Убийца

Глава 6

В «приусе» Мэри подавленно молчала. Новость была как удар под дых. Ротуньо на передних сиденьях беспечно болтали и не знали, что произошло всего лишь в десяти кварталах отсюда. Мэри старалась собраться с силами.

Через несколько минут Энтони остановил машину перед домом и вышел, чтобы помочь матери подняться на крыльцо. Вернувшись в машину, он спросил:

— Выпьем кофе? Или сразу поедем за машиной?

— Ни то ни другое. — Мэри пыталась говорить спокойно. Она была едва знакома с Энтони, но не хотела его потерять. — Ты можешь подбросить меня еще в одно место?

— Конечно. Куда?

Мэри назвала адрес.

— Там произошло убийство.

Обычно эта часть города с наступлением темноты пустеет, но сегодня здесь кипела жизнь. Полная луна была как дырка от пули в черном небе. На улице толпился народ. И не успел Энтони затормозить, как Мэри распахнула дверцу, схватила сумку и стала вылезать на тротуар.

— Спасибо, — бросила она. — Домой я сама доберусь.

— Я с тобой, — выходя из машины, крикнул Энтони.

Мэри побежала туда, где, окруженные толпой, стояли полицейские машины и были установлены деревянные заграждения.

— Я адвокат, Мак Бринкли просил меня приехать. — Мэри показала удостоверение и поднырнула под ленту, а вслед за ней и Энтони. Полицейский схватил его за локоть.

— Секундочку, сэр.

— Пусть пройдет, он со мной.

— Спасибо, — сказал Энтони, стараясь не отставать от нее.

Мэри увидела впереди прожекторы и направилась к ним. Должно быть, это место, где обнаружено тело. Телевидению и прессе отвели особую площадку за барьером. Справа, у дома с обшарпанным крыльцом, был припаркован белый фургон с надписью «Оперативная группа». Грузовик стоял у поворота в переулок.

Тут Мэри увидела Бринкли, щеголеватого и стройного. Он разговаривал с мужчинами в костюмах и галстуках, без сомнения, из офиса окружного прокурора. Она двинулась туда.

Заметив ее, Бринкли пошел ей навстречу. Мэри посмотрела на черную машину с белыми буквами «Медицинская экспертиза». Дверцы кузова были распахнуты — значит, судмедэксперт еще не закончил с телом.

Мэри несколько раз бывала на месте преступления, но сейчас совсем другое дело. Тогда она не была знакома с убитыми.

— Мар, как ты? — подойдя, тихо спросил Бринкли. — Прости, что не успели. Не смогли предотвратить.

— Ты старался. Мы все старались. — Мэри заставила себя сказать это, понимая, однако, что ей надо было стараться лучше.

Она не отводила глаз от переулка. Сначала видно было только кирпичную стену, потом кто-то впереди переместился, и в поле ее зрения попал переполненный мусорный контейнер. Она уверенно направилась вперед. Она должна увидеть.

Он не изменился, только стал бледным, как мрамор, и лежал в наполовину застегнутом черном мешке для перевозки трупов. Голубые глаза открыты навстречу черному небу. Голова повернута набок, темно-русые мягкие волосы упали на лоб. Ей вспомнилось, как, сидя за ее кухонным столом, он запускал пальцы в волосы. Невозможно было поверить, что эти руки били женщину, хотя Мэри сама видела снимки. Помощники медэксперта на каждую руку надевали отдельные пакеты, чтобы сохранить вещественные доказательства. Наконец они застегнули молнию на черном мешке.

— Он получил пулю в затылок, — понизив голос, сказал Бринкли. — Мы думаем, это дело рук мафии.

Как же все так нелепо получилось? И где Триш?

— Мар? — Бринкли обнял ее за плечи.

— Ничего не понимаю, — отозвалась Мэри. — Когда ты мне сказал, что нашли труп, я не думала, что убили его.

— А как ты узнала точное местонахождение?

— От сестры, в Джерси.

— Позже расскажешь мне, ладно?

— Конечно. Я искупила свою вину?

— Более или менее. — Бринкли чуть улыбнулся. — Спасибо.

Труп обнаружил полицейский патруль, отправленный по ее наводке на угол Девятой и Кенник. Вот почему Бринкли тотчас позвонил ей.

— Но где же все-таки Триш? Теперь он мертв…

— Я не хочу строить догадки.

— Но как ты думаешь? Если он мертв, она может быть жива?

— Мэри, я не хочу предположений. Ты послала дневник в розыск?

— Конечно. Сегодня его должны были доставить.

— Хорошо, я возьму его. Что еще я должен знать?

— Мафиозо Кадиллак подозревал его в воровстве.

— Кадиллак? — Бринкли вынул из заднего кармана блокнот, а из внутреннего — ручку.

— Да. Триш его боялась. — Мэри пыталась справиться с переполнявшими ее эмоциями. Если Триш жива, эти сведения помогут найти ее. — Еще его сестра сказала, что у него где-то есть второй дом. Она не знает где.

— Как ее зовут?

Мэри ответила и в свою очередь спросила:

— Когда его убили?

— По-видимому, вчера, поздно вечером. Это предварительная информация. При нем нашли мобильный телефон Триш, там зафиксирован ее звонок матери в семь тринадцать. После этого никаких звонков не было.

— У него был ее мобильный? — Мэри попыталась обдумать эту информацию. Ничего хорошего. — А машину его нашли? Черный БМВ, новый.

— Машины не нашли.

— Она должна быть где-то здесь. Они уезжали на ней, сосед их видел. А может быть, уже стоит возле дома.

В переулке послышался лязгающий звук металла о металл — захлопнулись дверцы фургона, увозившего тело.

— Я разослал извещение, — продолжал Бринкли, — и позвонил миссис Гамбони. Она очень расстроена. С ней твоя подруга, та, что выступала по телевизору.

— Джулия.

— Медэксперт обещал дать заключение по возможности быстро. Могут всплыть какие-нибудь подсказки. Так или иначе, мы найдем Триш. Не беспокойся.

Вдруг из толпы раздались крики. Мэри обернулась. Люди заволновались, там явно завязалась драка. Полицейские со всех сторон бросились в толпу. Народ хлынул к заграждениям, телевизионные прожекторы поймали в фокус свалку.

— Стой здесь! — Бринкли тоже ринулся в толпу.

К барьеру ломился Ричи По. Люди, оказавшиеся рядом, пытались помешать ему. Он размахивал кулаками, раздавая удары направо и налево. Люди кричали, сновали репортеры, разъяренная толпа звала полицию. Ричи и его дружки добрались до барьера.

— Я хочу видеть брата! — кричал он. — Прочь с дороги!

Сметая заграждения, Ричи рвался вперед.

— Стой! — крикнул Бринкли.

Мэри смотрела, оцепенев. Полицейские наконец схватили Ричи и всех, кто был с ним. Ричи затих, и драка в толпе сошла на нет, закончившись почти так же быстро, как и началась.

Бринкли, Мэри и Энтони направились в Круглый дом. Туда повели для допроса Ричи По и его отца.

Мэри, Энтони и агенты ФБР, Джимми Кислинг и Марк Штейнберг, сидели в соседней комнате на разномастных стульях с кружками кофе в руках и ждали результатов.

Штейнберг, седоусый, круглощекий и краснолицый — он был постарше, — читал газету. Кислингу на вид было чуть за сорок, у него было худое, резкое лицо и ямка на подбородке.

Кислинг чуть наклонил голову к плечу.

— Что вы знаете об этом деле? Не обменяться ли нам информацией?

— Хорошая мысль. — Они должны знать все, что она рассказала Бринкли, подумала Мэри. — Вот что я знаю. Триш Гамбони думала, что ее бойфренд утаивает часть выручки от продажи наркотиков, что некий мафиозо Кадиллак подозревал его в этом.

Кислинг подался вперед на своем стуле, в его глазах блеснул интерес.

— Вы знаете, кто такой Кадиллак? — спросила Мэри.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал Кислинг.

— Обещаю молчать. Так кто такой Кадиллак?

— Простите, не могу.

— Вы сказали: обменяемся информацией. Я рассказала вам, что знаю. — Мэри понимала, что ее слова звучат не слишком убедительно. — Моя клиентка пропала, и я не знаю, где она. А также жива ли она. Вы думаете, что убийца — из мафии? Какой-нибудь его конкурент, который хотел заполучить это место, чтобы продавать наркотики?

— Все возможно. — Кислинг замолчал.

— Я знаю, что убитый бывал у «Бьянетти». Вы слышали о ресторане «Бьянетти»?

— Я не буду отвечать на этот вопрос.

— Мэри, у меня к тебе вопрос как к адвокату, — вмешался Энтони. — Ричи По и его отца наверняка допрашивают о местонахождении Триш. Но они ведь не обязательно участвовали в похищении, верно?

— Верно. Вероятнее всего, они и не участвовали, — ответила Мэри. — Но сейчас, наверное, их адвокат уже там и в любом случае велел им помалкивать.

Штейнберг опустил газету.

— Не смешите меня. Они, конечно, знают, где девушка.

— Вы думаете?

— Уверен. Не будьте такой наивной. Они отлично знают, где девушка, и знают, кто оставил труп. Этот брат Ричи — плохой актер.

— Я думаю, Ричи и сам удивлен убийством брата, — сказала Мэри.

Кислинг и Штейнберг посмотрели на нее как на идиотку.

— Как вы считаете, есть шанс, что Триш жива? — не отступала Мэри.

— Мы не строим догадок.

— Тогда я поставлю вопрос иначе. Вы эксперты. Сталкивались ли вы с ситуацией, когда после убийства обидчика его жертва оставалась в живых?

— Обычно взрослых людей похищают и держат взаперти по одной из двух причин — выкуп или секс, — отвечал Кислинг. — Мой друг работал по делу в Висконсине, когда сосед похитил девочку-подростка и держал ее в своем подвале.

— Ее нашли?

— Нашли и возбудили дело.

— Вот это да! И сколько времени понадобилось, чтобы ее найти?

— Две недели.

— Две недели, при том что она была в соседнем доме? — в ужасе переспросила Мэри, но Кислинг не удивился.

У Мэри заболело сердце. Ее охватили чувство вины, усталость и горе. Ей нужно было пройтись и успокоиться.

— Извините меня, я сейчас вернусь. — И она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Она не могла выбрать времени хуже.

— Что за черт! — раздался крик, и Мэри застыла. Кричал Ричи. Он, в изодранной футболке, рядом с отцом стоял в открытых дверях соседней комнаты. — Что ты здесь делаешь? — проревел он.

— Хватит, Ричи. — Бринкли шагнул к нему и сильной рукой схватил за плечо.

Мэри отступила. Агенты Кислинг и Штейнберг выскочили из дверей, и Энтони вслед за ними.

— Что происходит? — с тревогой спросил Кислинг, а Штейнберг заслонил Мэри.

— Ты теперь с ними, Мар? — не унимался Ричи. — Ты была подружкой моего брата, а теперь ты с федералами?

Бринкли повернулся и прищурился. Мэри не знала, что сказать. Она не рассказывала Бринкли своей истории, и для него это был неожиданный удар.

— Уведите ее отсюда, — сказал он Энтони.

Энтони крепко обнял ее.

— Пойдем. — И они поспешили прочь оттуда. Спустившись на лифте в вестибюль, они вышли из здания, попав под град вопросов прессы.

— Мисс Динунцио, какова ваша роль в этой истории?

— Мэри, считает ли полиция это началом войны мафиозных группировок?

Жужжали видеокамеры, вспышки фотоаппаратов слепили глаза.

— Кто подозревается в убийстве?

Они почти бегом подбежали к машине и запрыгнули в нее. Энтони включил зажигание и вырулил со стоянки.

— Давай я отвезу тебя домой, — предложил он. — А машину твою заберем в другой раз.

— Да, спасибо.

Мэри смотрела в окно, гадая, о чем он думает. Она не говорила ему, что знала мафиозо. Выехав на шоссе, Энтони нажал на газ, и Мэри ухватилась за поручень. Она закрыла глаза, силясь выбросить из головы выражение лица Бринкли. Наверняка он подумал, что она лгала ему, вела какую-то свою игру. Почему она ему не рассказала?

Автомобиль мчался в ночи. Мэри невольно вспоминалось тело в черном мешке. Голубизна глаз, застывших, как лед. Может быть, Триш жива?

Они доехали до ее улицы, тихой и спокойной. Большинство соседей уже спали, окна домов были темные. У крыльца пустовало парковочное место, Энтони заехал туда и остановился.

— Я бы поднялся с тобой, если не возражаешь, — мягко сказал он. — Мне кажется, тебе сейчас нужна компания.

— Спасибо. — Мэри достала ключ от дома и вышла из машины. Энтони тоже вышел.

Войдя вместе с Энтони в квартиру, Мэри привычно положила ключи на столик и направилась в кухню.

— Чего бы тебе предложить?

— Сядь. — Энтони взял Мэри за плечи и бережно усадил на стул. — Пожалуйста, посиди.

— Ты будешь меня угощать?

— Да. А ты будешь сидеть и в трехтысячный раз проверять свой «Блэкберри».

— Неужели я такая?

— Такая. Ты более подвержена этой заразе, чем я.

— Ха, я оставила его в сумке.

— Значит, так. — Энтони снял пиджак и закатал рукава белой узкой рубашки. Стройный торс подчеркивал элегантный черный ремень, стрелки брюк были в идеальном порядке. Он открыл холодильник. — Голодная?

— Ничуть.

— А вино у тебя есть?

— В шкафчике.

Энтони достал бутылку мерло. Потом нашел два бокала, салфетки и заветренный кусок сыра «Локателли». Сыр он очистил от твердой корки, порезал и красиво разложил на тарелке, украсив оливками. Подхватив одной рукой бокалы, он улыбнулся:

— Пойдем в гостиную. — Взяв бутылку вина, Энтони первым прошел в темную комнату.

Мэри двинулась за ним.

— Погоди, я включу свет.

— Не надо. Так лучше.

В окно лился лунный свет, от которого его рубашка казалась белее белой. Он наполнил бокалы. Мэри, сбросив туфли, забралась на диван и отпила вина. Оно было прекрасно.

— Невозможно представить, что́ ты сегодня пережила, — сказал Энтони, садясь в кресло.

— Мы оба.

Он пододвинул ей тарелку с сыром.

— Mangia, bella.

Мэри чувствовала, что все в ней раскрывается навстречу этому голосу, глубокому и мягкому, а может быть, итальянскому языку — языку ее детства. Она отломила кусочек сыра. С вином острый сыр был очень хорош.

Мэри посмотрела в окно. Там светились окна соседних домов, а над ними, вдали, мерцали огни большой Филадельфии. Может быть, Триш где-нибудь там? Потом она вспомнила о несчастной миссис Гамбони. Мэри потерла лицо.

— Не могу поверить, что все это случилось. Что Триш пропала. Что он убит. — Он убит! — Это ужасно.

— Я думаю, Триш найдется.

— У меня такое чувство, что вот так уютно сидеть — это эгоизм. Надо что-то делать.

— Ты сделала достаточно. Именно ты сегодня дала им наводку, помогла найти труп. В любом случае мне будет неспокойно, если ты еще больше ввяжешься в это дело. Сегодня ты нажила себе врага в лице Ричи По, а он жуткий тип.

Мэри вздрогнула:

— Ты боишься мафии?

— Черт возьми, да.

— Я тоже. — И они одновременно рассмеялись.

Мэри почувствовала наконец, как вино подействовало, размывая и затуманивая мысли. Она не помнила, когда в последний раз ела. Вкус сыра все еще был на языке.

— Полицейские знают, что делать, а если Бринкли что-нибудь понадобится, он позвонит.

Мэри покачала головой:

— Надо было ему рассказать.

— Что рассказать?

На нее вдруг навалилась страшная усталость. Мэри сделала глоток вина.

— Я его знала — ну, ты слышал, что сказал Ричи. Я встречалась с ним в школе.

— Я слышал, но решил, что это неправда.

— Очевидно, он думал, что я его бросила. — Мэри вспомнила, что говорила Розария. — Такое вышло недоразумение.

— Ты любила его?

— Да, — твердо ответила Мэри. Это была не такая любовь, как с Майком, но тоже любовь. Первая любовь.

— А он?

— Я так не думала до недавнего времени.

— Тогда глубоко сожалею о твоей утрате.

Ее утрата?

Мэри вдруг захотелось все рассказать Энтони. Она должна рассказать кому-нибудь. Она хотела исповедаться, пусть не в исповедальне. По крайней мере здесь темно и, наверное, пришло время. Она так долго держала это в себе.

Мэри поставила бокал и сказала:

— Что бывает, если ученица школы Горетти делает аборт?

Через минуту Энтони ответил:

— Продолжай сама.

— Она держит это в тайне. В страшной тайне. Я была Майской королевой, понимаешь? В белом платье, с венком из цветов. Меня считали самой достойной, чтобы воплощать ее добродетель.

— Чью?

— Горетти. Знаешь легенду?

— Конечно.

Значит, ему не надо рассказывать. Мария Горетти, молодая итальянская девушка, умерла, защищая свою честь от мужчины, который хотел ее изнасиловать. Умерла, чтобы остаться девственницей. Какая горькая ирония! Мэри тяжело вздохнула, но заметила, что Энтони не отвел глаз. Он ее не осуждал.

— Я чувствовала себя самозванкой. Словно я всех обманываю — учителей, монахинь, всех, кто любил меня.

— Ты не обманывала.

— Обманывала. Я же не умерла, защищая свою девственность.

— Поэтому ты не святая, — мягко сказал Энтони и спросил: — Отцом был он? Бойфренд Триш?

— Да, Бобби Манкузо, — ответила Мэри.

Произнести его имя вслух было как-то очень правильно, словно помянуть. Для Мэри это было публичным признанием. Она делала его и для ребенка. Их ребенка, который так и не родился, не был крещен и не получил белой крестильной рубашечки.

— Понятно.

Мэри откашлялась:

— Я забеременела на заднем сиденье машины, прямо с первого раза. Так мне повезло. Бобби, кажется, чувствовал себя виноватым, но я допустила это, я была влюблена. Я не готова была идти до конца, но все же я любила его. Даже после этого.

Энтони молчал.

— Мы встретились еще несколько раз, но уже без секса. Я не могла смотреть ему в глаза. Когда месячные не пришли, я поняла, что беременна, и сделала аборт. И никому ничего не сказала, даже ему. Я перестала с ним заниматься. Я думала, что он мною пренебрегает, но это я пренебрегла им. Я его избегала. И все это… кончилось.

— Я понимаю, почему ты ему не сказала.

У Мэри сдавило горло.

— Сейчас я об этом жалею, и тогда жалела. Раньше жалела, потому что считала — он имел право знать. А сейчас жалею, потому что, может быть, вся жизнь пошла бы по-другому.

— Что значит по-другому? Ты жила бы с ним?

Мэри наконец нашла ответ.

— Нет. Но меня раздражают эти «если бы». Что, если бы это была я, а не Триш? Может быть, он жил бы по-другому, по добру, а не по злу. — Она помолчала. — Я хочу сказать, бывают такие решения — важные для последующей жизни, меняющие все. Твою жизнь и жизнь окружающих. Если бы я ему сказала или если бы мы остались вместе, может быть, он бы не сбился с пути? Поступил бы в колледж? Остался бы жив? И Триш бы ничего не угрожало.

Мэри откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Ей нужно было освободиться от этого. От всех своих переживаний. И она заснула. А когда проснулась, Энтони уже ушел, и луна тоже покинула ночное небо.

Оставив Мэри в кромешной тьме.