — это лишь пустые слова и позерство. Но Неро обладает дьявольским бессердечием, и это сразу же очевидно каждому. Когда он говорит, что убьет вашу семью, вы чертовски сильно верите его словам. Вряд ли кто-то сможет с уверенностью выбрать, что лучше: когда тебя боятся или когда уважают? Я думаю, все вместе. Определенно, все вместе.

— Так вот какие методы у мафии? — ухмыляюсь я, следуя за ним к машине.

Он бросает на меня беглый взгляд и садится за руль.

— Я думала, что вы, парни, не вмешиваете в эти дела женщин.

Он медленно переводит на меня глаза.

— Я играю по своим … особым … правилам.

Действительно, так и есть. Неро Верди не остановится ни перед чем, чтобы удержать людей в узде, наплевав на этические и моральные нормы.

— Знаешь, мне кажется, что для подобных ситуаций тебе стоит обзавестись собственным пистолетом, — говорю я, защелкивая ремень безопасности.

Он заводит машину.

— Ты еще не поняла, Morte? Мне не нужно оружие. Чтобы убить кого-то, достаточно одного моего слова.

Я не могу не восхищаться его самоуверенностью. Встать в окружении десятка вооруженных людей и прострелить голову их главарю… Словно он непобедим.

К моменту нашего возвращения Томми уже в квартире. Едва я вхожу в дверь, ко мне, взволнованно скуля, подбегает Джордж. Я глажу его по голове, и он следует за мной на кухню. Усевшись за барную стойку, я открываю ноутбук и смотрю на ярлык в левом нижнем углу рабочего стола. Анна. Возможно, это какое-то извращенное самоистязание, но я нажимаю на него, открывая видео. Она лежит на кровати — на этот раз одна, — свернувшись калачиком всем своим изможденным телом. Ее абсолютно сломленный вид ранит меня в самое сердце. Поставив локоть на столешницу, я упираюсь лбом в ладонь и продолжаю смотреть.

— Уна.

Я не услышала, как сзади подошел Неро, и это более чем веское доказательство того, насколько сильно я потеряла бдительность. Из-за Анны все усложнилось, но я не могла не взглянуть на нее. Протянув руку из-за моей спины, он нажимает на клавишу мышки, закрывая окно.

— Не смотри на это, — тихо говорит Неро. Я чувствую за спиной его неподвижное тело: оно совсем близко, но не соприкасается с моим. Он убирает волосы с моего плеча, при этом все также стараясь не касаться пальцами моей кожи. На секунду мне захотелось, чтобы Неро прикоснулся ко мне, но он делает шаг назад, и единственное, что я слышу, — это звук его удаляющихся шагов.

Мне нужно сосредоточиться.

Боль, кровь и в перспективе смерть.

Мне необходимо вспомнить, кто я такая, и хладнокровно, методично рассчитать свои силы и оценить последствия. Спасти Анну я не могу, и это состояние безысходности мне нужно на ком-то или на чем-то выместить.

Прихожу в себя в спортзале, понимая, что стою, уставившись на тяжелую боксерскую грушу. Подключив свой iPod, я врубаю Die Antwood и увеличиваю громкость до тех пор, пока от грохочущей музыки пол не начинает вибрировать у меня под ногами. Наклоняю голову вправо-влево, разминая мышцы и хрустя шейными позвонками, и иду в наступление. От сильных ударов незащищенными кулаками о брезентовую грушу кожа на суставах мгновенно сдирается. И груша, и мои руки покрыты кровью, но мне плевать. Мне нравится боль. Нравится ощущать, как старый грубый материал снова и снова рвется под ударами. Останавливаюсь я только тогда, когда тело уже буквально пропитано потом, а легкие с трудом вбирают воздух. Неожиданное прикосновение к руке заставляет меня резко развернуться и вскинуть кулаки. Неро ухмыляется, но его лицо вытягивается, а глаза сужаются при виде моих окровавленных рук.

— Ты не сможешь вернуть ее быстрее, разбивая в кровь кулаки, — сухо замечает он.

В груди снова возникает знакомое ощущение сдавленности, поэтому я отворачиваюсь от него, бью по груше, но успеваю нанести только три удара, потому что руки Неро обвиваются вокруг меня. Схватив за запястья, он скрещивает мои руки спереди, надежно фиксируя их в захвате. Я сопротивляюсь, пытаясь вырваться, но, в конечном итоге, получается, что просто изматываю сама себя. Его размеренное, спокойное дыхание касается моей шеи.

— Остановись, Morte, — говорит он почти нежно.

— Пошел ты, Неро, — мой голос срывается, в нем звучат разочарование и беспомощность.

Верди раздраженно фыркает и отпускает меня. Я поворачиваюсь к нему лицом, и Неро делает шаг назад. На мгновение встретившись со мной глазами, он сбрасывает с плеч пиджак. Сдергивает с шеи галстук и швыряет его на пол. Начинает расстегивать пуговицы рубашки: ее распахнувшиеся полы открывают моему взору бугрящиеся крепкие мышцы под смуглой кожей. Из-под шикарной одежды проглядывают татуировки.

— Хочешь что-то поколотить? — он широко разводит руки. — Не притворяйся, ты ведь хочешь меня пристрелить.

Неро делает шаг в сторону, и мой взгляд скользит по напряженным мышцам его живота — напряженного, готового к удару. Я делаю шаг вперед, сжимая и разжимая свои окровавленные кулаки. Уголок его губ подергивается, и на лице появляется раздражающая самоуверенная ухмылка.

Меня всегда учили: если в поединке соперник сильнее или крупнее тебя, пусть нападает первым. Защищайся, а потом атакуй. Правда, сейчас я не следую этим советам. Мне хочется выместить все свое разочарование, до последней капли, на самодовольном лице Неро.

Бросаюсь в его сторону, подпрыгиваю и бью кулаком в челюсть. Голова Неро резко дергается в сторону, и он, застыв на месте, сплевывает изо рта кровь.

— Полегчало? — спрашивает он с усмешкой, встречаясь со мной взглядом.

— Не особо, — рычу я и наношу ему еще три удара. Он позволяет мне это, но потом сразу же выпрямляется и бьет меня в живот. Я закашливаюсь и отступаю на шаг, пытаясь заставить легкие дышать, несмотря на парализованную ударом диафрагму. Неро прыгает на полусогнутых ногах, свободно свесив вдоль тела руки и разминая шею поворотами головы.

— Не думай, что я буду сдерживаться только потому, что ты девушка, — говорит он и выставляет перед собой сжатые кулаки. Мы кружим друг напротив друга, то подлавливая ударами, то уворачиваясь. Ему удается схватить меня за горло и притянуть к себе. — Ты такая свирепая, Morte, — мурлычет он, тяжело дыша.

Мне не хватает воздуха, и я ловлю его широко открытым ртом. Его взгляд опускается на мои губы, и Неро притягивает меня все ближе, пока не получает от меня удар в живот. Крякнув, он выпускает меня из хватки, награждая жестким ударом в лицо. Почувствовав во рту привкус крови, я смеюсь и снова набрасываюсь на него, но Неро делает мне подсечку и валит с ног, и моя спина с силой ударяется о твердый пол спортзала. Я перекатываюсь на живот, но Неро приземляется мне на спину, всем своим весом вдавливая меня в деревянную поверхность пола. Одна его рука обхватывает меня из-за спины за горло, вторая — сжимает бедро. Он бесстыдно прижимается членом к моей заднице, зажав ее между своими коленями. От ярости до похоти всего один шаг, а смешиваясь, они трансформируются в нечто неконтролируемое и взрывоопасное.

Его губы касаются моей шеи, и горячее прерывистое дыхание танцует на моей коже, вызывая дрожь во всем теле.

— Сдаешься? — спрашивает Неро покровительственным тоном.

Да вот хрен ему. Я пытаюсь ударить его локтем, но у меня ни черта не получается, даже с места сдвинуться не могу. Он смеется и хватает меня за руки, прижимая их к бедрам. Вес его тела смещается. Неро слезает с меня и… его губы касаются обнаженной полоски кожи на моей пояснице, и этой секунды хватает, чтобы меня бросило в дрожь, а дыхание остановилось. Медленно разжав пальцы, удерживающие мои запястья, Неро отпускает меня и переворачивает на спину. А затем его губы скользят прямо по изгибу моей талии, отчего я покрываюсь мурашками. Дыхание сбивается, и жажда крови начинает постепенно уступать место совершенно другой жажде. Схватив Неро за волосы, я стараюсь отстранить от себя его лицо. Его глаза медленно следуют вдоль моего тела, и то, что я в них вижу, лишает меня внутреннего равновесия.

Ладони Неро скользят к моему животу и, медленно сдвигая майку, начинают движение вверх. Чем выше продвигаются его руки, тем сильнее колотится мое сердце. К тому моменту, когда наши лица оказываются друг напротив друга, и взгляд Неро устремляется к моим губам, я уже едва могу дышать. Из уголка его губы сочится кровь, стекая на подбородок зловещими красными каплями. И когда его губы яростно обрушиваются на мои, начинается совсем иная битва. Он впивается ртом в мою разбитую губу, а я, шипя от этого укуса, вцепляюсь ему в волосы. Стиснув пальцами мой подбородок, тем самым вынуждая меня запрокинуть голову и шире раскрыть губы, Неро не просто целует меня — он бросает вызов, каждым своим вдохом сражаясь со мной. Я толкаю его в грудь, и он с ухмылкой отстраняется на дюйм. Вскинув руку, я даю ему пощечину — да-да, я наношу ему типичный девчачий удар. Его голова дергается в сторону, после чего Неро медленно переводит на меня взгляд. Его глаза опасно поблескивают и вот … вот он … СТРАХ.

Страх протягивает ко мне свои холодные щупальца. Я с улыбкой погружаюсь в это ощущение, наслаждаясь безумной скоростью сердцебиения и непроизвольной дрожью во всем теле. Неро пугает меня, и это такой редкий дар, который мне еще никто не преподносил. Он вводит меня в какой-то транс, где я оказываюсь в ловушке между страстью и яростью, и все мои чувства сосредотачиваются на Неро. Я мечтаю только о его руках на моем теле, о его языке у меня во рту и о его первобытной звериной грубости. Я хочу познать эту сторону Неро, испытать на себе худшие из его проявлений. Хочу бояться его. И Неро дает мне все это — и даже больше, — взамен властно получая то, что нужно ему самому. Под его прикосновениями я словно оживаю. Чувствую. Все мое прошлое, все, чему меня учили, мои опасения относительно него… все, что я знаю и что должна делать… все исчезает. Значение имеет только этот миг. Это та самая слабость, которая убивает, но я даже думать не хочу об осторожности.

Я слышу, как звякнула, расстегиваясь, пряжка ремня. Чувствую сильные пальцы, сжимающие мои бедра. Слышу треск рвущейся ткани. А потом исчезает все, кроме жаркого, агрессивного давления его члена, толкающегося в меня. Закинув мои ноги себе на поясницу, Неро без всякого предупреждения врезается в меня одним жестким толчком.

Воздух вылетает из легких, и я ногтями впиваюсь в загривок Неро, заставляя его зарычать, как дикого зверя, каким он и является. Стенки влагалища сжимаются вокруг него, когда от его толчков все мое тело начинает вибрировать. Я никогда прежде не чувствовала себя настолько захваченной чьей-то властью, и это напрягает и радует одновременно. Он прижимается своим лбом к моему, а я закрываю глаза и прерывистыми вдохами вбираю в себя запах его одеколона, смешанный с едва уловимыми нотками сигаретного дыма.

Слабый стон вырывается из его горла.

— Ты охрененная, Morte, — он выходит из меня и резко толкается обратно. Я ахаю. Его язык врывается в мои приоткрытые губы, и Неро рычит: — Такая чертовски тугая.

Мне хочется, чтобы он перестал болтать и просто трахал меня, поэтому, приподнявшись над полом, я прижимаюсь губами к его губам. Неро стонет мне в рот и с силой вколачивается в меня: с каждым толчком бедер все глубже, до боли. Мне это нравится. Я нуждаюсь в боли. Боль — это моя движущая сила. Боль расширяет пределы моих возможностей. Чем сильнее он трахает меня, тем больше звереет: его пальцы впиваются мне в кожу, а поцелуи превращаются в укусы. Его толчки быстрые и жесткие. Он животное.

Неро трахает меня так, словно хочет убить. Я принимаю эту угрозу и бросаю ему ответный вызов, пока он ведет сладкую войну с моим телом. Прикусываю его нижнюю губу, и мой рот наполняется металлическим вкусом крови. В животе все начинает пульсировать и сжимается, словно готовая распрямиться пружина, и я чувствую, что больше не выдержу. Одну руку Неро погружает в мои волосы, запрокидывая мою голову до тех пор, пока моя спина не выгибается дугой. Вторая его рука скользит между нашими телами, он жестко надавливает на клитор, одновременно с силой прикусывая шею. И в этот самый миг я теряю контроль. С громким криком и конвульсивно содрогающимся телом я кончаю.

— Я хочу растерзать тебя на куски, — рычит Неро, сжимая зубы на моем подбородке.

Волны оргазма накрывают меня одна за другой, медленно разбивая на множество осколков, чтобы потом снова собрать воедино. Схватив меня за бедра, Неро, со стиснутыми зубами, приподнимается над моим обмякшим телом и делает еще три мощных толчка. А потом запрокидывает голову, демонстрируя мощную, как колонна, шею, и с его губ срывается гортанный, абсолютно звериный рык, от которого меня бросает в дрожь. Вены на его шее вздуваются, мышцы пресса напрягаются, и он, содрогнувшись всем телом, кончает. Я никогда не видела этого мужчину более уязвимым и более могущественным, чем в этот момент.

Наконец, он успокаивается и, опираясь на вытянутые по обе стороны от меня руки, безвольно свешивает голову. Капля пота падает ему на грудь и катится вниз, пробираясь между безжалостными царапинами, проступившими на его коже. Звуки нашего прерывистого дыхания смешиваются с ритмом песни Die Antwood.

Как только у меня выравнивается пульс, и исчезают последствия пережитого оргазма, я начинаю испытывать дискомфорт. Я только что трахнулась с ним. Но Неро последний человек, с кем я должна была это делать. Он буквально меня воспламеняет. Словно видя насквозь, Неро разжигает во мне огонь жестокости, который, смешиваясь с похотью, превращается в адское пламя. Мы словно огонь и бензин — безупречное сочетание, катастрофа чистой воды.

— Теперь-то тебе полегчало? — он выгибает бровь.

Изображая полное безразличие, я закатываю глаза и, спихнув его с себя, поднимаюсь на ноги. Даже не удосужившись привести в порядок одежду, я просто иду через всю квартиру по направлению к своей комнате. Принимаю душ и, забравшись в кровать, лежу и таращусь в потолок. Ни одной идеи, что делать дальше. Такое ощущение, что все, чем я когда-то была, ускользает, и я превращаюсь в кого-то другого. Я, Уна Иванова, Поцелуй смерти — безжалостная, расчетливая профессиональная убийца. Но здесь, в квартире Неро, этот человек словно перестает существовать. Я превращаюсь в того, кто действует импульсивно, необдуманно, под влиянием эмоций и … физиологии. Мне казалось, что я никогда уже не сниму с себя маску бесчувственности, которую ношу много лет. И я не уверена, хочу ли этого. Отсутствие чувств всегда помогало мне сохранять собственную безопасность, быть сосредоточенной, мыслить рационально. Но Неро словно прижимал дефибриллятор к моей груди и возвращал меня к жизни: сначала злостью и ненавистью, потом моей любовью к Анне и болью, что за ней последовала. И вот теперь … теперь эта похоть — совершенно животная и неконтролируемая.

Невзирая на все укоренившиеся во мне правила и элементарный здравый смысл, который буквально умоляет меня не совершать этого, я ничего не могу с собой поделать. Никогда я не чувствовала себя живой более остро, чем в тот момент, когда его руки касались моего тела, его губы целовали меня, а его пальцы дарили боль и удовольствие. У меня никогда не было секса с мужчиной потому, что мне самой этого хотелось. Но с Неро это даже не кажется выбором — скорее, необходимостью. Но реальное положение вещей от этого не меняется: между нами не должно быть даже профессиональных отношений, чего уж говорить о каких-то других? Николай был бы очень во мне разочарован.

После короткого стука дверь приоткрывается. В комнату входит Неро, одетый только в свободные спортивные штаны. Волосы, влажные после душа, небрежно зачесаны назад.

— Тебе это пригодится, — говорит он, показывая зажатые в руке бинты. Я наблюдаю, как он приближается к кровати, и сажусь, скрестив ноги, когда Неро опускается на край матраса рядом со мной. Дотянувшись до моей руки, он обхватывает ее за запястье и притягивает к себе. Слегка нахмурив брови, он внимательно осматривает кисть и начинает перебинтовывать разбитые суставы своими сильными, но в данный момент нежными пальцами. Жест, кажется, противоречащий всей его сущности.

Я изучаю профиль Неро, его резко очерченные скулы. На смуглой коже уже начинают проступать синяки всех оттенков лилового.

— Тебе нужно приложить к лицу лед, — тихо говорю я.

Уголок его губ дергается, но глаза все также прикованы к моим разбитым суставам.

— Это испортит дело твоих рук, — он бросает на меня мимолетный взгляд, а затем снова опускает глаза. Закончив бинтовать, он встает и уходит. Вот так просто.

Нет смысла притворяться: я догадывалась, что рано или поздно дело дойдет до… до этого. Но никогда еще не испытывала подобного смущения. Наверное, лучше сделать вид, что ничего не произошло.